«банкет на крыше»

Антипьеса

Шестаков Владимир Георгиевич

https://www.facebook.com/profile.php?id=100007040524090

e-mail: trossi@yandex.ru

*** ГЛЭМ – доктор наук, космолог

КЛАРА – школьная учительница

БОРИК – полицейский

ФЕДЯ – фермер

АЛЬБЕРТ – художник

ЛЁНТИК – безработный

ТЕРЕЗА – «любящая мать»

СМЕРТЬ – смерть

ДУСИК И МУСИК – маленькие собачки

***

КРЫША ДОМА. ЗВЁЗДНАЯ НОЧЬ

Он встаёт и подходит к подзорной трубе, которая смотрит в звёздную бесконечность.

Из темноты появляется КЛАРА С ДУСИКОМ на руках.

КЛАРА – Добрый вечер! Вы извините меня за вторжение. Меня зовут Клара. Я живу на первом этаже. Пришла с Вами познакомиться.

ГЛЭМ – Не извиняйтесь. Всё равно это когда-нибудь бы произошло. Это неизбежно.

КЛАРА – Можно я отпущу своего ДУСИКА? Он - воспитанный мальчик!

ГЛЭМ – Конечно. Присаживайтесь.

К. – Спасибо. Вы – звездочёт? Ха-ха! Ну, как же тут без Эйнштейна! Любите смотреть на звёзды?

Клара берёт в руки бюст Эйнштейна и разглядывает его. Затем безразлично ставит на стол.

Г. – Да, я люблю смотреть на звёзды.

К. – Смотрели бы лучше вокруг себя! Или на меня!

Г. – Хорошо – буду смотреть на Вас.

К. – В нашем доме живут странные люди, то есть, я хотела сказать – необычные. Вот, теперь Вы со своей подзорной трубой! Ха-ха! А, почему Вы у меня не спрашиваете, чем я занимаюсь?

Г. – Рано или поздно я всё равно об этом узнаю.

К. – Странно. Мне казалось, что всех людей терзает любопытство. Вот, вам же любопытно смотреть в небо? Для меня лично – это пустое занятие. Дусик, отойди от края крыши!

Г. – Мне всё равно как Вы к этому относитесь.

К. – О! Вы – прямой человек! Ведь Вы меня совсем не знаете!

Г. – Клара! Давайте перейдём к делу.

К. – Хорошо. Я живу с мамой и своей родной сестрой в квартире на первом этаже. Мы живём втроём уже пятьдесят лет. Наша мама – старая женщина. Нам приходиться за ней ухаживать. Раньше она работала директором школы и поэтому мы с сестрой тоже работаем учителями. Мы никогда не были замужем, потому что наша мама нам запретила это делать, когда для этого были благоприятные условия. Но, мы ещё на что-то надеемся. Вы меня понимаете?

Г. – Возможно. Я стараюсь не оценивать жизнь других людей.

К. – Вы очень похожи на моих учеников. Они тоже пытаются меня обмануть.

Г. – Ваших учеников?

К. – Я же сказала, что я – учитель в средней школе. Вам не кажется это немного странным?

Г. – То, что Вы учительница?

К. – Именно это!

Г. – Но, Вы же всё равно будете работать дальше, независимо от моего мнения.

К. – Я не это хотела услышать. У Вас должен был возникнуть вопрос – чему она может научить детей, если сама ничего не понимает в жизни с точки зрения ценностей этой жизни?

Г. – Да, у меня уже возник такой вопрос.

К. – Вот поэтому я и пришла к Вам, чтобы Вы меня поддержали.

Г. – Вам нужна моя поддержка?

К. – Именно, Глэм!

Г. – Вы знаете моё имя?

К. – Я всё про Вас знаю! Например, что Ваша жена выбросила Вас на улицу, точнее, на эту крышу! Сама же она осталась жить в Вашей огромной квартире. Она, наверное, сильная женщина!

Г. – Я не захотел с ней спорить.

К. - Вы – слизняк! Всё остальное можно домыслить!

Г. – Что можно домыслить?

К. – Что не только у меня дела обстоят плохо.

Г. – Вам нужны соратники в Ваших плохих делах?

К. – Конечно. Сейчас мне стало легче.

Г. – Потому что мне, как Вы определили, плохо?

К. – Именно. И Вам не просто плохо – Вам скоро наступит конец, если мы не станем друзьями.

Г. – Я не нуждаюсь в новой дружбе, которая складывается таким вероломным образом.

К. – Вероломным образом! Ладно. Тогда так – я могу поговорить с Вашей женой. Стать Вашим адвокатом, если можно так выразить свою мысль.

Г. – Неужели? И, что же Вы собираетесь защищать?

К. – Вашу собственность, что же ещё! Это - Ваша единственная ценность в этом мире!

Г. – Если бы я был…

К. – Не продолжай, если бы – да кабы! Что ты можешь, Глэм? Ударить женщину? Ты на такое не способен! Импотент! Что молчишь?

Г. – Вы хуже всех…

К. – Ну, наконец-то, он домчал! Да, только я могу тебе помочь вернуть твою квартиру, точнее, квартиру твоих родителей, потому что у тебя не может быть своей квартиры. У такого, как ты, я хотела сказать. Дистрофик!

Г. – Вон отсюда!

К. – О! У него есть голос! Остынь! Я хочу тебе помочь, точнее, себе помочь, если появилась такая возможность. Ты согласен? Хочешь ей отомстить, Карлсон? Я поговорю с этой сучкой, твоей женой, и выгоню из твоей квартиры, точнее, из нашей с тобой квартиры. Ты на мне женишься, естественно! Должна же я получить компенсацию за моральный ущерб! Вот такой мой план, любимый! Ха-ха! Как я тебя развела? Ха-ха! Такой серьёзный стал! Шучу я, Звездочёт! Я, между прочем, учитель года была однажды!

Г. – Да, действительно, в этом доме живут удивительные люди! Какие у Вас ещё, Клара, ко мне вопросы?

К. – Ах, да! Глэм, можно мой Дусик побудет у Вас некоторое время?

Г. – Так! Теперь разговор уже идёт про Дусика! Оригинально! Наверное, нет, я не согласен!

К. – Вы не любите животных?

Г. – Да, можно и так сказать. Я не могу тратить на них своё время, поэтому я не хочу с ними иметь дело. О любви мы промолчим.

К. – Промолчим. Да, Вы - просто монстр! Люди, которые любят собак – добрые люди!

Г. – Странные у Вас выводы.

К. – Я Вам дарю своего Дусика!

Г. – Нет, мне не надо дарить Дусика. Да, и как Вы можете мне его дарить, если сами от него без ума?

К. – А, кто Вам сказал, что я его люблю?

Г. – Это шутка такая опять?

К. – Хорошо. Если Вы не хотите его взять себе, тогда Вы можете его убить! Я Вас прошу об этом! Очень прошу!

Г. – Убить Дусика?

К. – Я уже давно так решила. И теперь мне представилась такая возможность.

Г. – Почему Вы решили, что я смогу такое сделать?

К. – Потому что Вы – мономаньяк! Вам кроме чёрного неба ничего в этой жизни больше не надо! Значит, Вы когда-то не выдержите и убьёте его. Поэтому, я выбрала Вас!

Клара торопливо уходит.

К. – Такой поступок может изменить Вашу жизнь! И мою тоже!

Г. – Забирайте своего Дусика! Куда Вы уходите?

Дусик садится напротив Глэма и смотрит ему в глаза.

Г. – Ладно, оставайся со мной. Не любят нас женщины, Дружище!

Глэм подходит к подзорной трубе и смотрит в звёздное небо.

Дусик крутится возле ног Глэма.

Затем Дусик подходит к краю крыши и смотрит вниз.

Глэм испуганно замечает Дусика на краю крыши и идёт к нему.

Дусик оглядывается на Глэма и прыгает в темноту.

СЛЫШЕН ТУПОЙ УДАР, ВИЗГ ДУСИКА. ВОПЛЬ Клары – Он убил Дусика! Этот мерзкий Звездочёт! Убийца! Сволочь! ШУМ ВОЗМУЩЁННОЙ ТОЛПЫ.

Глэм подходит к краю крыши и пугливо смотрит вниз.

Глэм садится за стол и обнимает голову руками.

***

Из темноты появляется МИЛИЦИОНЕР БОРИК и смотрит на Глэма.

Глэм поднимает голову и замечает Борика.

БОРИК – Классная штуковина! Дорогая, наверное?

Г. – Кто Вы такой?

Б. – Участковый инспектор. Ваш участковый инспектор! Я – понятен? Да! Всего лишь два дня назад как поселился в этом доме, а уже стал убийцей.

Г. – Быстро тебе доложили!

Б. – Я живу на третьем этаже.

Г. – Понятно. И, как тебя зовут?

Б. – Борик. Все зовут меня так!

Г. – Борик? Слушай, Борик - собака сама спрыгнула.

Б. – Да, чёрт с ней, с этой собакой! Ты – убийца! А, как было дело - не важно. Ты мне другое скажи – почему именно ты, а ни кто-то другой? А?

Г. – Я не знаю.

Б. – Я знаю.

Г. – Неужели?

Б. – Да. Это мой долг, поэтому я вынужден знать.

Г. – Как можно знать про суицид собаки?

Б. – Ты думаешь, что мы чем-то отличаемся от собак?

Г. – Это тоже входит в зону твоих полицейских размышлений?

Б. – Конечно, люди похожи на собак. Если пристально смотреть на этот вопрос, тогда многое становится понятно.

Г. – Борик – ты гений собаководства!

Б. – Да, я согласен! Все так говорят!

Г. – Борик, ты считаешь себя собакой?

Б. – Самой лучшей собакой – я мент! А, ты, Глэм, возомнил себя Звездочётом и предпочитаешь смотреть в небо, чтобы не замечать таких как я. Но, ты забыл, что в космос первыми отправили собак – Белку и Стрелку. Улавливаешь ход моей мысли, Звездочёт? Без собак не обойтись в этом мире! Они везде – в космосе и гробницах фараонов! Чему вас только там учат в этих ваших аспирантурах? Как ты можешь что-то сформулировать, если логика обычной жизни тебе не доступна?

Г. – Это допрос? Я не собираюсь оправдываться!

Б. – Понял, сейчас начнёшь говорить про презумпцию невиновности. Угадал? Я вас дурдомщиков насквозь вижу! Меня учили, чтобы я вас, дефективных, с одного взгляда вычислял. Понял?

Г. – И в чём же мой дефект, по-твоему, Борик?

Б. – В отстранённости. Думаешь - ты спрятался? Но, запомни – от Борика не спрятаться, не скрыться! А, знаешь в чём секрет моего успеха?

Г. – Успеха? В этом деле могут быть успехи?

Б. – Иронизируешь? Именно – успеха! В откровенности? Я – откровенный человек! Я могу про себя всё рассказать. А, ты можешь?

Г. – Зачем? Кому нужна моя откровенность?

Б. – Вот поэтому я говорю, что мы – собаки, и сдохнем, как собаки. А, я не хочу умереть, как собака.

Г. – Какая разница – как мы умрём или сдохнем? Ещё никто не приходил с того света и не указывал как надо правильно умирать.

Б. – Ага, так ты не веришь в Бога?

Г. – А, ты веришь?

Б. – Нет, конечно.

Г. – Тогда тебя ждёт тоже самое.

Б. – Возможно, но разговор идёт о тебе. В данный момент – ты убил собаку, и я выстраиваю примерную линию преступления.

Г. – А, почему ты не хочешь пригласить сюда Клару?

Б. – Я уже с ней разговаривал.

Г. – Значит, ты всё понял.

Б. - Глэм, я же тебе сказал, что я – мент откровенный, поэтому рассказываю – я знаю, что она просила тебя убить Дусика.

Г. – Я тобой горжусь!

Б. – Не набивайся мне в друзья! Бесполезно! Я – мент! Моя задача посадить тебя на крючок, а потом за него дёргать!

Г. – Ты думаешь, у тебя получится?

Б. – Уже получилось. Клара всех просит, чтобы убили её собаку, но получилось только у тебя, Придурок!

Г. – Всех просила?

Б. – Эта уже пятая собака.

Г. – Она же учительница!

Б. – Ну и что? Ты – звездочёт. Что, ты не способен на подлость?

Г. – Я – честолюбив, если ты знаешь, что это значит, Борик!

Б. – Начинается – справедливость, гуманизм, любовь! Вы все так говорите, пока вам не отрежешь один палец тупой пилой. Знаю я ваши призрачные идеалы! Дегенераты все одинаковые! Кстати, для справки, Пётр Первый запрещал давать показания в суде рыжим, косым и горбатым.

Г. – Ты уже на цитаты перешёл! Хочу меня удивить своей ментовской эрудицией? Ну, и в чём же моя ущербность, по-твоему?

Б. – Ты – скрытый садист, потому что любишь смотреть на звёзды. И поэтому тебе угрожает смертельная опасность. И поэтому тебе нужно купить у меня пистолет. На всякий случай! Понял? По низкой цене. И поэтому мы с тобой договоримся, майн фрэн! Я не могу уйти просто так - мне нужен результат. Теперь ясно?

Г. – Сколько?

Б. – Триста долларов.

Г. – Согласен.

Борик достаёт пистолет из кармана и протягивает его Глэму. Глэм рассматривает пистолет и прячет его в стол. Достаёт деньги и отдаёт Борику.

Г. – А, про садиста ты как догадался?

Б. – Шопенгауэр тоже был астрономом и садистом!

Г. – Да, Борик, с тобой трудно спорить! Ха-ха!

Б. – Кстати, тебе будет интересно узнать, что в школе дети называют Клару – Гестапо.

Г. – Гестапо?

Б. – Детей не проведёшь! Самый лучший рентген в мире!

У тебя есть дети, Глэм?

Г. – Нет.

Б. – Зато у тебя сейчас есть пистолет! Ха-ха!

Борик уходит.

Глэм достаёт пистолет и холодно смотрит на оружие. Приставляет пистолет к виску и закрывает глаза. Открывает глаза, щурится от страха и засовывает ствол пистолета себе в рот. Рука дрожит.

СТУК В ДВЕРЬ. Глэм испуганно прячет пистолет в стол.

Из темноты появляется фермер ФЕДЯ с корзиной продуктов в руках.

Ф. – Добрый вечер! Извините, меня зовут Федя. Я живу в деревне и продаю еду. Меня весь дом знает. Продукты мы с женой моей сами выращиваем. Поэтому я решил зайти к Вам. Я знаю, что Вы живёте один. Я обычно не доставляю много хлопот – пришёл и ушёл.

Г. – Да, к сожаленью, Ваш труд нужен людям.

Ф. – А, почему к сожаленью – еда приносит радость! У меня молоко, творог, яйца, колбаса, сало. Если чего-то не хватает, тогда я приму к сведению и буду приносить то, что нужно.

Г. – Я не ем молоко, яйца, творог и сало. У меня нет даже холодильника, чтобы хранить припасы.

Ф. – Бедняжка, а как же Вы тогда живёте? А, что это у Вас за прибор такой?

Г. – Подзорная труба.

Ф. – А, можно в неё посмотреть? Я такой в глаза никогда не видел. Вот Машке своей расскажу! Не поверит!

Г. – Смотри, Федя, сколько хочешь.

Ф. – Я высоты боюсь. Выше сарая не залазил никогда. Мы – люди приземлённые, так сказать, звёзд с неба не хватаем. Поэтому долго смотреть не буду – голова закружится. Ещё вниз упаду, как же тогда моя Маша без меня жить будет?

Г. – Ты прямо всё время только о ней и вспоминаешь. Неужели так бывает?

Ф. – Конечно. Так есть, а не бывает. Я свою Машку люблю без ума.

Г. – И, что всегда так было?

Ф. – Да, с первой минуты. А, можете мне Венеру – Богиню любви показать?

Г. – Вот, ты подумай – покажи сразу, где Богиня любви!

Ф. – А, как же – сразу Богиню любви! Хочу посмотреть, а может она чего мне моргнёт. Хоть глупости всё это, но надо в них верить. Иначе - как прожить в деревне без фантазий?

Г. – Вы можете в церковь сходить с Машей. Там с фантазиями нет проблем.

Ф. – Не, я туда не хожу. Маша моя ходит. Они же, Бабы, дурные, как самовар, вот пусть туда и ходят.

Г. – Ну, ты же раньше ходил в церковь?

Ф. – Так, где Венера?

Глэм подходит к Феде и показывает рукой на небо.

Ф. – Чего в ней красивого – обычная звезда?

Г. – Ты прав - обычная звезда.

Ф. – Сплошной самообман – Венера - Шмера! Лучше бы и не смотрел, тогда бы по-другому всё казалось. Но, уже поздно! Да! Не моргнула, сразу и Маша моя хуже стала! У Вас, наверное, от частого просмотра вообще отшибло желание во что-то верить?

Г. – Ты неподражаем в своей простоте! Так сформулировать!

Ф. – А, что - не так? Оно же очевидно – каждый день смотри на красоту, и она станет углом дома.

Г. – Шарман! Ты меня поражаешь своей прямотой!

Ф. – Да, ладно! Так, я про церковь доскажу - почему туда перестал ходить. Стою как-то возле церкви и Машу жду, чтобы зайти помолиться. Делать было нечего, и я начал считать людей, которые туда заходят. Считаю отдельно мужиков и баб – получилось, что мужиков в десять раз меньше, чем баб. Смотрю я на этих мужиков и вижу, что я – самый молодой среди них. Мне стыдно стало за себя. Чувствую какой-то подвох, но понять не могу. Я и сейчас не понял, но туда больше не хожу. Мне и так хорошо.

Г. – А, Маша твоя ходит всё равно, без тебя?

Ф. – А, куда ей ходить ещё? Театров у нас нету! Да, и в театр её колом не загонишь! Боимся мы этого, как огня. Нам там тревожно!

Г. – У меня тоже была жена. Бросила она меня. Актриса театра.

Ф. – Во – во! Я об этом и говорю! Надо было отлупить её плёткой и запереть в подвале, чтобы дурь из неё вся выскочила.

Г. – Ты так делаешь?

Ф. – У нас все так делают – это закон такой.

Г. – Вот у меня другой закон, к сожаленью.

Ф. – Городские, конечно! Извините, не знаю Вашего имени?

Г. – Глэм.

Ф. – Слушай, Глэм! Ты думаешь, что я и на самом деле люблю свою Машу? Ха-ха! Я вот сейчас денежки здесь получу и поеду к проституткам, а потом к своей Маше. А, денег половину спрячу!

Г. – Так ты же говоришь – у вас любовь?

Ф. – Ты, как со своей Луны свалился – конечно, любовь! А, что это? Если не будешь говорить, что это любовь, тогда ничего и нет совсем. Надо себя обманывать.

Г. – Тогда твоя Маша тебя тоже может и не любит совсем?

Ф. – Пусть не любит. Пусть лучше боится. Я специально её беру с собой в сарай, когда свиней убиваю, чтобы видела, на что я способен. Она тогда прямо воет от страха, а я её верёвками привязываю возле кабанов и штыком их закалываю. Пусть знает - кто в доме хозяин!

Г. – А, ты, Федя, человека убить можешь?

Ф. – Хы! А, чем человек от свиньи отличается? Есть такие мрази, что даже хуже свиней!

Г. – Для этого нужна особая причина?

Ф. – Я тебе так скажу, Глэм – если надо, значит надо! Если нужно будет тебе подсобить – поможем! Вся магия - в тишине! Что, в небе по-другому?

Пауза.

Пауза.

Федя кладёт колбасу на стол. Берёт корзину. Уходит.

***

Глэм нервно ходит по крыше. СТУК В ДВЕРЬ. Заходит ХУДОЖНИК АЛЬБЕРТ с мольбертом и красками в руках.

А. – Слабенькие у тебя ручки, Глэм! Меня зовут Альберт. Я живу на пятом этаже.

Г. – Альберт – Художник!

А. – Да, я художник! А, ты – звездочёт! Что нового в небесах? Какие прогнозы? Ха-ха!

Г. – Во Вселенной изменения происходят очень медленно. В этом её отличие от нашей жизни.

А. – Это точно сказано! Смотри – не смотри, а можешь ничего так и не заметить. Короче – можешь сдохнуть в ожиданиях, а небо так ничего тебе и не скажет.

Альберт берёт в руки бюст Эйнштейна и задаёт бюсту вопрос.

А. – Чё, молчишь, теоретик? Я – не прав?

Ставит бюст обратно на стол.

А. – Никогда не верил этому выскочке!

Г. – Странно Вы как-то рассуждаете для художника.

А. – А, ты разубеди меня! Вот, скажем, поведай мне суть своего исследования. Объясни мне – где я нахожусь и на что мне потратить свою короткую жизнь. Говорят, что учёный должен за минуту суметь рассказать ребёнку, чем он занимается.

Г. – За минуту? Ладно. В космологии существует теория «клубка» - чем больше ниток наматываешь на клубок, тем больше точек соприкосновения с неизвестным. Вывод – чем больше ты знаешь, тем меньше ты знаешь.

А. – Понял. Меньше знаешь, лучше спишь! А, величина Вселенной?

Г. – Для понимания примитивного устройства бесконечности можно представить, что Земля – это эта крыша, на которой мы сейчас стоим, а Вселенная – это Земля. Представил?

А. – Да! Понял! Пропорции впечатляют! Хороший образ.

Г. – И так до бесконечности, насколько хватит воображения.

А. – И ты живёшь в этом холодном безразличии Вселенной?

Г. – Да, я уже привык.

А. – На Земле часто бываешь?

Г. – Детский вопрос.

А. – Хорошо. Тебя кто-нибудь любит в этом мире, Звездочёт?

Г. – Не понимаю вопрос.

А. – Понимаешь, Глэм, ты всё понимаешь! Я – тоже философ, но у меня другие законы. Хочешь услышать?

Г. – Прямо как на экзамене по физике в средней школе.

А. – О! Это хорошо, что ты юность свою вспомнил, Эйнштейн! Надо жить на Земле, а иногда прогуливаться по Вселенной! Иногда - когда душа просит. Смекаешь! Разницу улавливаешь, Глэм? У меня закон такой – Великие вопросы бродят по улице!

Альберт подходит к краю крыши и показывает рукой вниз.

А. – Они там - эти великие вопросы, которые нужны художнику. Драма жизни и её великолепие живёт среди нас. Не надо смотреть на звёзды, надо смотреть в испуганные одиночеством глаза растерянных людей. Они всё расскажут, всё поймут, потому что все люди хотят быть счастливыми. Ты стерилизовал себя, потому что боишься жизни. Твои зрители – звёзды, которые никогда тебя не предадут. Очень удобная сцена для самолюбования!

Г. – Я думаю о будущем человечества и надеюсь, что мои открытия помогут миллионам людей. Что в этом плохого? Немногим доступно такое понимание своего предназначения. Да, иногда моя жизнь лишена доступных простому человеку радостей, мои ценности понятны только мне. Я выбрал сам этот путь.

А. – Красивые слова! Знаешь, это как красивая женщина, которая не любит секс. Этакая размалёванная красота - пустота! Вот смотри, сколько хочешь, а дальше никак! Как полчеловека! У тебя есть водка?

Г. – Нет, мне это не нужно.

А. – Бабы не нужны, водка не нужна… Ладно. Сегодня такая ночь, поэтому я решил написать картину. Даже, если ты скажешь - нет, тогда я всё равно не уйду. У меня вдохновение, понимаешь? Я много лет на этой крыше пишу свои картины. Если я не буду этого делать, тогда я умру с голоду.

Г. – Я - не против. Ты мне не мешаешь. Наоборот, я никогда не видел, как это происходит. Тем более, что я всё равно не смогу уже сосредоточиться. Ко мне постоянно заходят разные люди и предлагают разные сомнительные вещи. Странный дом! Все хотят со мной познакомиться. Никогда в жизни я не был так востребован!

А. – Раньше эта крыша была местом, где проходили собрания, танцы, вечеринки. У жителей дома было такое место – это важно, пока здесь не поселился ты. Ты украл что-то романтичное у всех нас из прошлого, поэтому тебя здесь и не любят. Может быть, к новому положению дел смогут привыкнуть, а, может быть, и нет. Тебе надо быть начеку! Хуже всего то, что ты излишне высокомерен! Люди никогда не прощают высокомерия – это закон!

Г. – Я же никому не мешаю! При чём здесь высокомерие? Я не хочу участвовать в жизни людей, которая устроена очень предсказуемо. Я хочу, чтобы меня оставили в покое. Разве я много прошу?

А. – Да, это очень много!

Пауза.

А. - Ты слышишь?

А. – Это даже не звуки! Я это чувствую! Мне кажется, что на меня кто-то смотрит!

Г. – Где? Откуда? Здесь никого нет!

А. – Что-то отвратительное наблюдает за нами!

Альберт ходит по крыше и заглядывает в темноту. Затем подходит к мольберту, ставит полотно и делает первые маски.

Глэм испуганно смотрит по сторонам. СТУК В ДВЕРЬ.

Г. – Вот, чёрт, опять кого несёт!

Альберт прячется за картину. Из темноты появляется ЛЁНТИК.

Л. – Сорри! Сорри! Я – ваш сосед. Меня зовут Лёнтик.

Глэм замечает, что Альберт спрятался за картиной. Альберт показывает жестом, чтобы Глэм не выдавал его присутствия.

Г. – Слушаю, Лёнтик!

Л. – Тут такое дело! Я – сосед Ваш! Дело в том, что у меня, у нас…

Г. – Там есть кто-то ещё?

Л. – Да, но он на лестнице. Пусть лучше там стоит.

Г. – Ты уверен?

Л. – Уверен. Если он зайдёт сюда, тогда у тебя будут проблемы.

Г. – С чего это вдруг?

Л. – Будут.

Г. – Я его даже не видел.

Л. – Слушай, Сосед, он мой брат, понял? Если он даже не прав, то всё равно я принимаю его сторону.

Г. – Но, мы даже не выяснили прав кто-то или нет.

Л. – Объясняю ещё раз – мой брат не бывает не прав. Он всегда прав, поэтому тебе лучше его не видеть.

Г. – Своеобразная справедливость.

Л. – У меня она такая.

Лёнтик подходит к бюсту Эйнштейна, сгибается и смотрит на бюст, затем берёт его в руку. Взвешивает.

Л. – Полезная вещица! Чистая медь! За неё дадут хорошие деньги в приёмном пункте вторсырья. Я могу решить этот вопрос – деньги разделим на троих. Ладно – на двоих!

Глэм забирает бюст Эйнштейна из рук Лёнтика и ставит его на стол.

Г. – Продолжай.

Л. – Ах, да! Ты не подумай ничего такого сверхъестественного! Но, раньше, когда здесь никого не было, мы с моими дружками приходили сюда ночевать. Да! А, сейчас – такое стало невозможным. Ты меня понимаешь?

Г. – Понимаю. Я живу здесь, потому что сейчас – это моя квартира.

Л. – Да, конечно, но из-за тебя нам с братом сейчас придётся ночевать на улице.

Г. – Так устроена жизнь.

Л. – Это верно подмечено. Но, дело в том, что в нашей жизни много разных законов, которые могут отменять друг друга.

Г. – Это как – отменять друг друга?

Л. – Я плевать хочу на ваши законы, ясно? У меня свои законы, потому что я – пролетариат! Теперь понятно, Глэм?

Г. – Ты подготовился к нашей встрече, я смотрю.

Л. – А, что тут готовиться – надо бы заплатить за неудобства, хозяин!

Г. – Это угроза?

Л. – Мы – люди горячие, импульсивные, злопамятные! Я хотел сказать – мы не злопамятные, мы просто злые и у нас хорошая память! Да, так будет лучше! Лады?

Альберт выскакивает из укрытия и хватает Лёнтика за шею. Валит его на пол и ГРОМКО СМЕЁТСЯ. Лёнтик испуганно барахтается под натиском Альберта.

Л. – Альбертик, Родимый, не убивай, Богом прошу!

А. – А, Крысёныш, попался! Блатуешь? Неплохая речь для такого мерзавца, как ты! Не ожидал от тебя такой прыти, дистрофик!

Л. – Альберт, Родной, ты же меня знаешь, мне чужого не надо!

А. – Ещё бы! Мне - и не знать!

Альберт СМЕЁТСЯ и поднимает Лёнтика на ноги.

А. – Брат у него стоит на лестнице! Как же! Пролетариат! Вот, оратор! Придумал же, Змеёныш, себе презентацию! Глэм, у него, у этого безработного пьянюги брата никогда не было!

Г. – А, я ему поверил.

А. – Ты попроси по-человечески! Ну! Вторая серия!

Л. – Дорогой сосед! Мы – люди простые! Давай выпьем за твою новую жизнь! Твой сосед Лёнтик!

Все ГРОМКО СМЕЮТСЯ. Глэм достаёт из кармана деньги и даёт Лёнтику. Тот радостно улыбается и смотрит на кулак Альберта.

Л. – Понял. Сорри! Сейчас вернусь!

А. – Пора тебе заводить новых друзей.

Г. – В этом доме такое неизбежно!

СЛЫШНЫ ОДИНОЧНЫЕ ВЫСТРЕЛЫ. ВОЙ СИРЕНЫ. Глэм и Альберт реагируют.

Они подходят к мольберту.

Г. – Зелёный Олень! Ты так быстро его нарисовал!

А. – Ещё в прошлом году.

Г. – Ты, как Гоген – красные собаки, зелёные олени!

Глэм внимательно рассматривает картину.

Г. – Вот, расскажи мне - как рождается замысел?

А. – Ого! Лезешь в самую душу! А, ты поймёшь?

Г. – Я – доктор наук!

А. – Вот это твоё самое главное заблуждение! Думаешь, если ты – доктор наук, тогда можешь всё на свете понять?

Г. – Абсолютно всё!

А. – Хорошо! Сколько человек зашло на Ноев Ковчег?

Г. – Ной! Так, я же читал Старый Завет! Да! Один Ной!

А. – Правильный ответ - восемь человек. Знаешь, как художники называют не художников? Кстати, образование здесь ни имеет значения.

Г. – Нет.

А. – Люди из зала. Это метафора.

Г. – Люди из зала? Ага, зрители!

А. – Угадал.

Г. – Мы, зрители, которые не способны вникнуть в суть замысла художника. Шансов нет?

А. – Есть! Для этого существуют критики.

Г. – Понял! Вы – хуже астрофизиков!

А. – Нет, хуже нас только поэты! Ха-ха! У тебя инженерный ум! Как ты можешь меня понять? У любого художника художественное понимание действительности – у тебя инженерное, квантовое, математическое! Задача художника – мгновенно доставить зрителя в мир своих ассоциаций!

Г. – Мгновенно? Ага. То есть, я считываю твоё миросозерцание?

А. – Художник выводит зрителя на орбиту собственного созерцания. Художник – это портал, где показывают другое кино.

Г. – Какое кино у Малевича? А?

А. – Ну, вот, опять - «Чёрный квадрат»! Почему все цепляются за него? «Чёрный квадрат» - это гениальное произведение, которое делит всех людей на свете на людей с высшим образованием и без него.

Г. – Ха-ха! Не слышал такого сравнения.

А. – Твоя «чёрная дыра» очень похожа на «чёрный квадрат», не правда ли?

Г. – У меня есть оригинальная версия. Мне её рассказал один потомок Малевича. В Копыле, есть такой город в Беларуси, жил юный Малевич. В его детские обязанности входила добыча торфа, такой местный способ заготовки топлива для обогрева, который они добывали на болотах. Торф вырезали кубиками и потом высушивали. Однажды выпал первый снег, и юный гений увидел поле, усыпанное чёрными квадратами. Вот - и весь замысел! А, ты говоришь – люди из зала! Прототипом искусства является Природа!

А. – Я не слышал такого разоблачения - детские воспоминания! Сомневаюсь в оригинальности такой истории. Хотя, всё равно - впечатляет!

Г. – Альберт, у тебя есть дети?

А. – Я не знаю. Наверное, есть. Хотя, я бы знал об этом. А, что?

Г. – Мы с тобой и есть «Чёрный квадрат»

А. – Ты так считаешь?

Г. – Вся твоя теория жизни – пустоцвет!

А. – Я не люблю детей. Я люблю себя! Женщины от меня без ума!

Г. – Без ума! Женщины! Надо одну женщину сделать счастливой! Одну! И через это понять всех женщин! Много – это ничего!

СТУК В ДВЕРЬ. Заходит Лёнтик и ставит на стол две бутылки водки.

Л. – На улицах творится что-то ужасное! Везде солдаты с оружием. Оцепление. Чуть пробрался обратно.

А. – Какие солдаты? Где?

Л. – Да, прямо у нас возле дома.

А. – Ладно. Давай выпьем!

Глэм достаёт стакан. Пьют водку.

А. – Надо пойти посмотреть, что там происходит. Пошли, быстро!

Альберт и Лёнтик идут к выходу. Лёнтик берёт со стола недопитую бутылку водки. Вторая бутылка стоит на столе.

А. – Глэм, пошли, чего ты ждёшь?

Г. – Мне это не интересно.

А. – Давай, пошли, посмотрим на реальную жизнь!

Г. – Меня это не касается.

А. – Неужели? У тебя есть гражданская совесть?

Г. – Совесть – это трусость.

А. – Ладно. Пошли, Лёнтик!

Альберт и Лёнтик уходят. Громко хлопает входная дверь.

Глэм быстро пьянеет и ложится на диван.

ОДИНОЧНЫЕ ВЫСТРЕЛЫ. РЁВ СИРЕН.

***

СТУК В ДВЕРЬ. Из темноты появляется ТЕРЕЗА.

Она подходит к Глэму и садится на диван. Тереза гладит голову Глэма. Он вскакивает и удивлённо смотрит на Терезу.

Г. – В чём дело? Опять сюрпризы!

Т. - Я – Тереза. Меня прислал Альберт. Я его любовница. Он сказал, что ты очень любишь детей. Я тоже люблю детей. У меня два сына и три дочки. Они стоят на лестнице за дверью и ждут. Они нам не помешают.

Г.- Что? Какие дети? Они стоят за дверью? Почему ты оставила их там? Это несправедливо!

Т. – Они будут нам мешать! Вернее, тебе.

Г. – Почему они мне будут мешать?

Т. – Я вижу. Я знаю. Ты будешь стесняться их присутствия.

Г. – Я тебя не понимаю. Ты же мать!

Тереза снимает блузку и прижимается к Глэму. Она ПЛАЧЕТ. Глэм отбрасывает Терезу от себя и идёт к входной двери.

Г. (из темноты) – Здесь нет никаких детей!

СТУК ДВЕРИ. Глэм садится за стол и обхватывает голову. Тереза подходит к Глэму и обнимает его.

Т. – Я люблю детей! Я очень люблю детей! Я хочу, чтобы у меня было много детей!

Г. (безвольно) – Я ничего не понимаю. Ты – похотливая сука!

Т. – Обзывай меня, ругай меня, люби меня! Я – сука, нет, я – самая лучшая сука! Я – настоящая сука, потому что я женщина!

Г. – Я не верю, что Альберт тебя сюда прислал!

Т. – А, ты и не верь! Я сама пришла! Я сама, сама…

Тереза поднимает пьяного Глэма и тянет к дивану. Она раздевает его и ложится рядом. Тереза лежит у Глэма на плече.

Т. – Эй, Глэм! Глэм!

Тереза толкает Глэма и садится рядом. Она испуганно оглядывается.

Г. – Уходи!

Т. – Кто-то смотрит на меня! Мне страшно!

Г. – Здесь никого нет.

Т. – Как же! Думаешь, я тебе поверила? Кто там?

Г. – Мне всё равно.

Тереза стоит среди комнаты и медленно смотрит вокруг. ВСКРИКИВАЕТ. Она хватает бутылку водки и исчезает в темноте. СТУК ДВЕРИ.

***

Глэм лежит лицом вниз.

Она плавно идёт по комнате и останавливается возле Глэма.

Глэм вскакивает и испуганно смотрит на Смерть.

С. – Тише, тише, не надо так на меня смотреть!

Г. – Ты тоже живёшь в этом доме?

С. – Я не умею жить. Жизнь – это оскорбление в мой адрес!

Г. – Ты очень похожа на мою бывшую жену. Она тоже актриса.

Ты меня понимаешь?

С. – Нет.

Г. – Ты - всё понимаешь! Ты не может этого не понимать! Вы все – лицедейки!

С. – С этим - я согласна!

Г. – Тебя прислал Альберт? Ты тоже его любовница?

С. – Я – Смерть.

Г. – Ты Мёртвое море знаешь? Это я его убил! Да, в этом доме живут одни придурки! Смерть! Надо же такое придумать! Точно! Ты – актриса? Роль репетируешь? С меня хватит! Вон отсюда!

С. – Ты бесподобен! Шарман! Продолжай!

Г. – Оставьте меня в покое! Я не хочу никого больше видеть!

С. – И это всё? А, где твой крик в небо – КТО СКАЖЕТ МНЕ – ПОДЛЕЦ?

Г. – Я сейчас вышвырну тебя отсюда! Ты мне веришь?

С. – Нет. Слишком неубедительно! А, ты мне веришь?

Г. – Я не верю женщинам!

С. – Почему?

Г. – Потому что вы пользуетесь нами, мужчинами.

С. – А, вы – нами, женщинами. Все используют друг друга. Но, есть одно обстоятельство, где самый главный обман налицо.

Г. – Ладно. Поделись информацией.

С. – За информацию надо платить!

Г. – Я готов заплатить. Какие проблемы?

С. – Вот, Дурак! Вы готовы платить за всё в этом мире! А, женщины не платят мужчинам за их генетическую информацию. Мужчины отдают её бесплатно! Видел бы ты себя со стороны в этот момент, Информатор! Ха-ха! Эти конвульсии, крики, счастливые глаза! Тупые животные! Но, этого мало! Вы потом ещё и обслуживаете своих детей, и тоже платите за это. За то, что Вам позволили женщины участвовать в этом процессе. Да, нам, женщинам, нужны официанты! Понял, информатор?

Г. – Красиво излагаешь! Да, в вашем тупом эксперименте, который называется размножение - миллионы официантов! Миллиарды! Их – как звёзд на небе!

С. – Не трогай небо, Болван!

Г. – Кто – болван? Да, я – доктор наук! Я знаю небо лучше вас всех, инфузории! Болван! Надо же!

С. – Слушай меня, Эйнштейн! Не трогай небо! Ты ничего о нём не знаешь!

Г. – Да, конечно, ты знаешь, ты же – Смерть!

С. – Я тоже не знаю.

Г. – Тогда – кто знает?

С. – Неба нет!

Г. – А, это что?

Глэм показывает рукой на небо. Смерть подходит к подзорной трубе и смотрит в неё.

С. – Это иллюзия! Ложное направление!

Г. – Моя жизнь – иллюзия, ложное направление?

С. – Конечно. Слушай анекдот на эту тему – Мужик встречает Бога и спрашивает у него – Скажи, зачем ты меня создал? – Бог – Ты не должен знать этого. – Ну, скажи, я тебя умоляю! – Бог – Ладно. Помнишь, в прошлом году вы строили сарай? – Да, помню. – Тебя попросил сосед, чтобы ты подал ему молоток. – Возможно. – Вот для этого я тебя и создал.

Смерть СМЕЁТСЯ и обнимает Глэма.

Г. – Бред собачий!

С. – Тебе не смешно?

Смерть подходит к столу и берёт в руки бюст Эйнштейна. Смотрит на него и подходит к картине Альберта. Морщится.

С. – Кто нарисовал эту гадость? Зелёный Олень! Незрелость какая-то в этом зелёном животном! Ещё не успел созреть! Ага, ясно – в песочнице ещё находится и играет в машинки. Даун! Он меня разочаровал!

Г. – Ты и в живописи разбираешься?

С. – Разве ты не видишь, как я шикарно выгляжу?

Г. – Ты неотразима!

С. – А, знаешь почему?

Г. – Да. Ты хочешь произвести на меня впечатление!

С. – Меня этому научил Шик. Знаешь такого художника, Звездочёт?

Г. – Тебе надо в дурдом! Шик – изящный французский художник 18 века. Он её научил!

С. – 19 века. Это я его убила, а после его смерти всё утончённое начали называть «шикарно, как у Шика», то есть как у меня.

Г. – Тогда я – Эйнштейн!

С. – Отлично! Сейчас проверим!

Смерть берёт в руки бюст Эйнштейна и подходит к краю крыши. Она бросает бюст Эйнштейна вниз.

С. – Сейчас будет Рок-н-ролл!

РАЗДАЁТСЯ ГЛУХОЙ УДАР. КРИК ЛЁНТИКА СНИЗУ – Убили, Альберта убили! Ага, это голова Эйнштейна! Альберт Альберта убил! Глэм – грёбанный Альберт Эйнштейн убил художника короля Альберта. Глэм – ты убийца! Убийца собак и Альбертов! Думаешь, что ты слишком высоко забрался! Тебе конец, Звездочёт! Конец!

РАЗДАЮТСЯ ВЫСТРЕЛЫ. ШУМ ТОЛПЫ ВНИЗУ.

С. – Теперь ты мне веришь?

Г. – Это случайность!

С. – Конечно. Потанцуем? Музыка!

ЗВУЧИТ МУЗЫКА. Глэм танцует со Смертью. МУЗЫКА ЗАТИХАЕТ.

Г. – Ты – красивая Смерть.

С. – Сейчас это в моде.

Г. – Ты давно в моём доме?

С. – Не знаю. Я сидела на краю крыши и смотрела на город. Сегодня у меня будет много работы.

Г. – Только сегодня? Почему сегодня?

С. – Революция!

Г. – Ты – настоящая Смерть?

С. – Хочешь меня соблазнить?

Г. – Ты – самая красивая на свете Смерть!

С. – Тогда, чего же ты ждёшь?

Глэм подходит к Смерти и запускает руку между ног. Глэм КРИЧИТ.

Он отбегает в сторону и садится за стол, прячет голову руками.

Смерть СМЕЁТСЯ и танцует по кругу.

СНИЗУ РАЗДАЮТСЯ ВЫСТРЕЛЫ, СИРЕНЫ, БАРАБАННАЯ ДРОБЬ, КРИКИ, В НЕБЕ СВИСТЯТ ПУЛИ.

Смерть становится на краю крыши и похотливо смотрит на город.

Глэм встаёт с Пистолетом в руке и целится в Смерть.

Г. – Смотри на меня! На меня!

Смерть поворачивается к Глэму и ВСПЫХИВАЕТ СМЕХОМ.

С. – Шарман! Ты бесподобен! Сколько жизни в этом взгляде!

Глэм дрожит и закрывает глаза. СТРЕЛЯЕТ. Открывает глаза.

Смерть поднимает руки вверх и СМЕЁТСЯ.

Глэм СТРЕЛЯЕТ.

Смерть ЗЛОБНО КРИЧИТ – Целься лучше, Придурок! Ещё раз!

ШУМ НА ЛЕСТНИЦЕ. КРИКИ. СТУК В ДВЕРЬ.

Глэм СТРЕЛЯЕТ.

С. – Бесполезный человек! Душевный импотент! Сейчас я тебе помогу!

Смерть обнимает Глэма сзади и разворачивает лицом к входной двери.

ВХОДНАЯ ДВЕРЬ ПАДАЕТ ОТ СИЛЬНОГО УДАРА НА ПОЛ. Из темноты появляется Борик и с ужасом смотрит на Глэма.

Смерть поднимает руки Глэма и направляет на Борика. Глэм стреляет в Борика. Борик падает мёртвый.

Смерть отпускает Глэма из своих объятий и целует его в губы.

С. – Красиво, но не изящно!

Из темноты появляется Клара с Мусиком, Федя с корзиной, Лёнтик с пулемётом, Тереза с младенцем на руках. Смотрят на мёртвого Борика.

Глэм начинает СМЕЯТЬСЯ. ВСЕ ПОДХВАТЫВАЮТ СМЕХ.

С. – А, ты мне не верил, Придурок!

Смерть подходит к Глэму и цепляет ему на грудь МЕДАЛЬ.

Л. – А, мне медаль?

С. – Ты ещё её не заслужил!

Л. – Понял! Федька, подсоби маленько!

Федя ставит корзину с едой на стол и хватает подзорную трубу.

Федя ложится на край крыши и смотрит в трубу на улицу.

Лёнтик ложится рядом с Федей и направляет пулемёт с края крыши в темноту.

Ф. – Под фонарём «контру» видишь?

Л. – Нет. Ничего не вижу! Какая разница?

Лёнтик начинает стрелять из пулемёта. ДЛИННАЯ ОЧЕРЕДЬ. Пулемёт СМОЛКАЕТ.

Ф. – В чём дело? Заело?

Л. – Патроны закончились!

Ф. – Нашу победу надо отпраздновать!

Л. – Верно сказано!

Лёнтик и Фёдя встают и подходят к столу. Федя достаёт большую бутылку самогона и разливает в стаканы.

Федя и Лёнтик со стаканами в руках смотрят на ночной город.

На груди у Лёнтика и Феди лазерные точки снайперов.

Л. – Ура! За победу!

Смерть, Глэм, Клара и Тереза смотрят на лазерные точки на груди Лёнтика и Феди.

С. – Банкет отменяется!

Лёнтик и Федя падают мёртвые.

Клара выпускает МУСИКА и подходит к Глэму.

К. – Мусик, подойди к Глэму. Глэм, пожалуйста, забери себе Мусика! Последний раз! Пожалуйста!

Г. – Нет, вот тебе пистолет! На этот раз я не смогу помочь! Сорри, Клара!

Глэм подходит к краю крыши и смотрит на ночной город.

С. – Ты, что задумал, Звездочёт? У тебя ничего не получится, Дурачок!

Г. – Ты самая красивая Смерть!

С. – Вот, идиот, теперь будет жить калекой! Клара, не упусти свой шанс!

Глэм шагает в бездну. ГЛУХОЙ УДАР О ЗЕМЛЮ.

КРИК СНИЗУ. – ПОДЖИГАЙ!

Т. – Мне понравилось! Возвышенно, почти как рожать детей!

К. – Нашла красоту! Как собаку!

С. – Ну, мне пора!

Смерть уходит в темноту.

К. – А, что это была за дешёвая проститутка? Знает моё имя! Она не из нашего дома.

Т. – Наверное, бывшая жена Глэма. Кто же ещё? Кстати, выглядит гламурно, как звезда Голливуда!

К. – Звезда! Тогда она правильно сделала, что его бросила, этого импотента.

Т. – Он – импотент? А, я всё не могла понять – почему он такой медлительный? А, ты как об этом узнала, Клара? Неужели на тебя кто-то ещё может смотреть, как на женщину? Ха-ха!

К. – Что? На меня? Ещё как смотрят! Кстати - Альберт был мой любовник!

Т. – Альберт? Да, он смеялся над тобой! Корова! Тебе же не нужен секс!

К. – Да, я не могу смотреть на голых людей! У меня возникают приступы отвращения. Бани, пляжи, бассейны… Есть в этом что-то от животных, от грязных свиней.

Т. – Мне тебя жаль! Мне всегда мало, всегда! А, мужики эти – дохлики! Смотри – валяются все мёртвые или ходят полумёртвые… Даже в кино ни разу не видела настоящего мужика! Показывают каких-то блондинов с голубыми глазами – смех! Они же кролики! Трахаются, как кролики! Не придумал для нас с тобой, Клара, Бог настоящих мужчин!

К. – А, может быть, мы с тобой не придуманы для этого мира? Любительница секса! Уродина! Нас остались одни страдания!

Т. – Что? Ты больше виновата – ты для детей в школе как икона! А, сама – дешёвка, фригидная шалава! Целка македонская!

К. – Я и не отказываюсь. А, зачем ты всё время носишь этого мёртвого ребёнка с собой? Пора его похоронить!

Т. – Лучше такой, чем никакого.

К. – Тоже верно.

Пауза.

К. – А, ты знаешь, сколько человек зашло на Ноев Ковчег?

Снизу доносятся КРИКИ – ПОЖАР! ДОМ ГОРИТ!

Клара целится пистолетом в зрительный зал. Прячет пистолет. Берёт Мусика на руки.

К. – Ну, что, Тереза, пора уходить отсюда! Поболтали на высоте, а теперь пора спускаться на землю. Забираем еду и пойдём праздновать победу! Банкет продолжается!

Т. – А, твоя мать? Надо её спасать!

К. – Она давно умерла.

Т. – Как давно? Её надо было похоронить.

К. – Ты слышала крики снизу – пожар! Дом горит!

Т. – Конечно, слышала, я же не глухая!

К. – Прекрасно! Пусть всё здесь сгорит! Правда, Мусик?

Клара и Тереза уходят в темноту.

Крышу пожирает пламя.