Белов александр Иванович Антропологический детектив Серия

Иногда домашние животные с какой-то невыразимой скорбью и тоской смотрят в наши глаза, быть может, они хотят открыть нам великую тайну своего происхождения?

Из научной литературы мы можем почерпнуть сведения о времени появления на Земле первых растений, первых насекомых, первых рыб, первых птиц, первых земноводных, первых млекопитающих, но среди многих «первых» нет первого человека. Почему же это так? Почему человек удостоился столь жалкой участи возникнуть позже всех, и из кого — из обезьяны?!

Идея лестницы-существ высказывалась многими мыслителями задолго до Дарвина. Человечество с давних пор знало, каким образом появилась жизнь на Земле: откуда возникли различные животные и растения и каким образом появился на Земле первый человек. Системную классификацию всех живых существ содержат в себе древнеиндийские и шумерские научные трактаты. У американских индейцев до сих пор живо представление об иерархическом положении животных и человека по отношению к Богу. Сохранились и более древние традиции, оставленные нам в наследство атлантами, гиперборейцами и представителями других, еще более древних цивилизаций. Сведения об этом имеются в распоряжении ученых. Многие научные трактаты содержат в себе массу фактического материала о появлении человека на Земле с точной временной датировкой. Религиозные деятели говорят: «Вся история жизни человека с момента его появления на Земле — это история изменения и утраты его биологического тела, но одновременно и история восхождения и возрастания Духа человеческого». Древнеиндийские Веды, египетские папирусы и древнегреческие мыслители: Пифагор, Сократ, Платон, жившие более 2 тыс. лет назад, повествуют о зарождении и этапах изменения жизни на Земле. Так, ученик Платона Аристотель в своем сочинении «История животных» разделил всех животных на девять групп по степени сложности организации их телесных оболочек. Более высокую телесную организацию на Земле представляет человек с присущими ему более совершенными, чем у более низших существ, функциями ума. Ниже расположена организация животных, чьи тела обладают свойствами движения и выраженным чувствованием. Самыми низшими формами Аристотель считал растения, которые проявляют функции питания и размножения. В 1775 г. шведский ученый К. Линней, обобщив многие существовавшие до него трактаты, показывает деление животных и растений на виды, роды, отряды и классы. Другой ученый, швейцарец Ш. Боне в своем сочинении «Созерцание природы», оставаясь на позиции постоянства видов и создания их Богом, показывает лестницу природы. В нее Боне традиционно включает человека, животных, растения, микроорганизмы, органические и неорганические вещества, затем первичные элементы и всю неживую природу.

Сходство в строении одинаковых органов у человека и различных животных (сравнительная анатомия) послужило основанием для оформления теории единого плана творения, имеющего единого Творца (Ж. Сент-Илер, И. В. Гете, Ж. Кюве, К. фон Бэр). Таким образом, еще задолго до Дарвина имелась научно обоснованная теория происхождения человека и всего живого на Земле от единого первообразца — Бога.

В позднейшей истории развития биологии мы сталкиваемся с двумя основными подходами в рассмотрении изменений, происходящих в мире живого.

Первый был сформулирован Ж. Б. Ламарком в книге «Философия зоологии» (1809). Он гласит, что животное изменяет свое тело по «внутренней потребности», приспосабливаясь к изменениям, происходящим в окружающей среде. Телесные изменения, которые происходят в результате упражнения или не упражнения тех или иных органов, имеют тенденцию передаваться по наследству и закрепляться у нового поколения.

Другой подход, сформулированный Ч. Дарвином, утверждает, что в мире живого происходит постоянная борьба за существование. Дарвин предполагал, что количество животных имеет тенденцию увеличиваться в геометрической прогрессии. На самом деле количество особей в пределах вида остается неизменным. Поэтому идет борьба за существование. Выжившие особи наделены большей способностью к изменению, которую они передают по наследству. В результате благоприятные признаки с течением времени накапливаются и изменяют телесную морфологию животных. Этот взгляд был опубликован в книге «Происхождение видов» (1859).

Эти два подхода сходятся в утверждении, что в мире живого идут определенные изменения, но расходятся в выявлении причин, приводящих к этому. Но самый важный аспект проблемы каким-то странным образом выпадает из поля зрения ученых. Ведь далеко не очевидно, что нарастают изменения в сторону прогресса!

Так в какую же сторону идут изменения: в сторону приобретения признаков или в сторону их утраты? Какой процесс идет на Земле: эволюции или инволюции?

ОТ КОГО УБЕГАЮТ ЗВЕРИ?
Для животных и человека типично избегание трудностей. Вряд ли найдется на Земле живое существо, которое все время ищет себе лиха. Тем не менее борьба в природе присутствует постоянно. Одной из причин этой борьбы, как справедливо указывал Дарвин, является перепроизводство потомства. Проблема выживания общая для всего живого, так как «лакомых кусков» на всех не хватает. Выживают лишь те потомки, кто наделен преимуществами и более приспособлен к среде обитания. По Дарвину, это животные — носители неких улучшенных качеств — «сверхкачеств», которые позволяют захватывать новые жизненные пространства и оставлять после себя большое количество жизнеспособного потомства; другая, менее способная часть потомков обречена на вымирание.

В природе дело обстоит иначе: хорошо организованные животные, отстаивая свое право на экологическую нишу, приспосабливаются лучше остальных. В результате они остаются «в своей тарелке» и становятся настоящими «специалистами своего дела». У хорошо обживших свою среду животных постепенно отпадает необходимость дальнейших изменений — надо лишь поддерживать форму. Длительное обитание в одних и тех же условиях делает из них «узких специалистов». Иначе говоря, сама среда приспосабливает их организмы под себя. Между телом и средой в этих случаях устанавливается равновесие, когда отпадает необходимость дальнейших изменений. В одинаковых условиях вид живого может сохраняться десятки и даже сотни миллионов лет. Простой пример: головоногие моллюски-кораблики, дожившие до наших дней и за 500 млн. лет ничуть не изменившиеся!

Менее организованные животные вынуждены искать себе место под солнцем, чтобы не погибнуть как вид, хотя и это случалось нередко. Когда пригодные для жизни места уже заняты, «неудачникам» не остается ничего другого, как, отказавшись от кое-каких черт своего совершенного строения, переходить, переползать или перелетать в другую, чуждую им, среду обитания, получая как минимум два результата: потерю совершенства и возможность новых приспособлений, дающих шанс выжить. Из этого можно заключить, что миграциям и поиску новых условий обитания подвержены не «развитые» виды, а «недоразвитые», что противоречит утверждению Дарвина.

Поражения в борьбе за существование заставляют животных искать все новые географические и экологические ниши и являются причиной дальнейшего видообразования. Неудачи в борьбе приводят к значительному увеличению потомства — этим вид страхует себя от вымирания. Чем ниже уровень организации, тем больше отпрысков — таков закон природы!

КТО ПОПАЛ НЕ «В СВОЮ ТАРЕЛКУ»?
Многочисленные примеры из жизни животных показывают, что с приспособляемостью у них было не все гладко, как можно подумать, читая учебники биологии. «Начинающие» приспособленцы, попав в ту же среду, что и старые, должны выдержать конкурентную борьбу, да еще и приспособиться, что не всегда проходит гладко. В результате у самых разных животных выявлены приспособления, которые указывают на дегенеративный характер их возникновения. Многие животные используют органы тела не по их прямому назначению. Например, лягушки. Живущая в Австралии лягушка Rheobatracus silus вынашивает потомство в желудке, который временно выполняет роль матки. Самочка заглатывает оплодотворенные яйца, которые, постепенно, развиваясь в молодых лягушат, покидают организм матери через рот. Все это время мать ничего не ест. У некоторых амфибий роль матки выполняет легкое самца. Известны виды живородящих лягушек, а у южноамериканской пипы самка вынашивает молодь в особых ячейках на спине, как в кармашках рюкзака. Ясно, что спина не лучшее место для развития молодых пип, хотя сама пипа, наверное, так не считает. У древесных лягушек Rhacophorus пальцы сильно удлинены и снабжены летательной перепонкой. Растопырив пальцы, эти лягушки перелетают с дерева на дерево планирующим полетом. Чего не сделаешь, чтобы выжить и дать жизнь потомству… Таких примеров великое множество. Таким образом, приспособление к окружающим условиям обитания требует от животного жертвы, заключающейся в отказе от изначально более универсального строения организма.

К ЧЕМУ ПРИВОДИТ УЗКАЯ СПЕЦИАЛИЗАЦИЯ

Биолог Ламарк пошёл ещё дальше. Он предположил, что животные, изменяясь из поколения в поколение, сами формируют то тело, склонность к приобретению которого уже имеют. В результате внутренней устремленности чувств животные развивают и упражняют те органы, которые полезны для жизни в той среде обитания, которую они для себя выбрали. Жирафы тянутся к листочкам деревьев, желая их отведать, оттого у них шеи и вытянулись, а у змей атрофировались конечности, так как они мешали им забираться в звериные норы. Органы, которые животные не используют и не упражняют, в последующих поколениях исчезают, в результате чего они не могут вернуться к прежнему способу существования. Но надо заметить, что пятипалая конечность — характерная особенность почти всех живых существ, от человека до амфибии. Какого-то рационального объяснения ее появлению придумать не удается. Усатые киты, и то помимо рудиментарных зубов имеют внутри ласты скелет пятипалой кисти с остатками когтей и рудименты задних конечностей. Где же здесь эволюция хватательного органа — руки, о которой нам так долго твердили дарвинисты? Скорее наоборот: рука превращается в лапу, ласту, а то и плавник. Превратить же китовую ласту в пятипалую руку нельзя. И киту стать человеком тоже нельзя! Вот в этом и будет необратимость эволюции!

Объяснение этому простое. Дело в том, что с исчезновением, предположим, конечностей змей, ведущих свою родословную от ящерообразных, со временем исчезают и отделы мозга, которые ответственны за формирование и управление конечностями. Вот эти-то отделы мозга вернуть и вырастить заново невозможно — живое существо, деградируя, перерождается в принципиально другой тип организма: из ящерообразного в змею, а если гипотетически проследить его возможный дальнейший регресс — то в примитивное животное, сходное с червеобразными, у которого помимо конечностей отсутствуют «нормальные» органы осязания, зрения, слуха и т. д. Порой где голова, а где хвост у червяка, неспециалист определить не может. Червяк может двигаться в любую сторону. Некоторые червеобразные размножаются, как растения. В дальнейшем такой червяк может перейти на оседлый образ жизни, образуя новую популяцию существ, ведущих прикрепленный образ жизни. Конечно, далеко не факт, что змей ждет такая незавидная участь и что червяк обязательно превратится в растение. Скорее всего, найдя свою экологическую нишу, животное будет сидеть в ней до скончания века, пока не придет новый деградант и не выгонит его оттуда, сам заняв её.

В качестве примера инволюционной потери признаков можно привести гельминтов — эти, как мы знаем, не имеют ни рук, ни ног. Но на стадии формирования зародыша у них все это присутствует, а затем исчезает. Гельминт он и есть гельминт! Аксолотль, обладая наружными жабрами, ведет водный образ жизни и нормально размножается. Никто до поры до времени из ученых не предполагал, что аксолотль — это недоразвитая личинка американской амбистомы — другого животного, у которой нормально отрастают «ручки», «ножки», «открываются» лёгкие, животное это выбирается на берег и может вести наземный образ жизни. Это было доказано, когда американские ученые, накормив йодистыми гормонами щитовидной железы аксолотлей, заставили их превратиться в амбистом. Некоторые формы рачков, паразитирующих на рыбах, прикрепившись к телу жертвы, теряют весь свой облик и превращаются... в длинные ветвящиеся нити наподобие мицелия (грибницы), прорастающие в тело рыбы (такая форма существования характерна для примитивных грибов-паразитов). Наружу из рыбы торчит лишь семенник, благодаря ему рачок может оставлять такое же удивительное потомство, которое, тоже нормально развившись до взрослого ракообразного, в процессе поглощения своего обеда готово распрощаться с собственным телом. Еще пример: личинка асцидии существует как небольшая рыбка, которая, выйдя из икринки, нормально развивается (имеет зачаток хорды — прототип позвоночника, пищеварительный тракт, глаза и многое другое, что и положено рыбе). Но в один прекрасный момент личинка прикрепляется головой к рифу, ротовое отверстие смещается к анальному, и «рыбка» превращается во взрослую асцидию, напоминающую небольшой бочонок, ведущую прикрепленный образ жизни, как и растения. Коралловые полипы и медузы развиваются из свободно плавающих личинок, переходящих затем на оседлый образ жизни. Погонофоры, облюбовавшие морское дно, — это животные, постоянно проживающие в хитиновых трубочках, наружу торчат лишь их многочисленные щупальца, отфильтровывающие воду от пищевых частиц. И, что особенно интересно, существуют животные, у которых, как например у мшанок, из личинок образуются и вырастают «кустики», которые вполне можно было бы принять за растения.

Примером удивительных трансформаций может служить жизнь насекомых с полным циклом превращения. Они появляются в виде червячка-гусеницы, но через некоторое время окукливаются и затем удивительным образом превращаются в мух, жуков и бабочек. Где же здесь долгие этапы эволюции? Мы видим здесь примеры совершенно обратные: в течение одной жизни живого существа теряются признаки, вроде бы изначально ему присущие! И нередко животные превращаются совсем не в того, кого эволюционистам хотелось бы видеть.

ВОЛНЫ ИНВОЛЮЦИИ

Из имеющихся в наличии данных о древних, вымерших и ныне живущих существах можно сделать вывод, что инволюция от человека к животным происходила волнами. Главным ускорителем этого процесса являлся паразитизм и желание эгоистического, не ограниченного ничем существования. По мере того как живое существо отказывалось от самоограничений, эти ограничения возвращались к нему с внешней стороны в виде естественного отбора. Живые существа инволюционировали за короткий (в палеонтологическом понимании) срок, в процессе инволюции захватывая пока никем не занятые экологические ниши. И сам факт выхода на новые позиции, даже пусть и ценой утраты некогда присущих им качеств разума и принципов построения тела, являлся для них мощным фактором, способствующим их бурному размножению и, соответственно, последующему разрастанию их популяции до огромных размеров. Не умением, а числом брали они свое в освоении новых территорий и конкурентной борьбе с другими видами за существование.

В результате фатального нарастания численности индивидов границы экологической ниши, в которой до того обитали эти живые существа, прорывались. В образовавшийся прорыв устремлялись тысячи и миллионы представителей нового вида, что и приводило к поистине глобальному расселению вновь образованных популяций. Групповой эгоизм открывал перед представителями нового вида коридоры к новым сферам обитания и новому способу существования. В качестве иллюстрации можно привести трансформацию безобидных кузнечиков в саранчу путем изменения облика и сбивания в стаи с последующей миграцией на огромные расстояния. В результате такого «броска» осваивается новая зона расселения за тысячи километров от исходной. Таким образом саранча осуществляет прорыв из одной среды обитания в другие. Приведем пример из древней истории Земли.

ПОКОРИТЕЛИ СТИХИЙ

Параллели в образовании сходных морфологических признаков можно видеть у разных групп живого, в том числе и у современных животных. Так, семена растений, насекомые, древние рептилии, птицы и рукокрылые млекопитающие имеют крылья. Ясно, что получили они их не в результате того, что ведут свою родословную от единого крылатого предка, а в результате независимого приспособления к полету. Воздушную среду с успехом освоили: летающие насекомые, которые в каменноугольный период (300 млн. лет назад) достигали весьма солидных размеров, и летающие ящеры-пальцекрылы, птеродактили, птицы, небольшие зверьки типа летающих лемуров (шерстокрылы), крыланы, белки-летяги, летучие мыши (с перепонками между пальцами и телом). Точно так же водоплавающие животные, членистоногие, рыбы, рептилии и млекопитающие получили обтекаемую форму тела, плавники, ласты и хвост не от единого рыбообразного предка, а в результате независимого приспособления к водному образу жизни. Их общий предок не был рыбой! Водную среду в разное время и независимо друг от друга осваивали моллюски, ракообразные, трилобиты, панцирные, хрящевые, костные рыбы, разнообразные земноводные, ихтиозавры, плезиозавры, крокодилы, черепахи, киты, сирены, моржи, тюлени и др., а также многочисленные придонные животные и водоросли. Аналогично можно проследить возникновение разных роющих существ. Они появились в результате приспособления к подземному образу жизни, а не в силу того, что у подземных обитателей был единый предок — гипотетическая землеройка.

Несколько иначе дело обстоит с бегающими и прыгающими членистоногими, пресмыкающимися, птицами, млекопитающими, снабженными конечностями. Несмотря на сходство в способе передвижения, они имеют разных предков, живших в разное время. Но у всех у них были предки с ногами и руками. И такими предками были в разные эпохи: протерозойские, палеозойские, мезозойские и кайнозойские люди! И пусть это утверждение не поразит как громом тех, кто думает по-другому!

Вот такими волнами в разные миллионолетия и шло образование различных живых существ, очень рано или значительно позже покинувших сообщество людей. Всё-таки одну важную, на наш взгляд, особенность мы сумели разглядеть, что инволюция идет скачками и качественный скачок в освоении новой экологической ниши, а также в росте численности популяции происходит в мире живого тогда, когда живое существо отказывается от важных особенностей своего строения и более высокого уровня организации тела. Тогда-то и возможен взлет численности популяции и прорыв в новую среду обитания, захват существующих трофических ниш и вытеснение из них конкурентов.

К примеру, на Мадагаскаре обитают некоторые виды лемуров, которых нет в Южной Азии и в Африке. А лемуры, обитающие в материковой Южной Азии, не похожи на островных. На о. Борнео обитает своеобразная обезьяна-носач, которая не встречается нигде больше. Широконосые обезьяны, живущие в Южной и Центральной Америке, не похожи на жительниц Старого Света. Орангутангов, живущих на Больших Зондских островах, не встретишь нигде больше. Еще более не похожи друг на друга человекообразные обезьяны, которые жили 10-20 млн. лет назад в Африке, Азии, Европе: ориопитеки, дриопитеки,кениапитеки и австриакопитеки, испанопитеки и сивапитеки, гигантопитеки и лимнопитеки. Например, «обезьяна Рамы» — рамапитек (судя по реконструкции, существо величиной с собаку, средних размеров, весом до 12 кг) явно не годится на роль отца всего человечества (а именно такую роль отводили ему дарвинисты до недавнего времени). Рамапитек весьма специализированная обезьяна и, как выяснилось, более близка к орангутангам, нежели к человеку. Гораздо лучше было принять отцом человечества самого Раму, а не его обезьяну! А вот в качестве выродившегося потомка человека рамапитек вполне подходит. Его маленький рост и способность передвигаться на двух ногах, специализация и родственные связи с орангутангом будут свидетельствовать как раз в пользу этого.

А австралопитеки, хомо габилисы, хомо еректусы, синантропы, питекантропы, родезийцы, неандертальцы и прочие людские «предки»? Они-то очень не похожи друг на друга по объему мозга, размерам тела, строению костей черепа и скелета, способу существования и питанию, навыкам и повадкам! Откуда у них такое разнообразие видов, причем при жесткой и постоянной локализации расселения отдельных видов? До сих пор в Африке не заняты никем места расселения вымерших австралопитеков. На границах их бывших владений живут шимпанзе и гориллы. Но, словно помня о разделенной некогда территории, никто из этих человекообразных обезьян не вторгается в бывшую вотчину австралопитеков. Помимо прочего, сложить из гипотетических человеческих предков эволюционную цепочку не удается по той причине, что жили многие из них, как выясняется теперь, в одно и то же время. Как объяснить всё это?

Объяснить можно только с позиций того, что в различных районах мира в разное время шла локальная (обусловленная географией: изолированным расположением материков, трудно преодолимыми преградами: океанами, морями, горами, джунглями и т. д.; условиями существования: питанием, конкуренцией и т. п.) деградация когда-то единого, родственного по генетическому типу, сообщества людей. От ствола человечества отходили все новые ветви. Они в виде изолированных популяций переходили к автономному существованию. Причем изоляция могла быть не только экологическая, но и этнокультурная. Ничто и никто не мешал им спокойно деградировать во времени. К примеру, на протяжении последних трех миллионов лет человечество стремительно теряло свое типологическое единство. Вот откуда взялись все эти деграданты (по выражению Р. Вирхова, по отношению к неандертальцу), которых ошибочно записали в наши предки. И в общем, нет ничего удивительного, что деградировали они по-разному, очень несхожими способами. Их черепа очень различны по объему черепной коробки, надбровным дугам, скулам, лицевому углу и прочим особенностям. Сложить из этих черепов восходящую цепочку к человеческому черепу крайне сложно, так как свои отличия в анатомии головы деграданты приобретали независимо друг от друга под воздействием разных условий, в которых они оказались, и несхожего образа жизни, который вели. В результате тех же самых процессов уже совсем недавно образовались многочисленные расы и народности современных людей.

Конечно, нас не может не радовать, что все люди братья и происходят из одной популяции, но тенденция к расщеплению ствола человечества продолжается, несмотря на объединяющую роль цивилизации. Все мы, несмотря на биологические и социальные различия, восходим в своей истории к единому стволу человечества. Но надо все же набраться духу и признать, что помимо отдельных регрессировавших индивидов и их потомков, которые традиционно как бы и в расчет не принимаются, в человеческом обществе существуют устойчивые образования людей, которые трансформируют свое былое видовое единство не столь стремительно, как единицы. И делают это исключительно в пределах крупной общности людей. Именно такие общности людей образуют разные расы и народности, отличающиеся друг от друга цветом кожи, глаз, волос и другими биологическими признаками, а также культурой и укладом жизни. Гордиться здесь особо нечем и считаться не из-за чего. Все мы, белые, черные, желтые, по-видимому, с одинаковой скоростью съезжаем с горы инволюции. Кто-то, может быть, чуть быстрее, кто-то чуть медленнее, но этими различиями в скорости падения можно пренебречь. Удручает сама тенденция. Конечно, процесс этот не одного дня, но время работает против нас!

Более сильную инволюцию претерпели бывшие люди, отказавшиеся от цивилизации вообще и еще раньше отдавшие предпочтение дикому существованию. Их популяции быстро деградировали. Они жили и продолжают жить в состоянии одичания уже десятки миллионов лет. Именно они превратились в человекообразных обезьян. А вот почему факты с удивительным постоянством выводят нас на определенного рода закономерности, которые способны поразить любого, даже несведущего в науке человека, мы рассмотрим далее.

Отделение групп живых существ от сообщества людей проходило на протяжении всего существования человека, чья история абсолютно не такая, как представляется сегодня. Вновь отделившиеся образовывали свои собственные сообщества и группы, некоторые из них довольно долго оставались в таком состоянии — десятки и даже сотни миллионов лет. Другие же начинали стремительно спускаться вниз по лестнице инволюции, перегоняя своих предшественников, отказываясь от все большего числа признаков, сближающих их с человеком. Эти «новички» обладали большей динамикой и изобретательностью, так как все ниши к тому времени были уже заняты. Между «новичками» и «стариками» завязывалась жестокая межвидовая борьба за сферу обитания. Иногда побеждала «молодость» и энергия деградантов, как это случилось с динозаврами, почти передушившими всех млекопитающих. Иногда побеждали опыт и вековые «традиции». И «новички», проиграв сражение, вынуждены были спускаться еще ниже, занимая самые нижние ступени. Не в этом ли кроется разгадка уникальной живучести и мута-бельности многих примитивных животных, их уникальная приспособляемость к любым видам токсичных препаратов? Деграданты поистине неистребимы! Достаточно вспомнить крыс, тараканов и мух. В данном случае на их стороне выступают групповые интересы вида. Их колоссальная плодовитость и изменчивость приспосабливает вид к любым естественным и искусственным передрягам.

Выше уже было сказано, что условием роста популяции может являться не эволюция признаков, как предполагалось раньше, и совершенствование и рост нервной системы, а инволюция и переход сообщества живых существ на более низкую ступень организации. Благодаря этому процессу и осуществляется захват новой экологической ниши и начинается бурный рост численности популяции. Отсюда вполне объяснима жесткая закономерность, существующая в природе, что чем ниже спускается живое существо по лестнице инволюции, тем больше численность популяции и тем шире ареал расселения. У более примитивных животных роль деградирующего индивидуального мозга берет на свои плечи «групповое сознание», которое заботится об интересах и комфортном проживании каждого индивида, входящего в состав популяции. Вполне очевидно поэтому, что популяция живых существ «мыслит» себя как единый организм, компенсируя этим утрату ума отдельными особями.

Картину «коллективного единомыслия» мы можем наблюдать и на примерах организмов человека и животных, представляющих собой, по меткому выражению Р. фон Вирхова, «государство клеток». Русский ученый В. Караваев говорил, что организм — это «сообщество клеток», чем выше уровень и тоньше специализация клеток, тем выше организация всего организма. Таким образом, признаемся себе, что более организованным и сложноустроенным организмом среди всех обитателей Земли является человеческое существо. Следовательно, человеку и быть одновременно и венцом творения Бога, и родоначальником всех животных, растений и микроорганизмов, которые представляют собой лишь его несовершенный слепок. К примеру, растение очень даже похоже на перевернутую фигуру человека. Мозг соответствует корню — самой важной части растения. Выражение «раскинь мозгами» как нельзя лучше подходит к корням деревьев: у кого более раскидистые корни, те более жизнеспособны. Руки и ноги человека соответствуют стволу или стеблям и листьям растений. Цветы, это знает любой школьник, — половые органы. Именно здесь яйцеклетка оплодотворяется спермиями с помощью ветра или насекомых, образуется завязь, созревает плод. В семячке плода содержится крохотный зародыш, вся остальная масса семечка — это питание зародыша, наподобие того, как желток яйца служит питанием для зародыша цыпленка. Упав в землю, семечко начинает прорастать, точно так же, как росли его родители, — вниз головой.

Все даже очень складно: растения — растущие вниз головой бывшие люди! О деревьях, дарующих силу, существовали целые трактаты у друидов. Недаром эзотерики любят в минуту слабости прижаться к «своему» дереву. И Есенин писал: «…Как жену чужую, обнимал березку...» Смутное понимание того, что деревья и трава — это тоже люди, сопровождало человечество всегда!

Если бы у грибов была способность говорить, они могли бы поведать биологам историю своего происхождения. Биологи до сих пор спорят, куда отнести грибы — к растениям или к животным. У древних людей на грибы был свой взгляд. В поверьях одного из племен Малаккского полуострова бог Кари наделяет грибы, упавшие на Землю с неба, живыми душами. У греков Зевс сверг своих детей с неба и обратил в грибы. У ацтеков люди превратились в грибы, потому что прогневили Бога. Как бы то ни было и что бы там ни говорили биологи, но грибы похожи на эмбрион человека или позвоночных животных на ранней стадии: собственно зародышу соответствует шляпка, а желточному мешку — ножка, грибница гриба очень похожа на сеть кровеносных сосудов, формирующихся в плаценте. С той лишь разницей, что грибы растут в земле, а плод человека и зверей в матке. Через грибницу гриб всасывает все питательные вещества, содержащиеся в земле. Через плаценту матери зародыш питается веществами, доставляемыми кровью. Сходство между грибом и эмбрионом усиливается и тем, что споры грибов созревают именно в том месте, где у зародыша находятся первичные (недифференцированные) половые клетки. Кто и когда пересадил зародыши человека или позвоночных животных в землю из материнской утробы или они сами повыпрыгивали — это есть тайна, покрытая мраком. Главное — другое: это переселение, вероятно, усилило плодовитость грибов во много раз. Другое дело, что при этом заметно пострадало качество. Грибы «научились» размножаться в зародышевом состоянии, дорасти до взрослых животных, а тем более до человека им теперь не досуг. Им и так вольготно и привольно в компании «единомышленников» где-нибудь под елкой или осиной. Благо, что «плацента» у них одна на всех.

Именно в механизме регресса от более совершенных существ скрыт и секрет живучести микроорганизмов, заполонивших сегодня Землю. О том, что микроб — это совсем неразвитый, и главное, нежелающий развиваться дальше одноклеточный человек, было уже сказано раньше. О том же, что клетки тела могут переходить к автономному существованию, без связи с остальным телом, свидетельствует такая патология, как раковая опухоль. Она состоит из колонии клеток, пренебрегших своей специализацией и функцией в организме. Раковые клетки плохо связаны друг с другом, зато они усиленно питаются и очень активно размножаются. Порой этих дегенеративных клеток становится так много, что они образуют опухоль, выходящую за границы человеческого тела. Советский ученый, доктор медицинских наук, начальник клинической лаборатории госпиталя Черноморского флота в Севастополе Д. Финько показал, что такие переродившиеся клетки тела могут быть очень похожи на клетки примитивного гриба-паразита — кандиды или аспергиллиса. Внутри некоторых раковых опухолей формируется грибница (мицелий), пронзающая опухоль, и зреют споры в специальных сумках-асках. Все обстоит точно так же, как это происходит у микрогрибов, размножающихся с помощью спор. Ученый и его помощник исследовали тысячи опухолей животных, чтобы убедиться в правильности наблюдений. К сожалению, это открытие оказалось невостребованным советской наукой.

О том, что раковые клетки могут жить своей самостоятельной жизнью уже после смерти человека, свидетельствует феномен Генриэтты Лаке. Эта женщина из США умерла в Балтиморе от рака 50 лет назад. С тех пор её клетки живут и успешно делятся, представляя из себя аморфное образование, ни сном ни духом не напоминающее человеческое тело, а вернее, тот его орган, от которого они произошли. Во многие лаборатории мира переданы для опытов образцы этой «бессмертной» ткани. Все это может свидетельствовать, что клетки тела, «вывалившись» из организма человека, могут самостоятельно жить, но уже в другом качестве.

Вы только представьте себе удивление биологов, обнаруживших где-нибудь в благоприятных природных условиях аморфное существо округлой формы. Не зная, что клетки этого «существа» — выходцы из человеческого тела, биологи скорее всего объявят о существовании нового животного, неизвестного науке, а быть может, пойдут еще дальше, записав это животное в предки человека. Так, И. И. Мечников, модернизируя теорию Э. Геккеля, утверждал, что предком многоклеточных животных была колония простейших, сбившихся в кучу для удобства существования (фагоцителла). Нечто похожее недавно было исследовано А. В. Ивановым в природе. В Красном море обитает рыхлое существо уплощенной формы — трихоплакс, состоящее из более-менее однородных клеток и размножающееся бесполым путем: делением и почкованием. Кто может поручиться, что трихоплакс не имеет своим предком человека?

Самыми маленькими живыми обитателями планеты по праву считаются вирусы, они представляют из себя куски клеточной ДНК и РНК, перешедшие к свободному существованию. Вирусы не дышат, не питаются, не размножаются самостоятельно, как все остальные живые организмы, а при неблагоприятных условиях умеют превращаться в кристаллы. Единственный шанс существования вирусу дает живая клетка. Пробравшись внутрь ее, вирус избавляется от своей одежды — белкового скафандра. И нить ДНК или РНК, содержащая наследственную программу вируса, встраивается в ДНК или РНК клетки, которая сама начинает усиленно штамповать копии вируса — своего врага. Затем эти копии одеваются в белковую одежду внутри клетки и, скапливаясь в цитоплазме клетки, разрывают ее оболочку и выходят наружу. По 100, 1000, а иногда по 10 тыс. экземляров одновременно. Клетка, приютившая их и давшая им жизнь, естественно, гибнет. Поскольку эти самые маленькие существа не могут жить без клетки, своей родительницы, то закономерно предположить, что появились они после того, как появилась клетка, но никак не раньше ее! В этом примере ясно прослеживается дальнейшая инволюция не только многоклеточного существа, но и отдельных элементов клетки.

Считать же, что человек сложился сам по себе из множества одноклеточных микроорганизмов, а те в свою очередь из молекул ДНК и белков, притом что наукой накоплены Гималаи фактов, по меткому выражению А. Любищева, опровергающие саму такую возможность, было бы сегодня верхом невежества. Появление самого первого живого существа из «мертвой» материи опровергается всякой логикой, и вероятность такого хода событий равна громадному нулю!

Вы только представьте, что при рождении человека появляются на свет сначала руки и ноги, затем тело, а потом голова, а уже затем из всего этого каким-то образом монтируется целый человек. Так и вся биосфера планеты есть единый организм, присутствующий как целое на самых ранних стадиях появления жизни. Само его наличие есть непременное условие существования разных видов организмов. Из этого следует, что так называемых эпох скрытой жизни (криптозой) и явной жизни (фанерозой) как отдельных эпох рыб, амфибий, рептилий, млекопитающих просто-напросто не было. По всей видимости, механизм создания биосферы подобен механизму развития организма из одноклеточного яйца. Вместе с появлением новых животных, изменяющих соотношения в мире природы, меняется вся единая экосистема планеты. Живые существа, поддерживающие ее равновесие, могут замещаться со временем другими, похожими и имеющими в своих предках «других людей». Но сама экосистема при этом остается неизменна. Ведь от ее целостности зависит жизнь отдельных видов, включая и самого человека, чье существование, кстати, тоже преходяще... Каждый вид в общем мире живого занимает свое место, в том числе и человек. В различные периоды времени биосфера обновляется, тогда на смену одним живым существам приходят другие. Этим определяется разнообразная и самобытная флора и фауна различных эпох.

Вообще надо отметить, что в учебнике палеонтологии сплошь и рядом в отношении разных видов живого встречаются термины «тупиковая», «слепая», «полностью вымершая ветвь эволюции». Странно! Создается впечатление, что живые существа появляются на планете, являя удивительное многообразие форм, лишь для того, чтобы в один прекрасный день превратиться в «слепую» ветвь и без остатка вымереть.

Как же нам примирить столь непримиримое и выйти из замкнутого круга бессмысленности бытия? А между тем выход есть. И он, как все гениальное, прост! Достаточно только принять положение о цикличности мироздания, и все встанет на свое место! Один цикл сменяет другой, и жизнь словно идет по кругу, но не выше и выше, по спирали, как то утверждал классик, а именно по кругу. Колесо мироздания Сансары крутится, и с каждым его поворотом рождается цивилизация. Еще поворот — и цивилизация приходит к своему упадку и гибели. Еще одно вращение — и от некогда могущественной цивилизации людей остаются лишь жалкие её остатки в виде зверей, скорее прозябающих, чем живущих. Именно эти особи не захотели с окончанием своего цикла перейти в иные сферы бытия, будучи сильно привязанными к земной жизни.