Святогор, живущий на святых (т. е. небесных, облачных) горах 14, является олицетворением либо горных сил, либо облегающих небо туч; Микула

Попытка приложения этих обозначений к тексту былин обнаруживает всю несостоятельность мифологической теории с полной очевидностью.

 

СВЯТОГОР
"На крутых горах, на святых Горах,

Великан-богатырь Святогор сидел,

Да не ездил он на святую Русь:

Не носила его мать сыра-земля.

Захотелося раз богатырю

Погулять во раздольице чистом поле -

Заседлал он коня богатырскаго,

Выезжает на путь-дороженьку.

Встрепенулося сердце молодецкое,

Заиграла силушка по жилочкам,

Так вот живчиком и переливается;

А и грузно ему от этой силушки,

Грузно, будто от тяжкаго бремени:

Не с кем силой-то богатырю померяться.

И выкидывает он палицу булатную

Выше облака ходячаго из виду вон,

На белы руки опять подхватывает;

" - Кабы мне да земную тягу найти,

Утвердил бы в небеси кольцо,

Привязал бы к кольцу цепь железную,

Притянул бы небо к земле-матушке,

Повернул бы землю краем вверх,

И смешал бы земных со небесными! -

"Усмотрел он тут во чистом, поле

Добра молодца пехотою идучи;

За плечами у добра молодца

Была малая сумочка переметная.

Как припустит скакать он добра коня

Во всю силу лошадиную -

Добрый молодец идет пехотою.

Не нагнать его коню богатырскому.

Как поедет лихою вольготою -

Добрый молодец вперед не наступывает.

"И окликнул Святогор добра молодца:

"- Гой ecи ты, прохожий добрый молодец!

Ты постой-ка, постой немножечко,

Как скакать припущу добра коня

Во всю силу, во лошадиную -

Ты идешь вперед пехотою,

Не нагнать тебя коню богатырскому:

Как поеду тихою вольготою -

Ты идешь, вперед не наступываешь.

"Обождал его прохожий добрый молодец,

Полагал со плеч со могучих

На земь малую сумочку переметную.

Говорил Святогор добру молодцу:

- А скажи-ка мне, добрый молодец,

У тебя что за ноша в этой сумочке? -

"Отвечает ему добрый молодец:

"- Ай же славный ты великан-богатырь!

Попытайся-ка взять мою ношицу

На свои на плечи на могучия,

Побежать с ней по раздольицу чисту полю.-

"Опущался славный великан-богатырь

Со добра коня к малой сумочке,

Принимался за малую сумочку;

Принимался сперва одним перстом -

Эта малая сумочка переметная

На сырой земле не сворохнется.

Принимался тогда одной рукой -

Эта сумочка все не сворохнется.

Ухватил обеими руками -

Все-то с места она не сворохнется.

Принимался всею силою великою,

Припадал белой грудью богатырскою

К этой малой сумочке переметноей,

Захватил всей силой великою -

Во сыру землю угрязнул по коленочки,

По белу лицу не слезы - кровь течет...

Уходилось сердце молодецкое,

Только малый дух подпустить успел

Под ту малую сумочку переметную,

Говорит сам таковы слова:

"- Не вздымал я такой ноши от роду!

Много силы во мне, а не под силу.

Что в сумочке твоей понакладано?

Кто ты сам есть, удалый добрый молодец,

Как зовут тебя именем, отечеством? -

Отвечает удалый добрый молодец:

"- В моей малой сумочке переметноей

Вся земная тяга понагружена,

А я сам - Микула Селянинович. -"

Где угряз Святогор, тут и встать не мог,

Тут ему было и кончание.

Такова была, согласно мифологической теории, встреча "облегчающих небо туч" с "небесным громом". Какое отношение имеют эти "облегающия небо тучи" к "земной тяге и к смешению "земных с небесными"; каким образом эта тяга земная оказывается в "сумочке переметной" у грома; каков смысл этой былины вообще, и что означают все приведенныя в ней частности - вот вопросы, на которые мифологическая теория безсильна дать какой-либо удовлетворительный ответ. Еще яснее сказывается это безсилие в следующей былине.

Старый богатырь Ильюша Муромец!

Полевал он, старый, во чистом поле,

Люта зверя на копье ловил,

Соболей-куниц да на низок низал.

Подъезжает старый ко Святым Горам,

Въехал старый на Святы Горы,

Услыхал тут превеликий шум:

Всколебалась мать сыра-земля,

Зашатались темны лесушки,

Замутились быстры реченьки,

Выливалися из берегов крутых.

Видит старый: на добром коне

Едет шагом богатырь-гора,

Ростом выше дерева стоячаго,

Головою в небо упирается,

Едет, сам подремывает сидючи.

"Что за чудо?", говорит Илья:

"Богатырь да на коне заснул?

Мог бы выспаться в белом шатре.

Знать, не русский богатырь то, а неверный есть"...

По мере приближения богатыря Илью Муромца все более охватывает страх, пока, наконец, он не отпускает своего коня и не взбирается сам на высокий дуб. Оттуда он успел заметить, как Святогор разбил шатер и завалился спать. Красавица-жена Святогора, которую он обычно возил с собою в хрустальном ларце, вышла "и высмотрела Илью на сыром дубу. Говорит она таковы слова: "Ай же ты, дородный добрый молодец! Сойди-ка со сыра дуба, сойди, любовь со мной сотвори; буде не послушаешься, разбужу Святогора богатыря и скажу ему, что ты насильно меня в грех ввел". Нечего делать Илье: с бабой не сговорить, а с Святогором не сладить; слез он с того сыра дуба и сделал дело повеленое" 3.

Святогор просыпается. Жена его наскоро прячет Илью в ларец (по другим вариантам - в карман Святогору). Все трое пускаются в путь. Три дня сидит Илья в плену, пока, наконец, конь Святогора, обремененный непосильной ношей, не разсказывает человечьим голосом обо всем. Святогор убивает жену, вынимает Илью и братается с ним.

Тут они крестами поменялися,

Братьями крестовыми назвалися,

Стали вместе разъезжать по щелейкам,

Разъезжать-гулять да по Святым Горам.

И наехали они на чудо чудное,

Чудо чудное да диво дивное:

Осередь пути великий гроб стоит,

Красным золотом обложен весь, повыложен,

А на крышке подпись да подписана:

"На кого состроен сей великий гроб,

На того он и поладится".

Илья опускается в гроб:

"...Не по нем широк и долог был великий гроб..."

Тогда Святогор опускается в гроб:

"Как по нем состроен был великий гроб;

Говорит богатырь таковы слова:

"На меня состроен сей великий гроб;

Хорошо здесь во гробу-то жить!

Ты послушай-ка, мой меньший брат,

Ты возьми-ка да закрой меня

Тою крышкою дубовою гробовою".

Отвечает братцу Илья Муромец:

"Не закрою я тебя, мой больший брат,

Тою крышкою дубовою гробовою.

Шутку шутишь ты не малую:

Во живых собрался хоронить себя".

Как берет тут сам богатырь, накрывается

Тою крышечкой дубовою гробовою -

А та крышечка изволом Божиим

Сораслась со гробом во одно место.

И воззвал из гроба Святогор Илье:

"Ты послушай-ка, мой меньший брат,

Как ни бьюся, как ни силюся,

Не могу я крышки над собой поднять!

Ты берись-ка за те доски, за дубовыя,

Отрывай-ка по одной доске".

Брался старый за те доски за дубовыя,

Оторвать не может никакой доски:

"Ты послушай-ка, мой больший брат,

Не могу открыть я никакой доски".

"Так бери-ка ты мой славный, богатырский меч,

Разруби-ка крышку острыим мечом".

Брался старый за тот славный Святогоров меч,

Со сырой земли не мог меча поднять.

"Ты послушай-ка, мой больший брат,

Не могу меча я и с земли поднять".

"Ты послушай-ка, мой меньший брат,

Наклонись ко крышке ко гробовоей,

Припади ко малой щелочке:

Дуну на тебя я духом богатырскиим".

Наклонился он ко крышке ко гробовоей,

Припадал ко малой щелочке:

Дунул Святогор на стараго

Тем могучим духом богатырскиим,

И почуял старый, как в нем силушки

Втрое против прежняго прибавилось;

Приподнял с земли он богатырский меч,

Стал рубить по крышке по гробовоей,

От ударов, от великих искры сыплются,

А куда ударит богатырский меч -

Там железный обруч ставится.

Воззывал богатырь Святогор опять:

"Душно, душно мне, мой меньший брат!

Ты руби-ка вдоль по крышке по гробовоей".

Рубит старый вдоль по крышке по гробовоей,

От ударов искры сыплются,

А куда ударит богатырский меч -

Там железный обруч ставится.

"Задыхаюсь я, мой меньший брат!

Наклонись ко крышке, ко гробовоей,

Припади ко малой щелочке:

Дуну на тебя всем духом богатырскиим,

Передам тебе всю силу богатырскую".

Отвечает братцу Илья Муромец:

"Будет силушки с меня, мой больший брат.

Передашь ты мне всю силу богатырскую -

И меня носить не станет мать сыра-земля".

Говорит богатырь Святогор Илье:

"Хорошо ты сделал, меньший брат,

Что последняго наказа не послушался:

Мертвым духом бы я на тебя дохнул,

Мертвым сам бы ты у гроба лег.

А теперь прощай, мой меньший брат!

Видно тут мне Бог и смерть судил.

Богатырский меч возьми себе,

А добра коня оставь хозяину,

Привяжи ко гробу богатырскому:

Никому не сладить с ним, опричь меня".

И прошли из ясных очушек

Слезы у него горючия,

И сложил он руки богатырския

На белы груди, на богатырския,

И принял себе он смерть великую,

И пошел из гроба мертвый дух.

Тут простился старый со богатырем,

Святогорова добра коня

Привязал ко гробу богатырскому,

Опоясал славный Святогоров меч,

И поехал во раздольице чисто поле.

Тут ли Святогору и славу поют.

Примечание: Святогор возит жену в хрустальном ларце (метафора облака) и отмыкает золотым ключем (молнией)" 14.

Или, перефразируя: "Облегающее небо облако (Святогор) возит в облаке же (хрустальном ларце) свою жену (вероятно, также облако), отпирая тучу молнией (золотым ключем) и убивает ее молнией же (мечом)".

Попытки мифологической школы дать истолкование этой былины лишь подтверждают ея полную безпомощность. "Святогорова жена отдается Илье Муромцу, как представителю Перуна, и погибает от меча-кладенца, т. е. умирает, пораженная молнией.

Здесь мифологическое толкование совершенно уничтожает всякий смысл всего события. Или в другом месте: "Гроб, окованный железными обручами, - метафора дождевого облака, на которое зимняя стужа наложила свои крепко-сжимающия цепи" 14. Тут Святогор обращается уже в дождевое облако *, а Илья Муромец в "зимнюю стужу", в то время, как прежде он был "богатырём громовником" или олицетворением Животворной солнечной силы.

* В другом месте предполагается, что дождевыя тучи представлены в былинах в лице калик-перехожих.

(По поводу обозначения "богатырь-громовник" интересно отметить мнение Д. О. Шеппинга: "Если нет сомнения, что Илья-Пророк, по сказанию народных легенд и суеверий, заменил у нас древнейшее божество грома языческаго периода, из этого еще не следует, что совершенно во всем можно отождествлять Илию с Перуном. Подобныя безцеремонныя извращения народных преданий, переходя из одного ученаго сочинения в другия, более популярныя книги и учебники, совершенно искажают самое предание" 21).

Еще яснее обнаруживается вся несостоятельность мифологической теории в приложении к былинам о "младших" богатырях. Все многообразныя события и сложныя интриги при дворе князя Владимира, любовныя похождения Апраксин, наделы богатырей между собою, борьба их друг с другом и с врагами - все это не может быть истолковано при помощи туч, грома, молнии и еще небольшого набора природных сил. При подобном голословном произволе, и убийство Цезаря может быть перенесено в облака, причем кинжал сыграет роль молнии; и освобождение крестьян окажется возрождением природы (или растительнаго мира) от зимней спячки, не говоря уже о жизни знаменитых людей (напр., Наполеона), где самого героя можно заменить солнцем, его друзей и родственников - планетами, сражения - грозой и бурей, где каждый пленник будет представлять собою природу, "скованную зимней стужей" и т. д.

Применение мифологической теории может быть допущено и отчасти оправдано лишь по отношению к отдельным аллегорическим образам, независимым, замкнутым в себе, установившимся, статическим, напр., в загадках **, в поговорках и в некоторых песнях. Для истолкования же былин и сказаний - не только русских, но и иноземных, - с их сложной динамикой и драматикой, с их нарастающими и развертывающимися событиями, - если даже и допустить наличие в них некоторого мифологическаго налета, - то все же приложение к ним мифологической теории, как таковой, в ея целом, ввиду полной ея несостоятельности, должно быть безоговорочно отвергнуто.

** Что горит без огня? - Заря.

То же можно сказать и о теории исторических отражений, хотя на первый взгляд она кажется более обоснованной и устойчивой: с одной стороны - в былинах нередко попадаются действительныя географическия или историческия названия; с другой - имена былинных героев изредка упоминаются в летописях или современных хрониках. Эта теория видит в былинах "опоэтизированную историю народа", причем содержание былин соответствует "нескольким, постепенно сменявшимся периодам исторической жизни русскаго народа ***. Для неё Святогор

*** См. стр 7

- представитель грубой физической силы кочевого периода, которая, как самостоятельная стихия, в строгом строе одухотворенной нравственным началом гражданской жизни не имеет уже места и должна умереть" 1. Микула Селянинович - "представитель земледельческого быта, выносливости" 9. Вольга Всеславьевич - "полубог охотник и воин, побеждающий всю одушевленную природу" 1. Князь же Владимир, княгиня Апраксия, младшие богатыри, новгородские удальцы - все это "отражение действительно живших лиц или персонификация бытовых и исторических явлений в жизни русскаго народа" *.

* См. стр 7

Несостоятельность этой теории выясняется при первой же попытке приложения ея к одной из вышеприведенных былин. Почему Святогор оказывается представителем "грубой физической силы кочевого периода"? Древняя Русь вообще не имела в своих пределах высоких гор 1, и образ кочевого племени невозможно связать с типом богатыря, котораго и "земля не носит", который "нашел себе гору и лежит на ней". Что может означать "подремывание" Святогора на конё и признание его, что

"...Не дано мне ездить на святую Русь".

История древней Руси не знает периода, который мог бы быть символизирован Святогором. И если допустить, что Микула Селянинович, действительно, является отражением "земледельческаго быта и выносливости" 9, то образ Вольги Всеславьича, который, будучи пяти лет от роду,

"...Обучался всяким хитростям-мудростям:

Обучался первой хитрости-мудрости -

Обертываться ясным соколом;

Обучался другой хитрости-мудрости -

Обертываться серым волком;

Обучался третьей хитрости-мудрости -

Обертываться туром - золотые рога..."

- этот образ остается вполне загадочным, и попытка видеть в нем отражение личности и деятельности "вещаго" Олега лишь подчеркивает все безсилие исторической теории.

Столь же непонятной фигурой остается и Соловей - Разбойник, "олицетворяющий собою главных внутренних врагов возникающаго государства - шайки разбойников. Кто не испытывал невольной дрожи темной ночью в глухом месте при неожиданном резком свисте, служащем обыкновенно условным знаком для злоумышленников? Неудивительно, что народное воображение одарило прототип русских разбойников убийственным соловьиным свистом, от котораго он и получил свое имя" 1. Подобное толкование оказывается при ближайшем разсмотрении совершенно необоснованным: Илья Муромец не раз встречался с такими "внутренними врагами", для которых в былинах имеется совершенно определенный термин:

"...Наехали на стараго станишники,

По нашему русскому - разбойники...".

Остается непонятным отличие Соловья-Разбойника от "станишников". Правда, он свистит по-соловьиному, но ведь и

"...Шипит да по-змеиному,

Кричит да по-звериному",

"отчество же его "Рахманович" производится от слова рахман или брахман, т. е. брамин - индийский жрец и кудесник. Иногда он называется и "Птицей Рахманной" 1. Кроме того, "соловей сидит в гнезде на дубах, и его дом, где живет вся его семья, назван здесь гнездом. Дети Соловья тоже мифическия личности; его дочери в е щ и я, обладают богатырской силою; самое имя старшей из них, Н е в е я, дается, в старинных заговорах на трясавицы, или лихорадки, старшей из сестер-трясавиц" 25; сыновья Соловья оборачиваются в черных воронов, притом "с железными клювами" 22.

Из дальнейшего изучения былин обнаруживается с еще большей ясностью, что образ Соловья-Разбойника, приближающийся скорее к типу колдуна чародея, очень далек от вышеупомянутых станишников-разбойников и представляет собою загадочную фигуру, недоступную для толкований исторической теории.

Окончательно безпомощной оказывается эта теория при попытках применения к драматическому развитию действия в былинах (напр., эпизод с женой Святогора, смерть Святогора в гробу и др.). Если даже в былинах о младших богатырях попадаются географическия и историческия имена, то на проверку они все оказываются далекими от действительности. "Чернигов", действительно, лежит на пути из Мурома в Киев", говорит Ф. Буслаев; в этом случае былина как будто заключает в себе исторический элемент. Но в других вариантах вместо Чернигова называют Бежегов, Бекетовец, Кидишь, Кряков и другие 1, и тот же Ф. Буслаев должен признать, что "здесь уже смешивается Чернигов с каким-нибудь другим городом" 11. То же можно сказать и о реках Сафате, Израе, Смородине и друг., о Латырь-море, о Фавор-горе, о князе Владимире, о княгине Апраксин и т. д. Уже А. Бороздин замечает, что в характере самого былиннаго князя Владимира, равно как и его супруги можно найти гораздо более "сказочных" черт, чем соответствующих исторической действительности 4. При внимательном изучении и сопоставлении географических и исторических имен, упоминаемых в былинах, возникает уверенность, все более укрепляющаяся и находящая себе подтверждение по мере изучения текста, что сказители брали для нужных им обозначений первыя приходившия им на ум имена, пользуясь наиболее известными и популярными в силу их историческаго или географическаго значения. Таким образом, хотя в былинах и нельзя отрицать наличия некотораго исторического элемента - подобно вышеупомянутому мифологическому налету, - но приложение к их истолкованию исторической теории, как таковой, в ея целом, должно быть столь же безоговорочно отвергнуто.

Теория иноземных заимствований базируется на неоспоримом сходстве между некоторыми типами и подвигами русских и иноземных богатырей. В силу того, что русский эпос является, сравнительно, самым молодым, не могло возникнуть сомнений в том, что он является субъектом, а не объектом заимствования, хотя "остается народной тайной, к которой и сам народ теперь не имеет ключа, каким образом Индийский Кришна и некоторые другие образы превратились потом в Добрыню и т. д." 22.

Эта теория неоднократно подвергалась жестокой критике, находившей, что "замечаемое сходство в эпических сказаниях разных народов"* может быть с успехом приписано не столько позднейшим заимствованиям, сколько доисторическому происхождению их из одного источника. А. Котляревский полагает, что "эти сказания (о русских богатырях) были плодом всей предыдущей жизни народа, лебединою песнью... народнаго творчества, еще питавшегося соками стариннаго предания. Отделив в них все случайное, привнесенное последующими веками и образовавшееся под влиянием исторических обстоятельств, можно понять их настоящий характер: мы встретим здесь глубокую старину, еще не успевшую получить резкаго характера исключительно русской народности, старину, прямо указывающую на доисторическую эпоху единства индо-европейских племен" 22. Для И. Порфирьева - вышеуказанное сходство вытекает даже не из наличия общаго первоисточника, а из "единства основных законов, лежащих в основе развития каждаго народа". Ф. Буслаев придерживается того же взгляда: "общие всему человечеству законы логики и психологии, общия явления в быту семейном и практической жизни, наконец, общие пути в развитии культуры, естественно, должны были отразиться и одинаковыми способами понимать явления жизни и одинаково выражать их в мифе, сказке, предании, притче, пословице" 24.

* См. стр. 8

Если добавить к этому, что подобное сходство встречается также в религиозных и проч. сказаниях (о рае, потопе и пр.) равно как з обрядах и обычаях различных народов, причем невозможность заимствования во многих случаях может считаться вполне доказанной, и что каждый народ по-своему переживает свою историю - в зависимости от духовных, психологических, этнографических, географических и проч. условий; что подавляющая часть былин носить национально-русский, и притом глубоко христианский характер, чего нет в предполагаемых первоисточниках; что теория заимствования произвольно пытается умалить или лишить именно русский народ способности самостоятельнаго эпическаго творчества, в то время, как все другие виды творчества бьют в народной жизни полной струей; что, наконец, некоторыя незначительные иноземные влияния, наравне с мифологическими и историческими, могут все же быть в известной мере допущены - то придется прийти к заключению, что и теория заимствований, как таковая, в ея целом, наравне с теорией мифологической и исторической, должна быть отвергнута, и что былины остаются великой, глубокой и необъяснимой тайной русскаго народнаго творчества.

Несмотря на то, что многия былины вовсе не дошли до нас, а дошедшия подверглись многократным искажениям; несмотря на то, что оне носят на себе несомненные следы мифологическаго, историческаго и ино-земнаго влияний, и что ни одна из существующих теорий не может быть приложена к ним - есть, все же, один, источник, проливающий яркий свет на существо былин, на фигуры богатырей, на смысл и значение их подвигов, освещающий в равной мере как общия места, так и частности. Источник этого света - Тайноведение д-ра Рудольфа Штайнера, и приложение даннаго им метода к русским былинам, возсоздает шаг за шагом этапы духовнаго пути русскаго народа*.

* Автор всецело берет на. себя одного полную ответственность как за применение даннаго метода к русским былинам и за полученные результаты, так и за перевод с немецкого цитат и выдержек из трудов Р. Штейнера. - По приведенным ниже отрывкам, применительно к данной теме, невозможно, конечно, составить себе представления о Тайноведении в целом.

 

РАЗВИТИЕ МИРА ДО АТЛАНТИДЫ.
"НИСХОЖДЕНИЕ С ГОР" СВЯТОГОРА
В трудах и лекциях Рудольфа Штайнера неоднократно дается описание различных состояний земли, пройденных ею на пути своего становления и предуготован-ных для ея развития в будущем. Пронизывая своим духовным взором мрак прошлаго и туман будущего, он подводит нас к духовным первоисточникам мироздания, воплощая в доступные для обычнаго сознания образы результаты своих наблюдений, и давая возможность каждому составить себе представление - а затем и знание - об отдаленнейших временах и эпохах 36.

Довременная благоговейная жертвенность высочайших духовных существ, изливающих из себя часть собственной субстанциональности, создает, согласно мудрому и благому предначертанию, изначальную духовную первооснову для материальнаго мироздания. С началом времен и с присоединением к начавшемуся миросозиданию еще ряда духовных существ, духовная субстанциональность, оставаясь таковою же в глубочайшей своей сущности, начинает пронизываться физическими законами, уплотняясь и сгущаясь до состояния субстанциональной теплоты 36, проявляющей впоследствии, в виде мерцания и свечения, первые проблески внутренней жизни. В эти безмерно отдаленныя времена (эпоха древняго Сатурна)** было положено начало зачатку человеческого тела, духовно-физического машинообразно-действующего фантома, проявляющего и отражающего переживания изживающихся в нем высших существ. - Затем все снова возвращается к первоначальному состоянию чистой духовности, растворяясь в ней для долгого промежуточного состояния покоя.

** Из Тайноведения известно, что принадлежащая к нашей солнечной системе планета Сатурн образовалась в результате процесса, сходнаго, в известной мере, с таковым, имевшим место в эпоху древняго Сатурна. Этим объясняется то, что этой древней эпохе и современной планете присвоено одно название. Аналогичное замечание можно сделать по поводу древняго Солнца и древней Луны

По прошествии времен, снова начинается образование сгущенно-уплотняющихся элементов, достигающих прежней степени уплотнения и могущих, вследствие новых благоговейно-жертвенных импульсов духовных существ и благодаря пребыванию в чистой духовности во время вышеописаннаго периода покоя, быть доведенными до еще более материальнаго состояния. Субстанциональное тепло уплотняется до паро-газообразнаго состояния, и человеческий зародыш, воспринимая изливающияся в него силы, развивается до возможности проявления признаков самостоятельной жизни*, все более определяющейся к концу этого периода (древняго Солнца)**. - Затем все снова растворяется в изначальной духовности для новаго периода покоя.

* Физическое тело человека, как таковое, представляет собою труп, который, будучи предоставлен самому себе, распадается на составные элементы, под влиянием внешних законов и сил природы. При жизни оно пронизано жизненными силами, обусловливающими в нем возможность жизненных процессов и предохраняющих его от распадения. Этот комплекс жизненных сил носит в Тайноведении название жизненнаго или эфирнаго тела.

** См. примеч. стр. 21.

По прошествии этой второй паузы процесс физическаго миростановления снова вступает в свои права. Снова повторно проходятся с начала уже прежде достигнуть степени уплотнения, но процесс не останавливается на этом и продолжается до сгущения вплочь до жидко-газообразнаго и тягуче-жидкаго состояния. Человек поднимается до возможности внутренних переживаний, симпатий и антипатий, радости и страдания***, причем эта внутренняя жизнь его находится в сложной зависимости от окружающих его духовных существ. - Понемногу все снова начинает возвращаться к духовному состоянию, и этот - третий период космического становления (древней Луны)**** также заканчивается периодом покоя.

*** Физическое тело, пронизанное жизненными процессами (эфирным телом), характеризует, главным образом, современное растительное царство. Человеку (как и животному) доступен уже сложный комплекс ощущений, носящий в Тайноведении назв. ощущающегося или астрального тела. Кроме того, человек, в отличие от животного, обладает способностью самосознания, т. е. сознания своего пидивидуальнаго "Я" 36.

**** См. примеч. стр. 19.

По окончании и этого периода материализующиеся элементы начинают снова выделяться из духовности, образуя впоследствии то, что составило собою нашу теперешнюю Землю*****. Первый период ея развития - Полярная эпоха, представляет собою ускоренное повторение на более высокой ступени периода древняго Сатурна - с образованием зачатка физическаго челове-ческаго тела. Второй период - Гиперборейская эпоха, повторяет таким же образом состояние древняго Солнца - с возникновением в человеческом зародыше жизненных процессов (эфирн. тело). Третий период - Лемурийская эпоха, является аналогичным же повторением древней Луны, причем человек получает способности ощущения и сознания (астральн. тело). Четвертый период - Атлантическая эпоха, не служит более повторением предыдущих состояний и знаменует собою зарождение в человеке самосознания, - сознания собственного "Я".

***** Вернее: нашу теперешнюю солнечную систему.

За все время этой космической эволюции человек в точности следует за всеми превращениями родственной ему Земли. Как в настоящее время тело его строится из присущих земле минеральных и проч. веществ, так во времена древняго Сатурна, когда наиболее материальным элементом было субстациональное тепло, - тело человека было построено из этого теплового элемента; на древнем Солнце - оно было паро-газообразным; на древней Луне - жидко-газообразным и тягуче-жидким. Через аналогичныя превращения проходит оно в эпоху Полярную, Гиперборейскую и Лемурийскую, являющияся повторением на более высокой ступени древняго Сатурна, древняго Солнца и древней Луны.

Рудольф Штайнер дает следующее описание первых периодов Атлантической эпохи: "В то время человек не существовал еще в форме, доступной наблюдению наших современных органов чувств. Вам представилось бы, правда, зрелище некоторых областей на земной поверхности, выступающих в виде островов из жидкой еще земли, покрытой водами или укутанной парами... Но эти области не были еще столь твердыми, сколь наша теперешняя земля, а представляли собою глыбы мягкой земляной массы, с бушевавшей между ними огневой стихией... Вы нашли бы, что в некоторых уже существовавших областях, до известной степени остывших, жили предки нашего теперешняго животнаго царства... Но человека Вы не увидели бы, т. к. в то время человек не обладал еще таким плотным, твердым физическим телом. Вы должны были бы искать человека совсем в других местах, так сказать, в водяной и парообразной массе... Вы нашли бы тогдашнее человеческое физическое тело в области водяных паров... Чем дальше возвращаетесь вы назад, тем прозрачнее становится человек этой эпохи, все более походя на окружающия его парообразныя и водяныя массы. Лишь в течение атлантическаго времени он сгущается все более; и если бы можно было глазами проследить весь процесс становления, то можно было бы увидеть, как человек все более сгущается из вод и все более нисходит на землю*. Так что, в действительности, совершенно верно, что физический человек сравнительно поздно вступил на поверхность нашей земли" 37.

* Здесь не место для доказательств того, что Тайноведение не противоречит основоположениям современной науки, но углубляет и дополняет их. Компетенция науки, вообще, ограничивается рамками описания и изучения наблюдаемой данности; неоднократные попытки её установить a priori принципиальную возможность или невозможность какого-либо явления, неизменно подчеркивали ея близорукость в этом отношении. - С другой стороны, данные Тайноведения неоднократно находили себе подтверждения со стороны науки и практической жизни.

Этот период в истории человечества, еще не опустившегося на твердую почву, нашел удивительно точное и картинное отображение в лице Святогора. Нисхождение же его с гор и угрязание в землю соответствует нисхождению вниз человека с воздушных высот. Это - изгнание из рая, переданное русской былиной. Ибо библейское сказание о грехопадении и потерянном рае представляет собою ничто иное, как картинное изображение именно этого момента. "Несмотря на все поиски", говорит Рудольф Штайнер, "рай лежит не на земной поверхности, но в окружности земли. Человек лишь впоследствии спустился из рая на землю, после того, как получил свою законченную форму" 38.

Подобным событиям и превращениям физическаго характера сопутствовали и изменения в области человеческаго сознания. "...В то время, до атлантическаго потопа*, еще не существовало столь резкой грани между дневным и ночным состоянием сознания. Когда человек того врёмёни погружался в сон, ёго внутренние переживания не были так темны и безсознательны, как теперь; но, когда во мрак погружались картины дневной жизни, перед ним открывались картины духовной жизни, и он находился в области духовнаго мира; а когда он по утрам снова погружался в свое физическое тело, во мрак уходили переживания и истины божественно-духовнаго мира, и перед ним представали картины современной действительности, современное минеральное, растительное, животное царство и т.д." 37.

Описываемый период антлантической эпохи был переходным для состояний сознания. До этого времени человек был совершенно слеп для физическаго мира, но вполне сознателен в мире духовном; после этого, т. е. ближе к нашему времени, он, наоборот, сознателен в физическом мире и слеп для духовнаго. В упомянутый переходный период человек терял духовное сознание, в той же мере приобретая физическое. Но последнее могло развиваться лишь по мере отмирания духовнаго, - и бодрствование Святогора, не вполне еще утратившего таковое, не было, поэтому, столь полным, сколь в позднейшия времена. Его сознание, не будучи еще совершенно слепым в духовном мире, не достигало также степени полнаго бодрствования в мире физическом, в котором оно находилось еще в полубодрственно-полусонном состоянии. - Вот почему Илья Муромец встречает Святогора, дремлющим на коне.

Задачей атлантической эпохи было ввести в человека способность самосознания, сознания своего "Я" 37. Для этого в человеке вырабатывались различные органы, главным образом его мозг. Последний должен был сделаться носителем бодрственнаго сознания, теперешняго интеллекта, который в настоящее время наглухо прикован к мозгу. Но в то переходное время сознание погружалось в мозг не столь глубоко и лишь днем, во время бодрственнаго или полубодрственнаго (у Святогора) состояния. Во время сна оно снова освобождалось, погружаясь в образы и переживания духовнаго мира*. Этот мозг в своей черепной коробке представлен в виде хрустального ларца Святогора; духовное сознание его (жена) заключёно в ларцё во время поездок по горам, т. е., во время относильнаго бодрствования Святогора, и освобождается в периоды его сна. - В конце же атлантической эпохи, когда, с развитием бодрственнаго состояния сознания, способность духовнаго сознания должна была исчезнуть, Святогор убивает свою жену. А затем, с гибелью Атлантиды, погибает и он сам.

* Атлантида постепенно разрушалась под влиянием грандиозных воздушно-водных сейсмических катастроф. Окончательное исчезновение ея в водах современнаго Атлантического океана относится к X веку до P. X.