Дневник Анны Александровны Ждановой как исторический источник

В ТЦДНИ хранится интересный, уникальный в своем роде документ – дневник Анны Александровны Ждановой (1892-1974),¹ старшей сестры известного государственного и партийного деятеля советской эпохи Андрея Александровича Жданова (1896-1948). Дневник выделен в отдельную единицу хранения в составе фонда № 114 истпартотдела Калининского обкома ВКП(б).

Дневник семнадцатилетней Анны Ждановой относится ко времени, когда семья Ждановых проживала в городе Корчева Тверской губернии. Еще в 1902 г. главу семьи – магистра богословия, бывшего приват-доцента Московской духовной академии, инспектора народных училищ Мариупольского уезда Екатеринославской губернии Александра Алексеевича Жданова перевели на работу в этот уездный город в качестве инспектора народных училищ Корчевского уезда.² С ним приехали его жена Екатерина Павловна Жданова и их дети Татьяна, Анна, Елена и Андрей. В 1909 г. Александр Алексеевич Жданов умер, после его смерти забота о детях, их последующем благополучии и образовании легла на плечи матери Екатерины Павловны. В 1910 г. Анна, Елена и Андрей начали готовиться к поступлению в учебные заведения Твери. Именно этот этап их жизни нашел отражение в дневнике.

Дневник Анны Александровны Ждановой представляет собой толстую тетрадь небольшого формата, в темно-коричневой потертой обложке, с пожелтевшими от времени страницами, испещренную мелким почерком, наполненную интересными наблюдениями, юношескими переживаниями, мечтаниями и надеждами в попытках найти себя и самоопределиться. Дневник охватывает небольшой хронологический промежуток – со 2 февраля по 30 августа 1910 г. Записи Анна вела почти каждый день, иногда с перерывами в 1–2 дня, но ничто не ускользало от внимания безусловно впечатлительной и умной девушки: ледоход на Волге, забавные происшествия, прогулки, катание на лодке, встречи, городские праздники, и конечно, события, о которых она регулярно читала в газетах, - забастовки, демонстрации рабочих, выступления социал-демократов, деятельность Государственной думы. Анна приводит фрагменты речей известных политических деятелей, выписанных из газет. Так, запись от 23 февраля 1910 г. содержит речь Николая Семеновича Чхеидзе и фрагмент речи Федора Измайловича Родичева в Государственной думе с критикой внутренней политики правительства.³ Отмечу, что чтению газет Анна придавала большое значение. Так, 24 июля она пишет: «Газеты не получаем. Скучно, когда не знаешь, что твориться на свете. Не достает чего-то за день без газеты».⁴

С юности Анна Жданова отличалась радикальными взглядами, была человеком самодостаточным, целеустремленным, начитанным, имеющим и способным отстоять свое мнение, одновременно эмоциональным, творческим, склонным к необычным для девушки занятиям, например, к занятию боксом. Ведение дневника было для Анны не просто привычкой. Это была потребность выразить свое отношение ко всему, что ее окружало, причем границы мира Анны простирались далеко за пределы уездного городка. Ее интересовали события в Петербурге, Москве, Екатеринославе и даже в Германии, Бельгии, Италии.

Листая пожелтевшие страницы, вчитываясь в местами плохо сохранившийся текст и расплывающиеся чернила, мы знакомимся с некоторыми фактами из жизни семьи Ждановых. В тот период семья решала один из главных вопросов – вопрос о поступлении в учебные заведения Анны, Елены и Андрея. Записи Анны отразили напряжение и волнение за свое будущее и будущее сестры и брата. «Уже скоро надо будет подавать прошения, а к 15-му мая являться пред очи экзаменаторов. Теперь счастьем можно назвать выдержку экзамена, потому что собственная радость и облегченный вздох со стороны родных составит порядочный триумф» - пишет Анна 7 марта.⁵ «От Андрея что-то долго нет никаких известий, мы начинаем беспокоиться. 11-го он должен приехать, если не приедет и не пришлет известий, надо будет «бить сполох» - пишет она 10 мая.⁶ Сестры усиленно готовились к предстоящим экзаменам в Тверскую Мариинскую женскую гимназию: читали, решали задачи по геометрии, учили церковно-славянский язык. Андрей занимался французским и немецким языками. Свободное время они проводили вместе: катались на лодке, рисовали, разучивали пьесы на рояле, участвовали в различных забавах, читали и обсуждали прочитанное. Среди книг и периодики – произведения классической литературы, публицистика, серьезные работы философов, психологов: «Айвенго» В. Скотта, «Капитал» К. Маркса, «Наши цели» А. Бебеля, «По ту сторону добра и зла» Ф. Ницше, газета «Современное слово», журнал «Русское богатство» и др. «18 лет скоро! – пишет Анна, – А многого не знаю да вообще то не знаю почти всего, хоть бы специализироваться на чем-либо! Да уж очень все интересно».⁷ На страницах дневника Анна не только описывает события из жизни своей семьи, но и рассуждает на общественно-политические темы, о вопросах нравственности, любви, долга, смысла жизни, высказывает мнения о прочитанных книгах и статьях, что характеризует становление личности молодой девушки. В дневнике также много стихов. Анна переписывала понравившиеся стихотворения и писала свои.

Безусловно, интерес вызывает характеристика, которую дает Анна брату Андрею. На момент написания дневника ему 14 лет. Он немного неуклюж и в чем-то робок, но уже беседует с рабочими из мастерских, заводит разговоры с пришедшими из деревни крестьянами об их жизни и политических убеждениях. Он готовится к поступлению в реальное училище в Твери, а свободное время проводит со старшими сестрами, участвует с ними в прогулках, походах, забавах, и даже в дерзких, хулиганских выходках. Так, запись 28 марта гласит: «Вечером, когда мы сидели на лавочке против Собцова, произошло своего рода «столкновение с полицией». За толпой гимназисток шагал петухом полицейский надзиратель. Андрей сказал громко: «Конвоир», а мы захихикали. Когда надзиратель возвращался назад, Андрей опять сказал: «Конвоир». Надзиратель вдруг обернулся и страшно побагровев, сказал длинную несвязную речь, из которой мы расслышали: «это вы говорите в последний раз, молодой человек… Вы еще молоды… стыдно!» Все это обращалось к Андрею. Андрей сказал: «ладно», а когда тот отошел, прибавил: «мы тебе еще покажем, сволочь поганая!» А я угрожающе провопила: «ну, ну!»⁸

Еще одну ребяческую забаву описала Анна 28-го апреля: «Решили нынче фигурировать переодетыми. Все приготовили, прорепетировали как будет приблизительно выглядеть костюм, нашли, что вряд ли кто-нибудь может узнать нас. Мы были похожи на типичнейших рабочих, довольно низкого роста. Е. (Елена – Е.С.) несколько отличалась от нас своим эс-эрственным видом, но тоже свободно могла сойти за рабочего. В ½ 9 го вечера стали одеваться. Мое одеяние состояло из папиной черной рубашки без пояса, Андреевых брюк, сапог, папиной фуражки и накинутого на плечи пальто, Е. оделась в Андреев костюм, в синюю рубашку с широким черным поясом, черную шляпу, брюки в сапоги. Андрей был в синей блузе, папином пиджаке, накинутом на плечи и в широких брюках, которые мы сначала предполагали оставить на выпуск, но потом Андрей решил их тоже запрятать в сапоги. Я и Андрей подкрасили себе усы, взяли папиросы и двинулись. Я пошла одна мимо Каланчевского, а Е. и Андрей по Думскому с тем, чтобы встретиться на набережной. Прохожу мимо каких-то горничных. Разговор замолкает, в вечернем воздухе явственно слышно: «Хто этто? Какой красивый-то!» «Ладно, - думаю, - не влюбитесь еще!» Выхожу на набережную, вижу навстречу проходят А. (Андрей – Е.С.) и Е. быстро и лихо, якобы не узнаем друг друга, но потом когда я иду за ними, А. размашисто протягивает мне руку, и мы поворачиваем назад, чтобы идти на пристань… До одиннадцати часов мы ходили по набережной, раскуривая папиросы… Любопытствующих взоров было немало…»⁹ Этот случай был проиллюстрирован Анной в дневнике. Она изобразила себя, Елену и Андрея, переодетыми в рабочих.¹⁰

Дневник Анны Ждановой знакомит нас также с повседневной жизнью маленького уездного городка Корчева, расположившегося на правом берегу Волги. Дневник ценен благодаря тому обстоятельству, что повествует о городе, которого больше нет на географической карте. Город Корчева, получивший статус уездного города по указу Екатерины II в 1781 г., просуществовал до середины 1930-х гг. В связи со строительством канала «Москва – Волга» и плотины Иваньковского водохранилища город попал в зону затопления и был уничтожен вместе с десятками других населенных пунктов. Основная часть жилых домов была перенесена в город Конаково, бывшее село Кузнецово Корчевского уезда, туда же переселяются и жители, каменные дома и церкви Корчевы взрываются, сады и леса вырубаются.

В начале ХХ в. Корчева – город, в котором проживало около 2,5 тысяч человек. Население занималось садоводством и огородничеством. Большинство жителей держало рогатый скот, а некоторые занимались рыболовством и охотой. Город был преимущественно деревянный, в нем было несколько церквей (Воскресенский собор, Преображенская, Казанская и Осторожная церкви), улицы и набережная, пристань, лавки, постоялые дворы. В 12 км от Корчевы находилась знаменитая фарфорофаянсовая фабрика М.С. Кузнецова.

Без внимания нельзя оставить еще одну особенность дневника. Дневник наполнен рисунками и цветными иллюстрациями, выполненными акварельными красками, карандашом и чернилами, поражающими техникой, мастерством, вдохновением, эмоциональностью, смыслом. Перед нами жители города Корчевы: рабочий парохода, каменщик, почтальон, кочегар, дворник, молодые барышни. Много зарисовок на бытовые и отвлеченные темы. Проиллюстрированы случаи, которые происходили либо с автором дневника, либо случаи, которым она была свидетелем. Каждому рисунку дано название, например, «Крестьянин», «Рабочий», «Свадебная тройка», «О ночь волшебная!», «Масленница», «Унылые фигуры»¹³ и др. Помимо рисунков дневник содержит вклеенные фотографии из газет, изображающие сцены из жизни рабочих. Анна сама увлекалась фотографией и даже была обладательницей фотоаппарата Кодак: «Мы взяли Кодак, - пишет она 27 июня, - для того, чтобы сфотографировать фабрику Кузнецова…Я и Андрей, взяв Кодак, пошли к заводу… Сначала мы ничего не видали. Вилась песчаная дорога меж редких сосен и изгородок, но поднявшись на один из холмов, мы увидали роскошный вид фабрики. Красный высокий корпус с двумя дымящимися трубами возвышался над яркими кронами деревьев. Грозовая туча резко оттеняла красные крыши фабричных построек… У одного огромного окна ставни были открыты, и мы видали машины, монометры, а около них стоял рабочий в каскетке. Если бы туда были направлены лучи солнца, я бы непременно сняла эту типичную красивую картину. Пришлось ограничиться снимками двух главных труб, так как более широкого вида наш Кодак не берет по причине своего небольшого фокуса».¹⁴