Создание устойчивых бизнес проектов на ООПТ

Конфликт между необходимостью сохранения природной территории и местным населением, которое использует ресурсы этой территории, достаточно распространенное явление. Местное население в таких районах часто живет за чертой бедности, люди плохо знакомы с рыночной экономикой, ее законами и возможностями. ЭкоНГО, взаимодействуя с такими сообществами, обеспечивают их необходимой информацией, инициирует организацию устойчивого бизнеса, основанного на использовании дикорастущих растений. Именно такие проекты были инициированы IUCN на Камчатке, где проживают представители малых коренных народностей: в Камчатской области (близи Быстринского заповедника) и в Корякском автономном округе.

Планируемые бизнес-инициативы включали устойчивые практики собирательства и продажи грибов и дикорастущих трав (фиточаев). Эти проекты помогают решению экономических проблем населения, сохраняют окружающую среду благодаря устойчивым практикам сбора урожая, и, кроме того, поддерживают национальные культурные традиции, благодаря возрождению традиционных практик лесопользования. Силами IUCN были организованы и проведены бизнес-тренинги и семинары для местных жителей и распространена информация по созданию индивидуального, семейного бизнеса и бизнеса в рамках местного сообщества.

Однако на пути реализации этих программ возникло много барьеров. Один из них это подозрительное отношение местного населения к новым инициативам. Жители воспринимали активность международных экоНГО как действия «посланцев иностранного капитала». По словам одного из информантов, ему приходилось убеждать людей, что экоНГО не преследуют корыстных целей и действительно хотят помочь людям повысить их уровень жизни. Отношение местных властей к проекту также было скептическим, они говорили, что «бесплатный сыр бывает только в мышеловке»⁶. Такое восприятие не способствовало установлению взаимопонимания IUCN с местным населением и местной властью.

Кроме этого, IUCN столкнулся с проблемой экономической эффективности подобного бизнеса. Стоимость сертификата на каждый вид продукции составляет 10 тыс. руб. в год, затраты на транспортировку, документирование, упаковку также достаточно велики, а цена подобной продукции на российском рынке невысока, что ставит выживание сельского бизнеса под угрозу.

IUCN попытался сориентировать местный бизнес на западных потребителей Аляски и Канады, где цены выше. Несмотря на трудности, можно отметить, что потенциал развития отношений между местными сообществами и ООПТ растет. Этому также способствуют первые попытки развития экотуризма, который тоже является разновидностью устойчивого бизнеса.

ЦОДП тоже помогает в организации устойчивого бизнеса в непосредственной близости от ООПТ. Он действует в соответствии с Севильской стратегией, выработанной на организованной ЮНЕСКО 4-й Международной конференции по сохранению биоразнообразия в Севилье в 1995 году (Центр охраны дикой природы, 2000). Согласно принятому подходу управление ООПТ должно осуществляться при соблюдении баланса интересов между сохранением природы и ее устойчивым использованием местным населением.

Например, для северных народностей является традиционным изготовление сувениров из природного материала. ЦОДП поддерживает бизнес, основанный на традиционных ремеслах, так как с одной стороны, это обеспечивает доход местному населению, а с другой, туристы увозят с собой в качестве сувениров не предметы, незаконно взятые из природы, а легальную продукцию.

Проекты ЦОДП по созданию местного бизнеса подразумевают сотрудничество общественности, местного бизнеса, экоНГО, местных и федеральных властей. ЦОДП использует систему микрокредитов. Для определения, кому выделить ссуду, создается комиссия по оценке бизнес проектов, состоящая из представителей региональной администрации, сотрудников ООПТ, общественности и местных экоНГО. По истечении определенного срока ЦОДП получает ссуду обратно и вкладывает в развитие новой бизнес идеи. «Деньги возвращаются, и даются второму лицу, третьему и так далее, то есть это беспрерывный процес. По истечении года ссуды возвращаются. Затем на следующий год проходит новый конкурс и так далее»⁷. Например, в Алтайском регионе, недалеко от границы с Монголией ЦОДП инициировал развитие сети местных производителей меда, которые поставляли его в Новосибирск. Позже производители этой сети прошли персональную сертификацию своего меда в Катунском заповеднике.

Менее успешная инициатива, развиваемая ЦОДП в Тверской области, вблизи Центрального биосферного заповедника, демонстрирует, насколько важно для успешности проекта взаимопонимание и сотрудничество с руководством ООПТ, поскольку трудности возникли именно в связи с особенностями менталитета сотрудников заповедника. Большинство пожилых ученых с классическим академическим образованием считают, что сохранение природы в заповеднике не совместимо с какими-либо коммерческими инициативами. Эти люди не заинтересованы в сотрудничестве с местными сообществами, проживающими рядом с территорией заповедника, и инициативы ЦОДП оказались для них непонятными.

Сравнивая ситуацию в Тверской области с ситуацией в Смоленской и Калужской областях, где руководство заповедников оказалось гораздо более гибким, можно сделать вывод о том, что администрации ООПТ играют важную роль в межсекторальном диалоге. Другой важный актор этого диалога – федеральные власти. ЦОДП принимал участие в организации Совета при Министерстве природных ресурсов РФ, который должен был разработать и принять Российскую программу экологического туризма.

Еще одна сфера деятельности ЦОДП это работа с областными и федеральными земельными комитетами по решению проблем, связанных с землепользованием. Это взаимодействие затрудняют идеологически разногласия и различное понимание организационной культуры. Часто разговор идет на "разных языках". ЦОДП пытается установить более тесные связи с представителями государственной власти, финансируя им участие в семинарах и конференциях, проходящих в других регионах. Он также дает гранты тем сотрудникам ООПТ, которые регулярно участвуют в реализации совместных проектов. Все ООПТ в России имеют государственный статус.

Государственная власть является важной контролирующей инстанцией этой природоохранной деятельности, без ее участия невозможно создание новых ООПТ. Это зачастую вынуждает экоНГО использовать нестандартные методы для установления взаимовыгодного диалога. По собственной инициативе российские власти вполне вероятно и не стали бы финансировать создание новых ООПТ. Именно международное экологическое движение стимулирует их участие в этом процессе.
Роль экоНГО в создании и укреплении ООПТ

Все международные экоНГО, действующие в России, работают над совершенствованием законодательства в отношении ООПТ и над разработкой механизмов реализации такого законодательства. Существуют разные пути решения этой проблемы. WWF, например, принадлежит создание концепта, названного им «пояс заповедников». В него входит несколько ООПТ, соединенных между собой миграционными путями животных. WWF разрабатывает краткосрочные и долгосрочные стратегии развития пояса заповедников и содействует экологическому образованию сотрудников ООПТ, общественности, представителей государственных органов. Подобные структуры уже созданы в Алтай-Саянском регионе и в Юго-Западной части России. Во многом благодаря этой деятельности WWF площади ООПТ России увеличились за последнее десятилетие на 25%, а в арктических регионах были удвоены. Занимаясь экологическим просвещением и обучением, взаимодействуя с общественностью, учеными, представителями государственных властей, WWF постепенно вводит термин «пояс заповедников» в дискурс. Он уже появился в словарях и встречается в программах экополитики.

ЦОДП развивает новую методологию создания ООПТ. По его инициативе появилась карта основных массивов старовозрастных лесов Европейской части России. В России существует много старовозрастных лесов, которые требуют более детального изучения. ЦОДП начал кампанию по сбору и анализу данных по таким лесам. Долее он планирует разработать критерии использования старовозрастных лесов. В лесных массивах существуют различные категории лесов, нуждающихся в охране. Старовозрастные леса наиболее важны с точки зрения сохранения биоразнообразия, есть леса, имеющие историческое значение, или заповедные леса, считавшиеся священными у малых народностей. ЦОДП содействует выработке соответствующей политики по использованию различных категорий лесов. Такие проекты были поддержаны ЦОДП в Вологодской, Костромской, Нижегородской и Кировской областях.

Гринпис избрал своей стратегией сохранения природных территорий, сотрудничество с Международным Фондом Мирового Наследия. Этот фонд является международным инструментом для сохранения уникальных природных и культурных памятников. Он действует в 168 странах, ратифицировавших Конвенцию о Защите мирового культурного и природного наследия. Территория, представленная в Фонд Мирового Наследия, должна отвечать следующим требованиям: иметь национальный и международный имидж, быть привлекательной с точки зрения туризма и обладать возможностями дополнительного финансирования.

По мнению Гринписа, авторитет фонда дает дополнительные гарантии для защиты наиболее значимых природных территорий России. Территории, признанные частью мирового природного наследия, приобретают региональный или федеральный природоохранный статус. Вместе с тем, один из информантов считает, что «Реальность в России такова, что такого статуса недостаточно, чтобы территория была изъята из природопользования и сохранена. Как только территория получает статус всемирного наследия ЮНЕСКО, на государство, которое взяло на себя обязательства по выполнению конвенции, возлагаются дополнительные мероприятия»⁸.

Чтобы помочь территории получить статус мирового наследия, Гринпис проводит исследования, пишет объемные доклады и затем представляет все эти материалы в Центр по мировому наследию в Париже. Гринпис и его партнеры, стремятся, чтобы их инициативы были поддержаны общественностью, властями, и, что особенно важно, грантодателями. Например, Гринпис часто фотографирует уникальные территории для того, чтобы эмоционально подкрепить обоснование финансовой поддержки на их охрану. Как пишет Вапнер, «Акции Гринпис возбуждают глаз» (Wapner, 1996). Добиваясь получения статуса для той или иной территории, Гринпис стремится объединить в сеть НГО, научно-исследовательские институты и администрации, чтобы они совместно работали в этом направлении.

Гринпис, вместе с ЦОДП и СоЭС провел масштабную работу на Северо-западе России по выявлению сохранившихся участков старовозрастных лесов. В работе использовались съемки со спутников, топографические карты и данные полевых экспедиций. Результаты исследований были распространены среди широкой общественности, в научных кругах, доведены до сведения структур лесного бизнеса и зарубежных потребителей. Благодаря этому исследованию, статус природного мирового наследия получили ООПТ в Мурманской и Архангельской областях. Совместно с ЦОДП Гринпис успешно работает на Камчатке. Совместными усилиями продвигается процесс присвоения статуса Командорским островам. Особое положение в этом партнерстве занимает IUCN, он не занимается работой на местах, но его международный офис отвечает за проведение окончательной экспертизы для включения территории в Международный Фонд Мирового Наследия.

Выбирая территории для присвоения им статуса мирового наследия, Гринпис учитывает многие факторы. Один из важнейших – возможность получения международной финансовой поддержки. По мнению информанта, взгляд спонсоров на использование тех или иных территорий России часто не совпадает с мнением Гринписа, поэтому «Гринпис России» вкладывает много своих средств, сил и времени, чтобы заинтересовать спонсоров в сохранении именно этих территорий⁹. Гринпис выбирает территории, которые обладают значительным биоразнообразием и реально нуждаются в защите. Таким образом, глобальные природоохранные тенденции влияют на улучшение экологической ситуации конкретных территорий России. Гринпис также действует в местах, где проявляются экологические конфликты. Например, его вмешательство потребовалось для придания статуса мирового наследия территориям в тех местах, где местные администрации не были заинтересованы в сохранения этих территорий: Катаранскому и Магаданскому заповедникам в Чукотском автономном округе, островам Врангеля в Беринговом море, дельте реки Лены.

Из 168 стран, подписавших Конвенцию о мировом наследии, только Россия пользуется помощью Гринписа в придании территориям статуса мирового природного наследия. Такая деятельность идет вразрез с международным имиджем Гринписа, как радикальной экоНГО. Тем не менее, это вполне согласуется с тем фактом, что многие из штатных сотрудников «Гринпис России» в прошлом были научными работниками.

Так обстоятельства, связанные с процессами трансформации в России, способствовали созданию уникальной ситуации в среде российских экоНГО. Например, в процессе исследования автор узнал, что Гринпис нередко работает в тесном сотрудничестве с российским правительством. Само существование такого диалога, на первый взгляд, удивительно, так как обычно административные органы негативно относятся к экоНГО, особенно к Гринпису, имеющему имидж «радикальных экологов». Однако придание территориям статуса мирового природного наследия невозможно осуществить без участия регионального и федерального правительств, поэтому экоНГО вынуждены вступать с ними в конструктивный диалог. При этом экоНГО несут дополнительные расходы. Они включают финансирование участия представителей государственных органов в конференциях, при необходимости, предоставление технических ресурсов – компьютеров, копировальной техники, доступа в Интернет. Часто международные экоНГО сами проводят все исследования и готовят документацию для обоснования законопроектов, связанных с экологической модернизацией. На этом примере мы также видим, что трансграничные процессы оказывают существенное влияние на продвижение экологической модернизации в России.

Вместе с тем, существует ряд помех для успешной работы международных экоНГО в России. Во-первых, ликвидация Комитета по охране окружающей среды и передача функций охраны природы Министерству природных ресурсов привели к тому, что экоНГО утратили свои контакты в государственных структурах, так как реструктуризация сопровождалась ротацией кадров. Во-вторых, некоторые представители администрации не понимают смысл присвоения территории статуса мирового наследия и опасаются, что увеличение числа ООПТ негативно скажется на экономическом состоянии региона.

Например, действия Гринпис в Карелии, привели к серьезным конфликтам, потому что экономика этого региона основана на лесозаготовке и экспорте древесины. Напротив, старовозрастный лес в республике Коми был представлен в Фонд Мирового Наследия в 1995 году без каких-либо конфликтов, поскольку лесная промышленность Коми в то время не развивалась. Приоритетом считалась добыча ископаемых, поэтому сохранение лесов не затрагивало интересов бизнеса. Необходимо добавить, что наибольшее беспокойство у Гринпис вызывают проблемы собственно сохранения территорий после присвоения им статуса мирового наследия.

Процесс экологической модернизации является глобальным, так как происходит параллельно во всем мире. В России этот процесс происходит в сложной социально-экономической ситуации и особых природных условиях. Все международные экоНГО, описываемые в статье, финансируются зарубежными источниками именно благодаря сложности условий России. Вместе с западным финансированием они несут с собой культуру, философию, установки и ценности, сформировавшиеся в западных условиях.

Например, WWF – крупная организация, обладающая большими ресурсами. Как показывают многие интервью, она ориентирована на политический успех и зримые достижения. В своих «эксклюзивных» инициативах, например, в охране снежного барса, WWF не ищет партнерства с другими экоНГО. WWF предпочитает осваивать новые, не известные ранее территории и создавать там небольшие социально-экологические сети, чем, например, развивать свою деятельность на Байкале, где активно сотрудничают многие экоНГО.

Это не означает, что WWF против сотрудничества. Если его интересы совпадают с интересами других экоНГО, как в случае общих интересов с Гринписом на Камчатке, где решался вопрос о присвоении территории статуса мирового наследия, они работают вместе и, как правило, успешно. WWF предпочитает не работать в регионах, где вероятность успеха мала, или, как в Карелии, существует серьезное противостояние различных сил.

Совсем иначе в России работает Гринпис. Основная его задача– сделать российскую общественность более «экологически чувствительной». Он предпочитает активные действия в районах экологических бедствий, с коррумпированной администрацией и бизнесом, активно использует СМИ. Конечно, в России Гринпис также устраивает пикетирование Думы или другие подобные акции, как за рубежом, но, в отличие от других стран, он чаще занимается исследованиями и распространением информации, а не созданием сенсаций. В отличие от WWF, который предпочитает монополию, Гринпис, являясь членом Лесного клуба, работает в тесном сотрудничестве с другими его членами – СоЭС и ЦОДП, не объединяя при этом с ними финансовые средства.

Складывается впечатление, что каждая организация имеет свои приоритетные направления деятельности: WWF занимается лесной сертификацией; Гринпис и СоЭС – сбором и распространением информации; IUCN специализируется в малом устойчивом бизнесе; ЦОДП развивает программы управления ООПТ. Каждая организация занимает свою собственную нишу в вопросах сохранения российских лесов и проводит свою экополитику. Это создает среди них некоторую конкуренцию за финансирование, но при необходимости, эти экоНГО объединяются и продуктивно сотрудничают. Завершая статью можно сказать, что экологическая модернизация пришла в Россию, когда экономические, социальные и правительственные структуры активно развиваются. Общество находится в процессе обновления, и общественное сознание, находящееся под влиянием новых глобальных социальных практик, институциональных изменений, социального и политического дискурса, может измениться в лучшую сторону. А это, в свою очередь, должно послужить лучшему будущему для людей и лесов России.

1. 
   Берри Г. Сертификация: экологично рубим – значит сохраняем? //Лесной бюллетень. М.: Лесной клуб. № 3 (19). Декабрь 2001. С. 18-19.
   
2. 
   Центр охран дикой природы. Буклет. М.: ЦОДП. 2000.
   
3. 
   Григорьев А. Хотели как лучше и что надо делать, чтобы не «получилось как всегда». М.: СоЭС. 2001.
   
4. 
   Карпачевский М. Хозяева российского леса. М. ЦОДП. 2001. С. 37-38.
   
5. 
   Лебедев А., Неуэл Д., Гордон Д. Рынок как угроза Дальневосточным лесам. //Вести СоЭС. № 4 (19). 2001. С. 40-41.
   
6. 
   Buttel F.H. Ecological modernisation as social theory. //Geoforum 31:1. 2000b. p. 57-65.
   
7. 
   Gibbs D. Ecological modernisation, regional economic development and regional development agencies. //Geoforum 31:1. 2000. p. 9-19.
   
8. 
   Greenpeace Russia. Greenpeace Russia Forest Campaign. Moscow: published by Greenpeace. 2000. p. 3, 4.
   
9. 
   Leroy and Talenhove. Political modernisation theory and environmental politics. //In Spaargaren, G., Mol, A.P.J. & Buttel, F.H. (eds.) Environment and global modernity. Sage, London. 2000.
   
10. 
    Mol & Spaargaren, Ecological modernisation theory in debate: a review. //In Mol, A.P.J. & Sonnenfeld, D.A. (eds.) Ecological modernisation around the world: Perspectives and critical debates. Environmental Politics 9:1. 2000. p. 17-49.
    
11. 
    Wapner. Environmental Activism and World Civic Politics. Albany, New York: SUNY press. 1996.
    
12. 
    WWF in Russia. Ed. by E. Pal, Moskow: published by WWF, 2000. P. 6.
    
13. 
    WWF in Russia. Ed. by E. Pal, Moskow: published by WWF, 2001. P. 2, 4.
    

Статья написана на основе материалов, собранных в 2002 году в ходе исследования двух региональных проектов WWF – «Псковский модельный лес» и «Модельный лес «Прилузье», а также во время экспедиций в Псковскую область и республику Коми, где была проведены опрос и 1 фокус-группа и взято 30 тематических интервью у сотрудников проектов и государственных природоохранных служб, ученых, общественности и местного населения. Как уже упоминалось автором в предыдущей статье, одно из направлений деятельности WWF– создание в России модельных лесов. В этой статье автор рассмотрит, каким образом WWF выстраивает взаимодействие с компаниями лесной промышленности, органами государственной власти всех уровней и местным населением, преследуя цель приблизить российскую практику лесопользования к мировым стандартам FSC.

Международная общественная организация FSC была образованна в 1993 году. Она разработала международные стандарты и принципы устойчивого лесопользования. В настоящее время FSC включает более 130 членов из 30 стран мира. Национальные группы по ДЛС в разных странах адаптируют общие принципы FSC для своей страны с учетом национальных законов и стандартов. ДЛС FSC помимо совершенствования системы управления лесным сектором, требует серьезных изменений экологического, экономического и социального подходов к территориям. (Добровольная лесная сертификация: в процессе развития, 2002: 1).

Стандарты FCS предусматривают экологически щадящие технологии лесозаготовки, обязательное лесовосстановление после рубок, социальные гарантии для работников, соблюдение прав местных сообществ и участие общественности в принятии решений, которые могут затронуть ее интересы. Десять глобальных принципов сертификации FSC были поддержаны ведущими экспортерами и потребителями лесоматериалов и стали де-факто международным стандартом «правильного» управления лесами.

Стандартная схема внедрения сертификации адаптируется в каждом регионе и каждой стране в соответствии с национальным законодательством и местными особенностями. Таким образом, осуществляется локализация глобальных практик лесопользования на местном уровне. Лесные компании приглашают подготовленных FSC аудиторов, которые определяют, насколько работа компании соответствует их требованиям к сертификации, выставляет условия, которые необходимо выполнить для получения сертификата FSC, выдают сертификат и впоследствии ежегодно подтверждают его. В Европе по системе FSC уже сертифицировано более тысячи лесных компаний и 17 миллионов гектаров леса.

В ряде стран, в том числе, и в России подготовкой лесных компаний к получению сертификата занимается WWF. WWF рассчитывает к 2005 году довести количество сертифицированного леса до 200 миллионов гектаров. Предполагается, что примерно половина лесов будет сертифицирована в таежной зоне России (Татаринов, 2000: 13-16). В этой статье будет проанализировано, каким образом WWF выстраивает партнерские взаимоотношения между различными группами интересов, чтобы приблизить местные сообщества и лесной сектор России к стандартам и критериям FCS. Будут оценены факторы, помогающие либо мешающие установлению межсекторального партнерства в местном сообществе. Кроме того, будет рассмотрено, в какой мере WWF способствует демократизации процесса принятия решений в России.

Система управления лесами в России находится в условиях постоянной государственной реструктуризации, которая снижает эффективность деятельности WWF по внедрению устойчивого лесопользования. По мнению одного из респондентов: «В условиях постоянной перестройки и реструктуризации, когда меняются министерства и люди, постоянно нарушаются связи, что в целом негативно отражается на лесопользовании. Таким образом, эффективно работать в условиях перманентной реорганизации невозможно»¹⁰.

Взаимодействие между различными ветвями и уровнями государственной власти развито слабо. В рамках реструктуризации для устранения межведомственных разногласий функции контроля и управления были объединены в одной государственной структуре – Министерстве природных ресурсов и охраны окружающей среды (МПР). В результате функции МПР противоречивы, оно отвечает одновременно и за охрану, и за использование лесов. Кроме того, реструктуризация сопровождалась серьезной ротацией кадров в государственных природоохранных структурах.

Реструктуризация объединила внутри МПР четыре ранее независимые друг от друга ведомства – водное, лесное, геологическое, и экологическое. Поскольку сотрудники различных в прошлом служб теперь объединены в одной структуре, часто происходит так, что специалисты-геологи или гидрологи назначаются на должности по управлению лесами¹¹. Такие последствия реструктуризации осложняют работу структур, которые занимаются модернизацией системы управления лесным фондом, и в конечном итоге, сказываются на состоянии самих лесов.

Недавно принятый новый Лесной кодекс сложен для понимания. Один из информантов отмечает, что мало, кто владеет знанием всех норм и законов, касающихся лесов. Поэтому лесничества, в основном, руководствуются привычными практиками или же трактуют нормы и правила Лесного кодекса в своих интересах. Информант рассказывает, насколько такая ситуация неблагоприятна для установления партнерства с иностранной компанией: «Они пришли сюда со своим уставом, и хотели работать на долгосрочную перспективу, и хотели рубить по тем правилам, по которым они работали в Швеции.

Но так сложилось, что они столкнулись с большим количеством проблем. Это и наша нормативно-правовая база, и даже не секрет, что у нас существует такое количество всяких законов, распоряжений и постановлений, что в любом случае, если чиновник захочет, он повернет дело таким образом, что это будет против компании. То есть изначально они встретили неприятие, и им старались вставлять палки в колеса»¹². Другой респондент продолжает этот нарратив: «Все это вызывает взаимное непонимание и конфликты. Лесопромышленникам приходится платить большие штрафы из-за несогласованности лесных нормативов. Дело доходит до того, что лесные компании вынуждены ежегодно включать в план неизбежные штрафы»¹³.

Между лесхозами и компаниями, арендующими леса под вырубку, постоянно ведутся переговоры о необходимости соблюдения тех или иных норм и правил. Респондент говорит, что «Каждый знает, что нужно делать, и также знает, что выполнить все эти требования невозможно»¹⁴. Этот же респондент отмечает, что в лесном секторе нет непримиримых врагов, но сама система лесопользования создает множество проблем и непреодолимых барьеров для того, кто старается перейти к устойчивому лесопользованию.

В России сложились уникальные условия для введения международных норм лесопользования. Российская система управления лесами значительно отличается от применяемой в других странах. Лесной кодекс России не учитывает специфические местные условия (Чернова, 1999). Централизованная система регулирования в лесном секторе более удобна для министерств и ведомств, расположенных в Москве, чем для лесных хозяйств на местах. Весь лесной фонд находится в собственности государства, однако, разрешения на рубку дают лесхозы на местах. Лесхозы также обязаны охранять леса от незаконных рубок, пожаров и вредителей, проводить лесовосстановительные работы – посадку, выращивание саженцев и рубки ухода.

Лесоустроительное предприятие по заказу МПР разрабатывает подробный и обязательный для выполнения план рубок на 10 лет для каждого лесхоза. Однако выполнение этого плана часто оказывается невозможным, потому что к моменту запланированной рубки леса он может быть уже уничтожен в результате пожаров или незаконных рубок. Лесхозы не имеют возможности влиять на государственную стратегию лесопользования. Органы местного самоуправления, лесные компании, независимые ученые, экоНГО и местное население также имеют очень ограниченные возможности влияния на региональную и национальную стратегию лесопользования (Романюк, 2001).

Арендная плата за пользование лесами поступает в федеральный бюджет, а уже оттуда государство перечисляет лесхозам средства на зарплату работникам и лесовосстановление после промышленных рубок. Средств, получаемых лесхозами из государственного бюджета, недостаточно для их нормального функционирования, к тому же, обычно реальные выплаты меньше запланированных. Лесхозы имеют право продавать древесину, полученную в ходе рубок промежуточного пользования. Поскольку, они постоянно испытывают недостаток средств, то для повышения дохода зачастую рубят лучшие деревья, тем самым, проводя отрицательную селекцию. Нередки случаи, когда под видом рубок ухода проводятся рубки основного пользования, причем лесовосстановление после таких рубок не производится.

Лесные компании России также не заинтересованы в самостоятельном восстановлении лесов, хотя и обязаны делать это по закону, поскольку эта практика не имеет для них экономического смысла. Чаще всего компания арендует лесной участок на 3-5 лет, а иногда даже на год и менее, и сразу после истечения срока договора теряет всякие права деятельности на своей бывшей территории. В результате лесовосстановление не является приоритетом лесных компаний.

Вот, что говорит об этом один из респондентов: «Чтобы у нас получить хвойный лес, нужно на данном этапе вкладывать деньги, а отдачу в лучшем случае получить через 40-50 лет. А кто согласится вкладывать деньги на такую длительную перспективу? Такая проблема и на Западе существует. Это очень трудный вопрос. Хотя руководители успешно работающих лесопромышленных предприятий говорят: да, мы бы вкладывали какие-то деньги, но у нас нет уверенности, что они к нам вернутся. Потому что те договора аренды, которые у нас сейчас действуют в лесу, и они считаются на 49 лет, вроде бы достаточный срок. Но посмотрите, что происходит на практике. Договор аренды в любой момент может быть расторгнут, и здесь лесозаготовитель бессилен перед лицом административного произвола. И это не создает у него уверенности в устойчивости завтрашнего дня»¹⁵.