Энциклопедия: Кельтская мифология

никто и не подозревал об их прибытии. Только пастухи-свинопасы, поившие

стадо свиней у берега моря, заметили невероятное чудо. Прямо на поверхности

моря возник лес - возник на том самом месте, где его никогда не бывало.

Возле него поднялась в небо гора с остроконечным гребнем, а по сторонам ее

раскинулись озера. И лес, и гора медленно приближались к берегам Ирландии.

Свинопасы поспешно рассказали обо всем Матолвху, который никак не мог

понять, что же там происходит, и послал к Бранвен спросить, что бы это могло

быть. "Это идут мужи с острова Славы [2]", - отвечала та, - они явились

сюда, потому что услышали, как вы мучаете и унижаете меня. Лес, который вы

видите, - это мачты их кораблей. Гора, которую видят ваши глаза, - это мой

брат Бран, идущий по воде словно посуху. Острый гребень - это его нос, а

озера по сторонам от него - это глаза моего брата".

разрушили мост через него. Но Бран, как ни в чем не бывало улегся поперек

реки, и воины преспокойно перешли по нему, как по мосту, на другой берег.

Тогда Матолвх решил прислать парламентеров с предложением заключить

мир. Во искупление своей вины он предлагал уступить трон Ирландии Гверну,

сыну Бранвен и племяннику Брана.

- А разве я сам не могу быть королем? - заявил Бран и не пожелал более

вступать ни в какие переговоры.

Тогда советники Матолвха посоветовали ему умилостивить разгневанного

Брана тем, что предложить воздвигнуть для него дворец, способный вместить и

выдержать его, и добровольно отдать ему королевство. Бран согласился принять

такой дар, и вскоре громадное здание было построено.

Однако строители оказались людьми коварными. По сторонам каждого из

доброй сотни опорных столбов дома висели огромные кожаные мешки, в каждом из

которых сидело по вооруженному до зубов воину, которые должны были в нужную

минуту по условному сигналу разрезать мешок и выскочить наружу. Но Эфнисен,

войдя в дом и заметив странные мешки, тотчас заподозрил неладное.

- Что это там за мешки? Что в них? - спросил он первого же ирландца,

попавшегося ему на глаза.

- Мука, - отвечал ирландец. Тогда Эфнисен крепко ударил по мешку

кулаком, как если бы в нем действительно была мука, и принялся колотить по

нему до тех пор, пока не убил воина, сидевшего внутри. Точно так же он

поступил и со всеми остальными мешками.

Через некоторое время оба войска встретились в огромном дворце. Мужи

Ирландии вошли через одни ворота, а воины Британии - через противоположные.

Встретившись в самом центре громадного зала, они уселись друг против друга.

Ирландский двор принял Брана с королевскими почестями, а затем состоялось

коронование Гверн, сына Бранвен. Гверн был провозглашен королем Ирландии

вместо Матолвха. Затем, когда торжественная церемония была окончена, мальчик

подошел к каждому из своих дядей, чтобы поближе познакомиться с ними. Бран

улыбнулся ему и погладил его по головке; точно так же поступили и Манавидан

с Нисеном. Но когда очередь дошла до Эфнисена, коварный сын Пенардун схватил

доверчивого ребенка за ноги и швырнул его головой в жарко пылавши очаг.

Увидев своего сына мертвым, Бранвен попыталась было сама броситься в огонь

вслед за ним, но Бран удержал ее. Тогда воины враждующих армий схватились за

оружие, и началась такая сеча, которой никогда еще не бывало ни н одном

дворце на свете. Битва продолжалась несколько дней подряд, но у ирландцев

было явное преимущество, ибо они поскорее опускали своих убитых в тот самый

волшебный котел, и те выходили из него целыми и невредимыми. Узнав об этом,

Эфнисен решил найти способ как-нибудь искупить все те несчастья, которые его

злобная натура навлекла на Британию. Он принял облик одного из убитых

ирландских воинов, и его вместе со всеми остальными тоже положили в котел.

Тогда он магическим путем раздулся, став настоящим великаном. Котел лопнул,

а вместе с ним лопнуло и сердце самого Эфнисена. После этого силы сторон

вновь уравнялись, и в следующем сражении мужи Британии перебили ирландцев

всех до единого. Но и из них целыми и невредимыми остались лишь семеро:

Придери, Манавидан, Глюней, сын Тарана [1], Талиесин Бард, Инаваг, Грудиен,

сын Муриела, и Хейлин, сын Гвинна Старого.

Таранисом. Указание на это есть в старинной ирландской книге "Этирун, идол

бриттов".
Сам Бран был ранен в ступню отравленным дротиком и умирал в ужасных

муках. Он приказал семерым своим друзьям, оставшимся в живых, отрубить ему

голову, отвезли ее на Белый Холм в Лондоне [1] и похоронить ее там, положив

в могиле лицом в сторону Франции. Далее он пророчествовал о том, каким будет

их путешествие. Им придется провести целых семь лет в Харлехе, где они будут

непрерывно пировать, а птицы Рианнон будут не умолкая петь для них, и его,

Брана, голова тоже будет веселиться с ними, словно она и не думала

отделяться от его тела. Затем они проведут еще дважды сорок лет в Гвэлсе

[2]. Все это Время на голове Брана не появится ни малейших следов тления, а

беседы их будут настолько увлекательными, что они и не заметят, как пролетят

эти годы. Но в назначенный час сама собой откроется дверь, ведущая в сторону

Корнуолла, и после этого они должны, не медля ни минуты, поспешить в Лондон

предать земле его голову.
[1] Это место, названное одним валлийским поэтом XII века "Белой

Вершиной Лондона, обителью немеркнущей славы", по всей вероятности, можно

отождествить с холмом, на котором сегодня высится знаменитый лондонский

Тауэр.

отправились в путь, забрав с собой Бранвен. Через некоторое время они

высадились в устье реки Элоу в Англси. Бранвен сперва поглядела в сторону

Ирландии, а затем бросила взгляд на берег Британии. "Увы, - воскликнула она,

- и зачем я только родилась на свет! Из-за меня погибли целых два острова!"

Ее сердце разбилось от скорби, и она умерла. Старинный валлийский поэт,

"Гододин Ануэринский", повествует об этом с подлинно трагическим пафосом:
Смягчились даже голоса

У перелетных птах небесных,

Узревших столь прекрасный труп.

Ужели не осталось никого

Из родичей у этого алмаза,

Разбитого у струй текучих Амлвха?

предали ее земле на берегах Элоу". В старинных легендах это место неизменно

именуется Инис Бранвен. Затем семеро героев отправились в сторону Харлеха и

на пути туда повстречали мужчин и женщин, сообщивших им самые свежие

новости. Касваллавн, сын Бели, супруг богини Дон, разбил и прогнал

наместников, которым Бран поручил править Британией в его отсутствие. Затем

он, завладев волшебным покрывалом, сделался невидимым, перебил их всех,

кроме Пендарана Дифеда, приемного отца Придери, которому удалось бежать в

густые леса, и Карадавка, сына самого Брана, сердце которого разбилось от

горя. Таким образом, Касваллавн сделался королем целого острова, отняв трон

у Манавидана, законного наследника британской короны после гибели Брана.

Однако судьба повлекла семерых героев дальше, к месту погребения головы

их вождя. Они, как и пророчествовал Бран, прибыли в Харлех и пропировали там

целых семь лет, и все это время три птицы Рианнон распевали для них

волшебные песни, по сравнению с которыми все прочие мелодии казались дикими

и грубыми. Затем они провели еще дважды сорок лет на острове Гвэлс, пируя и

упиваясь сладким вином и слушая приятные беседы, в которых участвовала и

голова Брана. Впоследствии этот пир, продолжавшийся целых восемьдесят лет,

получил название "Забавы Благородной Головы". В самом деле, любопытно, что

голова Брана играет в мифологии бриттов куда более заметную роль, чем сам

Бран до того момента, как его обезглавили. Талиесин и другие барды неизменно

величают ее Урддавл Бен ("Достопочтенная Голова") и Утер Бен ("Дивная

Голова").

Но однажды приятным забавам витязей пришел конец: Хейлин, сын Гвина,

распахнул запретную дверь, пожелав, как и жена Синей Бороды, "узнать, верно

ли все то, что о ней говорят". Как только они поглядели в сторону Корнуолла,

магические чары, лежавшие на них целых восемьдесят семь лет, мигом слетели,

и герои обнаружили себя оплакивающими смерть вождя, как если бы он погиб в

этот же день. Однако они решили не предаваться скорби и поспешили в Лондон,

где и опустили гниющую и разлагающуюся голову в могилу на Тауэр Хилл,

обратив голову своего бывшего господина лицом к Франции, чтобы тот еще

издали заметил приближение врага к берегам Британии. Там голова и пребывала

до тех пор, пока ее с гордостью не выкопал из могилы Артур, "ибо он почитал

ниже своего достоинства удерживать власть над островом силой оружия, а не

доблестью и благородством". Однако, по словам Теннисона, писавшего в

"Королевских идиллиях", что беда явилась в образе

приплывших из-за Северного моря,

одним из "Трех коварных захватов Британии".

Глава 21.

ВОЙНА МАГИЧЕСКИХ ЧАР

главой семейства потомков Ллира стал Манавидан. Правда, у него не было ни

замка, ни земельных владений, но Придери предложил ему отдать во владение

Дифед и выдать за него замуж свою собственную мать, Рианнон. Госпожа, как

объяснил ее сын, еще сохранила черты былой красоты, а ее речь нисколько не

утратила прежнее очарование. По всей вероятности, Манавидан счел ее

достаточно привлекательной, а Рианнон со своей стороны тоже была очарована

мужественным обликом сына Ллира. Они вскоре поженились, и между Придери и

Кигфой, Манавиданом и Рианнон возникли настолько теплые отношения, что они

отныне почти не разлучались. Как-то раз, отпраздновав пышным пиром какой-то

праздник в Арбете, они отправились к тому самому волшебному кургану, у

которого Рианнон впервые встретила Пвилла. Как только они расселись на

холме, раздался оглушительный удар грома, и с неба тотчас спустился густой,

непроглядный туман, окутавший гостей холма, так что они не могли видеть друг

друга. Когда же туман наконец рассеялся, потомки Ллира обнаружили, что они

оказались в некой необитаемой стране. Земли вокруг, если не считать их

родового дворца, который тоже был перенесен на новое место, были пустынны и

бесплодны; кругом не было никаких признаков растительности, живых существ и

тем более людей. Легкого дуновения неких волшебных сил оказалось вполне

достаточно, чтобы полностью изменить облик Дифеда, превратив его из богатого

края в дикую пустыню.

Манавидан и Рианнон, Придери и Кигфа исходили тот край из конца в

конец, но так и не встретили ничего, кроме мерзости запустения да диких

зверей. Целых два года они прожили под открытым небом, питаясь дичью и

медом. На третий год они порядком устали от этой первобытной жизни и решили

отправиться в Ллогир [1], чтобы прокормиться там каким-нибудь ремеслом.

Манавидан умел делать отличные седла, и они были настолько хороши, что

вскоре во всем Херефорде люди перестали покупать седла у других седельщиков,

кроме него самого. Это навлекло на него зависть и вражду других седельщиков,

и те условились убить непрошеных чужеземных гостей. Так нашей четверке

пришлось перебраться в другой город.
[1] Ллогир - Саксонская Британия, т. е. Англия.
Здесь они начали делать щиты, и вскоре покупатели и видеть не желали

ничьих щитов, кроме тех, что были сделаны руками Манавидана и Придери.

Мастера-щитоделы пришли в ярость, и скитальцам опять пришлось уносить ноги.

Не лучший прием ожидал их и в третьем городе, где они занялись было

сапожным ремеслом. Манавидан ловко и быстро кроил башмаки, а Придери не

менее ловко шил их. Местные сапожники, естественно, невзлюбили гостей, и тем

не оставалось ничего иного, как возвратиться в свой неласковый Дифед и

заняться охотой.

Однажды охотничьи собаки Манавидана и Придери вспугнули белого дикого

вепря. Охотники погнались за странным зверем, и тот вскоре привел их в

глухое место к загадочному замку, которого, как хорошо знали охотники, еще

вчера здесь не было. Вепрь поспешно вбежал в замок; собаки последовали за

ним. Манавидан и Придери некоторое время ждали, что те вернутся, но

напрасно. Тогда Придери заявил, что он отправится в замок и разузнает, что

же стряслось с собаками. Манавидан попытался было отговорить его, убеждая

друга, что этот замок магическими чарами возвели те же самые незримые враги,

которые превратили в пустыню их добрый Дифед. Однако Придери все же решил

идти в замок. Войдя в странный замок, он не обнаружил ни вепря, ни собак и

вообще никаких следов человека. В нем не было ничего, кроме родника, бившего

посреди внутреннего двора, а возле родника стояла красивая золотая чаша,

прикованная толстой цепью к массивной мраморной плите.

Придери настолько понравилась эта чаша, что он протянул руки и хотел

было взять ее. Но его руки тотчас прилипли к ней, так что он не мог

двинуться с места.

Манавидан ждал его до позднего вечера, а затем возвратился во дворец и

рассказал Рианнон о случившемся. Она, будучи более решительной, чем ее

супруг, принялась упрекать его за трусость и тотчас поспешила в волшебный

замок. Вбежав в него, она увидела во дворе бедного Придери, руки которого

по-прежнему были приклеены к чаше, а ноги - к мраморной плите. Рианнон

попыталась было освободить его, но сама прилипла к нему и тоже стала узницей

замка. И тут раздался оглушительный удар грома, с небес опустился волшебный

туман, и замок вместе со своими пленниками исчез.

Теперь Манавидан и Кигфа, жена Придери, остались одни. Манавидан

успокоил бедную женщину и обещал защитить ее. В довершение всех бед их

собаки пропали в замке, так что они не могли более охотиться. Им пришлось

возвращаться в Ллогир, чтобы Манавидан вновь попробовал там заработать на

жизнь своим старым ремеслом - ремеслом сапожника. Но тамошние сапожники

опять сговорились убить чужеземцев, и те были вынуждены вернуться в свой

Дифед.

Однако на этот раз Манавидан успел захватить с собой в Арбет мешок

Когда настало время убирать урожай, Манавидан отправился на первое поле

и увидел, что колосья созрели. "Сейчас уже поздно, и я уберу урожай завтра",

- решил он; но когда наутро он вернулся на поле, то увидел на нем лишь

солому. На всем наделе не нашлось ни единого колоска.

Он поспешил на второе поле; и на нем зерно тоже созрело. Когда же на

следующий день Манавидан пришел собирать урожай, оказалось, что все колосья,

как и на первом поле, исчезли. И тогда он догадался, что зерно у него крадет

та же самая колдовская сила, которая так ужасно опустошила Дифед и похитила

Рианнон и Придери.

Зерно созрело и на третьем поле, и на этот раз Манавидан решил

выследить коварного похитителя. Вечером он захватил с собой оружие и уселся

в засаду. В полночь он услышал странный шум и, выглянув из засады, увидел

целые полчища мышей. Каждая мышка срезала колосок и спешила наутек.

Манавидан бросился в погоню за ними, но ему удалось схватить

одну-единственную мышку, оказавшуюся менее проворной, чем остальные. Он

посадил ее в рукавицу, принес домой и показал Кигфе.

- Завтра утром я ее повешу, - проговорил он.

- Подумай как следует: ведь вешать мышей - ниже твоего достоинства, -

возразила та.

- И все-таки я ее повешу, - отвечал Манавидан. На следующее утро он

отправился на волшебный холм и воткнул в землю двое вил, чтобы устроить

виселицу. Едва он покончил с этим, как к нему приблизился странный человек в

одеянии бедного ученого и почтительно приветствовал его.

- Что это ты делаешь, достопочтенный господин? - спросил он.

- Да вот, собираюсь повесить вора, - отозвался Манавидан.

- И что же это за вор? Я вижу в руках у тебя всего лишь жалкого

зверька, мышку. Но ведь человеку твоего ранга не подобает прикасаться к

столь низменным тварям. Отпусти ее.

- Я поймал ее в тот миг, когда она грабила мое поле, - возразил

Манавидан. - И кто бы она ни была, она должна умереть смертью вора.- Никогда

не думал, что мне доведется увидеть столь почтенного мужа, занимающегося

подобными делами, - вздохнул ученый. - Я дам тебе целый фунт [1], только

отпусти ее.

единица Англии. Название его восходит к латинскому libra (фунт), и

первоначально он соответствовал стоимости фунта серебра. Начиная с эпохи

Средневековья и вплоть до XX века фунт - крупная золотая монета. По

старинному счету 1 фунт стерлингов = 20 шиллингам, 1 шиллинг = 12 пенсам, 1

пенс = 4 фартингам. Фунт стерлингов был и остается самой дорогой (по курсу в

пересчете на золото) валютой мира. В XVII - начале XVIII века доход лорда в

среднем составлял 50-70 фунтов в год (прим. перев.)

ни продавать ее.

- Как тебе будет угодно, достопочтенный господин. Это не мое дело, -

пошел на попятный ученый. Затем он молча удалился прочь.

Манавидан тем временем положил на вилы перекладину. Едва он покончил с

этим, как откуда ни возьмись появился другой незнакомец, на этот раз -

священник верхом на коне. Он тоже спросил Манавидана, чем это он занят, и

услышал тот же ответ.

- Господин мой, - произнес священник, - столь низкая тварь не стоит

никаких денег, но, чтобы ты больше не унижал свое достоинство, притрагиваясь

к ней, я готов дать тебе за нее целых три фунта. Подумай, это большие

деньги.

повесить ее - и повешу.

- Что ж, воля твоя - вешай, - вздохнул священник и ускакал прочь.

Манавидан накинул мышке на шейку петлю и собрался было затянуть

веревку, как вдруг перед ним предстал епископ в сопровождении свиты.

- Благослови, святейший владыка, - проговорил изумленный Манавидан.

- Всевышний да благословит тебя, сын мой, - отвечал епископ. - Что это

ты делаешь?

- Да вот, вора вешаю, - отозвался Манавидан. - Эта мышь коварно

обокрала меня.

- Так мне довелось присутствовать на ее казни, я готов дать за нее

выкуп, - заявил епископ. - Вот тебе семь фунтов. Возьми их и отпусти мышку.

- Нет, не отпущу, - возразил Манавидан.

- Хорошо, я выплачу тебе целых двадцать четыре фунта наличными, только

отпусти ее.

- Не отпущу ни за какие деньги, - стоял на своем упрямый лорд.

- Ну, раз ты не хочешь отпустить ее за деньги, - заметил епископ, - я

отдам тебе за нее всех моих коней со всей поклажей в придачу.

- Не хочу, - отозвался Манавидан.

- Тогда назови свою цену, - вздохнул почтенный прелат.

- На это я согласен, - удовлетворенно отвечал Манавидан. - Моя цена

такова: Рианнон и Придери должны получить свободу.

- Они получат ее, - поспешно согласился епископ.

- Но это еще не все; за них одних я не отпущу проклятую мышь, - заявил

Манавидан.

- Чего еще ты просишь? - спросил епископ.

- Чтобы с моего Дифеда были сняты колдовские чары, - проговорил

несговорчивый лорд.

- Они будут сняты, - пообещал епископ. - А теперь отпусти мышь.

- И не подумаю, - отвечал Манавидан, - пока не узнаю, кто она на самом

деле.

- Это моя жена, - признался епископ. - А меня самого зовут Ллвид, сын

чтобы отомстить за Гвавла фаб Клуда, который в игре "барсук в мешке"

проиграл самому Пвиллу, владыке Аннвна. Это мои слуги под видом мышей

приходили по ночам на твои поля и уносили зерно. Но поскольку моя жена

оказалась твоей пленницей, я тотчас отпущу Рианнон и Придери и сниму все

чары с Дифеда, как только ты отпустишь ее.

- Я не отпущу ее до тех пор, - возразил Манавидан, - пока ты не

поклянешься, что опять не напустишь колдовские чары на Дифед.

- Клянусь, что никогда этого не сделаю, - заяви.! Ллвид. - Ну а теперь

отпусти ее.

- Я не отпущу ее до тех пор, - продолжал упорствовать владелец Дифеда,

- пока ты не поклянешься никогда не мстить мне.

- Ты поступил мудро, потребовав этой клятвы, - со вздохом отозвался

Ллвид. - Если бы ты этого не сделал, на твою голову обрушилось бы немало

бед. Что ж, клянусь. Отпусти же теперь мою жену.

- И не подумаю, - стоял на своем Манавидан, - пока не увижу

собственными глазами Рианнон и Придери. Не успел он договорить эти слова,

как увидел, что Рианнон и Придери приближаются к нему, радостно приветствуя

его.- Как видишь, они свободны, - пробурчал епископ.

- Вижу и радуюсь, - отозвался Манавидан. Затем он отпустил мышку, и

Ллвид, прикоснувшись к ней своей волшебной палочкой, превратил ее в "молодую

женщину, самую прекрасную, которую только можно себе вообразить".

Оглядевшись вокруг, Манавидан обнаружил, что его Дифед опять стал

таким, как и прежде, - цветущим и ухоженным краем. На этот раз силы света

одержали победу. Мало-помалу они все увеличивали и увеличивали свои владения

в царстве тьмы, и в следующий раз мы встречаем уцелевших потомков Ллира и

Пвилла уже в качестве вассалов Артура.

Глава 22.

ПОБЕДЫ СИЛ СВЕТА

НАД ТЬМОЙ

победы над исчадиями тьмы. Даже сам Гвидион фаб Дон был вынужден заплатить

изрядную дань неудаче. Напав на Кэр Сиди - одно из многочисленных

метонимических титулов Потустороннего мира, - он был захвачен в плен Пвиллом

и Придери и надолго попал в темницу (см. описание ограбления Аннвна,

приведенное в главе 23, "Явление Артура в мифологии"). Страдания,

перенесенные им в темнице, сделали его великим бардом. В этом веровании

нашла свое отражение излюбленная мысль древних кельтов (сохранившаяся,

кстати сказать, в популярных преданиях) о том, что тот, кто проведет хотя бы

одну ночь либо в кресле гиганта Идриса [1] (вершина Кадайр Идрис в Гвинедде)

либо под населенным духами и призраками Черным Камнем в Ардду на

Лланберисской стороне Сноудона, наутро станет одержимым или просто потеряет

рассудок. Как именно Гвидиону удалось вырваться из темницы, предание не

говорит, однако этот эпизод явно не убавил его ненависти к исконным врагам

его рода - силам тьмы.
[1] Ср. Шайтан Идрис - повелитель царства демонов и злых духов в

исламской мифологии (прим. перев.).

сына, Ллеу, он одержал победу в битве при Годеу, что означает "Деревья".