Эрик-эммануил шмит фредерик
жүктеу/скачать 466.5 Kb.
|
ЭРИК-ЭММАНУИЛ ШМИТФРЕДЕРИКИЛИ БУЛЬВАР ПРЕСТУПЛЕНИЙ Перевод с французского И.Г.Мягковой ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА В театре ««Фоли-Драматик»» ФРЕДЕРИК ЛЕМЕТР…актер, звезда романтизма МАДЕМУАЗЕЛЬ ЖОРЖ… актриса, звезда КРАСОТКА… просто актриса ГАРЕЛЬ… директор театра ««Фоли-Драматик»» АНТУАН…помреж ЛЯ КРЕСОНЬЕР… актер, амплуа «благородный отец» ДЮЖИ… первый любовник в комедиях ПАРИЗО… первый любовник в драмах ФИРМЕН… слуга в комедиях ПИПЛЕ… привратник МАКСИМИЛИАН…его сын, 20 лет РОБЕСПЬЕР… его сын, 10 лет МУ ДЕ ЗВОН… драматург
БАРОН ДЕ РЕМЮЗА ГРАФ ДЕ ПИЙЕМАН ГЕРЦОГ ЙОРКСКИЙ НАЧАЛЬНИК СЛУЖБЫ БЕЗОПАСНОСТИ
МАТЬ ФРЕДЕРИКА Тени Мастеровые, полицейские, жандармы, факельщики Жан-Полю Бельмондо посвящается этот наш общий сон о Фредерике Леметре, которого он мечтал сыграть, а я выразить в слове, поскольку само звучание этого имени для всех нас, людей театра, олицетворяет любовь к нашей профессии. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Картина первая Сцена театра ««Фоли-Драматик»» По сцене идут женщина и ребенок. Они медленно, осторожно передвигаются в полумраке. Освещение – ирреальное, как во сне или в воспоминаниях. Мать Фредерика несет на бедре корзину с глаженым бельем, это простая и красивая женщина из народа. Мальчик Фредерик созерцает театр очарованным взглядом десятилетнего ребенка ФРЕДЕРИК В ДЕТСТВЕ. О, мама, как здесь красиво. МАТЬ. О чем ты? Тут ни зги не видно. ФРЕДЕРИК В ДЕТСТВЕ (осматривая всё вокруг). Да нет, можно угадать… МАТЬ. Пошли, пошли, времени нет. Надо разнести белье клиентам. Исчезают. Сцена заполняется светом. Вступает в свои права будничная жизнь театра. Машинисты сцены ставят декорации, помреж проверяет, на месте ли реквизит, осветитель наливает масло в лампы, образующие рампу, пианист пробует инструмент. Действие происходит в январе 1832 года на сцене ««Фоли-Драматик»», одного из театров на романтическом Бульваре преступлений. Директор театра Гарель беседует с начинающим драматургом Му де Звоном. В это время появляется актер второго плана Фирмен, у него длинное и тонкое лицо. Фирмен подходит к Гарелю. ФИРМЕН. Он говорит, что не намерен выходить в первой сцене. ГАРЕЛЬ. То есть? ФИРМЕН. Он считает, что публика приходит ради него, а женщина всегда должна заставить себя подождать. ГАРЕЛЬ. Отлично. Передайте Господину Фредерику Леметру, что он появится только во втором акте. Фирмен уходит. Гарель продолжает беседовать с драматургом. ГАРЕЛЬ. Итак, мы говорили, дорогой мой господин… господин… (бросает взгляд на брошюру) Барнабе-Ги-Октав де Флёри-Момбрёз дю Пантель де Сент-Аман… (В изнеможении). Ну и чёртова память была у ваших родителей! МУ ДЕ ЗВОН. На самом деле Барнабе-Ги-Октав де Флёри-Момбрёз дю Пантель де Сент-Аман – это псевдоним. ГАРЕЛЬ (С иронией). Не может быть! МУ ДЕ ЗВОН. Сразу и не подумаешь, правда? ГАРЕЛЬ. В голову не придет! МУ ДЕ ЗВОН. В жизни меня зовут… Му де Звон. ГАРЕЛЬ (Сочувственно). Жестокая штука жизнь! (Пауза). Послушайте, дорогой мой Барнабе-Ги-Октав, не хочется мне, чтобы вы понапрасну теряли время. Какой талант, право же, какой талант! Как удалось вам всё это найти! Эти слова! Эти ситуации! Эту правду!
ГАРЕЛЬ. Перестаньте, одного труда мало, у вас блестящие способности. Я бы даже сказал, что вы обладаете тем уникальным даром, который все мы, несчастные директора театров, изо дня в день тщетно пытаемся отыскать в куче присылаемых нам рукописей: вы написали пьесу-которую-можно играть! Пьесы вообще пишутся тысячами; интересные пьесы исчисляются сотнями, пьесы хорошие – десятками; но вы, вы сделали нечто иное, вы дали миру чудо, единственное, неповторимое – пьесу-которая-будет-сыграна. МУ ДЕ ЗВОН. Вы хотите сказать, что… ГАРЕЛЬ. Я это сказал. Гарель слов на ветер не бросает. (Обращается к Фирмену, который снова появился). Ну что? ФИРМЕН. Он отказывается от пьесы. Если целый час о нем будут твердить, то, как он считает, ему уже нечего будет делать, когда он выйдет, наконец, на сцену. Разве что поддакивать другим персонажам. ГАРЕЛЬ. Чёрт бы его подрал! ФИРМЕН. Он предполагал, что вы это скажете, и просил передать, что ругаться нехорошо. ГАРЕЛЬ. Черт, черт, черт! В бабушку и в бога душу мать! ФИРМЕН. И что не к чему бессмысленно повторять одно и то же и материться. (Смущен). Так он сказал, я передаю. ГАРЕЛЬ. Фирмен, вы немедленно спуститесь в этот притон и напомните Господину Фредерику Леметру, что спектакль начинается через тридцать минут, что перед этим нужно кое-что пройти и уточнить, что партнеры его ждут, и что ему следует уважать контракт, подписанный со мной! Грабитель! Негодяй! Убийца! Фирмен уходит ГАРЕЛЬ (Му де Звону, грубо). О чем бишь мы толковали? МУ ДЕ ЗВОН. О том, что вы будете ставить мою пьесу. ГАРЕЛЬ. Ах, да, вашу пьесу (овладев собой, механически). Какой талант, нет, вы подумайте, какой талант! Откуда же вы всё это взяли! Эти слова! Ситуации! Эту правду! Ваша пьеса, да мы здесь только о ней и говорим, милый мой Му де Звон, да, да, позвольте мне называть вас Му де Звон, мы все здесь свои, к чему мудрствовать, благодарю. Позвольте мне объяснить вам, что есть театральная жизнь, дорогой мой. Я влюбляюсь в вашу пьесу, передаю ее Фредерику Леметру, он ее принимает, и вот теперь уже требует исправлений. МУ ДЕ ЗВОН. Как? Значит, речь шла о моей пьесе? ГАРЕЛЬ. Ну да. И достаточно переделать первые сцены. МУ ДЕ ЗВОН. Это невозможно… ГАРЕЛЬ. Возможно, уверяю вас…вы несколько декларативны… МУ ДЕ ЗВОН. Это лишено всякого смысла. ГАРЕЛЬ. Напротив. Достаточно дать вначале слово персонажам второго плана – лакею, горничной, кухарке… МУ ДЕ ЗВОН. Но действие происходит на постоялом дворе. Постоялый двор Адре! ГАРЕЛЬ. Я хотел сказать, пусть хозяин сначала побеседует с постояльцами. Кстати, у меня имеется отличная декорация постоялого двора, мрачная, сплошь дерево. Она нам уже послужила в двух-трех спектаклях, всегда производила потрясающий эффект. (Кричит на колосники) Пьеро! Шотландская таверна из «Ламмермурской невесты» еще цела? МУ ДЕ ЗВОН. В моей пьесе действие происходит вовсе не в Шотландии! ГАРЕЛЬ (категорически). Что вам известно о Шотландии, господин Му де Звон из почтового ведомства? Мне лично – ровным счетом ничего! Публике тоже. Разве что королева Шотландская завернула бы на вечерок в мой скромный театрик – поглядеть на ваш шедевр, она, возможно, и нашла бы повод сделать какое-нибудь замечание. Но я вам гарантирую, сударь, что королева Шотландская не станет ни свистеть, ни шикать, ни шикать, ни свистеть, у меня в театре, во всяком случае! МУ ДЕ ЗВОН. Ну хорошо, вы говорите – переделать… Однако вы заметили, очевидно, что пьеса моя предполагает присутствие главного героя на сцене с самого начала. Гарель в ярости обрушивается на драматурга. ГАРЕЛЬ. Как вы сказали, сударь, ваша пьеса предполагает. Она предполагает, что вызовет интерес, предполагает, что я разорюсь на ее постановку, предполагает, что Фредерик Леметр будет в ней играть. У вас кругом одни предположения. А я действую, иду на риск. Кто вам делает рыбу? МУ ДЕ ЗВОН. Простите, что вы сказали? ГАРЕЛЬ. С кем вы пишите свои пьесы? МУ ДЕ ЗВОН. Ни с кем, я один, господин Гарель. ГАРЕЛЬ (ангельским голосом). И после этого он еще удивляется…Милый мой Му де Звон, вам необходимо найти либреттиста. МУ ДЕ ЗВОН. Кого? ГАРЕЛЬ. Либреттиста, который бы исправил вам костяк пьесы. МУ ДЕ ЗВОН (слабо обороняясь). Сударь, я писатель, я слушаюсь голоса вдохновения… ГАРЕЛЬ. Знаю, и пишете на промокашках в почтовом ведомстве. МУ ДЕ ЗВОН. И только Мадам Му де Звон, которой я каждый вечер читаю мою прозу, вправе подсказать мне, но не более, чем – замену артикля. ГАРЕЛЬ (невольно). Бедняжка… (Обращаясь к Фирмену, который снова появился). Ну что там?
ФИРМЕН. Фредерик поручил мне вам сообщить, что он только что проиграл тридцать ливров в пикет. ГАРЕЛЬ. И прекрасно сделал. Почему, скажите, я не играю в карты? Потому что у меня на руках – театр, вполне достаточно, чтобы терять деньги. Пусть поднимается! Пора репетировать. ФИРМЕН. Фредерик желал бы этого всей душой, но… ГАРЕЛЬ. Что? ФИРМЕН… товарищи по игре его не отпускают, пока он не заплатит. ГАРЕЛЬ (вопит). Подлец! Убийца! Я не позволю себя шантажировать. Пойди скажи Леметру, что я плачу ему за то, что он играет в театре, а не в пикет! Пусть поднимается немедленно, иначе я порву контракт. И ему придется играть пантомиму в «Фюнамбюль»! Не забудь прибавить, что, пока он там забавляется, здесь потом и кровью исходит драматург, чтобы удовлетворить его капризы
ГАРЕЛЬ. О чем мы говорили? (Берет себя в руки и продолжает механически). Какой талант, бог мой, какой талант! Откуда только вы всё это берете! Эти слова! Ситуации! Эту правду! Мы остановились? Слышен страшный шум, стучат в пол. Входит помреж, это он стучит палкой по полу. За ним следует Мадмуазель Жорж, весьма зрелая женщина, которая ведет себя экстравагантно и кокетничает вычурно, одета небрежно. АНТУАН, ПОМРЕЖ (объявляет). Мадмуазель Жорж! Мадмуазель Жорж! Мадмуазель Жорж! Она величественно входит на сцену, подходит к рампе, становится в позу, глядит в глубину зала и произносит царственно. МАДМУАЗЕЛЬ ЖОРЖ. Цапля чахла, цапля сохла, цапля сдохла. Карл у Клары украл кораллы, Клара у Карла украла кларнет. (Обращаясь к Гарелю). Еду я по выбою, с выбоя не выеду. Ложечка моя желобовыгибистая. (Обращаясь к Му де Звону). Кукушка кукушонку купила капюшон, как в капюшоне он смешон! Бык тупогуб, тупогубенький бычок, у быка бела губа была тупа. (Глядя в пространство). От топота копыт пыль по полю летит. (Глядя прямо перед собой). На пятом ярусе кто-то есть. (Повторяет). На пятом ярусе кто-то есть. (Повторяет еще раз, уже в гневе). На пятом ярусе кто-то есть. (Вопит) Гарель! ГАРЕЛЬ. Да, прекрасная и великая! МАДМУАЗЕЛЬ ЖОРЖ. Третий раз, кретин вы эдакий, я говорю вам, что на пятом ярусе кто-то есть. ГАРЕЛЬ. Откуда вы знаете? МАДМУАЗЕЛЬ ЖОРЖ. В абсолютно пустом зале свистящие согласные свистят длиннее. А сейчас они обо что-то спотыкаются. ГАРЕЛЬ. Это Пипле вытирает кресла. МАДМУАЗЕЛЬ ЖОРЖ. Но не тогда, когда я репетирую. Я же не прихожу к вам в кабинет штопать корсет в тот момент, когда вы считаете свое золото ? ГАРЕЛЬ. Мое золото, мое золото, не надо преувеличивать. МАДМУАЗЕЛЬ ЖОРЖ. Кому как не мне знать, что в денежных вопросах вы никогда не преувеличиваете. ГАРЕЛЬ (опасаясь сцены в присутствии Му де Звона). О чем вы хотели со мною говорить, прекрасная и великая? МАДМУАЗЕЛЬ ЖОРЖ. О прибавке жалованья! ГАРЕЛЬ. Но в прошлом месяце я вам уже прибавлял. МАДМУАЗЕЛЬ ЖОРЖ. (надменно). Уже и не припомню. ГАРЕЛЬ. Но, в конце концов… МАДМУАЗЕЛЬ ЖОРЖ. Мой бедный Гарель, вы низвели меня до состояния такой нищеты, что я даже не в состоянии платить слугам. Я сама занимаюсь хозяйством, сама выношу помойку, чищу овощи, целый день, как замарашка, брожу с тряпкой, и после всего этого вечером вы требуете, чтобы я играла королев? Мой бедный Гарель, вы впадаете в противоречие! Насколько мне известно, Клеопатра сама чисткой овощей не занималась, не так ли? ГАРЕЛЬ. Но и носик у Клеопатры был не такой, как у вас. МАДМУАЗЕЛЬ ЖОРЖ. Простите, не поняла. ГАРЕЛЬ. Говорят, что нос Клеопатры был чудо как хорош. МАДМУАЗЕЛЬ ЖОРЖ. Но разве известно, на что он был похож? Можно с уверенностью сказать, что о нем много говорили. Ну, так в качестве предмета для разговора мой куда предпочтительней. (Громко). Прибавки! Требую прибавки жалованья! ГАРЕЛЬ (медоточивым голосом). Оставьте меня на минутку, я сейчас же поднимусь к вам в уборную. МАДМУАЗЕЛЬ ЖОРЖ. Да будет так! Мадмуазель Жорж уходит следом за помрежем, который стучит в пол, возвещая. АНТУАН, ПОМРЕЖ. Мадмуазель Жорж! Мадмуазель Жорж! Уходят. ГАРЕЛЬ. О чем мы говорили? МУ ДЕ ЗВОН. Вы говорили о либреттисте. ГАРЕЛЬ. Ах, да, я вам сегодня же его отыщу. Само собой разумеется, что авторскими правами с ним придется поделиться, но я же вижу, дорогой мой Му де Звон, что вы – художник, вы не из тех, кто приходит в театр, чтобы зарабатывать деньги! МУ ДЕ ЗВОН. То есть, вы хотите сказать… ГАРЕЛЬ. Вы занимаете важный пост в почтовом ведомстве. МУ ДЕ ЗВОН. Конечно… ГАРЕЛЬ. О, этот лоб поэта! Если бы мне суждено было вернуться на эту землю, я хотел бы быть вами! Да! Быть вами! Хранить верность идеалам, творить прекрасное, сводить с ума женщин! Браво! Можно мне вас поцеловать? (стискивает драматурга в объятьях). Так я пришлю вам завтра либреттиста. А сам займусь распределением ролей. Молодую героиню сыграет, разумеется, Мадмуазель Жорж. МУ ДЕ ЗВОН. Мадмуазель Жорж! ГАРЕЛЬ. Глядите, как разволновался! Ну да! Мадмуазель Жорж, великая Мадмуазель Жорж! МУ ДЕ ЗВОН. Но моей героине двадцать лет! А Мадмуазель Жорж… ГАРЕЛЬ. Не следует грубить дамам. Мадмуазель Жорж столько лет, сколько она хочет. Особенно издалека. И у меня с ней контракт на два года. (Орет в кулису) Ну что там с репетицией? Я жду! (Драматургу, удаляясь). До скорой встречи, дорогой друг. Какой талант, нет, вы только подумайте, какой талант!
ГАРЕЛЬ. Да. МУ ДЕ ЗВОН. Я…я… вы читали мою пьесу? ГАРЕЛЬ. Я? (возвращается к драматургу, оскорбленный, красный от гнева). Читал ли я вашу пьесу? Спрашивать это у меня, Гареля? Ах, черт подери! МУ ДЕ ЗВОН (отступает в смущении). Извините меня! ГАРЕЛЬ (вопит, в полном сознании своего величия). Я никогда не читаю пьес, сударь! Я их открываю и кладу на письменный стол. Если кто-то из секретарей или девиц, забегающих поживиться моими деньгами, захочет полистать рукопись, значит, название удачное. Тогда я извлекаю ее из общей кучи и отдаю читать жене привратника! Если она плачет, я посылаю пьесу трем-четырем знаменитым актерам, утверждая, что автор думал о них, когда ее писал. Если после чтения актер бросает рукопись мне в физиономию, я немедленно ее посылаю в корзину. Если же он говорит, что заинтересован, я объявляю, что его соперник из Одеона или Порт-Сен-Мартена только что дал мне свое устное согласие за половинный гонорар. Потом мы с ним подписываем контракт, и я считаю стоимость костюмов и декораций. Для меня, сударь, пьеса – вещь конкретная: затраты, контракты, афиши, реклама, звонкая монета в кассе. Здесь, сударь, пьесы не читают, их ставят! А коли желаете, чтоб вас читали, ступайте в Комеди-Франсез. В ярости уходит, Му де Звон бежит следом МУ ДЕ ЗВОН. Господин Гарель, господин Гарель! Исчезает И тогда появляется Береника, очень красивая молодая девушка, явно аристократического происхождения. Она осторожно проходит по сцене, глядя вокруг себя с любопытством и удивлением. АНТУАН, ПОМРЕЖ. Кого-то ищите? БЕРЕНИКА. Господина Фредерика Леметра. АНТУАН, ПОМРЕЖ. Его здесь нет. Освободите сцену. БЕРЕНИКА. У меня с ним встреча. АНТУАН, ПОМРЕЖ. Тогда поищите его вон там.
ГАРЕЛЬ. Да будет так! (Окидывает Му де Звона взглядом). Теперь поговорим о деньгах. МУ ДЕ ЗВОН. Охотно, господин директор. ГАРЕЛЬ. Сколько вы мне даете? МУ ДЕ ЗВОН. Простите? ГАРЕЛЬ. Я говорю: сколько вы мне дадите? Произношу разборчиво, зубы пока все на месте. МУ ДЕ ЗВОН. Но я полагал…что давать деньги…будете вы…мне.
ГАРЕЛЬ. Что еще? Что тут происходит? БЕРЕНИКА. Я хотела бы видеть господина Фредерика Леметра ГАРЕЛЬ. Барышня, если вы желаете увидеть господина Леметра, то идите в кассу и купите билет на сегодняшний вечер. БЕРЕНИКА. В кассе я уже была, сударь, и не однажды. Но сегодня мне назначена встреча с господином Леметром. ГАРЕЛЬ. Тогда подождите его в фойе. БЕРЕНИКА. Благодарю, сударь.
ГАРЕЛЬ. Само собой разумеется, но что именно я говорил? Сверху, как бог из машины, на специальной платформе, называемой «глуар», спускается Фредерик Леметр. Звучат громоподобные раскаты его голоса. ФРЕДЕРИК. Гарель! Гарель и Му де Звон в испуге оборачиваются и поднимают головы вверх, дабы лучше разглядеть стремительно надвигающееся на них театральное божество. МУ ДЕ ЗВОН. Фредерик Леметр! ФРЕДЕРИК. Гарель, заплати тридцать ливров моим противникам, они их заслужили. ГАРЕЛЬ. Нет, никто не заставлял вас ни играть, ни проигрывать. ФРЕДЕРИК. Гарель, это дело моей чести. ГАРЕЛЬ. И моих денег. ФРЕДЕРИК. Какая чудовищная мелочность! И как ты только смеешь сравнивать мою честь с твоими деньгами? Подумать только, я занялся этим делом, чтобы погрузиться в искусство, а по твоей милости вынужден плескаться в помоях. (Показывая на только что вошедшего Фирмена). Выдай сумму Фирмену. ГАРЕЛЬ. Господин Фредерик, я не стану платить ваши карточные долги. Однажды, двадцать лет назад этот фокус у вас прошел, второй раз я не попадусь. Кстати, напоминаю вам, что вот уже двадцать лет вы мне должны четыре тысячи франков. ФРЕДЕРИК. Четыре тысячи франков? Двадцать лет? А еще говорят, что цены растут…(Показывает на Фирмена) Тридцать ливров. ГАРЕЛЬ. Нет. ФРЕДЕРИК. Очень хорошо.
АНТУАН, ПОМРЕЖ. Мы играем «Двадцать лет, или Жизнь неудачника». ФРЕДЕРИК. В самом деле? И какая же у меня первая реплика? АНТУАН, ПОМРЕЖ. «Милая супруга, я вам желаю здравствовать!». ФРЕДЕРИК. Как ты говоришь? «Милая супруга, я…я…». АНТУАН, ПОМРЕЖ. «…я вам желаю здравствовать». ФРЕДЕРИК….здравствовать». А после? АНТУАН, ПОМРЕЖ. «Я слышал, как вы плакали нынче ночью». ФРЕДЕРИК. Плакала? И я это говорю? Я? (Оборачивается к Гарелю и возвещает решительно). Гарель, я потерял память. ГАРЕЛЬ. Я сказал – нет. ФРЕДЕРИК. Гарель, я абсолютно ничего не помню. ГАРЕЛЬ. Нет. ФРЕДЕРИК. Гарель, ведь придется дать занавес, когда я выйду. ГАРЕЛЬ. Нет. ФРЕДЕРИК. Гарель, если дадут занавес, ты должен будешь вернуть публике деньги. ГАРЕЛЬ. Черт подери! Гарель подходит к Фирмену и достает деньги ФРЕДЕРИК (как будто мозг его снова ожил). А,…вот оно…возвращается потихоньку…(Гарель дает одну купюру)…Первая фраза…(Гарель дает вторую купюру)…вторая фраза…(Гарель дает еще одну)…третья… Да, так и есть, всю роль вспомнил. (Гарель прячет кошелек. Фредерик хмурит брови). А чаевые бедняге Фирмену, который бегает с твоими поручениями, Гарель? (Гарель неохотно протягивает монету. Фредерик комментирует, пожимая плечами). Неблагодарный! (Протягивает руку Му де Звону). Сударь? МУ ДЕ ЗВОН (он под большим впечатлением). Барнабе-Ги-Октав де Флёри-Монбрёз дю Пантель де Сент-Аман. ФРЕДЕРИК. Как мило, что вы пришли все вместе. МУ ДЕ ЗВОН. Я пишу драмы. ФРЕДЕРИК. В этой драме я нисколько не сомневаюсь. (Поворачивается к помрежу и говорит ему). Антуан, у меня впечатление, что вчера вечером люки работали ненадежно. АНТУАН, ПОМРЕЖ. Сегодня я их смазал, господин Фредерик. ФРЕДЕРИК. Проверим. Когда в люк опускаешься со скрипом, публика смеется. Драма требует смазки.
ГАРЕЛЬ. Нам остается только закрыть театр! МУ ДЕ ЗВОН (удивлен). Но «Двадцать лет, или Жизнь неудачника» идет с таким успехом! ГАРЕЛЬ (лицемерно) и ФРЕДЕРИК (он подражает Гарелю, произнося реплики одновременно с ним). Мммм…потихонечку…полегонечку…не более того… МУ ДЕ ЗВОН. На прошлой неделе я хотел пойти, но всё было продано. ГАРЕЛЬ и ФРЕДЕРИК. Ну…да, прошлая неделя была удачной. МУ ДЕ ЗВОН. А семья моей жены не достала билетов на завтра. ГАРЕЛЬ (категорически). Я не покрываю своих расходов. Монтаж стоил мне очень дорого, слишком дорого. А расходов сколько! Артисты… ФРЕДЕРИК (заканчивая фразу с такой же скоростью)…оказались чревоугодниками… ГАРЕЛЬ… я месяцами зарабатываю деньги… ФРЕДЕРИК (одновременно с Гарелем)…чтобы в три дня их потерять. Гарель, раздраженный тем, что Фредерик портит ему его коронный номер директора-плакальщика, топает ногой, чтобы заставить актера замолчать, и тот исчезает в люке. Гарель спохватывается и становится с Му де Звоном ласковым, почти до слез. ГАРЕЛЬ. Нет, чего бы я действительно желал, прежде чем уйти на покой, это открыть нового молодого автора, новую пьесу, мою…мою…(Притворяется, что ищет подходящее слово)…мою… ФРЕДЕРИК (высовывает голову из люка и подсказывает)…лебединую песнь! Гарель топает ногой, Фредерик снова исчезает ГАРЕЛЬ. Лебединую песнь своего рода… У вас случайно нет сбережений? МУ ДЕ ЗВОН. О, разумеется…но… ГАРЕЛЬ. Речь может идти лишь о временных вложениях. Само собой разумеется, что в результате успеха, который вас ожидает, вы сложите из авторских отчислений целое состояние. Это я вам гарантирую! МУ ДЕ ЗВОН (покрываясь потом). У меня в банке десять тысяч франков. ГАРЕЛЬ (пряча довольную улыбку, чтобы вытянуть побольше). Десяти тысяч недостаточно. Этого едва хватит, чтобы заплатить за репетиции, но не за костюмы. МУ ДЕ ЗВОН. Конечно, … остается еще часть приданого моей жены…пять тысяч франков… ГАРЕЛЬ. Очень хорошо. Ну, а за декорации чем платить? МУ ДЕ ЗВОН (крик сердца). Вы же говорили, что используете старые задники. ГАРЕЛЬ. Милый мой Му де Звон. Никто не собирается выпускать вас вторым сортом! Новую декорацию сделать совершенно необходимо, иначе публика запротестует. жүктеу/скачать 466.5 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|