«Флоренция-колыбель Возрождения» (слайд 1 )

Край чудный!

Он цветет и блещет

Красой природы и искусств,

Там мрамор мыслит и трепещет,

В картине дышит пламень чувств...

Существует легенда, согласно которой от Брунеллески потребо­вали, чтобы он раскрыл свои технические секреты. Архитектор ска­зал: «Пусть тот, кто сумеет стоймя утвердить яйцо на мраморной до­ске, и возводит купол». Многие мастера безуспешно пытались сде­лать это. Тогда Брунеллески, ударив яйцо о мраморную доску, заставил его стоять. Все зашумели, считая, что могли бы повторить то же самое. Смеясь, Филиппо ответил, что и купол они построят, если увидят его чертежи и модель. Так он получил заказ на его воз­ведение. (щелчок) Насколько правдива эта легенда, сегодня трудно сказать. Может быть, ее придумали гораздо позже. Во всяком случае, извест­но, что Брунеллески успел возвести только сам купол, а его завершение — изящный барабанчик с позолоченным ша­ром и крестом наверху — строили по чертежам после смерти архитектора. (щелчок)

«Он сам ходил на кирпичные заводы, где месили кирпичи, что­бы самому увидеть и помять глину... Он следил за камнетесами, чтобы камни были без трещин и прочные, и давал им модели подкосов и стыков, сделанные из дерева, воска, а то и из брюк­вы. Он изобрел систему петель с головкой и крючков и вообще значительно облегчил строительное дело, которое, несомненно благодаря ему, достигло того совершенства, какого оно, пожа­луй, никогда не имело у тосканцев». (щелчок)

«Можно определенно утверждать, что древние не достигали в своих постройках такой высоты и не решались на такой риск, ко­торый бы заставил их соперничать с самим небом, как с ним, ка­жется, действительно соперничает флорентийский купол, ибо он так высок, что горы, окружающие Флоренцию, кажутся равны­ми ему».

Донателло вводит нас в пиршественный зал с галереей музыкан­тов в страшный момент исполнения преступного желания Саломеи. Действие начинается в глубине интерьера, построенного по законам линейной перспективы, где за вторым рядом мощных и тяжелых арок несут отрубленную голову Иоанна. Заканчивается действие на сценической площадке переднего плана. Только что вошедший па­лач, опустившись на колено, подносит Ироду блюдо с отрубленной головой Иоанна Крестителя. Оторопев от неожиданности, Ирод в ужасе отшатнулся в сторону, выставив вперед руки. Находящаяся рядом с ним мать Саломеи Иродиада, замыслившая это злодеяние, пытается что-то объяснить Ироду. В сильном волнении она не заме­чает, как вокруг нее тут же образовалась пустота. Охваченные смя­тением гости отпрянули от стола, столпившись вокруг танцующей Саломеи. Художнику мастерски удалось создать впечатление вне­запно воцарившегося смятения и хаоса.

После смерти Донателло рядом с его именем впервые в истории мирового искусства будет поставлено — «скульптор».

«Живопись до Мазаччо и живопись после Мазаччо — две совер­шенно различные вещи, две разные эпохи. Джотто открыл тай­ну передачи ощущений человека и толпы. Мазаччо научил изо­бражать человека и природу... Он совсем освободился от стили­зации. Горы уже не заостренные, уступчатые голыши, а настоящие горы. Они то принимают мягкие очертания отрогов Апеннин... ли­бо складываются в суровый скалистый пейзаж... Земля, на ко­торой стоят люди, — настоящая плоскость, на которой действи­тельно можно стоять и которую глаз может проследить до задне­го фона. Деревья и вообще растительность — уже не бутафория, то стилизованная, то просто выдуманная, а сама природа... Ес­ли люди, фигурирующие на картине, вздумают войти в дома, от этого не произойдет никаких неудобств: крыши они головами не прошибут, стен плечами не развалят. Мазаччо стал смотреть, как все происходит в действительности. Тогда сами собою отпа­ли и условные позы, и неестественные факты, и выдуманный пейзаж».

Духа, символически воплощающие образ мира, со- [ зданный человеческим разумом. В умении распреде­лять свет и тени, в создании четкой пространственной композиции, в объемности и осязаемости фигур Мазаччо во многом превосходит своих современников. Показывая обнаженное тело Христа, он при­дает ему идеальные, героические черты, возвеличивает его мощь и красоту, прославляет силу человеческого духа.