Г. Герстнер братья гримм перевод с немецкого Е. Шеншина москва
жүктеу/скачать 1.5 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- МЕЖДУ КЛАССИКОЙ И РОМАНТИЗМОМ
56
Якоб понимал, что забота о большой семье целиком ложится на него, а потому надо позаботиться о должности. Зимой 1805/06 года он пытается получить место асессора или секретаря. В январе становится секретарем Гессенской военной коллегии. Его жалованье составляет сто талеров. Конечно, скучная работа секретаря в военной коллегии вряд ли могла нравиться Якобу. С тоской вспоминает он Париж, где остались древние рукописи, интересная исследовательская работа. К тому же пришлось расстаться со своим модным костюмом, сшитым в Париже, и втиснуться в негнущийся военный мундир. По обычаю того времени полагалось носить парик и пудрить волосы — Якоб смирился и с этим. Во время изысканий в парижском собрании рукописей он особенно увлекся средневековой прозой и поэзией. И в Касселе все свободные от службы часы он отдает этому увлечению. Особую радость испытывал, если ему удавалось увеличить свою библиотеку, приобретя редкую старинную книгу. Приближалась весна 1806 года, полная надежд. В мае Вильгельм должен был сдать экзамены и ожидать назначения на службу. И тогда в семье Гриммов будет уже два кормильца. Оба брата в свободное время, конечно же, будут заниматься исследованиями. Для молодых людей без состояния такой путь хотя и не обещал быть слишком удобным, но единственно возможным. Однако их планам не суждено было осуществиться, по крайней мере сейчас. Летом 1806 года Франц II вынужден был отречься от германской императорской короны. «Священная Римская империя германской нации» распалась. Была создана очередная, четвертая, антинаполеоновская коалиция. После разгрома прусских войск под Йеной и Ауэрштедтом в октябре слава Наполеона как полководца еще больше укрепилась. Пока гессенский курфюрст Вильгельм I пребывал в надежде, что Наполеон не станет посылать против него свои полки, французы уже приближались к его столице. Они спокойно подошли к Касселю и 1 ноября заняли его. Их провели туда один из маршалов Наполеона и брат императора, король Людовик Голландский. Гессенский курфюрст бежал за границу. «Тот день, день крушения всего существовавшего до сих пор уклада, — писал Вильгельм Гримм, — будет постоянно стоять перед моими глазами. Вечером в последний 57
день октября я с некоторым беспокойством наблюдал вдали сторожевые костры французов; однако поверить, что Гессен попадет под иностранное господство, я смог не ранее чем на следующее утро, когда увидел, как в город мимо старого замка во всем военном блеске входили французские полки. Вскоре абсолютно все изменилось — чужие люди, чужие обычаи; на улицах — чужой, громкий говор». Мог ли в этой ситуации молодой юрист Вильгельм Гримм надеяться на получение места? Якоб еще некоторое время держался на службе. Сразу же после оккупации военная коллегия была преобразована в комиссию войскового снабжения. Поскольку Якоб хорошо говорил по-французски, ему пришлось вести многочисленные переговоры с представителями оккупационной власти. Но работать с теми, кто захватил дорогой его сердцу Кассель, было выше его сил. И летом 1807 года он уволился. Решиться на такое было, конечно, нелегко — это означало лишиться средств к существованию. Но и терпеть унижения он не мог и не хотел. Напрасно Якоб надеялся получить какое-нибудь место в публичной библиотеке Касселя — всякий раз брали другого. Так в заботах о хлебе насущном прошел год. Печальные события приносили разочарованным молодым людям лишь новые тревоги. Наполеон принудил Пруссию к унизительному Тильзитскому миру, в результате чего она теряла территории по левому берегу Эльбы. Здесь было образовано Вестфальское королевство. Младший брат Наполеона Жером стал его королем и вел в своей резиденции — Касселе пышную и праздную жизнь и действовал по принципу: «Завтра опять повеселимся!» Именно в эти месяцы, когда никто уже не верил в будущее, когда земля страдала от оккупации, в семью Гриммов вошло еще одно горе. «После того, как прошел полный горя и тревог 1807 год и начался новый, с постоянно обманчивыми перспективами, — писал Якоб, — мне вскоре пришлось пережить самый сильный удар в моей жизни. 27 мая 1808 года в возрасте всего 52 лет умерла дорогая наша матушка, которую мы все горячо и нежно любили и которая в свой смертный час не могла утешить себя тем, что хотя бы один из шестерых детей, печально стоявших у смертного одра, теперь материально обеспечен». Якоб и Вильгельм помнили этот день всю жизнь. Навсегда сохранили они образ матери, доброй и нежной. Вот сидит 58
она за рабочим столиком, протягивает сыновьям худые, такие ласковые руки. Иногда она открывала «Грандисона», богатый приключениями роман Ричардсона, свою любимую книгу, или пьесу Геллерта «Стыдливая пастушка», в которой играла когда-то сама. Но минуло время поучительных семейных романов, равно как и забавных пасторальных пьес. На улицах раздавались шаги французских солдат. Да и нельзя долго предаваться трауру, какой бы тяжкой ни была утрата. Двадцатитрехлетний Якоб, как самый старший, должен теперь заменить всем и мать и отца. Братья и сестра Лотта помогали вести хозяйство в доме, хотя установленный матерью порядок выдержать было весьма трудно. Теперь Якоб искал работу с большей настойчивостью. В конце концов, думал он, не остается ничего другого, как предложить свои услуги Жерому — новому главе Вестфальского королевства. Неожиданная помощь пришла от историка Иоганна фон Мюллера, который в 1808 году стал генеральным директором министерства просвещения Вестфалии. В свое время Мюллер указывал на большую ценность средневерхненемецкой поэзии, в особенности «Песни о Нибелунгах», и поэтому интересы братьев Гримм были ему близки и понятны. Он предложил секретарю королевского кабинета доверить Якобу Гримму управление личной королевской библиотекой в кассельском замке — Вильгельмсхёе, именовавшемся в то время Наполеонсхёе. В июле 1808 года Якоб получил эту должность.  Французы были весьма великодушны. Им было вполне достаточно, что молодой библиотекарь имел несколько опубликованных научных работ — никакой проверки они устраивать не стали. Секретарь кабинета отказался и от инструктирования, потребовав от Якоба только одного — написать крупными буквами на двери библиотеки: «Bibliotheque particuliere du Roi» — «Личная библиотека короля». Библиотека занимала комнаты цокольного этажа. За работу вначале обещали две тысячи франков в месяц, но уже через некоторое время эту сумму увеличили до трех тысяч. Служба была нетрудная. Жером и его придворные лишь изредка появлялись в библиотеке. У Якоба было достаточно свободного времени. Никто не возражал, если он занимался своими исследованиями даже в рабочее время. Сам король-«весельчак» относился к своему библиотекарю весьма корректно и дружелюбно. Как-то февральским утром 1809 года король подошел к Якобу и сообщил, что 59
назначает его аудитором Государственного совета, место в библиотеке остается также за ним. Новая служба открывала перед Якобом большие возможности. Еще раз повысили жалованье на тысячу франков. В семью пришел достаток. Как жаль, что матушке Гримм не довелось порадоваться вместе с ними. Зато у тетушки Циммер стало радостно на душе. И все же эти годы нельзя было назвать спокойными. Новые хозяева Якоба были ему чужими, а потому путь, на который он ступил, был ненадежным. Но о перемене места Якоб пока не мог даже думать — ведь он был кормильцем семьи. Пришлось поволноваться, когда Якоба чуть было не забрали в солдаты. К счастью, жребий пал не на него! Еще одна была забота — Вильгельм до сих пор не имел постоянной работы. Правда, писал статьи в «Гейдельбергские литературные ежегодники». Его болезнь, от которой он страдал в студенческие годы, после смерти матери стала внушать еще большие опасения. Дыхание учащалось, едва он поднимался на несколько ступенек. Временами он ощущал острую боль в груди — все больше беспокоило сердце. Иногда оно болело так сильно, что Вильгельмом овладевало чувство панического страха. Было ясно, что при таком состоянии здоровья ни о какой работе не могло быть и речи. Хорошо, если ему удастся по мере сил заниматься наукой. В 1809 году Вильгельм решил пройти курс лечения на курорте в Галле у профессора Иоганна Кристиана Рейля. Может быть, это облегчит его страдания. В конце марта экипаж через Веймар добрался до Ауэрштедта, где недавно разыгралась страшная битва. Пока меняли лошадей, почтмейстер рассказывал о кровопролитных сражениях. Луна освещала местность. Здесь, под этими холмами, покоились двадцать тысяч погибших. Сколько еще жертв потребуют наполеоновские походы? В Галле Вильгельм жил у философа и естествоиспытателя Генриха Стеффенса. Профессор Рейль навещал больного. Он внимательно выслушивал Вильгельма, рассказывавшего о своем недуге. Во всем облике и манерах профессора чувствовалась уверенность. И она, эта уверенность, внушала больному надежду на исцеление. Осмотрев пациента, профессор пришел к выводу: работу сердца нельзя признать нормальной, оно бьется как бы через силу, находясь под большой нагрузкой. Для лечения потребуется несколько месяцев. 60
Профессор назначал больному растирания из крепких настоев трав, железистые и солевые ванны. Но прежде всего советовал своему пациенту изменить образ жизни, отказаться от напряженной работы и побольше гулять в окрестностях Галле. Следуя советам профессора, Вильгельм поднимается на гору Гибихенштайн, любуется прекрасным видом долины и горной реки. Это благотворно подействовало на него — он чувствовал себя уже несколько лучше. Якоб, беспокоясь за брата и ничего так сильно не желая, как выздоровления его, часто писал в Галле: Вильгельм не должен ни в чем себе отказывать, а о деньгах уж он как-нибудь позаботится. Письма брата поддерживали Вильгельма и помогали ему с особым настроением выполнять все предписания профессора. Иногда воспоминания возвращали его к тем мучительным ночам, когда он всякий раз со страхом ожидал наступления сна и чувствовал «в тишине, долго не засыпая, странные толчки крови и физически ощущал, как страх подбирался к сердцу». Ванны и лечение профессора вернули ему сон. Только странные сны по-прежнему вселяли в него смутную тревогу. Здесь, в Галле, знакомых у Вильгельма было мало. Да и когда заводить знакомства — почти все время уходит на лечение. Композитор Иоганн Фридрих Рейхардт — один из немногих, с кем Вильгельм в то время дружил. После образования Вестфальского королевства Рейхардт некоторое время служил в Касселе придворным капельмейстером. Он сам и его семья были к Вильгельму исключительно внимательны и добры. По словам Вильгельма, музыкант — «человек с восприимчивым, благородным сердцем». Из его вещей Вильгельм ценил прежде всего музыку к песням Гёте. В сентябре лечение закончилось, но до работы было еще далеко. Якоб по-прежнему служил библиотекарем у Жерома. Разве мог он отказаться от этой должности? И хотя продолжал служить у брата Наполеона, это отнюдь не было признанием наполеоновского господства, поддержкой режима диктатора. Якоб, как и все немцы, тяжело переживал невзгоды оккупации. Появилась слабая надежда на изменение обстановки, когда в 1809 году герцог Фридрих Вильгельм Брауншвейгский и майор фон Шиль подняли в Северной Германии знамя освобождения. В начале 1809 года на юге восстали
тирольские крестьяне под предводительством Андреаса Гофера. Но ни прусское, ни австрийское правительство не поддержали освободительную борьбу. Победа Наполеона при Ваграме и отторжение по Венскому миру значительных территорий Австрии — все это заставляло думать, что Европе вряд ли скоро удастся высвободиться из железных лап Наполеона. В такой обстановке семья Гриммов могла продержаться лишь при одном условии — если Якоб и впредь день за днем будет выполнять свои несложные обязанности ученого библиотекаря. Именно в эти годы, полные опасностей и невзгод, когда многих просто парализовало ощущение полной безысходности, Якоб и Вильгельм Гриммы приступили к осуществлению грандиозных литературных планов, и это было своего рода подвигом.
МЕЖДУ КЛАССИКОЙ И РОМАНТИЗМОМ
Дружба Якоба и Вильгельма Гриммов с Клеменсом Брентано, начавшаяся еще в студенческие годы в Марбурге, сблизила братьев с поэтами-романтиками. В 1805 году в Гейдельберге Клеменс Брентано и Ахим фон Арним, проработав большое количество книг и рукописей за последние триста лет, решили выпустить сборник немецкой лирической народной поэзии. Первый том появился в 1806 году по названием «Волшебный рог мальчика». В дальнейшем он был дополнен и расширен уже при участии братьев Гримм. Скольким поэтам и музыкантам дал он плодотворный импульс в их творчестве! В октябре 1807 года в письме к своему другу Арниму Брентано подчеркивал, в частности, как важно в этой работе заручиться сотрудничеством и братьев Гримм: «Крайне необходимо, чтобы ты был со мной, приезжай, так как сколько же можно откладывать работу над второй частью «Волшебного рога». Надеюсь, твоя шкатулка с песнями с тобой, у меня же их накопился целый воз. Мы можем здесь этим заняться исключительно успешно, даже лучше, чем тогда, в Гейдельберге, потому что здесь есть двое очень милых и верных друзей по фамилии Гримм, которых я когда-то заинтересовал старонемецкой поэзией. И вот после двух лет прилежного и очень последовательного обучения я встретил их настолько подготовленными, с таким количеством записей, с такими знаниями и с таким пониманием самых различных направлений всей романтической 62
поэзии, что боюсь, при всей их скромности, они просто не понимают, каким богатством владеют. Обо всех вещах они знают гораздо больше, чем Тик, очень трогательно усердие, с которым они изящным почерком переписывали старинные стихотворения из книг, например, германские героические сказания или многочисленные рукописи, которые по бедности не могли приобрести. Их младший брат, Фердинанд, у которого очень красивый почерк, будет переписывать нам песни. А сами они поделятся всем, что у них есть, а это много! Ты полюбишь этих прекрасных людей, которые спокойно и сосредоточенно трудятся, чтобы когда-нибудь написать хорошую историю германской поэзии». Второй и третий тома «Волшебного рога мальчика» были подготовлены уже при участии братьев Гримм и выпущены в 1808 году.
Как-то во время пребывания Вильгельма Гримма на курорте в Галле появился Брентано и пригласил его от имени фон Арнима отправиться вместе в Берлин. Арним писал, что, уж коли Вильгельм находится недалеко от Берлина, он должен навестить его. Вначале Вильгельм сомневался: только что он заплатил за ванны и врачу, и у него оставалось всего 18 талеров. Но Брентано не принял всерьез финансовую стесненность Вильгельма и сердито заявил, что у него достаточно денег для этой поездки. Если же Вильгельм не хочет взять деньги в подарок, то, может быть, не откажется в счет будущих гонораров? Вильгельму не хотелось расстраивать друга, а кроме того, нельзя же упускать такую возможность в спокойной обстановке поработать в библиотеке фон Арнима. В сентябрьские дни 1809 года Арним «очень ласково и тепло» принимал Брентано и Вильгельма Гримма. Здесь, в Берлине, он представил своих гостей друзьям, Вильгельм познакомился со многими интересными людьми — актерами, художниками, писателями, со знатоками старонемецкой литературы. С одним из них, Фридрихом фон дер Хагеном, Вильгельм вел долгие споры о возникновении «Песни о Нибелунгах». Ходили в театр. Пьеса «Гёц фон Берлихинген» Гёте очень понравилась Вильгельму. Большой город произвел на него сильное впечатление. «Берлин самый прекрасный город, который когда-нибудь я видел, — писал он тетушке Циммер, — так же прекрасен 63
Потсдам, который по большей части состоит из одних дворцов. Замок огромен и великолепен, как и Сан-Суси, где жил Фридрих Великий, но в этих огромных дворцах ничего не слышно, кроме собственных шагов и собственного голоса, так они и стоят безлюдные и заброшенные, и я не могу Вам даже сказать, как странно и печально себя здесь чувствуешь. Местность некрасивая — весь Берлин расположен на большой плоской песчаной равнине, и только с одной его стороны находится большой вырубленный лес, который называется Тиргартен и в котором, в общем, довольно красиво». Из тех недель, что Вильгельм пробыл в Берлине, большую часть времени он провел в трудах. Забранные решетками окна его рабочей комнаты выходили во двор. Он сидел в окружении книг, и ему хотелось все это самым тщательным образом проработать. Он хотел привезти в Кассель что-нибудь важное, чтобы показать брату, что его поездка в Берлин была полезной и в литературном плане. На столе среди других книг лежал толстенный том песен мейстерзингеров. Конечно, Вильгельма интересовало, над чем работают его друзья. Брентано был увлечен «Романсами о четках», а Арним заканчивал первую часть пьесы «Галле и Иерусалим». Вильгельм Гримм считал это произведение прекрасным, от него «веяло ароматом и свежестью». В Берлине Вильгельму работалось хорошо — ведь королевский двор все еще пребывал в Кенигсберге, и не было обычной для этого города дворцовой суеты. Из всех членов королевской семьи в Берлине осталась лишь гессенская наследная принцесса Августа, сестра прусского короля и невестка королевы Луизы, получившая впоследствии титул курфюрстины Гессенской. Она занимала часть замка. Вильгельм Гримм засвидетельствовал свою преданность королевской фамилии — посетил наследную принцессу и выразил свое искреннее почтение женщине, чей ум, образованность и убеждения он глубоко уважал. Пребывание Вильгельма в Берлине было интересным и полезным. Дружба братьев Гримм с романтиками Арнимом и Брентано после этой поездки стала еще теснее. Правда, с годами Брентано от них отдалился, но Арним остался им верен до самой смерти. Тогда же творческие интересы братьев Гримм перекликались с интересами обоих поэтов-романтиков. 64
В ноябре 1809 года Вильгельм, закончив лечение в Галле и погостив в Берлине, должен был наконец возвращаться домой, в Кассель. Арним тепло попрощался со своим гостем. Три ночи и два дня Вильгельму пришлось без отдыха трястись в почтовой карете. Уже наступили холода. Путь из Берлина до Галле, где экипаж сделал первую остановку, был нелегок. Дальше дорога шла на Веймар. И снова Вильгельм отсчитывает дни — теперь уже морозные, декабрьские — то в открытой для всех ветров коляске, то в закрытом почтовом экипаже. В Веймаре у него было два дела. Прежде всего он хотел засвидетельствовать свое почтение Гёте. Вильгельм, как и его брат, испытывал глубочайшее уважение к этому человеку, еще будучи студентом, преклонялся перед великим веймарцем. А еще Вильгельм собирался поискать в Веймаре и в расположенной неподалеку Йене старинные рукописи для брата. 11 декабря, устроившись в гостинице и переодевшись, он сразу же попросил проводить его в дом Гёте и передал рекомендательное письмо от Арнима. Но Гёте чувствовал еще недомогание после только что перенесенной болезни и не мог принять в этот день своего юного посетителя. Однако он был настолько внимателен, что предложил Вильгельму свою ложу в театре, где шла пьеса Коцебу «Жители маленького города». На следующий день Вильгельм был приглашен на квартиру Гёте. Возможно, Гёте не только от Арнима, но и от других, может быть от Савиньи, слышал о братьях Гримм, об их великолепных коллекциях и глубоких познаниях в области древненемецкой литературы. Слуга встретил Вильгельма в прихожей, украшенной скульптурами и портретами в нишах. По широкой парадной лестнице поднялись на второй этаж. У входа на полу черными буквами выложено: «Salve» — «Приветствую». Сбоку величественно застыл огромный канделябр. Через комнату, увешанную картинами, Вильгельма провели в кабинет хозяина: всюду рисунки и резьба по дереву. Двери окрашены в матовый коричневый цвет, золотые ручки в виде львиных голов — все производило впечатление необыкновенной строгости и чистоты. Вильгельму пришлось немного подождать, пока вышел сам Гёте. Он был одет торжественно — в черное, с двумя орденами.
«Я часто видел его портрет, — рассказывал Вильгельм брату о своем визите, — изучил его до малейших черточек, и тем не менее я был поражен величием, совершенством черт, простотой и добротой его лица. Он любезно пригласил меня сесть и начал дружескую беседу». Со своим молодым гостем Гёте вел разговор как с равным. Говорили о «Песне о Нибелунгах», о северной поэзии, об Эдде 1 и древних датских героических песнях, которые Вильгельм Гримм только что перевел. Зашел разговор и о произведениях немецкой прозы прошлых лет, в частности о «Симплициссимусе». Вильгельм был растроган тем, что этот великий человек так проникновенно и заинтересованно разговаривал с молодым, неизвестным еще юношей. Во время разговора в течение часа Гёте не позволил себе даже намека на заносчивость или снисходительность, чем еще больше укрепил симпатии молодого человека. А на другой день Вильгельма пригласили к обеду, от часу до четырех. Во время обеда Гёте удивил гостя еще одним талантом — замечательного хозяина. «Обед был на редкость приятен, — писал Вильгельм, — паштеты из гусиной печенки, зайчатина и тому подобные блюда. Он (Гёте) был еще приветливее, говорил довольно много и все время приглашал меня выпить, указывая на бутылку и тихо что-то бормоча, что он вообще часто делал; было славное красное вино...» За столом сидели также Христиана Вульпиус, жена Гёте, которую Вильгельм нашел весьма милой, и секретарь поэта. Поговорили о портрете Беттины Брентано, который сделал Людвиг Эмиль Гримм. Гёте хвалил гравюру, считая, что тонкий резец художника создал портрет, весьма близкий к оригиналу и притом замечательный по композиции. По вечерам Вильгельм ходил в театр, обычно сидел в ложе Гёте. Он еще не раз навестил писателя, и всегда его принимали тепло, приглашали к обеду. Проявляя особый интерес к исследованиям братьев Гримм, Гёте помог Вильгельму получить ряд рукописей из библиотеки герцога. В Веймаре Вильгельм не только наносил визиты, он,
как и хотел, тщательно перерыл все библиотеки в городе и в Йене в поисках памятников средневековой немецкой поэзии, перелистал пергаментные рукописи, тщательно просматривая страницу за страницей. Перебирая пожелтевшие манускрипты, подобно золотоискателю, открывал несметные сокровища — забытые старые тексты. Вильгельм был доволен своей поездкой в Веймар — ведь, кроме исследований, он лично познакомился с Гёте, и у него сложилось собственное представление об этом человеке: «Я думаю, увидеть его собственными глазами невероятно полезно для понимания его стихов. В них то же соединение прекраснейшей, чистейшей и благороднейшей натуры, которую здравомыслящий человек сразу же распознает и начинает уважать, и той в высшей степени своеобразной, особенной культуры... Удивительный взгляд его глаз вызывает полнейшее доверие, хотя и удерживает нас на расстоянии». Вильгельм всю жизнь хранил преданность таланту Гёте, который, по его словам, «представлял собой характер народа в полном его расцвете». Со своей стороны, и Гёте был настолько тронут скромными и самоотверженными усилиями братьев Гримм, что вскоре после пребывания Вильгельма в Веймаре направил Якобу нужные ему рукописи и письмо, в котором, в частности, было написано: «Мне будет очень приятно, если в этих томах Вы найдете интересные, значительные вещи, расшифруете и опубликуете их. Тем самым Вы еще больше обяжете всех нас и еще больше умножите Ваши заслуги в этом жанре литературы». Нужно сказать, что в то время братья Гримм не опубликовали еще ни одной книги. Но их статьи уже обращали на себя внимание. Конечно, разница в возрасте была слишком большой, чтобы между Гёте и братьями Гримм могли установиться более тесные личные контакты. К тому времени Гёте уже написал большую часть своих творений, а братья Гримм только-только готовились печататься. Позже, желая и надеясь на дальнейшее внимание Гёте к их творчеству, они неоднократно посылали ему свои книги. Сами же на протяжении всей жизни были не только почитателями, но и прилежными читателями произведений Гёте. Уходя корнями в романтизм, братья Гримм навсегда сохранили признание классического духа, который так полно олицетворяло собой все творчество Гёте. жүктеу/скачать 1.5 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|