Гендель С. Г. Непобедимое лето, или любить по-настоящему

Как мыслитель-экзистенциалист Камю работал в русле идей абсурдности существования, неизбежности страданий, рассматривал человека и его непосредственно-чувственный мир. Тем не менее, в философии Камю есть нечто большее, чем «тошнота» Ж.-П. Сартра или «ничего не хочется» С. Кьеркегора¹. Это можно обозначить «тихой радостью Сизифа», осознавшего свою неизбежную судьбу, принявшего ее абсурд и нашедшего во всем этом источник сил и счастья.²

10 декабря 1957 г. в речи по поводу вручения ему Нобелевской премии в Стокгольме Альберт Камю сказал, что задача современного писателя - быть на службе тех, кто претерпевает историю: «Роль писателя неотделима от труднейших задач». Выше творчества он ставил саму жизнь, какой бы она ни была. Творчество было для него способом «обрести чувство общности с людьми»³.

Преодолевая раскол между миром и человеком, Камю-мыслитель приходит к выводу, что свободное и истинное существование возможно лишь при одновременной погруженности в достоверность жизни и отрешенности от нее и себя самого. Главным мотивом, побуждающим человека к движению, является жажда настоящего, желание прожить как можно больше и упорство в

противостоянии неразумности мира⁴. Пример тому - доктор Бернар Риэ (роман «Чума», 1947г.). В городе, охваченном чумой, изо дня в день в течение долгих месяцев он посещает больных, пытается спасти их и обезопасить еще здоровых. Рискуя собой, он не видит в своих действиях ничего героического. Не думает он ни о вопросах жизни и смерти, ни о смысле происходящего. Он делает то, что должен делать врач в подобной ситуации, и в этом заключается его победа над чумой. Понимая же под «чумой» любую неизбежность, лишающую человека свободы выбора, получим «формулу» победы человека над абсурдом.

В рассуждениях Камю абсурд жизни, который до сих пор принимали за вывод, является отправной точкой. Он прячется за машинальностью и привычкой, за зазубренным ходом вещей, среди которых вдруг возникает вопрос: «Зачем?», когда человек видит бесполезность страданий, бессмысленность суеты. Его сознание приводится в движение, а затем либо засыпает снова, либо просыпается окончательно. Во втором случае вопрос о смысле жизни, стоит ли она труда быть прожитой как главный философский вопрос стает перед человеком, и он выбирает либо смерть, либо этот мир с его расколотостью. Именно последнее Камю считает честным выбором, а все прочее - уловками и играми ума. Отчаявшийся человек, идущий на самоубийство, «метафизически обижен», и он мстит этому миру за свои страдания. Такую позицию Камю называет «юмористичной». И даже в случае идейного самоубийства Кириллова (Ф.М. Достоевский, «Бесы»), мотивом которого стало не отчаянье и не мщение, а бунт, оно ничего не способно доказать миру. «Жизнь есть ложь, и она является вечной».

Приятие абсурдности мира позволяет чувствовать себя легким и счастливым. Индивидуальное существование бесполезно, а исход предрешен, но пока человек жив, этот мир предоставлен ему. Чувство абсурда, раз став

между человеком и миром, остается там навсегда как их единственная связь, как непреложная истина. Оно порождается отсутствием надежды разрешить все иррациональности, неразумности мира - абсурдные войны и перемирия, абсурдные вызовы, браки, молчания, обиды, приговоры . Осознавший абсурд человек перестает думать о будущем и бежать этого мира. Он не пытается устранить абсурд, т.к. это - уход от проблемы. Так, религия превращает абсурд в критерий мира иного, «бросается в Бога», которого наделяет признаками непостижимого абсурда, подменяя невозможность понять всеосвещающем бытием, обещаниями вечной жизни, спасением и т.п .

Для Камю же абсурд является ясным разумом, свободным от иллюзий и осознающим свои пределы. Мнимая, порабощающая свобода, кроющаяся в стремлении человека к счастью и разрушаемая смертью, сменяется абсурдной свободой от надежд, от чувства греха и вины, от завтрашнего дня. Готовность ко всему, предельная ясность ума без желания знать, осознанная неудовлетворенность и предельное напряжение, упоение моментом и чуждость собственной жизни - вот метод борьбы и упорства, присущий абсурдному человеку. Непрерывно сталкиваться лицом к лицу с миром, наблюдать «последовательное прохождение моментов настоящего перед взором неустанно сознательной души» - это его идеал. Он ничего не «предпринимает для вечности» и довольствуется тем, что есть, сохраняя страсть к жизни, мужество и способность суждения.

Именно таков, как считает Камю, удел Сизифа. Он «тверже своего камня» и выше своей судьбы. Презрение к ней и к богам каждый раз у подножья горы делает его счастливым победителем. «Одной борьбы за вершину достаточно, чтобы заполнить сердце человека»⁸.

Таким образом, выбор Камю очевиден: абсурдное усилие, действие, борьба. Тоска, горечь, созерцание бесплодны, хоть и не чужды человеку, т.к.

⁶ Камю А. Творчество и свобода. М.; 1990. С.48.

⁷ Там же. с. 53-55.

⁸ Камю А.. Бунтующий человек. М.; 1990. С. 92.

уводят в вечность. Однако разлад в том, что человеку не дано обладать вечностью в этом мире, поэтому «надо потихоньку пробираться в потемках ... и пытаться делать добро», как говорится в проповеди отца Панлю («Чума») . Тот, кто обращается «поверх человека» к чему-то неведомому, обречен на страдания. Людям даны любовь, нежность, дружба, братство, мужество, боль и радость - все человеческое, что делает их счастливыми и наполняет жизнь смыслом.

Потрясающий своей лиричностью короткий рассказ Камю «Возвращение в Типаса» передает глубину экзистенциальных переживаний человека, пережившего катастрофы XX века, знающего, что такое голод, болезни, нищета, несправедливость, смерть. Родные места его детства становятся для Камю источником силы, которая помогает принимать жизнь такой, какая она есть, раз изменить в ней ничего нельзя. Память о красоте неба, о яркости солнца помогает сохранить живость чувств, является «источником радости» и «последним прибежищем» в наихудшие дни. «В разгар зимы я понял, наконец, что во мне живет непобедимое лето».

Научиться соединять белое и черное, ничего не отвергать - такова задача человека, считал Альберт Камю. Принимая только одну часть существующего, мы отрицаем его и себя, отказываемся существовать. Поэтому, только принимая вызов жизни со всей ее абсурдностью и не противопоставляя ей себя, мы учимся любить ее по-настоящему. «Воля к жизни, принимающая действительность без оговорок и ограничений - вот добродетель, которую я ставлю выше всего на свете»¹¹. Таков экзистенциализм Камю, деятельный и живой, выходящий за рамки индивидуального существования и служащий примирению человека и мира в эпоху потрясений.