И. В. Чудасов Акростих в творчестве В. Хлебникова

Акростихи «не просто украшение: отмечая собой начало каждого стиха, они тем самым подчёркивают стихоразделы, членение текста на стиховые отрезки, т. е. главное отличие стиха от прозы. Не случайно, когда в XVII в. начиналась русская поэзия и ещё не были выработаны ни силлабо-тонические, ни даже силлабические размеры, а единственной приметой стиха была рифма, то в дополнение к этой отметке конца строк стихотворцы очень часто отмечали и начало строк – пользовались акростихами, порой растягивавшимися на длиннейшие фразы»³. Эти фразы обычно заключали в себе имена тех, кому посвящено и кем написано произведение, например, «Милостивии приятелю», «Князю Алексею Никитичю», «Герман монах моляся писах» и т.д.⁴

Вопрос о наличии акростихов в творчестве Велимира Хлебникова впервые был поставлен⁵ в статье Дениса Полякова, который справедливо утверждал: «Общеизвестны хлебниковские эксперименты в жанрах палиндрома и анаграммы, ориентированные на пространственное перекомбинирование элементов текста и актуализирующие его визуальную сторону. Читатель таких текстов должен быть еще и зрителем. Тем более странным кажется тот факт, что до сих пор, насколько нам известно, у Хлебникова не было отмечено акростихов – и это при том, что Хлебников уделял чрезвычайное внимание начальным буквам слов»⁶. Далее в своей статье автор приводит некоторые, на его взгляд, самые яркие и бесспорные примеры⁷.

Несмотря на довольно перспективную задачу поиска акростихов в творчестве Велимира, идеи таллиннского учёного, насколько мне известно, остались без дальнейшего развития. Просмотрев «Творения» Хлебникова⁸ на предмет акростихов, я пришёл к следующим наблюдениям.

1). Справедливо отмеченный Д. Поляковым акростих «воин» в поэме «Переворот во Владивостоке» (2-11 ноября 1921):

В опасные места меж ребер

Он наносил удар недобер.

И, верный друг удачи,

Нёс сквозь борьбу решения итог... (Творения, с. 347)

встречается и в других местах. В той же поэме читаем:

В броне из телячьих копыт,

Он сошёл с островного лубка,

И червем шёлковым шиты

Голубые одежды его облака. (Творения, с. 343)

Исследователи творчества Хлебникова отмечают пристрастие Велимира к загадкам⁹. Вероятно, «Голубые одежды его облака» означает «небо», «небеса», и тогда описание внешности воина подкрепляется неявным акростихом «воин». Подтверждением такого предположения служит другой «воин» из поэмы «Три сестры» (30 марта 1920, 1921):

…Волнуются, полночи внемля.

Она – точно смуглый зверок,

И смуглые блещут глазёнки;

Небес синева, точно слабый урок. (Творения, с. 272)

Можно считать буквосочетание «воин» случайным акростихом в творчестве Велимира, однако слишком уж часто оно повторяется. Ещё один «воин» спрятался в поэме «Вила и Леший» (1912):

…В его седую холку.

Он покраснел, чуть-чуть рассержен,

И покраснел заметно он,

Но промолчал: он был воздержан… (Творения, с. 225)

Укусы муравьёв, комаров, осы и пчелы привели Лешего в воинственное состояние, однако он успокоился «и не захотел нарушить сон». Причастность Лешего к воину подтверждается словами Вилы: «витязь верный, рьяный», правда, сдобренными тут же уничижениями: «капуста заячья, лопух!», поскольку Леший не отреагировал до конца так, как подобает воину.

2). В творчестве В. Хлебникова можно встретить и другие акростихи.

* * *

Когда казак с высокой вышки

Чей иск – казацкие кубышки,

А сабля – острая дуга, –

Он сбегает, развивая кудрями, с высокой вышки,

На коня он лихого садится

И летит без передышки

В говором поющие станицы.

Так я, задолго до того мига,

Когда признание станет всеобщим,

Говорю: «Над нами иноземцев иго,

Возропщем, русские, возропщем!

Поймите, что угнетённые и мы – те ж!

Учитесь доле внуков на рабах

И, гордости подняв мятеж,

Наденьте брони поверх рубах!» (Творения, с. 51)

Данное стихотворение, написанное примерно в 1908 году, явно построено на со- и противопоставлениях. Сопоставляются: казак и лирический герой (я), угнетённые и мы, доля внуков и доля рабов. Сравнение себя с казаком не случайно: по линии матери Велимир был родом из казаков, и этим фактом своей биографии очень гордился. В «Автобиографической заметке» он писал: «В моих жилах есть армянская кровь (Алабовы) и кровь запорожцев (Вербицкие), особая порода которых сказалась в том, что Пржевальский, Миклуха-Маклай и другие искатели земель были потомк<ами> птенцов Сечи» (Творения, с. 641). Противопоставляются: этот миг и тот миг, русские и иноземцы. Неявно противопоставляет себя лирический герой остальным русским, поскольку он прозрел, первым увидел «дальнего врага» и спешит с ним бороться, предупредив своих союзников, собрав войско в говором поющих станицах. Следует отметить, что «Хлебников неустанно изобретает пары противоположностей; он занят поиском “обратных двойников” всего сущего»¹⁰. Подтверждением противопоставления здесь служит и акростих «куча они». Этот акростих можно понять по-разному. А) Орда надвигающихся врагов. Б) Развитие темы поэт и толпа. «Куча» не понимает пророческих слов поэта о грядущей опасности «задолго до того мига, когда признание станет всеобщим»¹¹.

3). В поэме «Гибель Атлантиды» (1912) Жрец описывает умирающую Рабыню:

Она красива, умерла

Внутри волос златых узла,

И, как умершая змея,

Дрожат ресницы у нея.

Её окончена стезя,

Она мечом убита грубым.

Ни жить, ни петь уже нельзя… (Творения, с. 219).

В данном отрывке можно увидеть акростих «о виде он», поскольку Жрец описывает здесь то, что он видит, тот вид, который открылся его взору. Это предположение кажется спорным (остроумные наблюдатели скажут, что здесь зашифрована фраза «о видео»), но протяжённость (более 3-4 букв) свидетельствует о неслучайности данного акростиха. Сам текст подтверждает догадку тем, что дальше Жрец уже говорит не о том, что видит, а ведёт риторическую беседу с мечом и рассуждает о возмездии.

4). В поэме «Сельская дружба» (1913) есть такие строки:

Село их весело приемлет,

И сельский круг их сказкам внемлет.

Твердят на всё спокойно «да!»

Не только наши города.

Они вошли в семью села,

Им сельский быт был дан судьбой. (Творения, с. 251)

Это, пожалуй, единственный синтаксически законченный акростих (остальные же приходится «вырывать» из текста). Очень соблазнительно увидеть в первых буквах этих строк отзвук известной поговорки «Друг мой ситный», однако я всё же сомневаюсь в том, причислять ли это сочетание букв к акростиху или нет.

5). В драматическом произведении «Чёртик» с подзаголовком «Петербургская шутка на рождение “Аполлона”» (1909) любопытны такие строки:

Ах… ах… (Творения, с. 392; выделено мной)

Неизвестно, кто говорит эти строки (в тексте обозначено просто как «Одна»). Предположу, что неизвестность сказавшей подкрепляется акростихом «аноним», хотя опять же не берусь утверждать правильность своей догадки, поскольку Хлебников выступал «с требованием очистить русский язык от сора иностранных слов» (Творения, с. 641). Игра с буквами (как в этих строках), правда, присуща Одной, поскольку ранее она произносит: «Кант… Конт… Кент… Кин…». Возможно, этот персонаж вводит дополнительное игровое начало в данное произведение.

6). Как справедливо отмечает Д. Поляков, «характерный признак хлебниковских акростихов – их невыделенность из окружающего текстового массива, который акростихом не является. Более того, текстовые фрагменты, объединенные акростихом, не всегда оказываются самостоятельными с точки зрения синтактики, ритмики и рифмики целого текста»¹². Поэтому при поиске акростихов в творчестве Велимира следует быть, с одной стороны, крайне внимательным, учитывая слабость поэта к загадкам. А с другой – стараться избегать произвола, иначе, например, можно найти такие абсурдные «акростихи»: «метки» (с. 177), «Стикс, о, жму» (С. 192), «вовек в сор» (С. 205), «Лидии псин» (с. 214), «и я Боян» (с. 228), «биослои» и «пиослои» (с. 232 и 372), «имя двое» (с. 234), «крики» («крик им» или «крик иму») (с. 269), «чин сего кон» (с. 288), «числ рои пои» (с. 460) и т.д. (я выбирал более-менее протяжённые слова и фразы). Возможно, это так называемые спонтанные акростихи, однако обычно они захватывают «три, реже – четыре строки. И тогда появляются разные случайно рождённые “коты”, “лбы”, “полы” и т.д.».¹³

Я представил несколько найденных акростихов в произведениях Хлебникова. Возможно, мои предположения спорны и даже абсурдны, однако отрицать наличие акростиха в творчестве Велимира не приходится.

В данной работе я не касался таких видов акростиха, как мезограмма и тавтограмма, когда ключевое слово спрятано в середине или в конце строки. Таким образом, тема «Акростих в творчестве В. Хлебникова» ещё не раскрыта до конца и требует дальнейшего внимательного изучения.