Игорь Анатольевич Муромов 100 великих любовников

КАРЛ ЭРНСТ ИОГАНН БИРОН

(1690–1772)

Его звали Эрнст Иоганн Бюрен. Именно так писалось это имя. Однако затем Бюрен в России превратился в Бирона. Некоторые биографы сомневаются в интимном характере отношений между Анной Иоанновной и Бироном, даже изобрели термин «родство платонического свойства душ», основываясь на горячей привязанности императрицы к жене и детям Бирона. Утверждение тем более странное, что количество любовников Анны Иоанновны исчислялось десятками. Несомненно, Бирон всецело завладел ее сердцем. Доказательством может служить сообщение Маньяна от 13 июля 1731 года: «Переехав в прошлое воскресенье из дворца на новую дачу, построенную наскоро в три месяца, где апартаменты канцлера (Бюрена) смежны с ее покоями, княгиня обещала быть на банкете у княгини Ромодановской… Ее Величество уже села в экипаж, чтобы отправиться туда, когда лошадь, на которую сел господин Бюрен, чего то испугавшись, сбросила его наземь. По счастью, он отделался легким ушибом ноги; тем не менее царица так обеспокоилась, что вышла из кареты и послала сказать княгине Ромодановской, чтобы ее не ждали. Нельзя выразить всю силу впечатлений, произведенных этим случаем на старых бояр».

Императрица Анна Иоанновна была истинной барыней помещицей: она не получила должного воспитания, была хитрой, ограниченной и скупой. В Москве государыня вставала между семью и восемью часами утра и часа два рассматривала наряды и драгоценности. В девять часов начинался прием министров и секретарей. Она подписывала бумаги, большей частью не читая их, и отправлялась в манеж Бирона, где у нее были свои апартаменты. Полюбовавшись на лошадей, Анна Иоанновна давала аудиенции, стреляла в цель. В двенадцать возвращалась во дворец, обедала с Биронами, не снимая утреннего костюма – длинного восточного покроя платья голубого или зеленого цвета и красного платка, повязанного как у небогатых мещанок. После обеда она ложилась отдыхать рядом, с фаворитом, при этом госпожа Бирон с детьми тихо удалялась.

Бирон, родившийся в 1690 году, был третьим сыном отставного польского офицера. Его семья, вышедшая из Вестфалии, поселилась в Курляндии, где уже давно владела имением Каленцеем. Так как по местным законам владеть землей могли только дворяне, то Бироны отнесли себя к ним. Когда Анна Иоанновна вознамерилась официально признать дворянство канцлера, ей в этом было отказано, и Бирон сделался герцогом Курляндским, не будучи дворянином. Города Митава на востоке и Либава на западе со временем отнеслись к нему снисходительно, но земельная аристократия так и не признала его.

Бирон провел бурную молодость. Будучи студентом в Кенигсберге, он два раза сидел в тюрьме за участие в краже и неуплату штрафов. В 1714 году он приехал в Петербург и попытался устроиться при дворе принцессы Стефании Шарлотты, жены царевича Алексея, но ему отказали ввиду его низкого происхождения. Десять лет спустя он провожал Анну в Москву на коронацию Екатерины I, на этот раз его познания по конской части были высоко оценены императрицей.

Фаворит был резким и грубым, поэтому не стоит удивляться, что о нем говорили: «Он беседует с лошадьми как с людьми, а с людьми как с лошадьми». Распространился также слух, что он был конюхом, но документально это не подтверждается. У немца действительно была нестерпимо высокомерная, тираническая и дерзкая манера общения. В самом деле, разве сенаторы могли относиться к нему благосклонно, когда, например, проезжая по мосту, Бирон заявил, что, будь его воля, он бы всех сенаторов бросил под колеса своего экипажа.

Не отличалась скромностью и его семья. Одетая в безумно дорогие платья, в бриллиантах, жена его принимала гостей, сидя в кресле, напоминавшем трон, и обижалась, когда ей целовали одну руку, а не обе. Его дети забавлялись тем, что поливали чернилами платья гостей и стаскивали с их голов парики. Любимым занятием старшего сына было бегать с хлыстом в руке и хлестать по икрам всех, кто ему не нравился. Старому князю Барятинскому, главнокомандующему и всеми уважаемому человеку, выразившему свое неудовольствие по поводу такого обращения с ним, фаворит заявил: «Можете не появляться больше ко двору. Подайте в отставку, она будет принята». В Малороссии, где долгое время была главная квартира Бирона, его старший брат Карл вел жизнь настоящего сатрапа: у него был сераль, куда силой приводили девушек и молодых женщин, и псарня, где крестьянки должны были грудью кормить щенят. Бирон же не счел нужным изучить язык той страны, которой многим обязан.

В 1723 году Анна женила его на Бенигне фон Тротта Трейден. Этот выбор объясняется не только уступчивостью последней, так как, кроме внушительного роста, в ней не было ничего привлекательного: безобразна, глупа, болезненна, но в то же время не без претензий.

У Бирона родилось трое детей, причем многие историки считают, что матерью по крайней мере одного из них была сама Анна Иоанновна. Действительно, в годы ее царствования младший сын Бирона, названный в честь отца Карлом Эрнстом, был при рождении записан в Преображенский полк, а в девять лет пожалован званием камергера. Позже он был награжден высшим российским орденом Андрея Первозванного, который получали только дети коронованных особ. Не менее показательно и то, что Анна Иоанновна никогда не расставалась с ребенком. Известно, например, что в феврале 1730 года, когда Анна Иоанновна отправилась в Москву для переговоров с членами Верховного Тайного Совета, она взяла с собой Бирона вместе с его младшим сыном. До последних дней жизни императрицы мальчик спал в ее комнате.

Именуясь герцогом Курляндским с 1737 года, в России Бирон был только фаворитом. Однако титул фаворита издавна был синонимом обладания властью, а учитывая свойства характеров Анны и Бирона, последний обладал такой властью, что только могущество Потемкина могло сравниться с нею. И все таки немца нельзя отнести к величайшим регентам, иначе бы его не застали врасплох и не развенчали. Впрочем, положение любого фаворита ненадежно, в любую минуту его место может занять другой…

Бирона мало волновало мнение окружающих, он заботился больше всего о том, чтобы не потерять благосклонности со стороны Анны Ивановны. И в этом он, несомненно, преуспел. Умирая, императрица передала Бирону самое дорогое, что у нее было, – власть самодержца. 17 сентября 1740 года Бирон был назначен регентом нового императора – двухмесячного Иоанна Антоновича. Но уже 9 ноября он был свергнут. Регент был арестован и отправлен в Шлиссельбургскую крепость, где провел шесть месяцев в ожидании приговора. Обвиненный между прочими злодеяниями в том, что покушался на жизнь покойной императрицы, заставив ее поехать верхом в скверную погоду, Бирон 8 апреля 1741 года был приговорен к смертной казни путем четвертования. Манифестом от 15 апреля казнь была заменена пожизненной ссылкой. Местом ссылки определили Пелым, сибирскую деревню, за три тысячи верст от Петербурга.

В деревушке наскоро выстроили дом в четыре комнаты, обнесенный высоким забором. С бывшим регентом обращались совсем неплохо: ему дали содержание 15 рублей в день и оставили штат прислуги – два лакея, два повара, негритянка и горничная турчанка. Но все имущество его было конфисковано.

Первое время родные беспокоились о здоровье герцога Курляндского. Его настроение менялось от полной апатии до припадков бешенства. Наконец он серьезно захворал. В начале 1742 года на престол взошла Елизавета, что приободрило его и вернуло надежду. Действительно, вскоре курьер Сената привез ему весть о свободе и о пожаловании ему имения Вартемберг. Бирон выехал в Курляндию, но по дороге был остановлен приказом поселиться в Ярославле. Бывший регент жил на берегу Волги, в доме с чудным садом. Из Петербурга ему прислали библиотеку, мебель, посуду, лошадей и ружья, с позволением охотиться не далее двадцати верст от города.

В 1762 году Петр III, став императором, вернул Бирона ко двору, возвратил ему остатки его состояния, но объявил, что отдает Курляндию своему дяде Георгу Людвигу Голштинскому. Бывший регент должен был отречься в пользу этого принца, но в это время власть Петра III перешла к его жене, а она, заботясь об интересах России, послала в Курляндию Бирона. Он, став герцогом по капризу русского правительства и согласию армии, казался наиболее подходящим кандидатом. Екатерина велела ему ехать в Митаву, куда он прибыл 14 (25) января 1763 года. Русский резидент Симолин пригрозил гражданам военным судом, если герцога не примут с должными почестями, и 10 (21) февраля сейм признал законность прав герцога.

В 1769 году герцог отрекся в пользу своего сына Петра и умер через три года.