Интервью по телевидению. Но при этом, в отличие от других прославленных имен в национальной науке, его биография, наугад повторяемая многажды в газетах и журналах, на самом деле неизвестна

Алматы қ., Қазақстан

Халықтың өзін-өзі сақтап қалуының бір жолы олардың өзінің тарихи Отанынан қол үзбеуі. Олай болса, шет жерлердегі қандастарымыз қазақ этносының бір бөлшегі екендігін сезінуіне жағдай жасауымыз керек. Әрине, еліміз тәуелсіздігін алғалы бері мемлекетіміз сырттағы қазақтардың елге оралуындағы көші-қон мәселесінде әлеуметтік көмегін көрсеткендігін білеміз. Сол сияқты халқымыздың өткені мен болашағын саралауда және ұлттық мәдениетті сақтап болашақ ұрпаққа насихаттауда, рухани ұрпақтар жалғастығын көрсетуде «Мәдени мұра» Мемлекеттік бағдарламасы аясында да игі істер істелініп жатқандығы белгілі.Ал, Дүние жүзі қазақтар қауымдастығы шеттегі қазақтардың тарихын, мәдениетін насихаттауда, олардың еңбектерін жариялауда біршама еңбектер атқарды. Дегенмен де шеттегі қазақтардың этномәдени мұраларын жинастыру, жүйелеу, жариялау мәселелерімен тікелей қазақ диаспорасын зерттеушілер ғана айналыспаса мемлекеттік деңгейде кешенді түрде зерттеу мәселесі әлі де болса кемшін деуге болады. Мұндай шаралардың өзі жеткіліксіз екендігін біз осы жылдың шілде айында Түркияға барған сапарымызда байқап қайттық. Ата мекеннен тыс, диаспоралық жағдайдағы кез келген ұлттың дәстүрлі мәдениетінде өзіндік бірегейлік, ерекшелік қайталанбайтын құбылыстар бар. Осындай мәдениетіміздегі бірегей, ерекше құбылыстарды дер кезінде жинастырмасақ, ұмытылып кетеді. Себебі, кез келген диаспора өкілдерінің ұлттық мәдениетіне жергілікті этномәдени ортаның әсері болады. Түркиядағы қазақтардың (әсіресе Стамбулда) жас буыны қазақтың тарихын, тілін, мәдениетін білуден қалып барады. Олар негізінен түрік тілінде сөйлеседі. Қазақтардың тұрмыс-тіршілігінің қалпы түрік мәдениетіне қарай икемделгені байқалып ақ тұр.

Осы тұста шеттегі қазақтардың да ұлттық болмысын сақтап қалу үшін жанұшыра тіршілік еткенін Стамбулдағы Мансұр Тәйжі ағамызбен болған сұхбатта көз жеткіздік. Алғашқы кезде қаланың әртүрлі аудандарына қоныстанған қазақтың балалары түрік мектептеріне бара бастады. Бұл қазақтың этникалық бірегейлігін сақтауға жәрдемдескен жоқ, керісінше қазақ жастарының бір бөлігі түріктене бастады. Бұған қазақ ақсақалдары қарсы шығып, «түріктену» үдерісін қалай да бір тоқтату үшін қазақша бастауыш және орта мектебін ашуға болатындай бірге, бір ауданға қоныстануға тырысты. Осыған байланысты Стамбулдың Гюнешли ауданында «Қазақкент» елді-аймағы пайда болды. Бірақ қазақ сыныптарын ашуға қол жеткізе алмаса да қазақтардың бірыңғай орналасуы, қазақ жастарының біраз уақытқа дейін өзінің дәстүрлі мәдениетін сақтауға қол жеткізді. Сондықтан болар жас буын тілін білмесе де орта буын қазақ тілінде сөйлеуге тырысады.

Ақиқатында Түркия елі мәдениеті, діні, тілі жағынан бізге анағұрлым жақын ел. Еуропада тұратын қазақ диаспорасының да негізін Түркиядан барған қазақтар құрайды. Сондықтан да олардың Түркиямен байланысы әлі күнге дейін күшті. Бұған да сол 1147 «Қазақ диаспорасы мен репатрианттар: этномәдени мұраларын зерттеу және тарихи Отанға бейімделу мәселелері» тақырыбымен барған іссапарымызда, олардың қыз ұзату, келін түсіру жиындарының барлығы Стамбул қаласындағы қазақ мәдени орталығында өтіп жатқанын көріп қайттық. Тіпті Еуропада қайтыс болған жағдайда да Түркияға әкеліп жерлейтіндігін айтты (3). Сондықтанда Еуропалық қазақтардың Қазақстанға қарағанда Түркиямен байланысы күштірек. Стамбулдағы «Вакиф» қазақ қоры мәдени орталығы қазақтың ұлттық тұрғын-үйі – киіз үй макетін, бірлі-жарым қазақтың тұрмыстық бұйымдарын көрмеге қойған. Біз сұрастыра келе оларданшаң басқан қазақтың ұлттық киімдерінің бірнеше үлгілерін көрдік. Ол киімдерді қазақтардың өздері кейінгі ұрпаққа сақталсын деген оймен орталыққа әкеліп тапсырған екен. Ал, орталықта оны көрме етіп көрсететін орын жоқ. Сондықтан да оларды сақтап, қалпына келтіретін мамандар жауапкершілігіне беріп, сол жерден арнайы музей ашып, мәдениетіміздің озық үлгілерін жастарға насихаттауға мән беру керек.

Түркиядағы аға буын балалары мен немерелерінің болашағына қатты алаңдайды. Оларды Отанға оралу шарттарының қиындығы, бұл жақтағы тіркелу, үй-жай, жеке кәсіпкершілікпен айналысудағы құжаттар жинау машақаты, т.с.с. алаңдатады. Түркиядағы қазақтардың ендігі бір тобы шетелдегі қазақ диаспорасы Қазақстанның халықаралық қатынастардағы позициясын күшейте алар еді, елдің оң имиджін қалыптастырудың, экономикалық байланыстарды нығайтудың көзі болар еді, деген пікірлерді айтады.Бұл дұрыс пікір. Сырттағы қандастарымыздың тарихи Отанға деген сүйіспеншілігін арттыра отырып, сол елдердегі қазақтар көмегімен экономика, мәдени салаларда интеграциялық үдерісімізді кеңейте аламыз.

Сырттағы Қандастарымыздың елге түпкілікті көшіп келгенше ұлттық бітім болмысын сақтап қалу жолдарының бірі ондағы ұлттық мәдени орталықтар, қазақ тілі қоғамдарымен тығыз байланыс орнатып, қоян-қолтық араласа жұмыс істеу қажет. Оларға методикалық және методологиялық көмек беру жағын ойластыру керек. Ол үшін олардың жетекшілері, мамандары мен методистеріне жылына кемінде бір рет семинар сабақтарын ұйымдастыру, қазақтың этномәдениетін және қысқаша тарихын оқитын оқу бағдарламасы мен оқулық кітаптарын шығаруды қолға алу керек (4). Дегенмен де аталған мәселелер мемлекеттік деңгейде шешімін таппаса жекелей зерттеуден шеттегі қазақтардың тұтастай этномәдени мұраларын көрсете алмаймыз.

Бөгде ортадағы кеңістікте ұлттық келбетін, тілін, дінін, дәстүрлі мәдениетін, өзіндік санасын сақтап қалуы, оны дамытуға күш салуы ұрпақтар сабақтастығын жалғастырады. Олай болса, сырттағы қазақтардың жан-жақты дамуына, тұрмысы мен мәдениетінің өркендеуіне қолдан келгенше көмек беріп, ұрпақтан ұрпаққа жалғасып келе жатқан этномәдени мұраларын жинап, оны сақтап, болашақ ұрпаққа жеткізу ұлтжанды азаматтардың қай-қайсысының болса да міндеті деп білеміз. Сырттағы қандастарымыздың тарихи Отанға деген сүйіспеншілігі артса, ұлттық біртұтастығымыз күшейе түседі. Олай болса, шет жерлердегі қазақ диаспорасы қазақ ұлтының бір бөлшегі екендігін ұмытпауымыз керек.

2. Гумилев Л. Н. География этноса в исторический период. – М., 1990.

3. Автордың 2012 ж. Түркияға барған іссапардан алынған далалық материалдар жинағынан.

4. Ескекбаев Д. Ресей қазақтары және диаспора мәселесі // Қазақ диаспорасы мәдениетінің зерттелуі. -Алматы, 2004. 46-47 бб.

г. Астана, Казахстан

Национальное начало в культуре часто связывают именно с традицией, с сохранением наличествующих в ней и полагаемых незыблемыми психологических устоев, духовных стереотипов, культурных образцов. Одним из привлекательнейших особенностей эстетических представлений казахов является пронизывающая её уверенность в неисчерпаемости творческих сил человека, в высоком призвании человека выявлять и оберегать красоту мира, в естественности гармонии человеческого духа и природы. Так, например, в контексте казахской эстетики требования к профессионализму художника были очень высоки, и искусство строится на соблюдении самых строгих законов, отнюдь не отказываясь от которых оно входит в жизнь.

В казахском искусстве именно искусная сделанность часто и создаёт впечатление самой естественной простоты. Ради художественного канона художник мог отказаться от передачи в искусстве своей индивидуальности, но не от уровня профессионализма художественного выражения. Таким образом, растворение искусства в жизни означает не снижение уровня профессиональных образцов художественной деятельности, а приближение любой деятельности к уровню и значению художественной.

Вплетенность эстетического восприятия в общее восприятие жизни, это постоянное присутствие художественно-эстетического момента в общении с миром во многом определяется и объясняется самим характером мышления, выраженного в языке. Такой способ целостного восприятия, обеспечиваемый одновременной деятельностью как левого, «отвечающего» за логическое мышление, так и правого, «ответственного» за эмоционально окрашенное образное представление, полушарий мозга, осуществляется уже на уровне непосредственного использования и восприятия самого языка. Это, в свою очередь, создает постоянно подкрепляемую и стимулируемую нейрофизиологическую основу характерных особенностей протекания мыслительного процесса, в котором эмоциональное не отделяется от рационального.

Так, например, понятия «чувство» и «мысль», которые в западных языках выступают не только как разные, но и противоположные (обычное противопоставление чувственного рациональному), в казахском языке объединяются в значении одного слова «көңіл», которое можно истолковать как мысль, представленная в чувствах, ощущениях, или, напротив как чувства, ощущения, которые принимают осознанный образ.

Обращение скорее к чувствам, чем к разуму, характерно и типично для казахской модели осмысления мира. И казахское искусство ориентировано на преобладание переживательного аспекта в отношениях с миром. Красота и гармония — это отсутствие противоречий, ненарушение естественного хода и облика событий и явлений, постигнув законы которых следует жить и действовать в соответствии с ними. Гармония как порядок и уравновешенность частей целого внутренне присуща миру, а поскольку нравственно всё, что согласуется с природой, в которой царят гармония и красота, то добра и зла практически не существует как таковых в отрыве от совершенной природы.

Таким образом, эстетический момент восприятия мира становится ведущим в подходе к нему, и красота оказывается помещенной на вершину иерархии ценностей. Такое мировосприятие означает не только совокупность определённых философских установок, но и тип практического отношения ко всему, с чем человек имеет дело, поиск ощущения единства с миром, когда субъект и объект образуют единую систему, функционирующую по единым для неё правилам, определяемыми общими закономерностями бытия. Это выявление места человека в контексте действия всеобщих космических законов не только не умаляло человека перед их лицом, но призывало его быть самим собой, следовать своей природе.

Такое мировоззрение, внося момент непосредственности и красоты в каждый акт взаимодействия с окружающим миром, стимулировало творческие способности, пробуждая творческое отношение к каждому явлению действительности, развивая интуицию, воображение, умение чувствовать природу, что во многом определило характерные особенности казахского искусства, наложив на них свой особый отпечаток. В основе всей казахской культуры, лежат общие философские и психологические принципы взаимосвязанности и неразрывности всех процессов и явлений, происходящих в мироздании.

В связи с этим у казахов очень своеобразное понимание творческого акта. Считается, что только мгновенность его может адекватно отразить мгновенность озарения. К примеру, это нашло отражение в акынских сосязаниях – «айтысах», где поэты демонстрировали умение мгновенно реагировать на каждый выпад партнера стихами. Поэтому казахское искусство лаконично, и в нём имеет такое значение точность и единственность нужного штриха или действия, определяющая предельную условность или обобщённость рисунка или характеристики. Интенсивность внутренней духовной жизни — обязательная черта личности художника, она обеспечивает широту ассоциаций, особую символичность, когда за простотой формы открывается сложная и глубокая мысль. Иными словами, спонтанность, естественность непроизвольного творческого акта подготовлены и обеспечены высоким уровнем культуры всей предшествующей психической деятельности художника, они имеют глубокое культурное обоснование, возникая отнюдь не на пустом месте.

Поскольку главное в искусстве — создать образ в своей душе, то утверждается равенство акта создания и акта восприятия искусства. Художник и мир — едины. И художник никогда не стремится к субъективному самовыражению в западном смысле. Напротив, он стремится, передавая уникальность самого предмета, к безличности собственного её выражения, к состоянию сознания, свободного от субъективных оценок. Только в этом случае восприятие окружающего не искажается в субъективно желаемом направлении, и потому мир предстаёт в его истинной сущности.

В отношении материала художник также не стремится к тому, чтобы своей волей преобразовать, изменить его исходные свойства. Напротив, он стремится сохранить его особенности, стараясь выявить присущую тому природную красоту. Действительно, традиционная казахская культура не столько трансформирует и подавляет природу, сколько следует ей. Поэтому и художник имеет своей целью не выявить себя, не дать своё видение, а увидеть истинное, внутренне исконное и сущностное в явлении и представить его как оно есть.

Внимание к единичному, неповторимому, стремление в обычном увидеть необычное является одним из главных принципов традиционного казахского искусства. Приближение изображаемого, «крупный план» его единственности, втягивающий нас в переживание, представляет собой как бы противовес общему воздействию тиражируемой массовой культуры. Особая вписанность в мир, особый настрой мироприятия и мироутверждения, наряду с пронизывающей видение мира гармонией, составляет особую привлекательность казахского искусства.

Казахская профессиональная музыкальная культура, далекая от западно-европейской, имеет ряд особенностей, обусловленных формами бытования. Об отличии культур по основополагающим типологическим характеристикам хорошо сказано известным казахстанским музыковедом, профессором А.Мухамбетовой: «По социальным - устный профессионализм и профессионализм письменной традиции, по стилевым - монодия и многоголосие, по историко-типологическим - культура феодального типа и современная, прошедшая стадию развития в условиях капитализма, по географическим - культуры восточного и западных народов, не имеющих контактных связей» /1, c.82/.

Западно-европейская музыкальная традиция является письменной, казахская традиционная музыка сформировалась и достигла расцвета в условиях устного функционирования. Система нотной записи, исторически развившаяся в недрах европейской музыкальной культуры, представляет собой знаковую систему, наглядную запись музыки. На основе внутренних слуховых представлений нотная запись адекватно преобразуется в реально звучащую музыкальную ткань. Структура механизма музыкального творчества может быть раскрыта на основе взаимодействия внемузыкального содержательного стимула, системы музыкального интеллекта и письменной нотной фиксации музыкального текста, как процесса, протекающего в сознании музыканта

В соответствии с иным типом казахской музыкальной культуры модель музыкально-слуховой деятельности приобретает иное содержание структурных компонентов. Устное функционирование казахской народной музыки выработало свои традиции музыкально-слуховых представлений, обусловленных принципиальным отличием - бесписьменностью.

Прошедшая многовековой путь развития казахская профессиональня музыка выработала свои закономерности восприятия, отразившиеся в музыкально-слуховой деятельности. В условиях устного бытования профессональной музыки, ее определяющими моментами являются два компонента - внутренние слуховые представления и двигательно-моторный акт: На уровне слуховых представлений в процессе постоянного интонационно-слухового сознания устойчивых структур формируются условия для функционирования казахской музыкальной традиции. Как писал еще Б.Асафьев, музыка устной традиции ориентируется на навыки восприятия и сохранения музыки только на слух, и «своеобразие ее форм и даже характер во многом обусловлены ее устностью» /2, c.30/.

Песня по своей природе является первичной музыкальной формой, т.к. для её звукового выражения человеку не требовалось иного инструмента кроме собственного голоса. Вокальная природа песни определяет типичные для нее свойства: диапазон в пределах объёма голоса, преобладание поступенного движения, мелодическую текучесть, диктуемые естественностью звукообразования, преимущественно умеренные темпы, обусловленные артикуляционными возможностями, метроритмическую свободу и т.д.

Многовековое бытование бесписьменной музыкальной культуры казахов привело к формированию и установлению самобытной и оригинальной формы профессионализма, в котором созидательно-творческий процесс, а также способы передачи и хранения были взаимно переплетены и имели исключительно устный характер. Причем профессионализм проявлялся не только антуражно, как фиксация авторства песен, но обладал глубоким внутренним содержанием. В устной казахской профессиональной музыке сосуществовали и развивались, дополняя и взаимно обогащая друг-друга, самые разнообразные школы и направления. Формирование и становление музыканта шло здесь не только в звене «учитель-ученик», но и через более длинную цепочку: «учитель учителя-ученик ученика» и т.д. Конечно, чаще всего, такая связь была опосредованной, а не непосредственной.

Вместе с тем параллельно решались задачи, выдвигаемые все более возрастающим уровнем исполнителей. В связи с этим, на наш взгляд, необходимо обозначить один аспект данной проблемы, который в литературе прослеживается не совсем четко. Утверждения о том, что практически любой казахский композитор прошлого века был великолепным певцом, обладал прекрасным голосом и почти всегда был первым, а подчас основным исполнителем своих произведений стал чуть ли не общим местом. Но за этой, в общем-то истинной точкой зрения, остается в тени вопрос о месте и роли в казахской музыкальной культуре профессиональных певцов-исполнителей. А ведь именно они доносили во все уголки гигантской степи мелодии, услышанные где-то в другом её конце, и именно они, передавая из поколения в поколение, любовно и бережно сохранили для потомков шедевры великанов казахской музыки.

Художественные ценности ранних общественных формаций исключительно устойчивы, что на много веков определяют специфику фольклора. Песни вобрали в себя все, чем живут люди: их радость и горе, заветные думы, стремления, мечты о счастье, жизненную борьбу, и с большой художественной силой отразили многовековую историю казахского народа. Из различных форм и типов первобытного синкретизма (обрядовые действа и др.) сформировались и развились самостоятельные жанры музыкального песенного искусства.

Тонкий ценитель музыкального искусства Б.Асафьев с необыкновенной теплотой отзывается о самобытной природе казахского мелоса: «...являясь чутко человечным художественным отражением действительности, казахская богатейшая мелодика всегда при своей жизненной свежести, жизнерадостности и конкретности (в смысле её постоянной включенности в быт) оставляет впечатление глубоко философского синтеза, высокочеловечнейшего обобщения народной психики» /2, с.29/.

Глубина поэтического содержания, мелодическое, ладо-интонационное и метро-ритмическое богатство говорят о высоком уровне развития вокальной музыки казахов. Творческим даром народа создан целый пласт вокальных произведений философских по глубине, изумительных по красоте и совершенных по форме. Устное бытование музыкальной культуры, а также устойчивые традиции кочевого народа обусловили формирование нескольких типов народно - профессиональных деятелей музыкального искусства: Жыршы, Жырау, Ақын, өлеңші, Әнші. Они хорошо знали специфику каждого жанра и владели всеми тонкостями исполнительского искусства. Их роль в развитии казахской народной песни в отношении формы, изящества и изысканности ритмического рисунка, расширения диапазона, разнообразия темпа и динамики, включая виртуозную филировку звука, необыкновенно велика. Говоря о мастерстве казахских исполнителей ученые-исследователи, общественные деятели и путешественники не могли сдержать своего восхищения. Приведем некоторые из них. Русский ученый Ф. Щербина: «Виртуозы, ... которые владеют гибким и отработанным голосом...» /4, с.18/. Французские ученые Капо и Бонвало: «У него чрезвычайно чувствительный слух: малейшую погрешность инструмента он замечает и исправляет тотчас; затем он стал варьировать свою тему, украшая её постепенно изящными фиоритурами; игра доставляет ему, видимо, истинное наслаждение, ритм ускоряется, игра становится всё страстнее и, наконец, уступает место пению...Идрискул (это имя нашего трубадура) - настоящий артист, дошел до изумительной виртуозности в своем искусстве. Не знаешь чему более удивляться: совершенству ли техники или красоте пения». Далее отмечается, что он мог быть гордостью и славой любого из оперных театров Европы /4, с.19/.

В своих песнях казахский народ создавал убедительные музыкально-поэтические образы, необычайно тонко и художественно точно отразившие своеобразные черты национального характера. В этом проявляется неповторимость и особенность национальной вокальной музыки, её ладо-интонационного и ритмического склада.

В казахской музыкальной культуре нет выделенного музыковедами процесса обучения музыкантов. Однако наличие мастеров пения, владеющих выдающимися вокальными данными, великолепной памятью, импровизаторскими способностями, а также знанием огромного репертуара, позволяет считать процесс обучения растворенным в функционировании музыки, но все-таки существующим. Обучение происходит непосредственно в процессе исполнения и представляет собой очень сложное явление. Не ограничиваясь только усвоением песни или кюя и приемов исполнительной техники, обучение, одновременно с передачей творческого опыта, ставило задачу выработки и развития «культуры восприятия». Многие высказывания народных музыкантов, свидетельствуют о том, что умение слушать они понимают как глубокое постижение домбрового кюя. «Способность слушать имеет важное значение как для воспринимающей среды («творит народ, который умеет слушать»), так и для исполнительства. В обучении музыкантов умение слушать равнозначно глубинному постижению домбрового кюя» /5,c.69/.

Ряд казахстанских исследователей отмечают, что важным моментом в слуховом восприятии музыки является зрительный. Зрительная фиксация штрихов, аппликатуры, положения руки на грифе инструмента определяет надежность перенятия музыкального произведения в рамках контакта учитель - ученик. В профессиональном обучении, представляющем собой процесс «информативных контактов» индивидуальностями учителя и ученика, логика музыкально-слуховой деятельности приобретает особое значение.

Как известно, не только в процессе обучения, но и в функционировании инструментальной музыки, память, как накопление слушательского опыта, играет главенствующую роль. В любой музыкальной деятельности накопленный опыт несет на себе основную нагрузку и служит источником для воспроизведения музыкальных представлений. Внутренние слуховые представления, опираясь на ранее воспринятые слуховые впечатления, четко и устойчиво фиксируют их в памяти. Профессионализм устной традиции выработал требование к мастерству музыканта, которое определялось по умению перенять музыкальное произведение с одного прослушивания.

Традиционная эстетика казахской цивилизации выражала глубокие проблемы человеческого бытия на своём языке и с помощью оригинальных художественных средств. Она определяла роль искусства в познании объективной действительности, в предметной и духовной практике человека. В традиционном казахском искусстве мы находим самобытное и художественно убедительное решение фундаментальной проблемы эстетики — проблемы соотношения особенного и универсального в эстетическом объекте.