История лингвистических учений как важнейшая составляющая общего языкознания
жүктеу/скачать 396 Kb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Условия возникновения науки о языке.
- История языкознания как развитие лингвистической теории, методологии и методики лингвистического анализа.
- 4. Веды и грамматика Панини.
- Древнегреческая философия и споры о природе названия.
- Вопросы языкознания в логике и поэтике Аристотеля.
- Сравнительно-исторические исследования А.Х. Востокова
Слово "лингвистика" происх. от лат. lingua "язык". Др. названия: языкознание, языковедение, с подчёркиванием отличия от практического изучения языков – научное языкознание (или – научное языковедение). По свидетельству Л.Кукенэма термин "лингвистика" появ. во Фр. в 1833 г. при переиздании "Словаря французского языка" Ш. Нодье. Лингвист. работы, рассматривающие т. явления, сущ.е в данном языке в к.-н. 1 эпоху (чаще всего – в совр. период), относятся к описат. языкознанию. Что касается исторического языкознания, то оно исследует связи между фактами разных периодов жизни языка, т.е. между фактами, относящимися к языкам разных поколений. В лингвистике (т.е. в прагматическом языкознании – термин Е.Д.Поливанова, от греч. πρᾶγμα "дело") большинство объяснений причинной связи языковых фактов выходит за пределы данного (например, современного нам) состояния рассматриваемого языка, так как причина явления обыкновенно оказывается принадлежащей языку прошлых поколений, именно поэтому историческое языкознание занимает весьма важное место в современной науке. Тем не менее, среди даваемых лингвистикой объяснений (т.е. указаний на причинную связь) языковых фактов найдутся и такие, где привлекается только материал описательного языкознания (т.е. факты современного языкового состояния). В своём прямом значении история лингвистических учений есть история науки о языке. Поэтому может показаться, что она имеет такое же значение, как история математики, история права, история биологии, то есть её цель, будто бы состоит исключительно в том, чтобы на основании данных библиографии, биографий учёных и их текстов вести описание развития научных идей. Но это качественно неверное видение проблемы истории, потому что действительно новое в науке всегда логически вытекает из старого, последовательно развитые принципы дают новые методы, приёмы, выводы. История языкознания тесно связана с теорией языка, обе эти науки имеют дело с разными взглядами на один и тот же объект. Обе они прямо или косвенно происходят, оттого что в методологии принято называть социально-историческим процессом познания языка. Если теория языка в основном исследует итоги познавательного процесса и стремится упорядочить их, опираясь на объективные связи элементов языковой системы, то история языкознания поглощена изучением того же процесса в его становлении и более уделяет внимания субъективной стороне дела – заслугам отдельных учёных, борьбе мнений и направлений, преемственности традиций и т.д. По существу теория языка – это та же история языкознания, но очищенная от проявлений субъективизма и систематизированная по объективным основаниям. С иной стороны, история языкознания – это олицетворённая и драматизированная теория языка, где каждое научное понятие и теоретическое положение снабжено пояснением с указанием лиц, дат, обстоятельств, связанных с их явлением в науке. Читателю предлагается обратить внимание преимущественно на два основных для науки о языке момента: на проблему предмета, включающую природу, происхождение и сущность языка, и на проблему научного метода лингвистического исследования, поскольку эти два момента способствуют ясному и логичному представлению об иерархии многих вопросов и проблем языкознания.
Большинство учёных возникновение и становление науки о языке относят к началу XIX века, определяя весь предшествующий период как "донаучное" языкознание. Такая хронология правильна, если иметь в виду сравнительно-историческое языкознание, но она неправильна, если говорить о языкознании в целом. Постановка многих, и притом основных, проблем языкознания (например, природы и происхождения языка, частей речи и членов предложения, связей языкового знака со значением, взаимоотношения логических и грамматических категорий и прочего) уходит в далёкую древность. Ряд теоретических положений, разрабатывавшихся до XVII-XVIII вв., вошёл в состав языкознания XIX в. Кроме того, сравнительно-историческое языкознание не является итогом единой линии развития; истоки этого направления возможно найти в трёх научных традициях: в древнеиндийской, классической и арабской, каждая из которых внесла свой вклад в развитие науки о языке. Условия возникновения науки о языке представляют синтез, совокупность порождаемых причин в недрах общественного сознания: 1. Историческая смена содержания форм общественного сознания, перемена культурных приоритетов цивилизации, вызванная накоплением знаний. 2. Возникновение науки как таковой обусловлено многообразными потребностями общества. Взаимное обогащение и взаимное влияние наук, борьба философий и идеологий способствовали развитию этой сферы человеческой деятельности. Чему в самом общем смысле помогла смена типа цивилизаций: от непосредственно религиозно-мифологического типа мышления к опосредованному логическому типу мышления (переход от преобладающего типа умозаключений по аналогии (архаическое мышление) к иным видам умозаключений). 3. Возникновение письменности и перемена, преобразование информационных парадигм. Именно осознанное изучение языка стало возможным и необходимым в связи с изобретением письменности, с появлением обусловленных социальной структурой особых языков, отличных от разговорных (литературных и культовых письменных языков и особо разработанного литературного языка, например, санскрита в Индии).
История языкознания является по существу историей науки, кроме познания своего предмета, она обладает и прямым воздействием на развитие языка. Воздействие истории языкознания на общественно-языковую деятельность объясняется тем, что язык является единственным, естественным видом семиотической деятельности, которая определяет свои знаки и обсуждает их. Ведь о каком-либо языке можно говорить на этом же языке, тогда как, например, о живописи невозможно говорить с помощью самой живописи. В силу этого история языкознания вырабатывает критерии истины для самих же языковых правил и в конечном итоге способствует развитию лингвистической теории. Языковые правила, будучи точно определёнными и выраженными на данном языке, входят в общественно-языковую деятельность, основывающуюся на них. Отмена этих правил означает разрушение общественно-языковой деятельности, их замена приводит к забвению старой и к созданию новой общественно-языковой деятельности. Отсюда в языке действует закон неотменяемости ранее выработанных правил, отсюда же при усложнении системы правил необходима их историческая и систематическая кодификация. В этом смысле история языкознания начинается с середины XIX века от создания истории грамматики национальных языков. История грамматики может быть представлена как история грамматических систем [См.: Половцов В.А. Краткая летопись грамматической деятельности в России. – СПб., 1847] или как история грамматических правил. История грамматических правил может быть дана в так называемой грамматике грамматик, где каждое правило описано как состав формулировок этого правила в прежде бывших грамматиках. Эти методы кодификации грамматической правильности сохраняются и по настоящее время, а их методология обоснования продолжает развиваться. С середины XX в. история языкознания, в связи с новыми задачами в области языковой дидактики, информационного обслуживания и языковой семиотики, начинает заниматься систематизацией языковедческих наук, терминологий, оценивать значение и роль языкознания, разных его теорий и методов для общественно-языковой деятельности. Развивается теория методов языкознания, которая становится одной из частей языкознания. Методы языкознания верифицируются и систематизируются исторически (в диахронии). Вместе с формированием теории методов языкознания начинается полная систематизация истории языкознания, периодизация истории языкознания от античности до наших дней. * Метод – совокупность приёмов и операций познания и практического преобразования действительности. * Верификация – (от лат. verificatio – доказательство) процесс установления истинности научных утверждений в итоге их эмпирической проверки. * Методика – определённый вариант того или иного метода, направленный на решение класса задач. * Методология – система принципов и способов организации и построения теоретической и практической деятельности, а также учение об этой системе. 4. Веды и грамматика Панини. В древнеиндийском родовом обществе, как и на заре западных цивилизаций, особое любопытство к языку зарождается в жреческой среде, с её магическим истолкованием речи. Магический взгляд на имя как на некое тождество именуемого (ср.: имя – бог, имя – человек) находит своё выражение в мифах о творцах – установителях имён [Ригведа. Избранные гимны: Пер. Елизаренковой. М., 1972]. Такому взгляду соответствовало культовое действие называния богов по именам – вызывания их для обмена всевозможными благами и ритуального воспроизведения сезонных и других важных для общества природных явлений. Последовательным завершением этого явился культ обожествления речи: cр. гимн богине Речи [Ригведа X, 125], где последняя возводится на уровень "космического правила", "всеобщей жизненной силы" [Там же. С.396]. Первонач. разбор слов – звуковой – имел место уже при сложении и дальнейшем использовании тех же ведийских гимнов. * (Ригведа, или веда гимнов – наиб. древняя из вед, приблизительно датируется 2-й пол. II тысячелетия до н.э.). Древнейш. поэтические произведения имели собств. анаграмматический принцип построения, заключающийся в том, что сочетания фонем ключевого слова закономерно повторялись на протяжении всего текста. Выразительным примером этого правила служит в "Ригведе" гимн Речи с повторением слогов va, vaa (а также сочетаний ak, ac в начале гимна). Это составные части не называемого прямо имени богини – Vaac (именительный падеж vaak, корень основной ступени vac «говорить»). Следующая ступень осознания различных языковых явлений связана с составлением обширных ритуальных и мифологических трактатов – брахман (braahmana 'жреческая книга'), содержащих общие программы действий жрецов при важных обрядах с толкованием сопровождающих их ведийских стихов с объяснением целей и смысла ритуала. Эти учебники-комментарии составлены на языке, существенно отличающемся от языка ведийских гимнов. Для этого времени следует предположить протопракритско-поздневедийское двуязычие: сохранение предания устной передачи культовых текстов и общение на "священном" языке внутри жреческих каст давали основы фонетического строя, потом значительную часть морфологического аппарата, служивших словно бы "одеждой" для нового языка среднеиндоарийского типа, на котором разговаривали в миру, вне общества жрецов. В жреческой среде сложилось убеждение в магической силе культового слова, которое переросло в привычный взгляд на него как на самоценную сущность, это влекло к ослаблению внимания к семантической стороне текста. Хотя позднее в развитии данных филологических предметов в древней и средневековой Индии явственно заметно противоборство между "прагматистами-автоматистами" и "осмысливателями". Так в брáхманах отчётливо повторяется не однажды формула призыва к осмыслению: "тот, кто это знает (ya evam veda), получит плод". Одними из первых образцов собственно языковедческих опытов явились глоссы (заметки, примечания, толкования) к вышедшим из употребления словам "Ригведы" в "Айтарейя-брахмане". Следующей ступенью изучения и толкования вед явилось создание особой дисциплины нирукты (nirukta, условный перевод 'этимология', первоначально; 'называние имени бога'), связанной с поисками языковых признаков отнесения того или иного текста к определённому божеству для правильного ритуального применения. Для этого же составлялись списки важных для толкования гимнов "Ригведы" слов, группируемых в ассоциативные ряды (nighantu 'низка', 'связка'). Самые ранние дошедшие до нас нигханту принадлежат Яске (Yaaska), автору сохранившейся нирукты (серед. I тыс. до н.э.). Ко времени Яски уже существовала особая дисциплина vyaakarana 'грамматика' (буквально 'расчленение', 'анализ'). Установившееся в окончательном виде брахманское предание в изучении вед включает в свою программу кроме собраний гимнов, жертвенных формул, заговоров и т.д. и примыкающих к ним богословских, "исторических" толкований шесть вспомогательных дисциплин – веданг (vedaannga 'член вед' – имеются в виду, несомненно, конечности и другие органы, без которых корпус, тело беспомощно). Это: 1) фонетика (siksaa 'обучение'); 2) ритуал; 3) грамматика; 4) "этимология"; 5) метрика, стихосложение; 6) астрология-астрономия. Для этого времени свойственна подчёркнутая антиисторичность по отношению к языку. "Язык богов" и древних пророков, согласно представлениям жрецов, не должен был подчиняться закономерностям, подобным тем, какие можно обнаружить в "мирской" речи. Грамматика Панини (Paanini) была создана приблизительно в V веке до н.э. "Восьмикнижие" (Astaadhyaayii) Панини – одно из самых полных и строгих описаний языка составлено с привлечением предшествующих языковедческих трудов брахманской культуры. До настоящего времени исследователи этого сочинения гадают о том, в чём величайший грамматист был оригинален и в чём он продолжил и завершил труды своих учителей (Яски [середина 1 тыс. до н.э.], Шакатаяны, Шаунаки и др.). Труд Панини – подробное описание словоизменения и актуального, более или менее "грамматического" словообразования древнеиндоарийского языка на средней ступени его развития – послеведийской, т.е. уже санскрита (samskrьta 'обработанный', 'выделанный'), но ещё не классического санскрита поздней античности и средневековья. Грамматически он ближе всего к языку ранних памятников смрити (smrьti 'память', 'предание' в противоположность ведийскому "откровению"). В то же время Панини указывает и на особенности ведийского языка, называя их "чхандас" (chandas 'стихи'), в иных местах упоминаются мантры (mantra 'молитва', 'заклинание'). Строго синхронический характер описания языка не был итогом сознательного выбора Панини. В его время (и ранее) был распространён взгляд на слово как на нечто существующее вечно, что и обусловило такое истолкование языка и языковых свойств. Восприятие ведийского языка и санскрита знатоками было как восприятие жанрово-стилевых разновидностей одного древнеиндоарийского языка. Труд Панини построен таким образом, чтобы, отталкиваясь от смысла, выбрав соответствующие лексические морфемы (корень глагола или первичную основу имени) и предписываемую особенностями глагола или коммуникативной целью конструкцию, проделав все эти словотворческие действия, получить в итоге фонетически правильное предложение. Так подробно разработанная морфонология излагается в связи с соответствующими морфологическими правилами, с опорой на особую морфологически значимую классификацию звуков, предпосланную основному корпусу труда и представленную в виде своеобразного списка длиной в 43 слога, называемого "Шива-сутра" (suutra 'нить' – элементарное предложение стихотворного или прозаического трактата по традиционным предметам брахманской учёности; часто так называется и весь текст). Описание морфологической системы единственного по богатству форм флективного языка составляет около 4000 сутр, причём сами сутры редко превышают по длине два-три средних слова, многие же сутры состоят из двух-трёх слогов. Такая сжатость изложения достигнута, с одной стороны, в русле общего стремления ко краткости предназначенного для заучивания текста в условиях устного предания, с другой – это итог разработки особых приёмов, каких не знал ни один научный труд древности. К этому нужно добавить создание нового научного стиля, единственную в своём роде систему метаязыкового употребления падежных форм существительных, систему звуковых (буквенных, графических) знаков и связанный с ней порядок предписываемых действий. Стремление к предельн. экономии вызвало поразительный для того вр. приём описания: постулирование нулевых морфем. "Фиктивные" морфемы сначала включ. в состав абстрактн. Грамм. представления словоформы, затем, при переходе к фонемной репрезентации, предписывается их "изъятие" (lopa 'исчезновение'). В.Аллен высказывает предположение, что сделанное в Индии около 1000 лет спустя открытие математиков – нуль (т.е. позиционная система обозначения чисел) было подсказано изобретением Панини Композиция "Восьмикнижия" подчинена задаче закрепления всех правил порождения единиц языка, такое обилие сведений требовало особого искусства их подачи. Труд Панини отличается от других трактатов древности не только высочайшей степенью символизации (как система формул отличается от словесного конспекта), но и особым порядком сутр. Гениальность Панини заключалась в создании и последовательном проведении остроумной методики полного, непротиворечивого и экономного описания грамматического строя литературного языка (исключая некоторые аспекты синтаксиса) для практического использования людьми определённой социально-культурной принадлежности. Строго выдержанная методика Панини оказывается для нас кое в чём непревзойдённой теорией даже до настоящего времени со своим весьма удобным и экономным подходом к человековедческим дисциплинам.
Грамматика как наука о языке оформилась в Древней Греции только в эллинистическую эпоху (III-I вв. до н.э.), однако задолго до этого времени у греков поддерживалось постоянное любопытство к явлениям, относящимся к области языка. После крушения микенской культуры греки заимствовали у финикийцев консонантное письмо и, значительно его усовершенствовав, создали свой алфавит с символами, обозначающими не только согласные, но и гласные звуки. Самые ранние алфавитные греческие надписи относятся к VIII в. до н.э. При том, что создание греческого алфавита относится обычно к IX /X в. до н.э. "От древних греков вплоть до настоящего времени ничего нового не произошло во внутреннем развитии письма. Собственно говоря, мы отображаем на письме согласные и гласные звуки точно таким же образом, как это делали древние греки".У Гомера и Гесиода возможно найти следы попыток осмыслить значение некоторых имён собственных (например, Одиссей – и причастная форма 'ненавистный'; Афродита – и слово 'пена'). Так, толкование имени "этимология" свидетельствует о зарождающейся рефлексии над языком в истории древнегреческой мысли. Но древняя греческая этимология, как образ философствования, стремилась через такой разбор слов прийти к познанию существующего мира, ибо для мифологического мышления "имя нераздельно связано с вещью, является носителем его свойств, магическим заместителем" Разграничение между названиями у богов и названиями у смертных встречается не только в гомеровском эпосе, такое же разграничение можно найти в некоторых архаичных памятниках индоевропейских и неиндоевропейских языков [Иванов Вяч.Вс. Зачатки исследования языка у хеттов //История лингвистических учений. Древний мир. Л., 1980. С.38]. Под названиями, принадлежащими языку богов, понимались особо значимые, священные слова, словно бы дающие людям магическую власть, духовную силу над вещами и т.д. Попытки осмысления имён уже сами по себе были причиной к началу наблюдений над языком. Древнегреческих мыслителей V в. до н.э. волновал вопрос о характере отношения между словом и обозначаемым им предметом. Спор шёл между стремящимися дать разумное обоснование (связь между предметом и его названием была основана по "природе" и теми, кто утверждал, что эта связь основана на принятом соглашении, на "законе". Великий Парменид из Элеи (к.VI в.- н.V в.до н.э.) утверждал, что наша речь, как и наше восприятие, относится к призрачному миру явлений. Гераклит из Эфеса (VI-V в. до н.э.) усматривал то, что высший закон, управляющий миром, называется λόγος (слово/речь/мысль/мышление < от глагола λέγω "говорю"). Между этими положениями несомненно существует глубокое различие, по Гераклиту, речи людей способны правильно передавать объективную истину, а для Парменида людские речи – ложны в своей основе, как и всё, что относится ко сфере воспринимаемого чувствами мира явлений. Но это были зёрна тех великих расхождений, которые обнаружатся позднее. Так Демокрит (последняя треть V в. до н.э.) по пересказу неоплатоника Прокла (V в. н.э.) хотя и был сторонником теории об условной связи между явлением и его именем (доводы об омонимии, полионимии, переименовании и т.п.), но утверждал, что слова подобны образам чувств и представляют лишь приблизительное, не вполне тождественное изображение вещи, тем не менее определённое соответствие между словом и вещью, по Демокриту, всё же имеется. Назвать имена мыслителей, придерживающихся противоположной точки зрения, т.е. теории о "природной" связи предмета и наименования, намного труднее. Возможно, что это были Кратил, Продик, Антифсен. Определённо известно, что в последние десятилетия V в. до н.э. многие проблемы, связанные с языком, достаточно глубоко волновали умы образованных людей древнегреческого общества.
В огромном наследии Аристотеля (384-322 г. до н.э.) нет ни одного сочинения, посвящённого целиком или в основных своих частях проблемам языка, поскольку к этому времени язык не стал ещё предметом особой научной дисциплины. В великом споре о естественном или условном свойстве связи между предметом и его наименованием Аристотель неизменно занимает вполне определённое место: он твёрдый сторонник точки зрения об условной связи и наиболее последовательный противник теории, утверждающей естественную связь между вещью и её именем. По Аристотелю, связь между предметом и его наименованием носит сугубо условный, "договорный" характер, в этой связи нет ничего, идущего от природы. Рассмотрение звуков речи он относит к сфере метрики, а проблемами грамматики занимается либо в связи с логическими исследованиями (трактат "Об истолковании"), либо в связи с изучением художественной речи (в "Поэтике"). Классификацию звуков речи Аристотель производит не только на основе акустических признаков, известных его предшественникам, но присоединяет к ним новые артикуляционные признаки. Наряду со знаменательными разрядами слов (именем и глаголом), о которых упоминает Платон, Аристотель выделяет также служебные разряды. В сочинениях Аристотеля содержатся первые попытки определения разных грамматических категорий. В ряде сочинений Аристотеля нашли отражение зачаточные представления о словоизменении и словообразовании. К выдающимся достижениям Аристотеля в области изучения явлений языка следует отнести разработку проблем лексической и грамматической многозначности.
Славянское языкознание своими успехами обязано трудам Йозефа Добровского, Франьо Миклошича и А.Х. Востокова. Добровский (1753-1829) написал первую научную грамматику старо-–cлавянского языка – "Основы древнеславянского языка" (1822), а также занимался исследованием происхождения славянского письма и письменного языка славян ("Глаголитика",1807, "Моравские легенды о Кирилле и Мефодии", 1826). Франьо (Франц) Миклошич (1813-1891), профессор славянской филологии Венского университета, составил первую "Cравнительную грамматику славянских языков" (1-й том "Фонетики" опубл. в 1852 г., а 4-й "Синтаксис",– в 1875 г.). С именем Александра Христофоровича Востокова (1781-1864) связано возникновение в России сравнительно-исторического языкознания. Многолетнее изучение памятников древнерусской и славянской письменности стало причиной написания и опубликования Востоковым "Разсужденiя о славянскомъ языке, служащее введенiемъ къ грамматике сего языка, составляемой по древнейшимъ онаго письменнымъ памятникамъ" (1820), работа была высоко оценена в европейской лингвистике. Автор отметил строение древнего языка, характер и периоды его изменений, связь с генетически-родственными языками, теоретическую возможность восстановления системы праславянского языка, закономерности звуковых изменений. Основные труды А.Х.Востокова: "Русская грамматика"–пространная и краткая (1831), "Описание русских и славянских рукописей Румянцевского музея" (1842), "Словарь церковно-славянского языка" (1858-1861). В 1843 г. им было издано "Остромирово Евангелие", выделены в группы славянские языки, определено происхождение древнеславянских юсов, ъ/ь, понятие изводов старославянского языка (болгарский, сербский, русский извод). Его исторический подход был поддержан И.И. Срезневским ("Мысли об истории русского языка", 1849) и Ф.И. Буслаевым. Исследования Востокова оказали существенное влияние на русское и европейское языкознание XIX в., способствовали утверждению сравнительно-исторического метода.
|