Преподобный Кассиан Муезерский и Троицкая пустынь

Преподобный Кассиан Муезерский и Троицкая пустынь

Существование «Касьяновой пустыни» в конце XVI века подтверждает грамота, составленная в 1591 г. и содержащая описание земель, переданных во владение Соловецкому монастырю. В ней есть краткая, но очень важная запись: «… Да на Маслозерской ж земли на Муезере на острову монастырек, а в нем храм Троицы Живоначальные, пустынька, а в ней пять братов, а питаютца от своих трудев лешею пашанкою и на озере рыбу ловят…». Как видим, первый монастырский храм братия построила в честь Троицы, отсюда название обители и самого острова, на котором она располагалась. Еще одно раннее упоминание «Касьяновой пустыни на Муезере» встречается в Дозорной книге Лопских погостов за 1597 г.

Шли годы, монастырь развивался, росло число его насельников. Вскоре на острове появился новый деревянный храм — во имя святителя Николая чудотворца (1602 г.). Его срубили из сосновых бревен на возвышенном месте, среди берез, на средства Соловецкого монастыря. В теплой трапезной, где в зимние стужи топилась «по-черному» печь, сложенная из булыжного камня, братия собиралась за общим столом. Три маленьких окна закрывались рамами со слюдой. В небольшом алтаре стоял каменный крест (10 вершков длиной и 6 вершков шириной) с надписью: «поставил сей крест первоначальный старец Геннадий 7081 августа 11 дня». Этот древний храм, один из ранних шатров XVII века, уцелел до наших дней, но его двухъярусный иконостас со старинными образами и луженые медные лампады, пожертвованные соловецким монахом Геннадием, были безвозвратно утрачены в 1960-е гг.

Недалеко от Никольского храма иноки поставили часовню Образа Спаса Нерукотворного (1672 г.). Рядом с входом в нее лежала знаменитая соловецкая плита преподобного Кассиана. Внутри часовни находились два огромных поклонных креста с резными изображениями Господа Иисуса Христа и Божией Матери, апостола Иоанна Богослова, жен-мироносец и сотника Лонгина. Надписи в подножии крестов гласили, что поставил их в XVII веке старец Алексей «на поклонение православным крестьянам по своему обещанию» (фигуры Божией Матери, Марфы и Марии, апостола Иоанна Богослова и сотника Лонгина в 1961 г. были отправлены в фонды Государственного Русского музея).

Со временем монастырь обзавелся собственными крестьянами: по переписи 1677 г. за ним числилось 33 мужские души. В соловецком архиве веками хранились копии с подлинных грамот, данных муезерской братии царем Борисом Федоровичем от 12 июня 1600 г. и царем Михаилом Федоровичем от 5 марта 1616 г., которые освобождали пустынь вместе с другими соловецкими владениями от уплаты всяких сборов и повинностей в пользу государства.

Пустынь преподобного Кассиана, опустевшая за первую половину XVIII века, была закрыта при Екатерине II вместе с другими малыми монастырями Карелии. Никольский храм стал приписным к Маслозерскому приходу Кемского уезда, входившего тогда в состав Архангельской губернии. В XIX в. на острове возле монастырских церквей жители ближайших деревень по традиции продолжали хоронить своих умерших родственников. Под одной из могильных плит на братском кладбище покоится тело последнего насельника Касьяновой обители старца Илария.

В середине 1970-х гг. на Троицком острове проводились реставрационные работы под руководством архитектора А. В. Ополовникова: с Никольского храма тогда сняли обшивку и заменили сгнившие бревна. Очевидцы рассказывают, что реставраторы, жившие в часовне Спаса Нерукотворного, использовали плиту преподобного Кассиана в своих целях: выпрямляли на ней гвозди, рубили дрова. После того, как однажды они развели костер на плите, она раскололась на части. Варварское отношение к монастырским святыням и оскорбление памяти преподобного Кассиана не прошли даром: по свидетельству местных жителей несколько реставраторов помешались рассудком и сбежали с острова.

Из монастырских строений, кроме Никольского храма, чудом уцелели обе часовни. Остался и монастырский колодец, выложенный когда-то трудолюбивой братией из больших валунов. Недавно Кемский Благовещенский монастырь новомучеников и исповедников Российских взял Троицкий остров под свое духовное окормление. В Никольском храме монахи несколько раз в год снова служат Литургию. К мощам преподобного Кассиана, лежащим под спудом в скромной часовенке, приходят на поклонение пока еще малочисленные паломники.

Преподобного Авраамия Палеостровского (XV в.) — 3 сентября;

блаженного Фаддея Петрозаводского (XVIII в.) — 3 сентября;

преподобного Адриана Ондрусовского (XVI в.) — 8 сентября.

Долгое время иноверцы совершали набеги на Карельскую землю, жгли храмы, разоряли монастыри, придавали лютой смерти клириков и мирян. Но молитвы православных были услышаны, и Господу было угодно оградить этот край от посягательств святотатцев. Петром Великим были заложены в устье реки Лососинки оружейные заводы, дабы православные могли защитить свою Веру. В это самое время, подобно «свече на свещнице», просветилось пред людьми житие преподобного и богоносного отца нашего Фаддея.

Происходил блаженный Фаддей из Олонецкого края. Это был старец среднего роста, благообразное лицо его было обрамлено сединами. Высокое чело его от постоянных трудов было изборождено морщинами. Был он мирянин. Ко времени пришествия его на Петровские заводы он уже преуспел в добронравном житии. Подражая многим великим христианским подвижникам, для умерщвления плоти носил Фаддей под темной свиткой жесткую власяницу и вериги с железным крестом на груди. В руках его неизменно был железный посох. Жил он в уединении, постоянно занятый трудом и молитвой, употреблял одну постную пищу и то лишь на столько, чтобы поддержать жизнь. И посему Господь именно Фаддея призвал просветить разнородную духовно скудную среду рабочих Петровских заводов и даже преподать наставление самому императору.

Когда стали строиться заводы и наполнятся пришлым людом, старец Фаддей стал выходить из своего уединения по временам и приходить в слободу. Блаженный видел, что население слободы, составленное из переселенцев, насильно согнанных сюда по указу Петра и иностранцев, являло собой скудную, духовно не возделанную ниву. Подобно своему тезоименитому апостолу, нес сюда Фаддей Слово Божие, утверждая население в Православной Вере, в преданности государю и в добрых нравах. В слободе часто приступали к Фаддею сектанты с разговорами о вере, на что он неизменно отвечал им чтением Символа Веры, спрашивая, так ли они содержат, а когда получал лукавые ответы, от дальнейших приставаний оборонялся своим посохом.  Тем, кто обращался к нему за словом утешения, разъяснения, совета, тем он отвечал кротко, сердечно, разумно. Слово его было очень теплое и глубоко проникало в душу. Иногда он, желая скрыть свои Дары Благодати Божией и уклониться от почета или, желая подготовить спрашивающего к предстоявшему ему испытанию, говорил прикровенно, юродствуя И лишь по времени становился понятным смысл его речей.

К Фаддею немало собиралось народа. Бывали и простые любопытствующие заглянуть в будущее. Бывали и люди, которые отдавались тяжелым грехам и не желали исправиться. Особенно было немало нарушивших заповедь о целомудрии. Таких старец строго обличал... Также доставалось и обижавшим ближних своих. Угнетенные тяжелым трудом и впечатлениями сурового края, насельники слободы в дни отдыха искали забвения в вине и разгуле. Против того и другого восставал строгим обличителем праведный старец. Смелые речи его были многим не по сердцу, и праведному обличителю нередко приходилось сносить обиды, побои и другие гонения. Блаженный же кротко переносил всё это, молча уходя от обидчиков и молясь за них. Являл Фаддей людям и другие милости. Внешним видом своим он напоминал нищего, поэтому люди охотно давали ему милостыню, которую Фаддей тайно раздавал беднякам. Люди благочестивые обо всем знали и уважали его за это.

Будучи верным сыном Православной Церкви, Фаддей часто посещал храм Божий и нередко приобщался Святых Христовых Тайн. В эти дни лицо его преображалось, сияло фаворским светом, излучая спокойствие и радость. За богослужением он стоял тихо, внимательно слушая чтение и пение. Памятуя слова Господа «Храм Мой Храм молитвы наречется...», Фаддей ревностно относился к церковному благочинию, и когда в храм приходили люди рассеянные, неблагоговейные и начинали разговоры, старец подходил к ним и делал столь строгие внушения, впрочем, словом тихим и скромным, что те или замолкали, будучи смущены, или уходили совсем. Поэтому в храме Петропавловском всегда было так чинно, что все поневоле чувствовали: «се дом Божий, сия врата небесная».

В слободе было много старообрядцев, сосланных сюда из разных районов России, недаром современники называли Олонецкий край «раскольничим гнездом», старообрядцам ненавистен был Петр с его церковными реформами, поэтому они постоянно возносили хулу на выстроенный по приказу императора Петропавловский храм. Но Фаддею удалось смирить и их, поскольку старобрядцы видели в нем образец «древлего благочестия». Поэтому смолкали анафемы против православного храма, за порогом которого каждую Службу молился смиренный Фаддей.

Часто на заводы приезжал царь. Жители слободы радостно встречали его, но в глубине своей души таили недовольство реформами царя. Фаддей же, ценивший заботу Петра I об укреплении государства, употребил все свои силы и влияние в слободе, убеждая население, что если не будет заводов, продолжится разорение православной земли. В один из приездов Петра, когда народ встречал царя, выходящего из храма, радостными криками — вдруг из толпы вышел старец Фаддей и, приветствуя императора, повергся к ногам его. Будучи наслышан о том уважении, которое питали к нему даже мятежные жители слободы, царь благосклонно выслушал юродивого старца и даже пригласил навещать его, повелев слугам всегда пропускать юродивого во дворец. Блаженный Фаддей в полной мере воспользовался высочайшим приглашением для того, чтобы наставлять и укреплять царя в Православной Вере. И в этом уподобился он апостолу Фаддею, некогда просветившему Едесского царя Авгаря. Петр очень ценил эти встречи, ибо только от правдивого старца мог узнать государь о нуждах простого народа. Петр оценил благотворное влияние Фаддея на духовную жизнь слободы и велел приписать его к заводу. С этого времени старец поселился в хижине к северу от Петропавловского собора.

Впечатление от неожиданного сближения старца с царем на всех недовольных государственной властью было поразительное и самое благотворное. Народ следовал примеру своего духовного вождя, исполняя заповеди Божии в повседневной жизни и безусловно подчиняясь императору в сугубо государственных делах. Таким образом, своим общением с государем Фаддей утвердил людей в понимании того, что «несть бо власть, аще не от Бога...».

В 1724 году государь был в последний раз на Петровских заводах. Уезжая, он говорил при прощании старцу: «Почтенный и блаженный старец Фаддей, прощай, в молитвах своих поминай и на путь наш благослови...» Тяжело было смиренному старцу в последний раз видеть своего Венценосного собеседника: он знал, что скоро прервется земной путь императора. «Господь да благословит, — сказал старец, — вхождение и исхождение Ваше со свитой отныне и до века». Не мог, однако, он сдержать переполнявшего его волнения... Заливаясь слезами, старец прибавил: «Надежда Государь! В последний раз вы уезжаете отсюда и не будете нас утешать Вашим присутствием и отеческими милостями! Не бывать, Надежда Государь, не бывать более!..» Слова прозорливого старца тяжело отозвались в сердце Петра. Он в волнении велел присмотреть прилично за Фаддеем. Но слуги переусердствовали и засадили старца в острог.

Года не прошло, как исполнилось скорбное предсказание блаженного. Незадолго до смерти Государь вспомнил о предсказании Фаддея, справился, жив ли он, и, узнав, что старец содержится в заключении, послал на Петровские заводы гонца с приказом, освободить блаженного и выдавать до смерти пенсию. 28 января 1725 года Государь умер.

Жизнь в остроге не тяжела была блаженному Фаддею. Здесь он в уединении считал себя, как в пустыне, и готовился к смерти сам. Когда его освободили, он отказался от пенсии и жил по-прежнему подаяниями. Он более и более уединялся, готовясь к ответу у Престола Небесного Царя... И менее чем через год тихо почил в 1726 г. Его со слезами провожали все. Не успела утихнуть печаль по смерти Государя, как постигла Петрозаводск новая разлука.

Торжественно похоронили жители труженика и, осиротев, стали часто приходить на его могилку, правя годовую память его 21 августа (3 сентября по новому стилю). Но в скорби своей они были утешены предсказаниями блаженного, что город разрастется, и жители будут иметь достаток. Также помнили люди и предсказание о возникновении вместо Петровских заводов нового производства.

Вскоре над могилой блаженного выстроили деревянную часовенку, освященную во имя апостола Фаддея, которая простояла до 1802 года. В этом же году, по открытии во второй раз Олонецкой губернии, губернатор Окулов А. М., живший близ церкви в каменном доме, заметил напротив церкви у самого входа неблаговидный старый бревенчатый сруб, приказал его разобрать, а место расчистить. Но, спустя некоторое время, тот же губернатор приказал сделать над могилой Фаддея блаженного вместо деревянного каменный памятник. По преданию, это распоряжение было вызвано тем, что святой старец в сновидении явился Окулову со строгим обличением за слом дома над его могилой.

В конце XIX века на пожертвования петрозаводчан была построена каменная часовня над могилой блаженного старца. Фаддей был настолько почитаем, что жители города устроили посреди часовни мраморное надгробье, украшенное парчей и сплошным покровом цветов. Но наиболее почитаем Фаддей был в среде учащихся. Ему приходили молиться о благополучном исходе экзаменов.

В XX веке безбожные власти разрушили часовню и срыли могилу блаженного. Но и по сей день святое место влечет к себе, и приходят туда, возжечь свечи и помолиться святому угоднику. Как и в прежние времена оставляют здесь записки со своими прошениями, служат панихиды.

Преподобного Иоанны Яшезерского (XVI в.) — 5 октября;

преподобного Савватия Соловецкого (XV в.) — 10 октября

собор преподобных Олонецких чудотворцев — 15 октября.

В 1866 году, т.е. ровно 140 лет назад, в Олонецкой епархии появилось новое ежегодное церковное торжество — Собор Преподобных Олонецких Чудотворцев. Отдельные празднования всех местночтимых святых тогда были объединены в одно общее, при этом оставались прежние дни памяти подвижников-монахов, прославивших наш северный край: преподобных Александра Свирского, Адриана Ондрусовского, Афанасия Сяндемского, Геннадия и Никифора Важеозерских, Ионы Яшезерского, Ионы Климецкого, Корнилия Палеостровского, Александра Ошевенского, Лазаря Муромского. Собор не являлся общим церковным праздником, так как его отмечали только внутри Олонецкой епархии по благословению ее архиепископа Аркадия (Федорова), известного Владыки-миссионера XIX века.

Именно во второй день октября 1866 года во имя Преподобных Олонецких Чудотворцев был освящен придел в подвальном этаже кафедрального Свято-Духовского собора в Петрозаводске. Подразумевалось, что новый нижний храм станет в будущем времени усыпальницей для местных архиереев. Описание необычной для города подземной церкви сохранилось в соборной летописи: «Придел во имя Святых Чудотворцев Олонецких помещается в северной стороне храма и занимает небольшое пространство; в скромном иконостасе, окрашенном синею краскою, с белыми колоннами и карнизами, помещены по обеим сторонам царских врат два местных образа явлений Святой Троицы и Божией Матери преподобному Александру Свирскому, над ними и под двумя малыми дверями алтаря размещены лики десяти Олонецких Чудотворцев, храм освещается люстрой посредине и лампадами пред образами угодников. Все иконы писаны в строго-византийском стиле в Александро-Свирском монастыре».

Накануне освящения подземной церкви, в праздник Покрова Божией Матери, во время всенощного бдения архиепископ Аркадий перед собравшимися в еще недостроенном соборе горожанами «произнес поучение о необходимости чествования угодников Олонецких и прочитал жития преподобных Кирилла Челмогорского, Корнилия Палеостровского, Лазаря Муромского, Никифора и Геннадия Важеозерских, Александра Свирского и Александра Ошевенского». Он объяснил «благочестивую цель устройства нижнего придела в сооружаемом соборном храме, возведенном только до купола, к благоуспешному окончанию которого необходимо призывать помощь Божию чрез святых подвижников края». Владыка отчетливо понимал всю важность установления новой традиции соборного празднования памяти олонецких святых. По его замыслу, она должна была оживить не слишком богатую на примечательные события церковную жизнь внутри епархии, еще больше объединить паству и привлечь ее пристальное внимание к своим, местным подвижникам, а также к монастырям, основанным ими в разных уголках Карелии.

Добавим, что при другом архиерее, епископе Никаноре (Надежине), возглавлявшем нашу епархию в 1908–1916 гг., все «прославленные насадители Христовой веры в Олонецком крае» стали поминаться в каждом епархиальном храме во время богослужений на «отпусте» (благословение священника на выход молящихся из храма после окончания службы), когда по церковным правилам разрешалось называть имена особо чтимых в той или иной местности святых. Также Владыка распорядился написать новую икону «Собор Олонецких Чудотворцев», что и было сделано по специальному заказу в одной из мастерских Петербурга. Распространением этой иконы по приходам епархии занималось Православное Александро-Свирское братство, которое вело активную просветительскую деятельность среди жителей Олонецкой губернии и имело свои филиалы в каждом уезде.

Ю. Кожевникова
Ноябрь

Праведного Артемия Веркольского, отрока (XVI в.) — 2 ноября;

преподобного Варлаама Керетского (XVI в.) — 19 ноября.
Преподобный Варлаам Керетский — заступник

мореходов и рыбаков

Преподобный Варлаам — один из наиболее почитаемых святых в Беломорской Карелии — жил во времена русского царя Ивана Грозного (XVI в.). Родился и вырос в селе Кереть Кемской волости, затем служил приходским священником в церкви Николая Чудотворца, которая находилась в Кольском остроге. «Повесть о преподобном Варлааме Керетском» — основной источник сведений о его жизни – предположительно написал в XVI —XVII вв. один из соловецких монахов. В «Повести» говорится, что по молитвам святого некий бес, обитавший на Абрам-мысе и требовавший от окрестных рыбаков жертвоприношений, был вынужден покинуть эти места. Свои угрозы отомстить преподобному Варлааму он выполнил: внушил подвижнику мысль о неверности любимой жены, и тот в гневе нанес ей смертельный удар. Для искупления совершенного им тяжкого греха преподобный Варлаам возложил на себя поразивший современников особый покаянный подвиг: поместив тело убитой жены в рыбацкий баркас, несколько лет при неприрывном чтении псалмов Давида («псалмы Давидовы пояше») святой плавал по волнам Баренцова и Белого морей против сильного встречного ветра, выбирая при этом наиболее опасные места. Русские и норвежские мореходы нередко встречали одинокого и таинственного скитальца. С тех пор у жителей Керети осталась присказка: «Куда пошел – как Варлаам против ветра». А рыбаки Норвегии при густом тумане с моря вспоминали: «Русский поп жену привез!». По преданию, из-за тяжкого ежедневного труда («весла из рук своих не выпускаше») подвижник стал горбатым.

Однажды преподобный Варлаам решил отправиться в бухту, где обитали во множестве морские черви-древоточцы, «корабельные сверлила», которые быстро превращали деревянные суда поморов в труху. Он рассуждал так: «Стану я в этой бухте, и если не «застрадал» я свой грех и не простил меня Господь, пусть прогрызут мою лодку черви, и погибну я, недостойный прощения, в студеных водах». Преподобный Варлаам и его баркас остались целы — Господь даровал прощение святому и в знамение этого вредоносные черви навсегда исчезли из бухты.

Преподобный Варлаам принял монашеский постриг в Соловецком монастыре. Долгие годы подвизался в строгом посте и молитве сначала в окрестностях родного села Кереть у лесного озера, названного впоследствии Варлаамовым, а затем для большего уединения в районе реки Чаваньги (Терский берег). В тесной пещере на самом побережье Белого моря он прожил много лет в близком соседстве с дикими зверями, самоотверженно проповедуя Евангелие местным язычникам.

После смерти преподобный Варлаама его тело было перевезено в село Кереть и погребено в кережке (лопарских саночках) при церкви великомученика Георгия Победоносца. В народе сохранялись различные предания о чудесах преподобного Варлаама. Известны случаи его спасительного заступничества за попадавших в сильный шторм мореходов и рыбаков. Поморы, помня, что преподобный Варлаам на личном опыте хорошо знал, как опасны северные моря в непогоду, в трудные минуты призывали его в своих молитвах. Каргопольский купец Евфимий, избежавший благодаря помощи святого страшной смерти во время шторма, поставил сень над его гробницей. В Благовещенской церкви г. Кола бережно хранился поклонный крест, пожертвованный в 1635 г. воеводой Гурием Ивановичем Волынцевым в память о преподобном Варлааме, который исцелил его от тяжкого недуга («черной немочи»).

Мощи преподобного Варлаама были обретены в 1722 г. при разборке ветхой керетской часовни. Спустя три года их освидетельствовали иеромонах Иона и священник Епимах Кононов, приехавшие из Соловецкого монастыря. Нетленные останки поместили в кирпичный склеп под полом Георгиевского храма. В 1769 г. обе приходские церкви в Керети сгорели, но мощи преподобного Варлаама были спасены и отнесены за четверть версты от села, а позднее положены в новом храме во имя великомученика Георгия, в приделе святителя Николая Чудотворца. Во время очередного пожара, случившегося уже в XIX веке (а точнее 26 мая 1857 г.), мощи пострадали от огня. Для сохранившихся частиц известные лесопромышленники Савиновы пожертвовали раку, которую поставили во временной часовне. Через 10 лет прихожане выстроили новый храм великомученика Георгия, и рака с мощами преподобного Варлаама хранилась в приделе, освященном во имя преподобного. В советское время, после войны этот храм сгорел. Мощи преподобного Варлаама и часть уцелевшей церковной утвари верующие сельчане перенесли в свою избу-молельню. Но уже в 1960 г. последние жители Керети покинули родное село. Куда исчезла рака с мощами святого до сего дня неизвестно. Есть только краткое упоминание о них в полевых дневниках археографической экспедиции, побывавшей здесь в конце 1950-х гг.: «Небольшие косточки темно-коричневого цвета хранились в деревянном киоте с разбитым стеклом».

Преподобного Антония Сийского (XVI в.) — 20 декабря;

преподобного Кирилла Челмогорского (XIV в.) — 21 декабря;

преподобного Трифона Печенгского, Кольского (XVI в.) — 28 декабря.

Преподобный Кирилл Челмогорский — один из первых, древнейших монахов-пустынножителей, пришедших в Обонежье с проповедью Евангелия; чудотворец, почитавшийся в пределах Олонецкой губернии, особенно жителями Каргопольского уезда, считавшими его покровителем своего края. Мы знаем о жизни и чудесах подвижника из Жития святого, составленного предположительно в XV веке. В первоначальном виде этот текст не сохранился и дошел до нас в редакции священника Феодора Гурьева, служившего в Челмогорской пустыни в середине XIX столетия, который переписал и дополнил биографию преподобного Кирилла некоторыми устными преданиями.

Точное время жизни преподобного Кирилла неизвестно. Согласно церковной традиции, он родился в новгородских землях в конце XIII века. В двадцатилетнем возрасте поступил в Антониев монастырь, находившийся в Великом Новгороде, где принял иночество и провел в разных послушаниях шесть лет. Затем, оставив эту обитель, три года провел в странствиях, пока не пришел в уединенное место на Челма-горе (давшей потом название созданному здесь монастырю), при устье реки Челма, впадающей в небольшое лесное озеро (в двенадцати верстах от Лекшмозерского прихода Каргопольского уезда). В Житии рассказывается, что «бяше место горы тоя не велико зело, но всяким ягодичием и древием исполнено и вельми бе гора сия красива и никому же от человек прежде на ней пребывающу, и возрадовался преподобный Кирилл духом и возлюбил е зело». Со словами «Се жилище мое и покой в век века, зде вселюся, якоже Господь изволи и возлюби душа моя» святой решил остановиться на высоком озерном берегу, выкопать в горе пещеру, в которой и подвизался первое время. Позднее он срубил часовню и небольшую келью-избушку. Питался овощами, выращенными своими руками, и дикой травой. По свидетельству современников, преподобный Кирилл имел внешность «благообразного старца»: «глава его величественного вида, лицо светлое, бледное, приятное, борода большая и длинная, волосы русые, седоватые, взор кроткий, чело высокое».

Поселившись в далеком от Новгорода суровом крае, населенном язычниками, преподобный Кирилл проповедовал Евангелие жившим здесь племенам, которых русские называли «чудь белоглазая» и «поганые сыроядцы». Более полувека подвижник провел на Челма-горе, и за это время бесы и «дикие люди» не раз пытались сжечь его келейку, прогнать святого, но старец неизменно побеждал своих врагов силой молитвы и крестного знамения. «Пройде слава о нем в окрестные веси», и местное население, впечатленное подвигами преподобный Кирилла, его упорным трудом, терпением и кротостью, постепенно стали воспринимать христианское учение и почитать своего соседа-отшельника: «православие начаша процветати и распространятися благочестие: все чудяне прияше святое крещение». Предание гласит, что лекшмозерские рыбаки в знак уважения приносили пустыннику часть своего улова.

Преподобный Кирилл скончался в глубокой старости, по словам его агиографа, в 82 года. Перед самой смертью он причастился святых Христовых Таин из рук пришедшего к нему игумена Иосифа, настоятеля Спасовой Строкиной пустыни, которая находилась вблизи города Каргополя. Через несколько лет, согласно Житию, на Челма-гору пришли новгородские монахи и поставили над могилой святого гробницу.

Преподобный Кирилл прославлен многими чудесами. Расскажем об одном из них. В 1674 г., в канун Рождества Христова, инок Мартирий в Челмогорской пустыни, спасая из горевшей церкви священную утварь и богослужебные книги, получил сильные ожоги по всему телу. Мучения пострадавшего прекратились на Сретение Господне, когда ему явились преподобный Кирилл Челмогорский и преподобный Макарий Желтоводский, велевшие произнести вслух слова: «Свет Христов просвещает всех». В Житии говорится, что при этом преподобный Кирилл протер больному иноку глаза своей мантией и тот исцелился.

Позднее на месте уединенной кельи святого собралась монашеская община из «простого чина пустыннолюбцев» и вырос целый монастырь — Челмогорская (Челменская) мужская пустынь, одна из самых древних в Олонецкой епархии. Ее главный храм был посвящен Богоявлению Господню, в нем находилась особая святыня обители: в приделе во имя преподобного Кирилла Челмгорского стояла рака над его мощами, почивавшими под спудом. Недалеко от второй монастырской церкви, во имя Успения Божией Матери, где по преданию в подземелье располагалась пещера преподобного Кирилла, под крышей стоял деревянный крест, обнесенный палисадником.

В 30-е годы ХХ века весь монастырский комплекс, включая церкви, жилые и хозяйственные строения, был разрушен. Есть сведения, что к нашему времени сохранились только подземные лазы, прорытые когда-то в Челма-горе насельниками пустыни и соединявшие храмы обители с кельей-пещерой преподобного Кирилла.

Дремучий лес и тихая вода

Святого Важе-озера и место

Обители, Христовою невестой

Стоящей между небом и землей

Вечернею и утренней зарей…

Когда бы знать, что это неизменно,

То можно было б благостно молчать

И видеть, как Господняя печать

Хранит покой сей пустыни священной,

Как крепнет дух молитвой и трудом,

Постом и дерзновенною любовью

И как превоплотилась в Слове

Обитель Божия под ангельским крылом.

В глуши, в вековечных лесах,

Она исцеляет страждущих

И радость вселяет в сердца.

Святого отца ученик

Один поселился в той дали,

И так монастырь здесь возник.

Никифор свой подвиг вершил:

Умножилась пустынь богато,

И души Господь просветил.

Литовцы, поляки пришли,

И братий погибло немало,

И стерта обитель с земли…

Отстроена пустынь была,

И снова ее покрывали

От бед неземные крыла.

Пришел и закрыл монастырь,

Но храмы пустые молились,

По памяти помня псалтирь.

И Божие слово хранят.

Все верили: в Важе-купели

Опять осветится сей град.

Другие взошли времена.

Явилась Господняя милость

И пустынька возрождена.

Как лествица в небо стремясь.

И те, кто сюда притекали,

Господнюю видели власть.

Иные пришли испытанья.

У каждого века есть скорбь:

Пожар уничтожил все зданья,

А в душах нетленна любовь.

Кронштадтский отец Иоанн

Его освятил. И над миром

Восстал монастырь осиян.

Спасались в нем братья и люд,

Готовясь на новую битву…

Тут новые бесы грядут,

С забвением веры отцов.

Кресты с куполами снимали

И лики швыряли в лицо…

Любовь вековечнее зла.

И новыми солнцами светят

На главках ее купола.

И нет его в мире родней.

Стоит монастырь среди леса,

А видим Россиею всей.

18.04.04

НАДЕЖДА ЕРМОЛОВИЧ
Пудожский храм
Летний Сад склоняет тихо ветви

Старых-старых сосен и берез.

По кустам гуляет сонный ветер.

Понарошку злится, не всерьез.

Колокольный звон летит окрест.

Бабушки, крестясь, проходят чинно,

В церкви нет уже свободных мест.

Бога, всех святых и Божью Мать.

Жаль, что пудожанам достославным

Службы не видать и не слыхать.

Словно есть дела важней, чем Бог.

Ждет Он нас, надеется на что-то:

Вдруг сегодня кто-то завернет

В жажде света, святости, добра,

Может, покаяньем отзовется

Грех, ведь совесть, кажется, жива.

ВАЛЕНТИНА КАЛАЧЕВА

Кижи ночью

Кижи ночные. Штрих полумесяца в небе.

Необъяснимый траур. А может, ожившая память? —

В трещинках на куполах — зарубках о Боге и хлебе,

Шрамах от мертвых надежд и стремлений хоть что-то исправить.
Кто-то умер сегодня ночью. И фиолетовый саван

Бескрайнего неба скрыл его боль бессрочно.

А может, кто-то родился и именем славным назван…

Штрих полумесяца. Вечность и миг. Кижи ночью.

май 2002 от Р.Х.

АЛЕКСАНДР ЛОГИНОВ
Экспансия Белого моря³
Вечер бревенчатый. В черном кафтане

Бродит за окнами ночь-холодрыга.

Ветер угрюмую песню затянет —

Зверь отзовется измученным рыком.

Страхи сбиваются в стаи, как гунны,

Но оттого не становятся зримей...

Только и слышится хохот чугунный

В поле, где зреет предутренний иней.

К ведру! — коль верить народным приметам.

Поле вспылало от края до края!

Перекликаются капли рассвета

В травах, алмазною кровью играя.

Вскинешь глаза. По лучу золотому

Вестник скользит словно канатоходец.

В окна стучит. Вызывает из дому:

— Эй, просыпайся, пугливый народец!

Эй вы, рязанские, вятские парни —

Время покинуть вам русское гетто.

Вон в облаках проплывают попарно

Лодьи поморов, груженные ветром.

В солнечных брызгах трепещут рубахи,

В лодьях гудят просмоленные доски.

Кормщики зорки... И пятятся страхи,

Прячутся в сумраке улиц московских.

Поздно! Уже по дорогам и весям

Движется, гулу небесному вторя,

Вольноголосо рассветная песня —

Это экспансия Белого моря!

Вот и дождались вы светлую силу.

Лик свой просуньте в окно зоревое:

Дышит, гуляет, качает Россию

Белое-белое Белое море...

ДМИТРИЙ ГАЛЬЦИН
Покидая Яшезерскии монастырь
Мне остается только уповать,

Что не оставишь ты меня, Иона;

Что этих дней не стану непщевать;

Что сохраню себе во время оно

Древяный крест в обители пустой,

Где храм незримый твой стоит, триславен,

Где и поныне Дух творит Святой

Бессонный труд, что был тобой возглавлен,

Костер, навес, дорогу, две звезды,

И озеро, и благодать служенья,

И как впервые я из-за воды

Тебя увидел, храм Преображенья,

Возлюбленных сотрудников моих

И землю эту, где так сладко спится;

Что бренья мира — как ни много их —

Не победят; что чудо совершится.

Прошу тебя, который у Христа

Днесь сотрапезуешь: ответь, исполни;

Вновь эту землю верою наполни,

На ней воздвигни вновь скалу Креста.

10 августа 2003 г.

1 В скобках приводятся: первое число, обозначающее номер источника литературы в «Библиографическом списке», второе число — номер страницы в этом источнике.

2 Даты приводятся по новому стилю.

3 Роман-журнал XXI век, № 10, 2005 г.

жүктеу/скачать 1.38 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: