Киноторговая компания «вольга» представляет

 Поколесив по миру, снимая «Вавилон», в какой-то момент я подумал, что уже много раз использовал в своих картинах множественные пересекающиеся линии повествования и фрагментарную сюжетную структуру. Плюс ко всему, мои фильмы снимались на разных языках, и действие их происходило в разных странах. К концу работы над «Вавилоном» я был настолько вымотан, что дал себе слово: следующая моя картина будет посвящена истории только одного персонажа, в ней будет представлена лишь одна точка зрения, действие будет происходить только в одной стране, а повествование станет вестись строго линеарно и на моем родном языке. Проводя музыкальную аналогию, если «Вавилон» - это опера, то «Бьютифул» - реквием. Так вот все и получилось. «Бьютифул» - это то, чего я еще не делал раньше: линейная история, герои которой действуют в рамках неизведанного прежде мной жанра – трагедии.

Для меня «Бьютифул» - фильм-отражение нашего краткого и скромного пребывания в этой жизни. Само наше существование, такое же недолгое, как отблеск промелькнувшего метеора, лишний раз демонстрирует нам своей невыразимой бренностью, насколько близки мы к смерти. Недавно я думал о своей смерти. Куда мы уходим, во что превращаемся, когда умираем? В память тех, кто нас знал. С этой мучительной и головокружительной гонкой против времени лицом к лицу сталкивается Уксбаль. Что делает человек в последние дни своей жизни? Продолжает ли он жить или готовится к умиранию? Возможно, Куросава был прав, когда говорил, что наши помыслы о трансцендентном - всего-навсего иллюзии. Несмотря ни на что, с тех самых пор, как у меня возник замысел снять «Бьютифул», я не намеревался делать «просто» фильм о смерти – мне хотелось, чтобы это было кино о жизни и о том, что происходит, когда она подходит к концу.

Современное общество страдает тяжелой формой танатофобии. По этой причине я осознаю всю противоречивость ситуации, когда снимаешь поэму о просветленном человеке, погружающемся в тьму смерти, где его поджидает неизвестность. Говорю «противоречивость», поскольку, в то время как своей душой Уксбаль стремится постичь важные внутренние, духовные понятия, стремительность и непредсказуемость новых социально-политических реалий европейской жизни разворачивает его как бы «вовне». В новостях сообщается о сотнях миллионов умирающих или эксплуатируемых людей, населяющих многоэтажные ульи, которых предостаточно в пригороде любого европейского города. Эти новости столь головокружительны и опустошающи, что их трудно усвоить. Такова жестокая реальность бедняков, иммигрантов, тех, кто вечно остается в тени. Когда я был в 2007 году в Барселоне, Уксбаль, который тогда уже жил в моей голове, сказал мне, что принадлежит к этому миру. По мне, стоило проделать это путешествие, чтобы рассказать об этом безжалостном мире. Ведь то, что порой представляется чем-то из ряда вон выходящим, для многих людей - естественная часть их бытия.

Большинство ролей в картине сыграли непрофессиональные актеры; у их персонажей есть реальные прототипы. Но откуда это всё появилось?

Кино для меня всегда начинается с чего-то очень смутного – обрывок, сценка из жизни, мельком увиденная через окно в машине, луч света, фрагмент мелодии… «Бьютифул» родился холодным осенним утром 2006 года, когда мы с моими детьми готовили завтрак, и я наугад запустил на своем CD-плеере Концерт для фортепиано с оркестром соль мажор Равеля. За несколько месяцев до того этот же самый концерт звучал в моей машине, когда мы с семьей ехали из Лос-Анджелеса на кинофестиваль в Теллуриде. От пейзажей Четырех углов (регион США на стыке штатов Колорадо, Нью-Мексико, Аризона и Юта – прим. «Вольги») захватывало дух, но когда музыка смолкла, дочка и сын дружно расплакались – та особенная меланхолия, которая звучит в этой вещи, ее скорбь и красота подействовали на них слишком сильно, и ребята не могли этого вынести, как и не могли объяснить своих ощущений. И когда в то утро они вновь услышали знакомые звуки фортепиано, то тут же попросили меня выключить диск. Они отлично запомнили свое эмоциональное состояние и то, как его спровоцировал Равель. В то самое утро мой герой постучался в дверку в моей голове и сказал: «Привет, меня зовут Уксбаль». Следующие три года жизни я провел с ним. Я не знал, чего он хочет, кто он таков, куда стремится. Во многом он был несерьезен и полон противоречий. Но, сказать по правде, я знал, в каком ключе хочу его изобразить, и знал, как хочу с ним покончить. Да-да, в моих руках были только начало и конец истории.

Прошло меньше года, я шел по кварталу Эль Раваль в Барселоне, и все вокруг имело значение. Барселона – королева Европы. Она по-настоящему прекрасна, но, как у всякой королевы, у нее есть гораздо более любопытные черты, помимо очевидной и порой скучной, буржуазной красоты, которую так ценят туристы и «открыточные» фотографы. С тех пор, как мне было семнадцать лет и я отправился путешествовать вокруг света на торговом корабле, где драил палубу, меня живо интересовали, манили, зачаровывали те городские районы, которые скрыты от посторонних глаз. Это то, что всегда находит в моей душе отклик. Я говорю о многообразном, сложном, маргинальном, многонациональном новом мире, который недавно возник в Барселоне и большинстве других крупных европейских городов. Совершенно невозможно было представить что-то подобное, когда я, семнадцатилетний, впервые оказался в Барселоне. Но в наши дни… Я немедленно понял, что Уксбаль родом отсюда, я знал, что он принадлежит к этому разношерстному, пестрому сообществу, которое меняет мир.

В шестидесятые Франко, дабы разрушить каталанскую культуру, активно пропагандировал переселение в Каталонию сотен тысяч жителей других регионов Испании и запрещал говорить на каталанском языке. В разгар великого экономического кризиса испанцы, говорившие на кастильском наречии – преимущественно выходцы из Эстремадуры, Андалусии и Мурсии, – стали иммигрантами в своей родной стране. Их поселили в муниципалитете Барселоны Санта-Колома-де-Граманет, и они стали известны под обидной кличкой «чарнегос» («наручники»). Когда в 80-е и 90-е экономика вновь пошла на подъем, «чарнегос» принялись покидать Санта-Колому, а их место стали занимать иммигранты со всего мира. Хотя самым «пестрым» по составу населения пригородом Барселоны считается Эль-Раваль, он же местный «чайнатаун», на деле таковыми была Санта-Колома и соседняя Бадалона, от которой я был просто без ума. Здесь в мире и согласии жили сенегальцы, китайцы, пакистанцы, цыгане, румыны и индонезийцы; каждый говорил на своем родном языке и не ощущал необходимости интегрироваться в испанское общество. И, говоря откровенно, было похоже, что и общество не слишком стремится интегрировать их в ответ.

Наш пригород показан в «непастеризованном» виде – он населен людьми, у него есть запах, текстура, противоречивость. Это образцовый пример сосуществования, обладающий ДНК идеальной Объединенной Нации. Все миграции и расовые смешения, имевшие место в прошлом на протяжении трехсот лет, здесь заняли четверть века. Безусловно, не обходится и без трагических происшествий. Ежегодно сотни африканцев тонут, пытаясь добраться до побережья Испании. Невозможно забыть запечатлевшие их тела фотографии.Трудно смотреть на эти фотографии. Да и разве в газетах не публикуются чуть не ежедневно статьи о китайских иммигрантах, нещадно эксплуатируемых по всей Европе? Как пишет Бай Сяохун в своей книге «Китайские шепоты: Подлинная история британской незримой армии труда» (Chinese Whispers: The True Story Behind Britain’s Hidden Army of Labor), только в Великобритании трудится миллион китайцев. В отличие от США, эти люди прибывают в Европу не затем, чтобы влиться в местную культуру. Согласно моим собственным исследованиям, в основном народ едет сюда, чтобы элементарно выжить и помочь выжить оставшимся на родине близким.

Однако гораздо более важным моментом, чем этот любопытный социологический феномен, имеющий место в Барселоне и других крупных европейских городах, было то эмоциональное воздействие, которое оказал на меня сам контекст этой истории. Я и сам уже десять лет как иммигрант – хотя и, так сказать, привилегированного толка. Сознание иммигранта, географическое сиротство – это особое состояние ума. В моем фильме не происходит каких-то особенных событий – видна только рутинная сложность повседневной жизни, показанная на частном примере одного из сотен миллионов современных рабов, пребывающих в тени и озаренных светом. По большому счету, когда фильм не представляет собой документ, он – не более чем греза. Как мечтатель, ты вечно одинок, как художник – одинок наедине с чистым холстом. Быть в одиночестве означает задавать вопросы, как сказал однажды Годар, а снимать кино – отвечать на них*.

_________________________________________________________________________*Имеется в виду высказывание Годара в одной из статей для «Кайе дю синема»: «Кино — не профессия. Это искусство. Это не общность. Тут ты всегда одинок. Один на съемочной площадке, как один перед листом бумаги. А для Бергмана быть одному — значит задавать вопросы. А делать фильмы — значит отвечать на них. То есть быть романтиком чистой воды». (1958)
Я написал подробную биографию каждого из героев фильма – в том числе китайца и африканца. У всех персонажей должно быть прошлое, их существование в картине должно быть обосновано. Я сделал это, чтобы лучше узнать их, а заодно помочь актерам понять, откуда родом их герои. Уксбаль - «чарнего», он один из тех десяти процентов испанцев, чьим родным языком был кастильский диалект, которые осели в Санта-Коломе. Гастарбайтеры для него не чужаки, он рос среди них и работает с ними. Прогуливаться воскресным днем в таких районах – совсем особенный духовный, эмоциональный и физический опыт: тут видишь стайку поющих цыган, там прямо в парке молятся мусульмане – или они же нараспев вторят муэдзину, вещающему с крыши маленькой мечети, а вон тот католический храм полон китайцев… Я хотел, чтобы мой фильм стал подобного рода духовным, эмоциональным и физическим странствием.

Со времен моей поездки в Барселону мое подсознание принялось насильно диктовать мне эту историю. Моя дочь Мария-Эладия сказала мне однажды, что когда умирает сова, из ее клюва выпадает волосяной шар. В ту же ночь мне приснился этот образ, и все пошло по-другому. Я увидел, что личность Уксбаля полна противоречий: это человек, чья жизнь настолько сложна и насыщенна, что он и умереть-то спокойно не может; человек, защищающий гастарбайтеров от закона и при этом сам эксплуатирующий их труд; простой парень с улицы, наделенный удивительным духовным даром и умеющий разговаривать с мертвыми; нежный семьянин с разбитым сердцем и двумя детьми, которых он любит, но которые вмиг выводят его из себя; человек, от которого все зависят – и который зависим от всех; примитивный, простой, заурядный детина, наделенный глубокой, прямо-таки сверхъестественной проницательностью. Он как Солнце, окруженное планетами-спутниками. Я видел его и его окружение как организм, где улица была телом, семья - сердцем, а поиски отсутствующего отца - душой. Прежде чем взяться за сценарий, я нарисовал карту – два спирали и линию, графически отображавшие странствие Уксбаля и его внутреннее состояние. Движение одной спирали разворачивалось изнутри к внешнему краю – то была его обычная, «неподконтрольная» жизнь. Движение другой происходило в обратном направлении, и это было сердце Уксбаля, его суть, погружавшаяся все глубже, в бездну. Затем я провел линию, пересекавшую обе спирали. Это был дух.

Мой отец говорил, что у низкооплачиваемых служащих и у таксистов не бывает упадка духа. «Депрессия – роскошь, которую могут себе позволить богачи», - так он говорил. Сама жизнь не позволяет им умереть. Таков мой Уксбаль, отчаявшийся, одинокий, ищущий отца, которого он никогда не знал.

Когда я закончил первый набросок идеи фильма, то решил пригласить к совместной работе над сценарием Армандо Бо и Николаса Джакобоне. Не то чтобы сценарное ремесло мне совсем незнакомо, но предыдущий опыт научил меня: именно на этой, самой ранней и «техничной» стадии создания фильма, сотрудничество часто дает наилучшие плоды. С клипмейкером Армандо Бо, чрезвычайно одаренным профессионалом, я знаком уже давно. Джакобоне его двоюродный брат, очень тонкий, талантливый автор – скоро должен выйти его первый роман. Оба они молоды, талантливы, оба страстные футбольные болельщики, фанаты аргентинской сборной. Они привнесли в сценарий нотку совершенно особенной чистоты и свежести. Это был их первый подобный опыт – но безусловно не последний.

С тех самых пор, как я только начал работу над картиной, я всегда видел в роли Уксбаля только Хавьера Бардема. Никто другой не сыграл бы его так, как это сделал он, и без него я не снял бы этот фильм. Уже очень давно мы с Хавьером пытались поработать вместе, и Уксбаль стал тем мостом, который наконец свел нас на съемках. Мой метод работы с актерами нельзя назвать легким или приятным. Я всецело отдаюсь работе над каждым своим проектом и требую того же от артистов. Я одержим стремлением к совершенству – или к тому, что считаю таковым. Но когда в этом уравнении появился Хавьер, это было, как если бы встретились голодный и голодающий. Хавьер не просто выдающийся актер: он один в своем роде, и все это понимают. Он работает над ролью жадно, до изнеможения и все время вносит какие-то дополнительные штрихи к образу. Своему делу он предан истово и такой же перфекционист, как и я. Но что делает Хавьера воистину уникальным и неповторимым, так это весомое, почти зловещее экранное присутствие, которое основано на его поразительной способности к рефлексии и глубочайшем внутреннем мире. Это то, чему невозможно научиться, тот ангельский – или дьявольский – дар, который у вас или есть, или его нет.

В случае с другими своими картинами, как правило, я за несколько недель снимал различные сцены с разными актерами. Здесь же это была одна сплошная до-о-о-о-о-олгая, напряженная съемка одного и того же человека – Хавьера, который буквально тащил всю ленту на своей спине. Нелегко было выдержать тот эмоциональный накал и интенсивность чувств, которые требовались практически в каждом эпизоде, особенно когда стараешься сбалансировать действие, вводя непрофессиональных актеров и детей. За осень и зиму 2008–2009 годов тот Хавьер Бардем, которого я знал, растворился, чтобы дать жизнь Уксбалю.

Мы знали, что это будет напоминать восхождение на Эверест: каждый новый день был тяжелее предыдущего. То и дело мы строили планы, прикидывали и обсуждали. Я постарался устроить все так, чтобы абсолютно все аспекты фильма – хронологическая последовательность съемок, костюмы героев, художественное решение, движения камеры и т.д. – помогали Бардему (а точнее, Уксбалю) пройти путь от резкого, жесткого, неустанно все контролирующего парня к свободному духом человеку, который понимает ближнего, наделен особой мудростью и через собственные страдания обретает просветление. Каждый из нас вложил в этот фильм часть своей души, и сюжет требовал от нас двигаться дальше, идти на ту опасную территорию, откуда порой нет возврата. Такие картины выпивают из тебя все соки, но все наши усилия и жертвы были прямо пропорциональны тому безмерному творческому удовлетворению, которое получали от работы и я, и Хавьер.

Одной из самых сложных героинь была Марамбра – было нелегко прописать ее характер и столь же трудно найти актрису на эту роль. Биполярность - сложное психоэмоциональное расстройство, иногда именуемое маниакально-депрессивным психозом, - удручающе легко показать в окарикатуренном виде. Мне нужен был кто-то, от которого бы исходили совершенно особенные флюиды. Я проводил кастинги на эту роль по всей Испании, но, хотя видел множество чрезвычайно талантливых актрис, никак не мог найти ту, единственную. Через три недели должен был начаться основной съемочный период, а я все еще не нашел ее и уже подумывал отложить съемки. Я объявил открытый кастинг для всех желающих в Аргентине, и там-то мы увидели Марисель Альварес. Даже по пробному видеоролику было ясно: это она. Марисель полетела в Испанию, и спустя двадцать четыре бессонных часа – за них она успела выучить текст, который получила еще за двадцать четыре часа до этого, - она продемонстрировала во время устной репетиции самый поразительный результат, какой я только видел. Я провел с ней и видеопробы – поставил Марисель перед камерой (для нее это, кстати, был первый опыт) и попросил, не помогая себе жестами, передавать образы или обстоятельства, которые я буду ей называть. Вся съемочная группа лишилась дара речи. Через минуту кожа моя покрылась мурашками, а глаза наполнились слезами. Это была алхимия, магия чистой воды. Марисель подарила Марамбре то, что той было так необходимо – гибельность и нежность. Она – удивительная актриса с большим опытом игры на сцене, обладающая таким дарованием, которое крайне непросто найти на нашей планете.

Подбирая актрису на роль Иге, мы просмотрели более 1200 кандидатур в Испании и Мексике. Диарьяту Дафф мы открыли для себя случайно, в парикмахерской в предместье Барселоны. Уроженка Сенегала, она, как и сотни тысяч других африканских женщин, рискуя жизнью, уехала за границу, чтобы найти работу и помогать своим родным деньгами. Ей жилось нелегко. Когда Диарьяту было пятнадцать лет, она вышла замуж за пятидесятилетнего – по сенегальским традициям, мужа девушке выбирает ее дядя с материнской стороны. Муж обращался с ней жестоко, и Диарьяту ушла от него. Чуть погодя она вышла замуж вторично, за славного молодого парня, от которого родила ребенка. Поскольку они жили в небольшом городке, где экономическая ситуация оставляла желать лучшего, она решила поехать на заработки в Испанию. К тому моменту, когда ее утвердили на роль, Диарьяту не видела своего сына уже больше трех лет. Работая день и ночь, она поддерживала материально не только мужа и ребенка, но и еще тридцать человек (все они живут на те небольшие деньги, что Диарьяту отправляет в Сенегал). Она страшно боялась, что может потерять работу в парикмахерской. На первом же прослушивании я понял, что у нее есть совершенно четкое представление о том, какой должна быть ее героиня. Игра ее изумляла искренностью и глубиной – когда она брала на руки подушку, «игравшую» роль ребенка, голос ее принимался дрожать. История Иге была ее историей. Никогда прежде я не видел, чтобы судьбы актера и персонажа настолько совпадали. У меня на глазах реальность сливалась с вымыслом. Меня всегда захватывала мысль, что, хотя на первый взгляд Иге и второстепенная героиня, мало-помалу ее история становится краеугольным камнем всего повествования. Она – Мама Африка, уравновешенная, мудрая, любящая мать. Такова в реальной жизни и Диарьяту – умная, талантливая, красивая и, что самое главное, настоящая.

Труднее всего выбирать актеров-детей. Все эпизоды с участием ребятишек накладывали на нас большую ответственность из-за специфики сюжета, а физические характеристики Бардема и Марисель отнюдь не облегчали задачу. Довольно быстро мы утвердили Гильермо [Эстреллу], исполнителя роли Матео, но поиски дочери Уксбаля чуть не свели нас всех с ума. В конце концов пришлось утешать себя рассуждениями, что пока начнем снимать без нее отдельные сцены в местной школе, а там все устроится само собой. И оно устроилось – в один прекрасный миг учившаяся в этой школе Хана Бушаиб похлопала меня по спине и спросила, что я тут делаю. Я обернулся и увидел ее. «Я снимаю кино», - ответил я. «Я тоже хочу там сниматься», - сказала она. Так мы нашли Ану. Она была ангелом, который постучался в дверь отчаявшегося человека, перерывшего перед этим всю Испанию и не знавшего, что искомое находится прямо у него перед носом.

Я бы мог целыми часами рассказывать вам об Эдуарде Фернандесе, Рубене Очандиано, Чэнь Тайшэне, Люо Цзине, Мартине Гарсиа и прочих прекрасных участниках нашего актерского ансамбля, но предпочитаю, чтобы вы сами увидели их работу, которая говорит сама за себя лучше всяких слов.

Как водится, над «Бьютифул» я работал со своими давними товарищами - соучастниками преступления. Мы словно играли в одной рок-группе, где басы, ударные и другие инструменты делали звучание нашей музыки богаче и радостнее по мере того, как мы отходили от сухого и безжизненного нотного «каркаса», погружаясь в страну воспоминаний, желаний и грез, в субъективную реальность, полную света и образов.

Я всегда посвящаю очередную картину одному из членов моей семьи – не потому, что они мои родственники, а в первую очередь потому, что они стали источником вдохновения, или потому, что именно к ним я хочу обратиться через свой фильм.

«Бьютифул» я посвящаю своему отцу. Он знает, почему.

Хавьер Бардем и Марисель Альварес о своих героях Уксбале и Марамбре
Хавьер Бардем всегда хотел поработать с Алехандро Гонсалесом Иньярриту, тот испытывал то же самое желание – и вот эти двое наконец встретились на съемочной площадке фильма «Бьютифул». Иньярриту представлял Бардема в роли Уксбаля с той самой минуты, как этой герой впервые возник в его воображении. Когда он показал Бардему сценарий, реакция актера была быстрой о однозначной.

«Конечно, он произвел на меня глубокое впечатление, - говорит Бардем. – Я всем своим существом ощутил сильнейший эмоциональный отклик. Когда работаешь с подобного рода материалом, то понимаешь, что тебе придется погрузиться в пучину сомнений и страхов – но также ожиданий и радостей. Конечно, рано или поздно эта история закончится, но тебе хочется сыграть свою роль верно, ты отдаешься ей целиком. Это как путешествие по направлению к любви и свету, устремление к тому хорошему, что находится даже внутри темных и мрачных вещей».

Уксбаль – воплощение натуры, раздираемой противоречиями: любящий отец, потерпевший неудачу возлюбленный, холодный, жесткий уличный «авторитет», демонстрирующий в минуты, когда ему грозит непосредственная опасность, сверхъестественное чутье и силу духа. «Эти противоречия уже были обозначены в сценарии, - замечает Бардем. – Все черты характера Уксбаля были четко прописаны. Мне нужно было только гармонично отобразить их, не пренебрегая ни одним из качеств. В финале картины Уксбаль – обычный человек, на долю которого выпадает чрезвычайно болезненный жизненный опыт, которому приходится столкнуться с суровой реальностью и который должен выйти из этой схватки победителем. Он хочет оставить своим детям что-то хорошее – то, что давало бы им надежду и тогда, когда они заживут своей жизнью».

Бардем часами обсуждал с Иньярриту своего персонажа. «Мы оба считали, что он совершает три различных странствия, - вспоминает актер. – Одно из них – «внутреннее» путешествие по лабиринту собственной души, другое – «внешнее», по городским улицам, которое он проделывает, пытаясь спасти семью; третье, наивысшее из всех, - поиски духовного пути и одновременно осознание собственной смертности. Такие вещи невозможно объяснить или увидеть; Уксбаль просто ощущает их на интуитивном уровне. Что интересно – каждая из этих трех «дорог» пересекается с остальными двумя. И телу, и духу, и душе героя нужно что-то свое, однако уличная реальность и неотложные нужды его близких направляют Уксбаля совсем в другую сторону. В этом и состоит суть раздирающих его конфликтов».

Внутренний, внешний и трансцендентный аспекты путешествия Уксбаля тесно связаны с отношениями героя с его бывшей женой, переменчивой и беспокойной Марамброй, которую сыграла аргентинская актриса Марисель Альварес (это ее дебют в кино). Бардем провел множество прослушиваний с другими актрисами, пробовавшимися на роль Марамбры: «Каждая из них справилась бы с этой ролью, но когда – практически в последний момент! – появилась Марисель, в ней было нечто такое, что на все сто принадлежало этой героине. Это смесь серьезности, укорененности в окружающем мире и одновременно легкости, какая была бы у человека, чьи ноги на самом деле не касаются земли – идеальное сочетание двух способов существования. Когда она вошла в комнату, мгновенно все сомнения исчезли: перед нами была ОНА».

«Работать с Марисель было просто чудесно, - продолжает Бардем, - Вместе мы проверяли, на какую волну настроены умы Уксбаля и Марамбры, чем различаются их взгляды на мир. Мы делали это с состраданием и любовью; трудились не покладая рук».

По сюжету, у Уксбаля также сложные отношения с его братом Тито: в этой роли снялся Эдуард Фернандес, который раньше уже работал с Бардемом. «Для Эдуарда просто немыслимо солгать хоть чуть-чуть, - говорит Бардем. – Он патологически честен и всегда основательно готовится к роли. Думаю, его игра говорит сама за себя».

Впечатлила актера и работа с непрофессиональной актрисой Диарьяту Дафф, сыгравшей роль Иге – сенегальской иммигрантки, становящейся для Уксбаля его последней надеждой на спасение. «Эта роль отлично ей подошла, потому что Диарьяту испытала в своей жизни много похожего. Наблюдать за ней было в высшей степени волнующим ощущением. Сначала она нервничала, но в какой-то момент перестала тревожиться, и это было прекрасно».

Бардему, ранее снимавшемуся в фильме Вуди Аллена «Вики Кристина Барселона», действие которого также происходит в Барселоне, выпал шанс познакомиться с совершенно иной стороной этого города, далекой от архитектурных красот и стильных кафе. «Как и у всех городов, у Барселоны есть светлая и темная сторона – без одной не было бы другой, и наоборот, - замечает он. – Я слышал об этом, но до съемок в «Бьютифул» не бывал на подпольных заводах в иммигрантских районах. Раньше мне казалось, что тут все и так понятно – «нелегалов» то и дело показывают в новостях, каждую неделю проводятся полицейские рейды… Но оказалось, что в реальной жизни все куда сложнее».

По мере того, как продвигалась работа над фильмом, каждая деталь внешнего и внутреннего облика Уксбаля претерпевала метаморфозу, и это стало для Бардема основной трудностью. По его словам, физическое увядание героя не доставило ему много хлопот: “Мы снимали в хронологической последовательности, так что здесь я действовать по плану: тогда-то начинаешь ограничивать себя в еде, тогда-то принимаешься заниматься в спортзале вдвое больше. Мы работали реально очень долго и, естественно, уставали. Но справиться с физической усталостью было несложно. Гораздо тяжелее было обуздать эмоции, которые накапливались в тебе к концу дня. Каждая новая роль – своего рода шаг в неизвестность. В случае с «Бьютифул» эмоциональная отдача, требовавшаяся для такого шага, была грандиозна, но с лихвой компенсировалась творческим уровнем ленты».

По словам Бардема, сотрудничество с Алехандро Гонсалесом Иньярриту полностью оправдало все его ожидания: «Я один из самых давних и преданных поклонников таланта этого режиссера. Больше всего работа с ним напоминала приключение или, как выразился сам Алехандро, восхождение на пик горы. Съемки были очень сложными, но этот опыт невероятно обогатил нас обоих, поскольку и для меня, и для него в этом фильме было много личного».

Марисель Альварес, как уже было сказано, появилась в проекте достаточно внезапно. Хотя Альварес – одна из самых известных аргентинских театральных актрис, в кино она никогда не играла. «Приглашение на пробы от Алехандро Гонсалеса Иньярриту стало для меня огромным сюрпризом, - признается она. – Все завертелось – Уже через неделю я прилетела в Испанию, а там – просто невероятно! - сыграла на пробах сцену с самим Хавьером Бардемом. Шанс на сотрудничество с такими прославленными кинематографистами был для меня как дар небес. Началось путешествие, которое помогло мне вырасти не только как актрисе, но и как личности».

Весь сценарий полностью Марисель прочла уже после проб. «Он показался мне очень мощным, горьким и невероятно прекрасным, ведь образ Марамбры – отличный способ проверить, чего ты стоишь как актриса, - рассказывает Альварес. – О такой роли можно было только мечтать. Здесь требовалось бросаться в самые разные эмоциональные крайности – с вершин эйфорического блаженства в бездны безумия. Мне не было страшно; наоборот, я предвкушала, как продемонстрирую свое умение экспериментировать с эмоциями. Мы привыкли, что наша жизнь заключена в рамки нормы; все, что за ними, безмерно пугает нас. Однако надолго покидать эти рамки – шаг столь же опасный, сколь и освобождающий».

Подготовка к роли отняла у Альварес немного времени. «Когда ты в цейтноте, то вынужден довериться режиссеру; ты словно глина в его руках, - говорит она. - Я полностью положилась на чутье Алехандро и решила, что буду настолько открытой и естественной, насколько возможно, буду стараться максимально все подмечать и доверюсь своим основным инстинктам. В этом мне очень помогала атмосфера товарищества, установившаяся благодаря Алехандро и Хавьеру».

Марисель была покорена той трагической любовной линией, что связана с Уксбалем и Марамброй: «Они не хотят причинять друг другу боль, но и исправить ничего уже не могут. Это выше их сил, их любовь трагична по самой своей природе. Это как стакан – если разобьешь его, целым он уже не станет».

У нее сразу же установились добрые отношения с Бардемом. «Он очень открытый, легкий в общении и спокойный человек, - говорит актриса, - и это позволило нам обойти многие щекотливые моменты в работе. Уксбаль – он как герой греческой трагедии, который вынужден пережить множество несчастий и злоключений, чтобы понять, кем он является и каково его истинное предназначение. По-моему, Хавьер тоже прошел во время съемок через нечто подобное. Я преклоняюсь перед его силой духа и высоко ценю его талант».

Возможно, самым трудным для Альварес стала работа с двумя юными экранными партнерами, Ханой Бушаиб и Гильермо Эстреллой, которые играют детей Марамбры и Уксбаля. «Дети ужасно переменчивый народ – то они настроены на игру, то им становится скучно. К тому же они очень чувствительны и хрупки, поэтому приходилось думать, как бы не выплеснуть на них чересчур много и в то же время суметь заставить их справиться с поставленной задачей», - вспоминает она.

Помимо прочего, для Марисель Альварес, как и для Хавьера Бардема, участие в съемках «Бьютифул» стало возможностью познакомиться с «теневыми» моментами жизни города, в котором она бывала и прежде, но видела только его парадную сторону. «Я люблю Барселону, но то, что Алехандро решил показать публике совершенно другой, не «туристский» город, конечно, очень любопытно, - говорит она. – Герои нашей истории родом из укрытой от чужих глаз Барселоны, жители которой влачат жалкое существование. Их реальность порой напоминает безжалостный удар в лицо, но порой может быть удивительно прекрасной - бьютифул».

Актерские работы Хавьера Бардема принесли ему множество наград - в том числе «Оскар» в категории «Лучший актер второго плана» за роль в фильме «Старикам тут не место». За исполнение роли Антона Чигура, хладнокровного убийцы-социопата, Бардем был также удостоен премии «Золотой глобус», приза Гильдии киноактеров США и премии BAFTA в номинации «Лучший актер второго плана», а также многочисленных призов профессиональных сообществ кинокритиков.

Кроме того, Бардем номинировался на «Оскар» и «Золотой глобус» в категории «Лучший актер» за исполнение роли кубинского поэта-диссидента Рейнальдо Аренаса в драме Джулиана Шнабеля «Пока не наступит ночь». Эта работа также принесла ему победу в категории «Лучший актер» на Венецианском международном кинофестивале, приз Национального сообщества кинокритиков США в аналогичной номинации, а также награду Independent Spirit Award. За свою карьеру Бардем семь раз был номинирован на премию «Гойя» и четырежды одерживал победу в этой гонке.

Отметим также, что лишь двум актерам удалось дважды получить на Венецианском МКФ приз за лучшую актерскую работу, и один из них – это Хавьер Бардем. Своего второго «Золотого льва» (а также статуэтки «Гойя» и очередной номинации на Золотой глобус») он удостоился за роль парализованного Рамона Сампедро, тщетно ждущего разрешения на эвтаназию, в фильме Алехандро Аменабара «Море внутри». Работа в новой картине Алехандро Гонсалеса Иньярриту «Бьютифул», где Бардем сыграл смертельно больного теневого дельца по имени Уксбаль, принесла ему награду 63-го Каннского международного кинофестиваля в категории «Лучший актер».

Среди последних актерских работ Хавьера Бардема – роли в фильме Вуди Аллена «Вики Кристина Барселона» (номинации на “Золотой глобус» и Independent Spirit Award), режиссерском дебюте Джона Малковича «Танцующая наверху», ленте Фернандо Леона де Араноа «Понедельники под солнцем», признанной лучшим фильмом на кинофестивале в Сан-Себастьяне; в «Соучастнике» Майкла Манна; «Призраках Гойи» Милоша Формана и т.д.

Бардем также снялся в фильмах Бигаса Луны «Золотые яйца» и «Титька и луна», в лентах Мануэля Гомеса Перейры «Между ног» и «Лицом к лицу», а также в картинах «Живая плоть» (реж. Педро Альмодовар), «Пердита Дуранго» (реж. Алекс де ла Иглесия), «Считанные дни» (реж. Иманол Урибе; приз за лучшую мужскую роль на фестивале в Сан-Себастьяне), «Вашингтонские волки» (реж. Мариано Барросо), «Вторая кожа» (реж. Жерардо Вера) и т.д.

Сейчас Алехандро Гонсалес Иньярриту живет в Лос-Анджелесе вместе со своей женой Марией-Эладией Хагерман и двумя детьми – Марией-Эладией и Элизео.

Изучал тонкости киноремесла в нескольких профильных учебных заведениях в Нью-Йорке, а историю искусств - в Буэнос-Айресе. Входит в число наиболее востребованных клипмейкеров в мире (так, составители справочника Gunn Report поместили его на девятое место в списке лучших). Имеет свыше сорока международных наград в области рекламной индустрии. Владелец компании REBOLUCION (Буэнос-Айрес). В настоящее время готовится к съемкам своего дебютного полнометражного художественного фильма «Последний Элвис» (El ultimo Elvis), сценарий к которому написал в соавторстве с Николасом Джакобоне.

В 1988 году началось сотрудничество Килика со Спайком Ли. Вместе они работали над 12 фильмами, в том числе «Не пойман – не вор», «Толкачи», «Малкольм Икс» и «Делай как надо» (последняя лента была отобрана Смитсоновским институтом для своего архива национального кино). Килик также спродюсировал режиссерский дебют Роберта Де Ниро – криминальную драму «Сказка Бронкса» (A Bronx Tale), режиссерский дебют Джулиана Шнабеля «Баския», картину Тима Роббинса «Мертвец идет», а кроме того стал (наряду с Гэри Россом и Стивеном Содербергом) сопродюсером фильма Росса «Плезантвиль» и др.

В 2000 году Джон Килик выступил продюсером картины Джулиана Шнабеля «Пока не наступит ночь», в основу которого легла биография кубинского писателя Рейнальдо Аренаса (его сыграл Хавьер Бардем), а также другого байопика - ленты «Поллок», первой режиссерской работы актера Эда Харриса, повествующей о судьбе знаменитого художника Джексона Поллока. Далее последовали фильмы «Резервация» (Skins; 2002) Криса Эйра о судьбе индейца – ветерана вьетнамской войны, возвращающегося из мест боевых действий на родину, в дакотскую резервацию; «Александр» (2004) Оливера Стоуна, рассказывающий о прославленном древнегреческом завоевателе; «Сломанные цветы» Джима Джармуша, завоевавшие в 2005 году Гран-при на Каннском МКФ, и «Вавилон» Алехандро Гонсалеса Иньярриту - очередной международный проект Килика, съемки которого проходили в Марокко, Мексике и Японии, а повествование велось на арабском, испанском, английском и японском языках. Премьера этой картины состоялась в 2006 году в Канне, где Иньярриту был признан лучшим режиссером-постановщиком; сама же лента получила приз «Золотой глобус» в категории «Лучший фильм: драма» и завоевала семь номинаций на «Оскар». Среди последних работ Джона Килика – сразу три фильма Джулиана Шнабеля: «Скафандр и бабочка», также принесший его создателям «Золотой глобус» в категории «Лучший фильм», документальная картина «Берлин» (Lou Reed’s BERLIN) и драма «Мираль» (Miral), повествующая о палестинской девушке, ставшей жертвой арабо-израильского конфликта (заглавную роль в ленте исполнила Фрида Пинто).
РОДРИГО ПРИЕТО (оператор-постановщик)

родился в 1965 году в Мехико-Сити в семье мексиканца и американки, уроженки Монтаны. Окончил Centro de Capacitación Cinematográfica (мексиканский аналог российских Высших курсов сценаристов и режиссеров) по специальности «операторское мастерство». Сейчас живет в Лос-Анджелесе вместе с женой Моникой и дочерьми Марией-Фернандой и Хименой.

Начал операторскую карьеру в возрасте 22 лет со съемок рекламных роликов для ТВ. Первой крупномасштабной работой для него стали съемки телевизионного триллера «Время умирать» (Un instante para morir). Известность же ему принесли мистические триллеры «Сверхъественное» (Sobrenatural) и «Заклятие» (Un embrujo): за первый он получил награду Мексиканской киноакадемии «Ариэль», а за второй – еще один «Ариэль» и приз «Серебряная раковина» за лучшую операторскую работу на кинофестивале в Сан-Себастьяне. Довольно скоро снискал репутацию профессионала, крайне чуткого к визуальным и драматическим деталям. Мировая известность пришла к Прието после картины «Сука-любовь», а список наград молодого оператора пополнился третьей статуэткой «Ариэль» и призом «Золотая лягушка» международного кинофестиваля операторского искусства Camerimage.

Среди фильмов, снятых Родриго Прието в качестве оператора-постановщика, – «Фрида», «8 миля», «25-й час», «21 грамм», «Команданте», «Александр», «Персона нон грата», «21 грамм», «Горбатая гора» (за эту ленту Прието был номинирован на «Оскар», премию BAFTA и награду Американского общества операторов), «Вавилон», «Вожделение» (приз «Золотая озелла» за лучшую операторскую работу на Венецианском МКФ), «Большая игра», «Разомкнутые обьятия», «Уолл-стрит: Деньги не спят» и др. Лента «Бьютифул» - четвертая картина Иньярриту, на которой Прието работал в качестве оператора-постановщика.