Книга вторая. Под общей редакцией генерал-лейтенанта Б. И. Грибанова воронеж 1999

Афган для Николая Ященко начался еще в Москве.

Лубянка. Прохладное апрельское утро 1980 года. За­седание коллегии ведет председатель КГБ Ю. Андро­пов. Утверждаются назначения командиров, начальни­ков политотделов. Генерал армии В. Матросов докла­дывает:

- Майор Ященко Николай Анатольевич предлага­ется на должность начальника политотдела 35-го Мургабского пограничного отряда...

Андропов и Матросов переглядываются, возникает какая-то пауза, которую не могут не заметить присут­ствующие.

- Кто беседовал? - спрашивает председатель КГБ. Поспешно встает С. Цвигун:

- Я. Предлагаю утвердить.

- Зайдете потом ко мне отдельно, товарищ майор, - негромко произносит генерал Матросов после утвер­ждения.

Уже в своем кабинете обрисовывает ситуацию, пре­дупреждает, что Мургаб - участок очень сложный. И добавляет:

- Работы будет невпроворот. В мае мы входим в Аф­ганистан...

Армейцы находились за Пянджем с декабря 79-го, а для пограничников эта долгая необъявленная война начиналась с московских кабинетов именно так.

6 мая новый начальник политотдела приехал в Мур­габ. А 23 мая, в 10 часов утра, тремя колоннами в на­правлении Сархада и Базай-Гумбада пограничники вошли в Афганистан.

Вертолеты прибыли на место первыми, а наземный транспорт - БТРы и БМП - шли целых двенадцать дней, «рвали» дорогу в горах. Китайское радио уже кричало всему миру, что «Андропов ввел в Афганистан своих головорезов». А «головорезы», десантированные с «вер­тушек», рыли окопы, землянки, обустраивались. По­ставили даже баню, а потом и клуб, где крутили кино.

В боевых действиях участвовала в основном 2-я мо­томаневренная группа. С ней все время и был началь­ник политотдела Ященко...

Вот только два эпизода.

Бандар-Пост. Колонна шла на задание, когда нео­жиданно пуля ДШК попала в люк боевой машины пе­хоты, сорвала его, а политрука выбросило мощной вол­ной. Из ушей - кровь ручьем, звон в голове, гул, в глазах темно. Контузия. До сих пор его мучает этот звон...

А Гульхана?.. Прочесывание кишлака тогда сопро­вождалось ожесточенным сопротивлением. Там не зна­ешь, за каким дувалом поджидает костлявая... Опера­цию почти завершили, все было нормально, но вдруг - острая обжигающая боль. Ранение в ногу. Он помнит, как тащили его ребята, как лежал потом на земле на плащ-палатке в ожидании вертолета. Лежал и смотрел в остывающее небо. С величественных гор медленно и зло­веще сползал холод. Николай пытался повернуться, но от боли чуть не лишился сознания. «Терпи, терпи, - приказал себе, - уже скоро». И молча стиснул зубы.

Тогда-то и настигло его второе «ранение» - засту­женные почки очень скоро дали о себе знать.

После госпиталя - опять в строй, в свой Мургаб. Туда, где были боевые товарищи, его служба, где жда­ли жена и дочь.

...А за бой в Гульхане ему был вручен орден Крас­ного Знамени.

С мая 80-го по ноябрь 83-го продолжались бесчис­ленные командировки на ту сторону. Один день счи­тался за три, но и ребята были - каждый троих стоил. Много их потеряли, надежных, отличных парней... В Книге памяти Николай Анатольевич насчитал 19 фа­милий погибших «мургабцев». Двух Героев Советского Союза воспитал отряд - Богданова Александра и Бар­сукова Ивана.

Нелегко было. Постоянно чувствовать опасность - к этому не привыкнешь. Но незабываемы те годы еще и потому, что таких отношений, таких друзей, как там, таких надежных и верных товарищей больше, пожа­луй, и не встречал.

В альбоме у Николая Анатольевича мне встретилось стихотворение, в котором о Мургабе сказано, навер­ное, почти все:

Памир, Мургаб - ландшафт угрюмый

Мне еще долго будет сниться.

И, может, то, что было с нами,

Когда-то с сыном повторится.

Года листаю, как страницы,

Хранит мне память имена

Друзей, людей твоих, граница,

Каких рождаешь ты одна.

Мы с вами, «крестники» Памира,

Какая в этом слове точность!

Памир - не просто крыша мира,

А испытание на прочность!

Многие друзья, сослуживцы до сих пор поддержи­вают прекрасные отношения с Николаем Анатольеви­чем. Говорит Николай Скорынин:

- Мы знакомы очень давно, дружим семьями. Очень уважаем Николая - это высокопорядочный офицер, прошедший суровую школу в Мургабе. Ведь основная тяжесть войны в тот период на этом участке легла имен­но на наш отряд. Все подразделения проходили через него, организационные, воспитательные, психологи­ческие вопросы приходилось обеспечивать начальнику политотдела. С какой бы проблемой к нему не обраща­лись, - все всегда решалось рационально, по-деловому мудро. Он никогда не был сторонником крайних, кру­тых мер, не рубил с плеча. В общем, Николай Анатоль­евич всегда был человеком на своем месте - по отно­шению к своему делу, по отношению к людям.

ВТОРОЕ ИСПЫТАНИЕ

В 1983 году майора Ященко переводят в Азербайд­жан - в Нахичевань. Три года службы там - и новый переезд. Западный округ, Киев. Восемь лет в столице Украины. А в Воронеж приехала семья в тот год, когда создавалась Западная пограничная группа.

Так случилось, что болезнь Николая Анатольеви­ча, дремавшая почти двадцать лет, дала о себе знать сильнейшим обострением в 1995 году. В 1996-м при­шлось уволиться, была признана военная травма, ему назначили вторую группу инвалидности. И начались хождения по мукам - госпитали, больницы, санато­рии. Это продолжается уже почти три года, но все, чем лечили, принесло мало пользы.

Недавно Николаю Анатольевичу сделали операцию, вживили фистулу в вену, назначили медикаментозное лечение. Препараты, которые показаны при подобных заболеваниях, недешевы. «Кетастерил», например, не­обходимый для очистки крови, стоит 1 тыс. 100 руб. Но одна упаковка ничего не дает, нужно хотя бы три-че­тыре. Ежедневное посещение барокамеры - 20 рублей в час. А принять нужно несколько десятков часов! Требу­ются лекарства для понижения давления, кровь... Не­давно доктора сказали, что лучший выход - это опера­ция по пересадке почек, которая стоит 45 тыс. долла­ров! Вот вы уже мысленно перевели эту сумму в руб­ли, верно? Конечно, офицеры, живущие на зарплату, прекрасно понимают: даже если все продать, таких де­нег не наскребешь... Рынок, который прибирает к ру­кам нашу якобы бесплатную медицину, не интересуют проблемы человека, не располагающего достаточной суммой для лечения.

Галина Андреевна, жена Николая Анатольевича, грустно поделилась: «Если и была отложена какая-то копеечка, то теперь все ушло...»

Честно говоря, они не жалуются, ничего не просят. Пока верят и надеются. Вот только однажды предатель­ски повлажнели глаза боевого офицера и болью ото­звалась в моей душе им оброненная фраза: «Служил-служил, а теперь, вроде, и не нужен никому...»

Так и стучит рефреном в висках: «Не нужен, не нужен, не нужен»! Человеку, отдавшему 30 лет служе­нию Отечеству, трудно чувствовать себя «отработан­ным материалом».

КАЗАКИ, КАЗАКИ...

Ященко - потомственный казак, род его ведет свою историю с Запорожской Сечи и насчитывает уже по­чти два века. Это только то, что удалось восстановить по церковным книгам, по записям актов гражданско­го состояния. Николай Анатольевич составил полную картину генеалогического древа, где одна из первых дат - 1804 год. Два его прапрапрадеда прошли русско-японскую войну, первую мировую, гражданскую. Были пожалованы Георгиевскими крестами, многими медалями. Дед и отец воевали на фронтах Отечественной. Их награды висят дома на видном месте, напоминая о вы­полненном с честью воинском долге. А еще на стене - большой портрет, написанный маслом самим Нико­лаем Анатольевичем. На нем изображен статный чело­век в казацкой форме с газырями, в папахе, с саблей на бедре. Под портретом - эта самая сабля, настоящая, бережно передаваемая из поколения в поколение, как самая дорогая реликвия.

* * *

У Николая Анатольевича растет внук. Сейчас ему 9 лет. Когда он повзрослеет, дед расскажет, как выжил в той войне, какие верные были у него товарищи, как чест­но исполняли они свой долг перед Родиной, не сумевшей отплатить им тем же.

Нет, он, наверное, последней фразы все-таки не произ­несет. Он отдаст внуку саблю и велит ее беречь.

Светлана САВЕНКО.
Война забирает лучших

Майор Литвинов Геннадий Викторович

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА Майор Литвинов Геннадий Викторович. Родился в г. Воронеж. Срочную службу проходил в Южной группе советских войск (Венгрия). В 1982 году поступил в Орджоникидзевское высшее военное командное училище. По окончании училища был направлен под Ашхабад в отдельный батальон резерва ограниченного континген­та Советских войск. В Республике Афганистан воевал в 1987-89 годах. Участвовал в выводе советских войск из РА. Награжден орденом Красной Звезды. С марта 1995 майор Геннадий Литвинов служит в Западном региональном управлении, ныне является заместите­лем командира роты связи отдельного батальона свя­зи по воспитательной работе. В 1996 году в составе мотоманевренной группы отряда особого назначения находился на боевой стажировке в Республике Дагес­тан. По ее итогам награжден медалью «За отличие в охране Государственной границы».

- Когда после окончания Орджоникидзевского учи­лища меня направили в Среднюю Азию, под Ашха­бад, сомнений, почти не осталось: впереди ждет Афга­нистан. Подумалось, прямо как в годы Великой Отече­ственной, приходится сразу после училища в бой идти. На душе было и тревожно и почему-то немного радос­тно. Сейчас-то понимаю, что по молодости бравада про­ступала. Но, как оказалось, в Советской Армии вовсе не торопились «зеленых» офицеров сразу направлять за «речку», подвергать их повышенному риску, как и подчиненных им солдат.

Несколько месяцев под Ашхабадом, у поселка Килита, в отдельном батальоне резерва я вместе с други­ми военнослужащими проходил углубленную подго­товку к службе в воюющей стране. Особый упор наши наставники делали на боевую учебу, службу в горных условиях, огневую и физическую подготовку. Свободного времени почти не было, за день так выматыва­лись на жарком среднеазиатском солнце, что к вечеру валились с ног от усталости. Однако почти одиннад­цать месяцев ежедневных тренировок отлично закали­ли наши тела, нашу волю. Уже там, в 682-м полку 40-й армии, находившемся в провинции Парван, все при­обретенные навыки и знания очень пригодились.

Полк наш находился, пожалуй, в одном из самых опасных и горячих мест Афганистана - Пандшерском ущелье. Ведь именно там обосновались наиболее под­готовленные в военном отношении подразделения зна­менитого Ахмад-Шаха Масуда. К 1987 году моджахеды были отлично вооружены на американские деньги, наработали опыт ведения боевых действий против на­ших войск. Поэтому приходилось буквально каждый день совершенствовать свое воинское мастерство, быть в постоянной боевой готовности.

Мой мотострелковый взвод располагался на одной из господствующих в данной местности высоте, точ­нее говоря - горе,. Везде высота наших позиций была далеко за 2 тысячи метров над уровнем моря. С этой орлиной высоты мы контролировали наиболее опас­ные и вероятные пути подхода противника к располо­жению полка. Дорога, единственная в ущелье, вела из глубины страны прямиком в Индию. За годы войны на ее обочинах скопились сотни и сотни разбитых, сго­ревших автомобилей, бронетранспортеров, другой тех­ники. И за каждым из них, за соседними камнями, валунами могла находиться душманская засада.

Особенно опасными считались дни сопровождения наших транспортных колонн. Постоянно мы помнили и о многочисленных минах. Душманы ставили их везде, где была такая возможность, минировали все дороги, тро­пинки, подходы к кишлакам. Конечно, более всего от такой тактики ведения войны страдали местные жители, но их жертвы, по-моему, душманов особо не волновали.

Нелегко, конечно, приходилось и нам. «Доставали» почти ежедневные обстрелы блокпостов взвода. Выру­чали отлично сооруженные в инженерном отношении блиндажи, землянки, огневые позиции. Хотя землян­кой выдолбленное в скале укрытие назвать трудно. Прав­да, тяжелой артиллерией душманы не обзавелись, ведь по перевалам ее не будешь таскать, поэтому их налеты в укрытии переживались спокойно. Напротив, бьющие с высоты скорострельные минометы «Васильки» по­чти всегда поражали цель. В общем, ни разу через наш пост прорваться «духам» не удалось. Но больше всего сейчас, по прошествии десяти лет, я горжусь тем, что за целый год среди моих подчиненных не было ни од­ной потери.

День шел за днем, мы твердо стояли на своих пози­циях, но и уничтожить афганского полевого команди­ра Ахмад-Шаха Масуда уже не могли. Чувствовалось, наше присутствие в этой стране подходило к концу. Воевали мы честно и храбро, надо было достойно осу­ществить и выход.

Знаю, что в том феврале 1989 года с большинством самых сильных и влиятельных афганских командиров была достигнута договоренность непротиводействия выводу наших войск. Хотя, конечно, к возможным про­вокациям готовились. В масштабах всей советской груп­пировки вывод, действительно, прошел относительно спокойно. Вот только вывод нашего полка был не та­ким благополучным. При переходе через перевал Саланг духи неожиданно провели мощный артиллерийс­кий налет. Причем на этот раз они били не из стрелко­вого оружия, гранатометов, а из крупнокалиберных артиллерийских систем. Буквально на последних кило­метрах, часах той войны погибли несколько наших сол­дат. Было горько, обидно до слез... Какие были ребята отличные. Видно, правду говорят: война всегда забира­ет лучших.

После Афганистана был направлен в Азербайджан. После известных событий в Баку вдруг поймал себя на мысли, что чувствую себя, как в Афгане. Ведь местное население нашу дивизию обстреливало не менее ожес­точенно, чем душманы. Потом была Грузия, увольне­ние из Вооруженных Сил.

В марте 1995 года года уже здесь, в Воронеже, я был призван из запаса в пограничные войска. Став погра­ничником, был рад, что не растерял навыков армейс­кого полевого командира. Опыт, наработанный в Аф­ганистане, очень пригодился во время боевой стажи­ровки в Республике Дагестан. Там место дислокации нашей ММ Г обустраивал по всем правилам воинского искусства, оборудовал не только укрытия с огневыми точками, но и столовую, душевую и т.д.

К сожалению, свой личный быт за все годы служ­бы наладить не удалось. Как получил после училища справку - «Жильем не обеспечен», так до сих пор ситу­ация не изменилась. Сейчас живу с мамой в одноком­натной квартире. На очередь в ЗРУ стал еще в 95-ом. С тех пор жду. Ведь однокомнатных квартир погранични­ки почти не получают. Почему? Кто его знает. Может быть, считается, что одинокому офицеру прожить лег­че? Поверьте, это не так. Осталось у меня одно утеше­ние - в Афганистане я копать хорошо научился, выйду на пенсию - выкопаю себе отличную землянку...

Юрий КАМЕНСКИЙ.
Он говорил с врагами на дари

Полковник Худяков Валерий Иванович

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА Полковник Худяков Валерий Иванович. Родился 31 июля 1956 года в г. Воронеже. В 1980 году окончил Но­восибирское высшее военно-политическое общевойсковое училище. В 1994 г. - гуманитарную академию. Офицер­скую службу начинал в г. Белграде Одесской области в парашютно-десантном полку. С августа 1987 по но­ябрь 1988 гг. находился в составе Ограниченного кон­тингента советских войск в Республике Афганистан при политотделе 103-й воздушно-десантной дивизии. В ЗРУ - с октября 1994 года.

Награжден орденом Красной Звезды, рядом афган­ских орденов и медалей.

В пекло войны офицер-десантник Валерий Ивано­вич Худяков попал в 1987 году. Впрочем, слово «по­пал» тут не подходит, ведь предшествовал этому дол­гий, напряженный период службы, упорной учебы.

Срочную Валерий Иванович служил в воздушно-де­сантных войсках. Уже после первых месяцев он понял -это его родное дело призвание. Прыжки, тренировки, марш-броски, специальные занятия сплошной чередой наполняли, как бы сжимая для солдата каждый день. Быстро пролетел первый год, подходил к концу второй. Тут для одного из лучших военнослужащих-десантни­ков подразделения государство представило возможность поступить в Новосибирское высшее военно-политичес­кое училище. Конечно же, в нем десантник Худяков выбрал факультет родных «крылатых» войск.

После окончания училища была служба на Украи­не, в Белградской дивизии ВДВ. В первой половине 80-х война в Афганистане с каждым днем разгора­лась, принимая все более ожесточенный, затяжной характер. Именно тогда особо возросла необходимость в офицерах с высочайшим уровнем боевой подготов­ки, обладающими высокими интеллектуальным потенциалом. Обстановка требовала воевать не числом - умением. В 1986 году майор Худяков был направлен в Московский военный институт Министерства оборо­ны СССР на факультет иностранных языков. Там, как губка, жадно впитывал в себя все богатство восточ­ной культуры, обычаев среднеазиатских народов. Без этого невозможно было освоить главное - их языки. Валерий Иванович специализировался на дари - од­ном из основных языков, на котором говорят афган­цы северных провинций. К концу периода обучения офицер уже свободно общался на столь отличном от славянского наречии. Затем был переброшен непос­редственно в Афган.

Общаясь с полковником Худяковым, рассматриваю принесенные фотографии той поры. Сняты они в мес­те дислокации Витебской дивизии ВДВ. Вот очень ин­тересное фото: Валерий Иванович стоит на крутом скло­не, за спиной русского офицера - Кабул, в то время в городе женщины могли свободно ходить без паранд­жи, их дети - и мальчики, и девочки - учиться в школе. Сейчас уже всему миру известно, как религиозные фанатики-талибы уничтожают в стране достижения общечеловеческой культуры и цивилизации. Вот еще фотографии: мирный афганец, спокойно восседая на ослике, движется куда-то по своим делам мимо сто­ящей рядом русской боевой машины. Что-то не видит­ся в этом эпизоде, бесстрастно зафиксированном объек­тивом, ненависти и страха перед «шурави». Беру еще снимок - афганские ребятишки с игрушками, тетрад­ками, ручками в руках открыто улыбаются, глядя в аппарат. Подумалось, вот она, правда, вот истинные дела наших войск. По ним и судить надо...

Конечно, непримиримые моджахеды еще больше ожесточались от того факта, что для большинства на­селения «шурави» вовсе не выглядели врагами. Число нападений нарастало.

- Пригодилось ли знание языка в этих условиях? - спрашиваю полковника Худякова.

- На этом во многом основывалась деятельность так­тического подразделения разведштаба нашей дивизии. Ведь мы были инструментом по организации взаимо­действия не только с различными государственными структурами, но и с многочисленными душманскими формированиями. Работа, поверьте, не только ответ­ственная, но и весьма тонкая. Военная дипломатия, одним словом.

В расположение «духов» на переговоры наша груп­па всегда шла без оружия. Конечно, предварительно мы собирали информацию о главарях, анализировали их возможные действия, поступки. И все же полной гарантии того, что мы вдруг не окажемся заложника­ми, или будем просто убиты, не было.

Впрочем, всегда на первом месте стояли заботы не о себе, а о том, как лучше выполнить задачу, добить­ся, чтобы полевой командир остался в стороне от пла­нов и задумок своих соплеменников, других банд, пред­почел переговоры и невмешательство боевому столк­новению.

Я, как правило, своего знания дари не афиширо­вал. Спокойно следил за переводом, прислушивался к внутренним переговорам другой стороны. Опираясь на услышанное, корректировал беседу, в общем, был вполне в курсе всех их намерений. Обычно помогало. Переговоры заканчивались взаимным соглашением. В этом случае я благодарил и обращался к моджахедам уже на их родном языке. Помнится, их лица вытягива­лись в этот момент от удивления и уважения. Им льсти­ло, конечно, что русский офицер знает их наречие, а значит, понимает глубинные пружины, мотивы мно­гих действий и поступков. Но мои знания не позволяли забыть и о прирожденном коварстве этих людей. За мирной улыбкой, заверениями в дружбе, пожеланиями доброй дороги вполне могла последовать очередь

или нож в спину...

Валерий Иванович задумывается, как бы вновь по­гружаясь в события десятилетней давности, рассмат­ривает запечатленных на фото многочисленных дру­зей, сослуживцев. Афган из их сознания не уйдет ни­когда. Навсегда останется он в памяти, душе полков­ника Валерия Ивановича Худякова - кавалера ордена Красной Звезды, различных советских и афганских

Юрий КАМЕНСКИЙ.
В предгорьях Калай-Нау

Полковник Чемаркин Владимир Егорович

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА

Полковник Чемаркин Владимир Егорович. Родился 1 сентября 1955 года. После окончания средней школы пытался поступить в военно-морское училище подвод­ников. Работал бетонщиком на заводе крупного панеле-строения. Снова попытка поступить в военное учили­ще (на этот раз в Ярославское финансовое), и вновь неудачная. Затем - в Калининградское высшее военно-морское училище, и опять суровая резолюция мандат­ной комиссии: «Не прошел по конкурсу». Но, видимо, настойчивое желание стать офицером было услышано ее величеством Судьбой.

Осенью 1973 года Владимир Чемаркин призван на срочную службу в Отдельный Краснознаменный Крем­левский полк. Закончил школу сержантского состава: командир стрелкового отделения, заместитель коман­дира взвода, старшина роты.

За полгода до увольнения в запас успешно сдал экза­мены в Московское высшее пограничное командное учи­лище. По его окончании направлен в Северо-Западный пограничный округ. Заместитель начальника заставы им. А.И. Коробицына, Выборгский пограничный отряд. Начальник заставы погранкомендатуры. В 1981 году старший лейтенант Чемаркин назначен на должность начальника заставы мотоманевренной группы СЗПО, сформированной для отправки в Афганистан: 2-я ММГ Тахта-Базарского погранотряда (г. Калай-Нау). За два афганских года неоднократно участвовал в боевых опе­рациях, был дважды контужен.

По окончании командировки в Афганистан - вновь Выборгский погранотряд: старший офицер разведотде­ла отряда. Учеба в академии им. М.В. Фрунзе (1985-1988 гг.). Заместитель начальника штаба Хорогского погранотряда Среднеазиатского пограничного округа. После пяти лет службы в Хороге назначен на долж­ность начальника штаба ОКПП «Белгород». В настоящее время - начальник штаба отряда пограничного конт­роля «Белгород».

Награжден медалями «За отвагу», «За отличие в охране государственной границы».

Женат, двое детей.

В Тахта-Базаре прошли боевое слаживание - и в Афган.

- Признаться, когда входили на сопредельную сто­рону, было как-то не по себе, - вспоминает сегодня Владимир Егорович. - Чужая страна, средневековье, люди, появляющиеся словно из-под земли из каких-то щелей, землянок, развалин. Вдобавок нас уже, ока­зывается, ждали. Начался обстрел. Ощущение, разуме­ется, не из приятных. Одно дело на учебном стрельби­ще, другое - тут, когда огонь ведется со всех сторон, пули стучат по броне... Благо, обошлось без потерь, мы удачно миновали опасный участок...

Так что первый день на афганской земле стал для старшего лейтенанта Владимира Чемаркина и днем его боевого крещения, навсегда оставшись в памяти офи­цера.

А попадать под обстрел, нарываться на мины дове­лось еще не раз.

12 февраля 1982 года колонна возвращалась после успешно проведенного рейда. До лагеря оставалось ки­лометра два-три, и пограничники немного расслаби­лись, притупили бдительность. Что называется, пропа­ло чувство опасности. В это время и прогремел взрыв. Под колесами БТРа сработала мина. Жертв удалось из­бежать, но несколько человек получили контузии.

Или еще один эпизод.

На расстоянии 12 километров от лагеря погранич­ников находился источник питьевой воды - родник. Старшим колонны для заправки водой был назначен Владимир Чемаркин. По прибытии к месту сразу же насторожил тот факт, что в кишлаке не было ни од­ной живой души. Чемаркин доложил на базу, и саперы стали проверять маршрут. Почти сразу же обнаружили и обезвредили мину. А через 10-15 метров наткнулись еще на одну. Только приступили к обезвреживанию - над головами просвистела очередь.

Завязался бой. Душманы вели интенсивный огонь с близлежащих сопок, из-за дувалов кишлака. После по­лутора часов боя стали поступать донесения, что за­канчивается боекомплект. Командир отдал приказ стре­лять только по конкретным целям. Хорошо, что с базы уже успел подтянуться резерв. Минометная батарея прикрыла отход пограничников. Потерь избежать уда­лось, но вот техника была изрядно «покалечена».

И, конечно же, никогда не забыть Владимиру Его­ровичу погибших товарищей.

...Операция проходила в районе крепости Гар-Гармач. Отбили ее у «духов», закрепились. К вечеру, как и положено, занялись приготовлением пищи. Одно за другим подразделения потянулись к полевой кухне. И тут неожиданный обстрел, и точно по месту дислока­ции кухни.

Мина разорвалась в трех шагах от командира инже­нерно-саперного взвода лейтенанта Олега Шаевича. Офицер принял на себя большинство осколков, по­гибнув на месте. Подчиненные получили лишь незна­чительные ранения.

...Возвращались из рейда. Настроение приподнятое, ведь задача полностью выполнена, и нет ни одной по­тери. И вдруг - выстрел. Водитель одной из машин утк­нулся в руль, и автомобиль с ревом врезался в скалу. Казалось, как в кино: выстрел в спину - и все...

И еще одно печальное известие из Афганистана настигло Владимира Егоровича уже в Выборгском по­граничном отряде. При проведении боевой операции погиб его сменщик - выпускник Алма-Атинского пограничного училища Геннадий Боровиков, с которым вместе служили в Выборге.

...Семья у полковника Чемаркина - сугубо погра­ничная. Сколько пришлось поменять мест жительства! Сколько школ сменили дети! Ныне старший сын Игорь - студент Белгородского государственного уни­верситета, а младший Егор учится в седьмом классе.

А жена, Татьяна Алексеевна, вот уже восемь лет как тоже носит на плечах пограничные погоны...

* * *

В канун 10-летия вывода советских войск из Афгани­стана к начальнику штаба отряда пограничного контро­ля «Белгород» обратилась сотрудница Белгородского кра­еведческого музея Елена Васильевна Еремина. Просила по­мочь с оформлением экспозиции, посвященной этой дате. Владимир Егорович переговорил со своими сослуживцами -афганцами, да и сам отнес в музей свои афганские релик­вии: пограничные знаки отличия, фотографии тех лет и панаму, в которой ходил два афганских года.

Олег ПОСТНИКОВ.