Конспект дополнен биографиями представителей современных тенденций. В качестве иллюстрации событий приведены описания некоторых коллективных акций

Художники оп-арта использовали различные зрительные иллюзии, опираясь на особенности восприятия плоских и пространственных фигур. Восприятие рисунка основано на оптической иллюзии: изображение существует не только на холсте, но в действительности и в глазах, и в голове зрителя. Оптическая живопись основывается на зрительных иллюзиях, возникающих при восприятии некоторых конфигураций на плоскости.

Например:

1. при рассматривании чередующихся черных и белых концентрических окружностей появляются пересекающие их лучи, которые вращаются наподобие пропеллера

2. чертеж куба, на котором обозначены все его ребра, оказывается для глаза неустойчивым, и его грани постоянно меняются местами, то выдвигаясь вперед, то отступая в глубину

3. при пересечении отрезка прямой штрихами может возникнуть ощущение ломаной линии

4. взаимоналожение двух геометрических (например, кольцевых) структур дает эффект волн

5. яркая и резко обозначенная форма провоцирует так называемый последовательный образ, то есть иллюзорную форму той же конфигурации и контрастного цвета

Виктор Вазарели (Vasarely; наст . фам. Вашархей) родился 9 апреля 1906 года в городе Печ в Венгрии. Талант живописца проявился у Виктора в юном возрасте, о чем можно судить по самой ранней из сохранившихся его работ - пейзаже, который он написал в двенадцать лет. После окончания школы, в 1925 году Вазарели начал изучать медицину, но скоро забросил занятия, отдав предпочтение искусству В 1927 году он записался в частную академию искусства Подолини-Вольк-ман, где традиционная система преподавания в значительной степени спо¬собствовала развитию его таланта рисовальщика. И действительно, именно его поразительное владение реалистическим рисунком позволило ему зараба¬тывать на жизнь искусством уже с юности. Продолжая художественное обра¬зование, Вазарели одновременно занимался дизайном рекламных плакатов -для такого типа работы главным образом требовалась точность в воспроиз¬ведении внешнего вида промышленных товаров.

В 1929 году Вазарели переводится в «Мухели», недавно открытую Шандо¬ром Бортником школу искусств. В первое десятилетие жизни в Париже коммерческое творчество главен¬ствовало в искусстве Вазарели. Но в то же время, он начал систематически применять в графическом искусстве оптические эффекты. «В ту эпоху, -вспоминал он, - я столкнулся со всеми живописными проблемами компо¬зиции, цвета, светотени, материала, двух- и трехмерного пространства, и все исследовал самым тщательным образом». Он эксперименти¬ровал с линейными сетками и полосками в таких мотивах, как зебры, тигры или шахматные доски, которые позволили ему протести¬ровать возможности работы с пространством при помощи текстур и их транс¬формации..

Вазарели рассматривал возможность открытия школы в духе Баухауза в Париже. Многие задачи, что его занимают в то время, решаются им с при¬целом на преподавание. Например, он сам перед собой ставил такие задания, как изображение объектов разными способами, которые, подобно Конфетти, объединяются в единое целое за счет мозаичного фона.

Виктор Вазарели всегда подчеркивал необходимость адаптации искусства к специфике задания, и особое значение придавал эффекту, который будет затрагивать любое восприятие, независимо от культурного багажа зрителя.

С середины 1940-х годов Вазарели полностью освободился от «оков» ком¬мерческого искусства, хотя он всегда будет утверждать, что все его произведе¬ния взаимосвязаны, а его творчество прошло все последовательные этапы развития. «Много лет спустя, — пишет Вазарели, — я с большим удивлением осознал... что мои графические штудии в поисках выразительной формы проявились позднее в моих кинетических работах». Исполь¬зование геометрических орнаментов, что задают ритм изображению, много¬численных наложений сеток из линий и шахматной клетки, взаимодействие формы и фона, эксперименты с контрастностью в черно-белом решении -все отражает интерес Вазарели уже на раннем этапе к оптическому воздейст¬вию структур, способных оживить плоскость. Как-то раз он назвал свои «Этюды» «основным репертуаром», к которому он обращается в своих позд¬нейших поисках снова и снова.

собственное дело по декору интерьеров, так как в военное время заказы в сфере рекламы фактически свелись к нулю, Вазарели большую часть времени посвящал своим графическим штудиям, которые все более и более выхо¬дили за рамки рекламного жанра.

После войны Вазарели снял студию, расположенную в пригороде Пари¬жа - Аркей. Там, с 1944 по 1947год, он написал множество полотен маслом, среди них Желтая кухня на Кошереле и Автопортрет 1945 года, в которых отразился поиск новых форм выразительности. Главным образом - это полуфигуры или эксперименты с полем чистой абстракции, где смешались признаки кубизма, футуризма, экспрессионизма и сюрреализма. Выставка этих картин, прошедшая в 1946 году в Галерее Дениз Рене, была с интузиазмом встречена Андре Бретоном, лидером движения сюрреалистов. Однако вскоре Вазарели решил, что он загнал себя в тупик, и уже в 1947 году охариктеризовал свои работы этого времени как произведения фазы «ложных путей». И он вновь обратился к традициям конструктивизма и геометрической абстракции.

После того как в 1947 году Вазарели сошел с «ложных путей», он устремился к собственному варианту геометрической абстракции. И этот вариант глав¬ным образом опирался на визуальный опыт реальной жизни, который в зна¬чительной степени отличался от некоего объективного образца. Весь этот богатый визуальный опыт ассоциировался с местами, знакомыми мастеру по путешествиям или повседневному окружению, и каждое такое впечатле¬ние несло в себе импульс, из которого вырастало художественное произведе¬ние.

Летом 1947 года Вазарели провел несколько недель в небольшом городке на побережье - в Бель-Иле. И потом он вспоминал, что «период в Бель-Иле стал поворотным пунктом... Это изумительное место, и оно оказало на меня сильное и продолжительное воздействие. И хотя я уже давно выработал бе¬зусловный графический метод, еще во времена моих штудий в "Будапешском Баухаузе", а может быть, именно по этой причине, но мне захотелось рисовать, как все. У меня был альбом, акварельные краски и цветные каран¬даши, и я начал делать крохотные наброски... Я смотрел на формы Бель-Иля, что представали передо мной, и я обнаружил, что их можно перевести в эл¬липсы или овалы, и по ходу этого процесса раскрывались сокровенные связи между совершенно-различными вещами. Утром облака принимали форму гальки, море, всего лишь в нескольких метрах от берега, казалось бездонным, а волны, разбивающиеся о скалы, напоминали огромные ракушки. Даже солнце на закате искажалось и принимало форму эллипса».

Работы «периода Бель-Иль» - это гармоничные композиции, построен¬ные на сочетании цветовых пятен органической формы. В этих творениях Ва¬зарели предпринял первые шаги от фигуративного искусства к абстракции, преобразуя природные объекты в знаки, что вытеснили фигуры. И тем не ме¬нее бель-ильские композиции все еще можно рассматривать как зарисовки с натуры. Так. например, в работе Бангхор мы угадываем в разноцвет¬ном коллаже формы гальки, раковин и воды, в которой отражается свет: тут, по словам Вазарели, кажется, что в слиянии форм отразились «сила» и «движение» вселенной. Как пример пейзажной панорамы можно рассматривать и композицию Меандры , где рождается ощущение бесконечно расстилающегося горизонта. Здесь, как и в других работах этого периода форма, восходящая к кругу, увиденному под определенным углом зрения, рождает чрезвычайно сильное ощущение глубины пространства.

Параллелью бель-ильским опытам выступают первые произведения данферского периода Вазарели. И как не единожды подчеркивал сам мастер, по¬добные группы произведений, или периоды, никоим образом не отражают хронологическую последовательность фаз, которые можно было бы класси¬фицировать как линейное развитие. Он определял то, что сам называл свои¬ми «семьями работ», как группы, развивающиеся по одним им присущим внутренним связям. Различные группы работ рождались параллельно, а оп¬ределенный визуальный опыт, мотивы и идеи могли оказаться востребованы и многими годами позже. Именно поэтому многие работы имеют двойную датировку: одна дата указывает на время зарождения концепции, а другая - непосредственно на время исполнения.

И данферский период - как раз такой случай. Он уходит корнями в визу¬альные опыты 1930-х годов, которые, однако, были переведены в живопис¬ный язык лишь десять лет спустя. Само название «данфер» восходит к назва¬нию станции метро «Данфер-Рошеро». На этой станции Вазарели каждый день делал пересадку, направляясь из дома в Аркей, в свою мастерскую. «Бес¬конечные коридоры платформ, - напишет он позже - , были одеты в белую плитку с превосходными трещинами. В ожидании поезда я рассматривал эта плитки, каждая из которых представляла простой, но уникальный рисунок трещин. Я смотрел на них, и в моей голове рождались образы причудливых пейзажей…». В другом отрывке Вазарели вспоминает о «величественных руинах исчезнувших городов». И снова «всматривание» в ре¬альность, соединившись с художественным воображением, вылилось в уни¬кальный и значимый опыт. Но если сравнивать с Бель-Илем, тут Вазаре¬ли пошел совершенно по противоположному пути: вместо придания образам конкретного мира абстрактных фотм, он в абстрактных рисунках увидел «конкретность».

Изысканное полотно Рисункии Данфера, ставшее первым опытом по пер¬еводу в живопись впечатление от станции «Данфер-Рошеро», состоит из вертикальных и горизонтальных линий, создающих иллюзию многослойно¬го пространства. В последующих работах большие и малые цветовые поля заключаются в границы волнистых линий, и такие творения, как Сиань 2, Дарджилинг или Помпари воспринимаются, скорее, как пространственные композиции из цветовых слоев, расположение которых хотя и скоординировано друг с другом, но тем не менее предполагает амбивалентность. В отличие от большинства работ бель-ильской группы, в этих работах уже нет характерных черт классической композиции – они тяготеют к гомогенной структуре, лишенной определенного центра притяжения внимания, которое рассеивается по всей поверхности холста.

Зрительные впечатлении от покрытой трещинами плитки переходов стан¬ции «Данфер-Рошеро», конечно, послужили своего рода визуальным сти¬мулом, однако не были единственной причиной увлечения Вазарели амби¬валентными структурами. Сделанное им открытие подобных «пейзажных рисунков» надо рассматривать в контексте его страстной заинтересованности оптическими феноменами. Кроме того, надо иметь в виду, что между 1948 и 1952 годами на развитие его взглядов так же оказали значительное влияние идеи гештальтпсихологии. Эта теория, зародившаяся в Германии в конце XIX века как одно из направлений современной психологии, рассматривает феномен восприятия через «феномен Гештальта» — целостной формы или структуры, который есть первичный феномен психики. Согласно теории, из-за того, что в основе восприятия лежат отношения между фигурой и фоном, глаз инстинктивно разделяет поле восприятия на «фигуры» и «фон». К при¬меру, очень трудно воспринимать кусок неба, раскрывающийся над видом знакомой улицы, как нечто независимое, но мы видим дома и деревья, высту¬пающие на фоне неба, как независимые фигуры. В определенных условиях эти фундаментальные принципы, которые позволяют нам воспринимать трехмерную организацию окружающего нас пространства, могут привести к смещению фона и фигуры и, таким образом, сдвинуть точку восприятия.

Трещины на керамической плитке на станции парижского метро, напоминаю¬щие о каких-то воображаемых таинствен¬ных пейзажах, вдохновили Вазарели на создание произведений данверского пери¬ода. Кажется, что цветовые плоскости в этих работах образуют слои пространст¬ва, непонятно как связанные между собой.

Взаимообмен между формой и фоном, который заставляет глаз непре¬станно двигаться, легло в основу самой обширной и разнообразной группы произведений Вазарели тех лет - группы «периода Горд-Кристаль» В 1940-е годы Вазарели купил старый фермерский дом в окрестностях Горда, местечка в горах на юге Франции. Это место, с его средневековой атмосферой, заинт¬риговало мастера, а сложность и причудливость построенных вплотную друг другу на скалах домов, издали напоминавших «многочисленные парящие формы», Вазарели сразу же попробовал отразить в своих рисун¬ках. В работе Этюд для Горда одна линия соединяет формы крыш, сте¬ны и пустое небо за ними, создавая плоскости, что могут быть прочитаны и как формы, и как фон. Чтобы передать кубические очертания города, Вазаре¬ли стремился к «перспективе одновременно вертикальной и многомерной». Решение он нашел в архитектурно точной и в то же время амбивалентной композиционной аксонометрической структуре, которая станет для него од¬ним из основных средств изображения пространства.
Куб в аксонометрической проекции состоит из квадратных плоскостей равного размера, чьи углы соединяются при помощи параллельных линий. Тут нет линий, стремящихся к соединению в одной точке, как в пер¬спективных штудиях эпохи Ренессанса, где объект изображается с одной позиции. Тело в аксонометрической проекции сопротивляется фиксации в качестве однозначной формы. Это фигура, обладающая способностью к ин¬версии: в один момент она уходит в плоскость, а в следующий - выступает как объем. Аксонометрические проекции входили еще в репертуар штудий мастера в «Мухели», использовал Вазарели их и в своей графике, в 1930-е годы с их помощью он конструировал воображаемое пространство на двух¬мерной плоскости. И все же, как и раньше, именно реальное зрительное впечатление стало ключевым стимулом для произведений Вазарели. Как он вспоминал, в толстых стенах первого этажа его дома в Горде было небольшое окно, известное в этих краях как «фенестрон». В ширину всего лишь 30 сантиметров при глубине в 60 сантиметров, это окно превращалось в куб, форма которого менялась в зависимости от освещения. «Так что это был аксонометрический куб, - вспоминал Вазарели. - Он двигался, он вибрировал, он красноречиво обращался ко мне, и в то же время это был простейший феномен, какой себе можно только представить. Если же я оказывался снаружи, с другой стороны, то мой куб обретал непроницаемую глубину... я смог осознать его дуализм - в черном и белом, позитиве и негативе. Этот дуализм черного и белого непрестанно занимал меня и привел меня позднее к кинетическим объектам».

В обширной группе работ, связанных с периодом Горда, Вазарели продол¬жал развивать две из центральных тем своего творчества: двусмысленность пространства и природу глубины восприятия. Его впечатления от Горда стали основой для будущих визуальных раздражителей, оптических иллюзий и инверсионных фигур. Такая картина, как Памир, несет в се¬бе все характерные черты «периода Горд-Кристаль», и в то же время предвос¬хищает новый виток творческого развития мастера. Здесь Вазарели уже тяго¬теет к лаконичному использованию живописных средств: он выстраивает ясную композицию, построенную лишь на нескольких цветах и формах. Гео¬метрия холста оживает на наших глазах, прямоугольные и овальные формы «перебиты» легкими сдвигами. Такие «лишние» детали, как небольшой чер¬ный квадрат на переднем плане и косые углы, что соединяются с дугообраз¬ными кривыми центральной фигуры, вносят движение в плоскость картины и вызывают ощущение неустойчивости всех слоев пространства. В зависи¬мости от того фрагмента, на котором мы сосредоточимся, нам кажется, что черные фигуры лежат за желтыми, но уже через мгновение мы уверены, что они находятся перед желтыми. И хотя визуальное раздражение тут не дости¬гает наивысшей степени, но пространственная двусмысленность изображения не позволяет глазу успокоиться. В произведениях «периода Горд-Кристаль» уже содержится то зерно, что в будущем обернется фундаментальным принципом всего творчества Вазарели.

Образ не получит четкого основания - ни в цветовом плане, ни в свето- тени. Вместо этого все элементы картины будут работать друг против друга, чтобы не допустить статического восприятия - ясного прочтения образа в один определенный момент. С точки зрения художника, Вазарели определил свой подход к творчеству как постоянную борьбу с плоскостью картины.

Окончание «периода Горд-Кристаль» было отмечено работой Дань уважения Малевичу. Между 1952 и 1958 годами Вазарели создал несколько вариаций на тему. Сам мастер понимал, что эта работа стала, с одной стороны, синтезом, а с другой - ключевой для дальнейшего развития его художественных искании. На первый взгляд - перед нами симметричная композиция, состоящая из геометрических фигур: квадратов, прямоугольников и ромбов. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что Вазарели построил своего рода визуальные ловушки, разрушающие ясное недвусмыс¬ленное восприятие. На одной части картины доминирует черный квадрат (единственная по-настоящему геометрическая фигура в композиции), врезанный в фигуру, которая стремится к форме ромба. Однако четыре стороны этой фигуры чуть-чуть смещены относительно друг друга, придавая плоскому изображению динамический эффект. Квадрат же кажется выступающим из плоскости, и он считывается как нижняя часть стойки, проходящей через центр картины то с нижней части, то с верхней. Подобные эффекты можно увидеть и в левой части композиции. Белый ромб, удлиненный квадрат, который Вазарели описывает как «квадрат, вращающийся вокруг собственной оси», также врезан в слегка асимметричный квадрат. Ромб также превращается в трехмерную фигуру, положение которой остается не¬уловимым. Глаз может увидеть в нем основание пирамиды, которая показана одновременно и снизу, и сверху.

Лань уважения Малевичу— ключевая работа для Вазарели. Он рассмат¬ривает ее как первое произведение, созданное им без использования аллюзий на реальность, даже тщательно скрываемых. «И теперь, - пишет он, - я исключил все: сюжет, будь он имитационный или аллюзорный по характеру, предмет, линию горизонта и символы...». Для мастера это творение стало отправной точкой в его движении от наблюдения природы к абстракции. Здесь он пришел к визуальному языку, более не связан¬ному с объектами реальности. Теперь квадрат не восходит ни к форме окна в Гордее и ни к символике Гештальта, - это чистая геометрическая форма. Вазарели делает решительный шаг к своему собственному художественному стилю.


Оп - арт постепенно приобретает интернациональный характер в разных странах образуются целые группы художников: в Италии (Альвиани Де Векки, Коломбо Мари), Испании (Дуарте Ибаррола), Германии (Хаккер Мак Гравениц) Швейцарии (Тальман Герстнер), России (Вячеслав Колейчук).

Творческое становление Коломбо проходило в среде художественного авангарда (его брат Джанни - выдающийся представитель абстрактно-кинетического направления в искусстве). В начале профессиональной карьеры занимался архитектурным проектированием, живописью, графикой, организацией производства. В 1951 году он присоединился к "Нуклеарному движению" (Nuclear Painting Movement), возглавляемого Энрико Бай (Enrico Baj) и Серджио Данжело (Sergio Dangelo). В следующие 4 года работал как художник-экспресиионист и скульптор, выставляя свои работы с другми членами группы. В 1954 г. работает вместе с Бруно Мунари, Энцо Мари и Джило Дорфлес в рамках проекта "Mac-Spazio-Movement"; проектирует три площадки для отдыха на открытом воздухе с телевизионными инсталляциями для Десятого Миланского Триеннале; 1956 - реализует свой первый архитектурный проект. И в 1958 году он оставляет живопись, чтобы полностью посвятить себя дизайну. C 1959 по 1962 гг. работает в своей семейной электрической фирме, в это же время начинает свои первые опыты в области промышленного дизайна и эксперименты с новыми материалами, в том числе с формованной пластмассой.

Так вольно или невольно, а может быть благодаря своим собственным открытиям оп арт незаметно соединился с кинетизмом.

Начиная с оптических эффектов на картинной плоскости будут стремиться систематизировать свои композиционные решения (Дебур Гарсия-Росси, Собрино Ле Парк, Демарко, Морелле) и пытаться достичь переливающихся эффектов (Морелле, Сото, Стейн); некоторые из них обратят свои поиски в сторону кинетизма (Агам Крус, Диас Сото, Ивараль Варданега, Марта Бото).

Вазарели был самым ярким представителем оп-арта благодаря как размаху своего творчества так и логической завершенности своего метода.

В работе Вазарели — «Сверхновые» (1959—1961) две одинаковые контрастные формы создают ощущение перемещающейся вспышки, покрывающая поверхность сетка через некоторое время отделяется и зависает, а вписанные в квадраты круги исчезают и снова появляются в различных точках. Плоскость непрерывно пульсирует, то разрешаясь в мгновенную иллюзию, то снова смыкаясь в непрерывную структуру. Название картины отсылает к представлению о взрывах космической энергии и зарождению сверхновых звезд. Непрерывно колеблющиеся поверхности «сверхсенсорных» картин заводят восприятие в тупик, вызывают зрительный шок.

Вазарели писал: «Мы делаем ставку не на сердце, а на ретину; изощренные данные субъекта включаются в психологический эксперимент. Резкие черно-белые контрасты, невыносимая вибрация дополнительных цветов, мерцание ритмических сеток и меняющихся структур, оптический кинетизм пластических компонентов — все физические явления наличествуют в наших работах; отныне их роль — не творить чудо, не погружать нас в сладостную меланхолию, а стимулировать, возбуждать в нас дикое веселье». «Группа исследований визуального искусства» (объединение художников оптического и кинетического искусства) писала в своем манифесте «Довольно мистификаций» (1961): Больше не должно быть произведений исключительно для: культурного глаза, чувствительного глаза, интеллектуального глаза, эстетского глаза, любительского глаза.