ГЛАВА 12 ВПЕРД И С ПЕСНЕЙ

ГЛАВА 12 ВПЕРД И С ПЕСНЕЙ

Знаете, как в классической фентезюшной (именно фентезюшной, а не фентезийной) книге описывается не менее классическая фентезюшная деревня? Грубо (это — ключевое слово) сколоченные дома, пыльные дороги, стада (именно стада, для стай они слишком многочисленны) гусей, ровными цепочками шатающиеся по улицам, да оравы ребятишек в длинных рубахах и с полным отсутствием штанов. Так вот — здесь всего этого не было!

Улицы — ровные, как по линейке проведенные, и чистые, словно их шампунем каждый день моют. Дома — хотя и выдержаны в стиле «Западная Европа, средневековье дремучее классическое», но все такие аккуратненькие и одинаковые настолько, что так и хочется подойти сделать какую-нибудь гадость! Граффити там на стене нарисовать, написать что-нибудь доброе и ласковое. Боюсь, только, Ллевеллин этого не оценит. А если даже и оценит, так ведь не скажет ничего, гад такой! Хотя и красивый, гад…

Нет, ну вот серьезно, какое он имеет право быть таким красивым?! Правильно! Никакого! Вот только мне от этого не легче.

Так, стоп, Гелла! Тебя сейчас куда-то не в ту степь понесло! Успокаиваемся, концентрируемся. Можно какой-нибудь медитацией заняться.

Отличная, кстати, идея. Вот только…

— Миледи?

Я ж и говорю, кто мне помедитировать даст? Дергать сейчас начнут. Точнее, уже начали. Вернее начал. Ллевеллин. Гад. Змеюка. Змеюшка. Змеююююнчик. Блин, опять я на какой-то бред срываюсь.

— Да? — я повернулась к Рыцарю.

Ой, ну вот лучше бы я этого не делала. Глаза зеленые-зеленые. Длинные, как у женщины, ресницы…

К реальности меня вернул опять же голос Ллевеллина:

— Миледи… Миледи, вы меня слушаете или нет?! — кажется в голосе Рыцаря проклюнулось возмущение.

А кто тут у нас про отсутствие чувств говорил?

Я мотнула головой, чтобы избавиться от такого милого наваждения, и вздохнула:

— Слушаю. Что ты хотел?

— Я вас окликал раза четыре, не меньше! — о, теперь еще и легкое раздражение появилось. Глядишь так вообще на человека станет похожим.

— Извини, я отвлеклась.

Ллевеллин уставился на меня так, словно я — таки выполнила свою недавнюю угрозу и послала Рыцаря, как говорит Славка, в бесплатное эротическое путешествие. Очень короткое.

Ладно, забыли.

— Что ты хотел?

— Я… — юноша запнулся. — Если мне будет позволено, я бы хотел узнать…

Я терпеливо ждала. Ждала, когда ж он, наконец, сообщит, что ж он хочет выяснить, но Ллевеллин, похоже, впал в анабиоз.

— Ну? — не выдержала я.

Господи, а краснеть-то так зачем?! Можно подумать, я ему сказала что-то настолько неприличное, что хоть святых вон выноси!

М-да.

— Мил-леди, я х-хотел спросить. Ужин будет здесь около семи. Что вы собираетесь делать до этого времени? — наконец собрался с силами Рыцарь.

— А какие есть варианты?

— Н-не знаю. — судя по выпученными глазам Рыцаря, чем можно было заняться до ужина он как раз-таки знал, но вот сказать почему-то не решался. Стеснялся?

Похоже, на этой пьянке выступать в роли массовика-затейника должна именно я. А жаль. Никогда не обнаруживала за собой таких способностей.

— Тогда — пойдем гулять, — сообщила я юноше. — Дышать свежим воздухом. Возражения есть?

— Нет, миледи! — радостно выпалил юноша.

Похоже, после того, как я взяла бразды правления в собственные руки и указала верные пути развития, к Ллевеллину вернулась уверенность. И кто после этого будет говорить о бесполезности феминизма?

В общем, я окинула взором детишек, чинными парочками прогуливающихся по улице (за ручки держатся, одежда вычищена, шнурки завязаны, сопли вытерты — ужас!) и, вздохнув, направилась вниз по улице.

Странная, что ни говори деревня. Или это город? Впрочем, в любом случае это не столь важно. Даже для поселока городского типа этот населенный пункт более чем странный!

Да и посудите сами. За те пять минут пока я, в сопровождении Ллевеллина, чинно (от детишек заразилась, не иначе!) шествовала по улице, я не увидела ни одного дерева, ни единой лужицы, и даже ни пылинки, ни соринки! Можно подумать, здесь живут не обычные люди, а сумасшедшая тетя Ася с многочисленным семейством и клонами (иначе как она успевает побывать у всех этих Ань, Валь и Зин).

Поломав некоторое время голову над этим совершенно неразрешимым вопросом, я, наконец, решила, что правильного ответа так и не найду. В конце концов, я ж не Шерлок Холмс, у которого в распоряжении были уйма времени и толпы добровольных помощников типа Ватсона. Я тут на чуть-чуть: прогуляюсь, поужинаю, может, переночую — и домой! Немедленно. Ибо нефиг. Вряд ли здешние неправильные пчелы делают правильный мед. И вообще все это жу-жу-жу неспроста.

Придя к столь более ли менее оптимистичным выводам (скорее менее, чем более.), я ускорила шаг — может за следующим поворотом увижу что-нибудь поинтересней, чем эти чистенькие улочки и запуганные жители, вжимающиеся в стены и чуть ли не по-пластунски пробирающиеся, а куда пробирающиеся?.. скажем просто: из точки А в точку Бэ. Кстати, а почему?

— Ллевеллин, а почему жители так напуганы?

Уж что-что, а сказки о страшных чудовищах, терроризирующих всякие деревеньки, требуя золото и девушек, я читала. Кто их знает, может, здесь именно такой случай? Живет где-нибудь поблизости страшный помешанный на уничтожении микробов Змей Горыныч, наводит на местных жителей страх, наведываясь сюда раз в два-три дня, а я тут, значит, как раз под раздачу плюшек и попала. Ой, мамочки…

Сейчас как окажется, что это все чистая правда, и они меня этому самому Змей Горынычу на ужин и оставили…

Рыцарь, на которого я уставилась, с ужасом ожидая ответа, неожиданно закашлялся. Странно, раньше я у него приступов астмы не замечала.

— В-вам показалось, миледи!

Ну вот, опять заикание проснулось.

Неправильный мне Рыцарь попался! Стеснительный как девушка, заикающийся. А уж какой красивый. Глаза, губы. Ой, мама…

Стоп, Гелла! Ты ж вроде его обхаять собиралась, а тут опять! А ну взяла себя быстренько в руки и успокоилась!

На чем мы там остановились? Ах да, показалось мне, показалось. Ну, не знаю, не знаю. Раньше я особенными галлюцинациями не страдала. Неособенными — тоже.

Вот только уточнить насчет монстра-террориста надо. На всякий пожарный. А то мало ли.

— Ллевеллин, скажи, — медленно начала я, пытаясь сообразить, как же это получше сформулировать. Чтоб, значит, и Рыцарь мне все-все рассказал, и чтоб я дурой в его глазах не выглядела, — ты ведь здесь все знаешь. Пока я без сознания была, местные жители тебе ни про каких чудовищ, что поблизости обитают не рассказывали?

— Вы имеете в виду таоте? — флегматично поинтересовался Ллевеллин.

Надо же как быстро себя в руки взял!

— Кого? — поперхнулась я.

Где-то в глубине души жила смутная надежда, что рыцарь сообщит, что никакого чудища нет.

— Таоте, — повторил Рыцарь и, видя мое недоумение все тем же спокойным голосом, продолжил: — Чудовище-людоед. Живет здесь неподалеку. В паре дней пути.

Ой, бли-и-и-ин. Попала. И зачем я согласилась остаться на ужин?!

Ллевеллин же словно и не заметил моего потрясения:

— Миледи хочет, чтобы я уничтожил это существо? — голос настолько спокойный, словно Рыцарь спрашивает о чем-то вроде, нужен ли дома хлеб.

— Да! — выпалила я.

А то сейчас как пустят меня этой тойоте на ужин.

Рыцарь флегматично пожал плечами:

— Как будет угодно. Боюсь, только, придется подождать некоторое время — я не могу покинуть миледи вне стен Замка, — интересно, а в туалет он тоже будет меня сопровождать? — После возвращения в Замок я привезу вам его голову.

В подарок на день Рождения, так сказать. Чудненько. Кот — склерозматик из незабвенного НИИЧаВо Стругацких — радостно хлопает в ладоши.

Стоп! Привезу голову. Потом. Не сейчас.

— А если он меня до этого момента съест?!

— Кто?

— Ну этот твой тойота.

— Н-нет. — не знала, что заикание это заразно.

— Тогда миледи нечего опасаться!

Успокоил, называется.

Мне вот только интересно. Это одна я, из всех существовавших Хозяек, при обращении в третьем лице, вспоминаю анекдот на тему «мадмуазель спешит?» А вообще… Гусары, молчать!

Конечно, раз мне нечего бояться. Пошли, что ли, изучать этот поселок городского типа дальше. Эх. Мне бы сюда баллончик краски, я бы тут такое граффити понарисовала!

Художник из меня, конечно, не очень — дома по ИЗО больше тройки я отродясь не получала, — но что-нибудь по типу «здесь был Вася», изобразить бы смогла!