ГЛАВА 7 САМАЯ СТРАШНАЯ СКАЗКА

ГЛАВА 7 САМАЯ СТРАШНАЯ СКАЗКА

А уж в том, что мне все это именно показывают, я уже и не сомневалась. Ну не может быть такого количества совпадений. Не может! Хоть расстреляйте меня, а я снова вам это скажу!

Ой, Геллочка, хватит пургу нести. Ну кому ты там что-то рассказывать собралась? Можно подумать, тебя кто слушать будет, Ты еще скажи, что вдоль дороги стоят толпы желающих с тобой пообщаться. Нет? Ну и я так думаю.

Эх, вот только б знать, к чему все это.

Хотя какой смысл так нервничать по поводу всяческих историй? Вся моя жизнь сейчас — глупая история. И я совсем не уверена, что эта сказка закончится хорошо. Скорее, «в общем, все умерли».

С другой стороны, жизнь вообще такая штука, которая хорошо не кончается. А раз так, не стоит чересчур уж бояться и дергаться в сторону от каждого подозрительного шороха. Благо туман, похоже, живет сам по себе: из сероватой пелены раздается металлическое трещание ночных сверчков, проскользнула невысокая обтекаемая тень, кваканье невесть как забредшей к самой дороге лягушки показалось барабанным боем. Не стоит, Гелла, слышишь?

Веди себя прилично, спокойно иди дальше, и все будет нормально.

По крайней мере, я на это надеюсь.
Мечтать не вредно, не так ли?
Увы, но пролистать фолиант мне не удалось: в тот момент, когда я уже положила пальцы на корешок книги, размышляя, стоит ли пытаться распахнуть томик поближе к обложке, перед глазами внезапно все поплыло, голова закружилась, неприятно зашумело в ушах...

Я сделала шаг вперед, затем еще один. Пытаясь удержать равновесие, рухнула на колени и оперлась рукою об отшлифованные за долгие годы булыжники дороги.

Но за мгновение до того, как мир окончательно пал к моим ногам, головокружение вдруг прекратилось. Я замерла, хватая ртом воздух, не в силах понять, что со мной произошло.

Ничего, сейчас вот постою на коленях — и все пройдет. Ага, пройдет, честно-честно. И я пойду дальше.

Туман исчез. Пропал в мгновение ока. А я вдруг поняла, что стою на главной площади одного такого знакомого городка. Того самого, с проведенными по линеечке улицами и запуганными жителями.

Площадь совсем не изменилась, была такой же, как когда-то. Хотя нет, не такой. В день, когда Ллевеллина собирались отравить, вон того изогнутого дерева, растущего подле ратуши, не было.

Стоп. А вот само это деревце я уже видела...

О господи. Какая же я идиотка! Мне уже дважды показывали этот город! Это ведь по его улицам мчалась Дикая охота! Это здесь озверевшая ребятня травила зеленоглазую девчонку. А теперь...

Теперь площадь была запружена огромной толпой людей. Молодые и старые, мужчины и женщины — все они стояли, не отводя настороженного взгляда от странной пары, замершей подле меня. И если мужчина был мне совершенно незнаком, то девушку, стоявшую рядом с ним, я узнала сразу — впрочем, сложно не узнать человека, которого видела всего несколько минут назад.

Зато меня никто не замечал. Честное слово, опять возникло нездоровое подозрение, что я стала невидимкой. А может, оно так и было? На этот раз я не могла устроить никакого концерта-скандала подобного тому, что устроила в Замке. Не могла прежде всего потому, что для этого мне надо было хотя бы пошевелиться. Увы, но сейчас, стоя на коленях, я не могла пошевелить даже пальцем.

Все, что мне оставалось,— наблюдать.

Наблюдать за тем, как по толпе прошелестело тихое:

— Ангялка, Ангялка проклятая вернулась...

По губам девушки скользнула саркастическая усмешка.

— Вернулась.— Казалось, сам ветер повторил ее шепот. А в следующий миг голос разнесся над всей площадью: — Долгие годы Ваарэслиген был вольным городом. Отныне и впредь он переходит под власть Замка. Жители его — слуги Хозяйки Замка. Отныне и во веки веков.

На мгновение наступила мертвая тишина, словно даже небо застыло, прислушиваясь к произнесенным словам. А в следующий миг площадь взорвалась возмущенными криками:

— Да как ты смеешь!

— Изова подменка!

— Да что ты возомнила!

— Вздумала невесть что!

— Изово отродье!

Высокий, крепко сбитый мужчина, стоявший в первом ряду, рванулся вперед, замахнулся на девушку, рассчитывая если не сбить ее с ног, так хотя бы влепить пощечину. Парень, стоявший рядом с Хозяйкой, казалось, даже не пошевелился, лишь зло дернул уголком рта. И в тот же миг нападавший свалился на землю бездыханным. Хрупкая девушка, чем-то неуловимо похожая на давешнюю Хайночку, кинулась ему на грудь, завывая:

— Папа, папочка!

Кажется, Ангялка криво усмехнулась. Впрочем, понять, так ли это, было трудно: лица ее, стоя на коленях, я рассмотреть не могла, а раз так, то все, на что я могла ориентироваться, был ее голос, в котором звучало неприкрытое торжество:

— Так будет с каждым, кто дерзнет спорить со мною, с Хозяйкой Замка!

Боже мой, сколько пафоса, сейчас заплачу!

Вот только, кроме меня, никто не собирался тыкать в девицу пальцами и кричать «вы таки глубоко неправы». Люди были слишком напуганы.

Мне показалось или я могу чуть-чуть пошевелиться? Вот сейчас как встану, как подойду к этой самой Ангялке да как засвечу ей по морде лица — будет знать, как пожилым людям инсульты устраивать! Нет, я понимаю: тяжелое детство, все дразнили, ногами били — но нельзя же так! Моего Ллевеллина жители этого бывшего вольного города вообще чуть не угробили, к чертовой матери (как я понимаю, благодаря все той же Ангялке), так я ж ничего им в ответ не сделала. Хотя сейчас закрадывается нездоровое подозрение, что стоило.

Вот только ничего сделать я так и не смогла. Высшие силы, любезно показавшие мне фильму под кодовым названием «Страшная-страшная месть первой Хозяйки родному городу», решили, что хорошего понемножку.

Люди, заполнившие площадь, замерли, подобно восковым изваяниям — даже Ангялка остановилась, вскинув руку в каком-то странном то ли проклинающем, то ли благословляющем жесте,— а из трещин в земле потекли тонкие струйки тумана. Дымные клубы, подобно странным лианам оплетая застывшие фигуры, поднимались все выше, пока не скрыли всех и вся. Осталось лишь крохотное пятнышко брусчатки, на которой и стояла я. И лишь тогда я поняла, что вновь могу шевелиться.

Куда и, главное, когда пропала моя косметичка, я таки не узнала.
Много будешь знать, скоро состаришься. И вообще. Легко, думаешь, в слоях времени копаться, выискивать? Тут если меньше сотни веков наберется, хорошо будет.