Любовь в творчестве Б. Виана

Факультет иностранных языков

Курсовая работа на тему: Любовь в творчестве Б.Виана

Выполнила: студентка

3 курса, 1фр.группы

Баранова Е.А

Науч. Руководитель:

Алташина В.Д

Санкт-Петербург

2007

1. Биография и творчество Бориса Виана.

2. Любовь в романе «Пена дней».

3. Любовь в романе «Осень в Пекине».

Заключение.

Библиография.

Борис Виан. Какие ассоциации вызывает упоминание о нем у людей? «Талантливый композитор»-скажет музыкант. «Довольно оригинальная техника»-скажет художник. «Актер!»-скажут любители кино. И действительно, Виан сумел проявить себя во многих видах искусства, но .прежде всего, Борис Виан-писатель, «классик интеллектуального китча», яркий представитель послевоенного французского авангарда. Виан писал пародийные романы, утопические, романы мистификации, но одной из важнейших тем его творчества является тема любви.

Любовь воспевалась поэтами, начиная с древнейших времен, такими, как Авидий в «Науке любви». В средние века, например, в «Романе о Тристане и Изольде». Эпоха Возрождения подарила нам сонеты Петрарки. В эпоху Просвещения появился любовно-психологический роман (Прево «Манон Леско»). Эпоха Романтизма связана с такими произведениями, как «Айвенго» Вальтера Скотта, «Консуэлло» Жорж Санд, «Собор Парижской Богоматери» Виктора Гюго. Мне кажется, нет ни одного писателя, который бы в своем творчестве не затрагивал эту тему.

Что касается Бориса Виана, то его романы о любви, привлекают внимание актуальность жизненных ситуаций, а именно тем, что он переносит своих героев из идеального мира в реальный, мир, полный трудностей и лишений.

Цель данной работы-показать, как представлена любовь в творчестве Бориса Виана.

Биография и творчество Бориса Виана

Виан родился 10 марта 1920 года в пригороде Парижа Виль-д'Авре, в обеспеченной семье. Его детство можно было бы назвать счастливым, даже безмятежным, если бы не болезнь, перенесенная в двенадцатилетнем возрасте, и, как следствие, серьезное осложнение на сердце, которое и послужило причиной его ранней кончины. Он получил техническое образование и недолгое время прослужил инженером. Однако любая работа, не наполненная личностным смыслом, была непереносима для Виана, и в начале 1947 года он навсегда порывает с карьерой функционера, хотя и сохраняет на всю жизнь любовь к ремеслу, к изобретательству. Его подлинной страстью были музыка и литература. Играть на трубе, писать Виан мог – без всякого преувеличения – по двадцать четыре часа в сутки: он органически не умел вести бездеятельного, созерцательного существования. С восемнадцати лет Виан постоянно участвует в различных любительских джаз-оркестрах и к концу сороковых годов становится признанной “звездой” квартала Сен- Жермен-де-Пре, квартала, где в послевоенные годы была сосредоточена артистическая жизнь Парижа.

Свой первый роман – “Попрыгунчик и планктон” – Виан написал в 1943 году, но это была еще “домашняя” литература, адресованная узкому кругу близких и построенная на юмористических [4-5] и сатирических реминисценциях из их жизни (хотя и позже, в произведениях, предназначенных для широкой публики, Виан продолжал постоянно выводить своих знакомых – друзей и недругов). В 1944-1945 годы Виан пишет почти все свои рассказы, часть из которых вошла в его сборник “Мурашки”. Однако подлинный творческий взлет он переживает в 1946 году: сотрудничает в качестве публициста в только что созданном Ж.-П. Сартром журнале “Тан Модерн”, регулярно пишет для международного музыкального обозрения “Джаз Хот”, ведет музыкальную рубрику в газете “Комба”. В мае он заканчивает “Пену дней”, примерно тогда же – пьесу “Всеобщая живодерня”, а осенью – роман “Осень в Пекине”.

Опубликованные почти одновременно в 1947 году, все три романа имели довольно ощутимый шанс на успех (Виан даже был в числе кандидатов на одну из созданных тогдалитературных премий), но случилось так, что первым, кто заслонил Виана от широкого читателя, оказался... сам Виан. Неистребимая тяга к розыгрышу, пародии, мистификации, доставившая ему посмертную славу, сыграла роковую роль для его прижизненной литературной судьбы...

В сороковые годы французы заново открывали для себя американскую литературу, от которой были изолированы во время оккупации. Однако в моду тогда вошли не только Фолкнер, Хемингуэй и Колдуэлл, но и американская массовая беллетристическая продукция, и в первую очередь – “черный роман”, замешанный на жестокости и эротике, при этом умело спекулировавший на острых социальных проблемах. Во Франции такие книжки становились бестселлерами. Все в том же 1946 году Виан на пари, за две недели, написал мастерский пастиш, имитацию авантюрно-эротического романа – “Я пряду плюнуть на ваши могилы”,– и выпустил его от имени вымышленного американского автора Вернона Салливена. Роман, в котором герой-метис, мстя за линчеванного брата, садистски убивает двух белых женщин, был издан в ноябре 1946 года и пошел буквально нарасхват, но когда обнаружился его подлинный автор, разразился неслыханный скандал, и Виан даже был привлечен к суду. Дело с судом закончилось сравнительно благополучно, а вот литературная судьба Виана решительно отвернулась от него: в сознании публики Виан-мистификатор прочно вытеснил Виана-писателя; несмотря на активнейшую литературную работу в течение всей [5-6] оставшейся жизни. Виана и в 1959 году вспоминали как “того парня, который устроил розыгрыш с Верноном Салливеном”.

Как бы то ни было, вся его дальнейшая история – это история постоянных литературных неудач и неотвратимо надвигавшейся смерти, хотя Виан всеми силами сопротивлялся и тому, и другому. В 1948 году ему пришлось навсегда отказаться от джаза: боли в сердце повторялись все чаще. Сборник рассказов “Мурашки”, вышедший в 1949 году, остался незамеченным. Не заметили и “Красную траву” – один из лучших романов писателя, опубликованный год спустя. Та же судьба постигла и поэтическую книжку “Замороженные кантилены”. Пьеса “Всеобщая живодерня”, поставленная тогда же, провалилась. Впрочем, Виан не сдается. В 1953 году выходит роман “Сердцедёр” (хотя и шесть лет спустя книга эта продолжала лежать на полках книжных магазинов). Чтобы заработать на жизнь, писатель берется за переводы, продолжает вести отдел в журнале “Джаз Хот”, принимает на себя художественное руководство одной из музыкальных фирм. В пятидесятые годы он пишет еще несколько пьес, и среди них – “Завтрак генералов” (1951) и “Строители империи” (1957), однако главная сфера его деятельности в этот период – журналистика и песня. За пять лет (1955-1959) Виан написал около четырехсот песен и даже сам попытался выступить с их исполнением, но успеха не было и здесь. Один только “Вернон Салливен” преследовал Виана, как наваждение, и не отпускал до самой смерти. В 1959 году была сделана экранизация романа “Я приду плюнуть на ваши могилы”, и автор был приглашен на предварительный просмотр. Во время этого просмотра Виан и умер 23 июня 1959 года. (9)

31 июля 2004 года в эфир вышла передача «Сферы» с Иннокентием Ивановам, посвященная Борису Виану. И вот как автор передачи представил нам этого выдающегося человека: «Его литературным предназначением было вводить людей в заблуждение. Борис Виан обманом жил, обманом зарабатывал, но сам был рад обманываться. Он пытался убедить себя, что его неизлечимая болезнь сердца не смертельна. Но этот самообман был единственным неталантливым из всего виановского – Виан умер в тридцать девять лет в 1959 году.
Француз с русским именем и псевдоармянской фамилией был человеком-оркестром века. Сам он играл на трубе, чем загонял себя в могилу, так как каждый вдох перегружал больное сердце. Не было ни одного вида искусства, где бы Виан не отметился ярко и талантливо. Он писал культовые романы. Он пел и сочинял песни. Он рисовал картины, одну из которых через сорок лет после смерти Виана купили за четырнадцать миллионов долларов. Он создавал либретто балетов и опер. Он был арт-директором лучших парижских кафе. Он играл в киноклассике, вроде «Собора парижской богоматери» и «Опасных связей». Он создавал отменные литературные мистификации. Одна из таких мистификаций разделила жизнь Виана надвое. Межа пролегла по 1946-му, когда в свет вышла книга «Я приду плюнуть на ваши могилы». Это был блестящий черный роман американского писателя Вернона Салливэна: с крепким сюжетом, любовной интригой, убийствами и эротикой.
На самом деле книга была написана за пару недель Вианом для друга, которому нужно было поставить на ноги издательство. Срочно требовался бестселлер – во Франции это означало одно: приключенческий роман, детектив, причем обязательно писателя из США. Остряк и умник, ловко писавший все, что угодно, Виан менял стили, как хамелеон цвета.
Никто не узнал в авторе француза, хотя подозрения в мистификации все-таки возникли, так как Виан, который представлялся переводчиком и агентом Салливэна, не смог предъявить публике несуществующего американца. Писатель все отрицал, но делать это без конца было невозможно. Публика требовала нового бестселлера. Этот вопрос Виан решил быстро: он написал и опубликовал еще одну подделку, да к тому же перевел на английскую первую мистификацию, чтобы показать якобы оригинальный текст американца. Вторая проблема была сложнее. На Виана подали в суд: за оскорбление морали и семьи. На одном из заседаний Борис признался, что обманул публику. Подлог мог обойтись очень дорого – французу грозили два года тюрьмы, триста тысяч франков штрафа, запрет книги. Адвокат сумел сократить срок до условного, штраф до сотни тысяч и добился того, чтобы роман-мистификация остался в продаже. Но за Вианом закрепилась слава обманщика, и его жизнь круто изменилась.

До рождения Салливэна француза сопровождали успех и восхищение, после раскрытия мистификации и до самой смерти Виана окружали только неудачи, хотя его талант не потускнел.

До и во время Второй мировой Борис был лучшим джазменом Парижа. Манеру игры на трубе уголками губ – романтичную, трогательную и сексуальную – он заимствовал у американцев. Джазовый оркестр с Вианом-трубачом был необычайно популярен. В Париж приезжал Дюк Эллингтон, чтобы лишь послушать его трубу. Эллингтон стал крестным отцом дочери Бориса.

Виана называли самым джазовым из всех писателем: он был блестящим импровизатором и жонглером стиля. Романы Бориса быстро вошли в моду: их ценил Жан-Поль Сартр. Гуру подкупало то, что Виан никогда не выступал в роли ученика. Борис был уверен в себе – своем таланте и интеллекте. Эта была не самоуверенность наглеца, а адекватная самооценка. Лучшим виановским романом того времени была «Пена дней» - все прочили ему премию, учрежденную мэтрами литературы Франции. Как водится, достойный, то есть Виан, премию не получил. Борис обиделся. В этот момент на свет и появился Вернон Салливэн.

Стилизацией в духе американского черного романа Виан будто хотел доказать, что он может писать все, что угодно. И делать это отлично. Для Бориса это была шутка, но для других – обман, а значит нечто недостойное. Виану сразу припомнили его колонку в газете Сартра под названием «Хроники лжеца», в которой мастер мистификаций писал о вымышленных событиях, намекая на настоящие.

За Борисом навсегда закрепилась репутация обманщика. Тринадцать лет жизни после Салливэна Виана преследовали неудачи: творческие и семейные: его ждал развод с женой, ставшей любовницей Сартра. В творчестве удач было всего две. Виан в 1947-м основал и стал идеологом танцевально-музыкального клуба «Табу» в Париже. Для творческой элиты сороковых и пятидесятых «Табу» значил больше, чем «Бродячая собака» для богемы Серебряного века. В «Табу» Виан играл на трубе и вел интеллектуальные споры. Позднее Борис еще и запел. Петь в прямом смысле слова Виан не мог – сердце и при разговоре не давало равномерно дышать. Борис декламировал под музыку свои стихи. Хит Виана назывался «Дезертир»: эта песня стала ярким манифестом тех, кто выступал против войны Франции в Индокитае, а затем против алжирской авантюры французского правительства, не желавшего дать колонии свободу.
Кроме «Табу» и «Дезертира» успехов у Виана не было. Он много писал, снимался, записывал диски с песнями, рисовал, но тень «чертова америкашки Салливэна» высилась над Борисом и принижала все, что он делал. Виану не верили, а иногда – и того хуже – отождествляли его с выдуманным «певцом преступлений и порнографии».
Салливэн, порожденный французом, умудрился отправить своего создателя в могилу… Летом 1959-го тридцатидевятилетнего Бориса пригласили на просмотр экранизации его искусной подделки «Я приду плюнуть на ваши могилы». Свет погас, пошли титры, минуло десять минут, голова Виана упала, сердце остановилось. Для констатации смерти врач не понадобился. Все было ясно: из груди Виана перестали доноситься гулкие удары – так стучало больное сердце.
Хоронили Бориса тысячи людей – его слава благодаря таланту и скандальности была велика. Не было только главных участников скорбного ритуала – могильщики в тот день бастовали. Борис Виан и здесь всех обманул: лопаты взяли его друзья. Жизнь закончилась еще одной – последней – мистификацией. Места могильщиков заняли самозванцы. Искренние и добровольные. Как и подделки самого Виана. (8)

Особенностью творчества Бориса Виана является то, что он стремится обесценить любые ценности буржуазного общества, вскрыть их условность, относительность, а то и прямую фальшивость. «Труд священен», «миссия армии- защищать отечество от внутреннего и внешнего врага», «религия дает нам твердые нравственные ценности и утешение в горе»-вот «прописные истины» буржуазной цивилизации» .в которых Виан заставляет усомниться, ибо не дает за ними таить лишь своекорыстие тех , кто их внушает и распространяет. Также критики Виан подвергает практически все знакомые ему социокультурные ценности и сферы, претендующие на незыблемость и лишающие человека внутренней и внешней свободы-правосудие, администрацию, полицию, общественную благотворительность, даже школьное образование и медицину. Причем делает он это не путем их «обличения» из вне, а путем их разложения изнутри. Виан выворачивает эти ценности наизнанку, лишает привычной смысловой наполненности, сдвигает с нормальных мест, отрывает от тех сфер жизни, за которыми они закреплены, сталкивает между собой. Излюбленный прием Виана-не традиционная сатира, а доведение любой ситуации, мысли, мотива до абсурда; его «оружие»-алогизм, парадокс, которые заставляют увидеть нелепость привычного.

Таким образом, Виан принадлежит к тем писателям, для которых создаваемая ими литература ни на ету не отчуждена от их сокровенной личности, а импульсы мысли-от импульсов быта для которых творчество является не больше и не меньше .как способом жить. Уже это придает его романам, пьесам и стихам совершенно особый тон неподдельной искренности.(8)

Любовь в романе «Пена дней»

Тему любви в творчестве Виана я хотела бы сказать рассмотреть на примере двух романов: «Пена дней» и «Осень в Пекине».

Раймон Кено назвал «Пену дней» самым пронзительным современным любовным романом. В этом романе Виан отразил некоторые факты своей биографии. G.Roubishou пишет: «Mais le livre contient des aspect quit sont directement issus de l’expérience personelle de Vian : la maladaie de Chloé – cette douleur, puis ce nénuphar dans la pointrie – peut étre interprétée comme une transposition du mal don’t souffrait Vian et qui devait l’emporter à 39 ans; la tyrannie du travail, la nécessité de trouver de l’argent, ces améres découvertes que fait Colin au lendemain de son marriage, reflétent sans doute les difficultés qui attendaient Vian à sa sortie de Centrale et celles qu’il connut pendant ses séjours à L’AFNOR уе à l’Office du Papier.(1,16)(Книга содержит некоторые аспекты, взятые из личной жизни Виана: болезни Хлои-боль, немфея в груди-может быть интерпретирована как видоизмененная болезнь, от которой страдал Виан и которая стала его причиной смерти в 39 лет; тяжелая работа, необходимость поиска денег, те горькие открытия Колена на следующий день после свадьбы, вероятно, отражают жизненные сложности ,которые ждали Виана по оканчанию учебы).

В романе существует, как бы два мира, в которых царят совершенно разные, несовместимые друг с другом ценности; и эти миры разделены не только ценностной, но и возрастной и даже пространственной границей. Первый-это идиллический замкнутый мир юных героев романа (Колен и Хлоя, Шик и Ализа, Николя и Исида), полностью отрешенные от норм и требований второго, «большого» мира, воплощающего в себе все пороки буржуазного общества в котором живут взрослые.

Виктор Ерофеев в своей статье «Борис Виан и «мерцающая» эстетика» о романе «Пена дней» пишет так: «Само представление о счастье связано в романе не только с любовью, которая рисуется веселым и легким чувством, но также с праздностью, гурманством, путешествиями, комфортом и прочими удовольствиями. Это представление о счастье не требует от человека ничего, кроме богатства и молодости. Колен и представляет собой богатого молодого человека, то есть это идеальный герой. Остальные пять героев имеют лишь один пропуск в страну идиллии-молодость, и потому в той или иной степени они ущербны: им приходится соприкасаться с реальностью, однако психологическое измерение не имеет большого значения, отчего герои романа, в сущности, взаимозаменяемы.

Счастью в романе мешают две основные вещи: человеческая природа и человеческое общество. Человеческая природа фатально несовершенна. С этой стороны приходится ожидать самых жестоких ударов. Именно в силу фатализма "веселый роман" на глазах превращается в трагедию. В самый разгар свадебного путешествия Хлоя заболевает смертельной болезнью: у нее в легком вырастает злокачественный цветок (метафора рака или туберкулеза). Помимо человеческой природы счастью мешает мир взрослых, эквивалент фальшивой, неподлинной социальной реальности. Мир взрослых, который показан в романе остраненно, с позиции молодых, которые всегда правы, обладает системой ложных ценностей. Это "чужой" мир, по отношению к которому все возможно, ибо нет связи между ним и "своим", молодежным миром».(6)

Героев можно представить так: Колен-последний персонаж в ряду веселых и бесшабашных юнцов, помешанных на вечеринках и джазе, каких избрал Виан в ранней период своего творчества. Он же предвосхищает трагических героев Виана, таких как Анжель в «Осени в Пекине» и Вольф в «Красной траве». Он связывает две половины романа: первую, с россыпью виртуозных каламбуров, любовным перечислением джазовых мелодий, сатирой на сартроманию;- и вторую, со скорбной хроникой катастроф. Детская чистота и наивность Колена при столкновении с беспощадной судьбой превращаются в героизм. По сравнению с Коленом, Хлоя не столь яркий персонаж. Но ее легкость, непосредственность и нежность находятся в гармонии со спокойствием и внутренним миром Колена

Рассматривая роман вцелом, можно разделить его на две части: до свадьбы Колена и Хлои и после. Вначале оба героя ведут достаточно праздный образ жизни, они полностью материально обеспечены и живут в мире вечеринок, джаза и любовных приключений. Мы видим Колена-мечтателя: «…Здорово, когда так дико чего-то хочется…Мне хочется,- продолжал он, помолчав,-лежать на выгоревшей траве, ну, знаешь, когда солнце припекает, и земля совсем пересохла, а трава желтая, как солома, и ломкая- ломкая, и в ней полным- полно всяких букашек, и они мечутся по сухому мху. Лежать ничком и смотреть на все это. И чтобы поблизости были каменная изгородь и корявые деревья с листочками. Тогда сразу все отлегает».(4,42)

Но после свадьбы герои попадают в реальный мир. И этот мир готовит для них много испытаний, самое трудное из которых- это суметь сохранить гармонию в отношениях, несмотря на материальные трудности и болезнь.

С другой стороны, если рассматривать развитие отношений Колена и Хлои, то можно выделить этапы: ожидание, встреча, счастье, забота и разлука.

Одиночество Колена в начале романа-это только лишь ожидание. Ожидание женщины, воплощенной сначала в Ализе, но недоступной для Колена, следовавшего золотому правилу дружбы, связывающего его с Шиком. Колен испытывает необходимость влюбиться. И, находясь в атмосфере любви, он не может думать ни о чем, кроме этого. «Входная дверь захлопнулась за ним со звуком, напоминающем шлепок по голой заднице…..Дверь подъезда захлопнулась за ним, издав звук поцелуя в голое плечо».(4,33)

Встреча Колена и Хлои у Трюизмов-первый из редчайших моментов счастья, которое познают герои. Продолжением станет их первое свидание, наполненное нежностью и чувственностью. Но, однако, уже во время этого свидания в гротескной форме появится безобразная и жестокая реальность в образе витрин: «В другой витрине толстяк в фартуке мясника резал младенцев. Это была наглядная пропаганда общественной благотворительности.

- Вот на что уходят деньги,- сказал Колен.- Убирать все это каждый вечер стоит, наверно, очень дорого.

-Но ведь младенцы ненастоящие!-с тревогой сказала Хлоя.

- Как знать? В общественных благотворительных заведениях младенцев навалом…..-Сказал Колен.(4,47)

- Мне это не нравится,-сказала Хлоя-прежде таких ужасных витрин не было. Я не считаю, что это шаг вперед».

Счастье героев достигает апогея в эпизоде свадьбы, которую Виан представил как настоящий праздник. После свадьбы, а именно во время путешествия, героям открывается новый мир, с его материальными заботами, работой и болезнями. Roubichou в своей книге пишет: Vian n’a pas recourse à des subtilités analitiques; il lui suffit de faire passer ses héros-et surtout Colin-par toutes les alternatives épuisanyes du désespoir, de l’espoir et du désarroi pour nous toucher. Le drame éclate quand Chloé se trouve mal, tandis que s’obscurcit et se rétrécit l’appartement, la mort avance à pas lents, mais continues. (Виан не прибегает к аналитическим тонкостям. Ему хватает провести героев-в особенности Колена через изнуряющее чередование разочарования, веры и расстройства, что бы тронуть читателя. Драма разгорается, когда заболевает Хлоя. Судьба нанесла удар, и в то время, пока квартира становится все меньше и мрачнее, смерть приближается медленными, но непрерывными шагами). И действительно, состояние квартиры отражает эмоциональное и физическое состояние героев: «-Лампы умирают,- сказала Хлоя.-И стены уменьшаются. И вот это окно тоже….

-Правда?-спросила Ализа.

-Погляди.

Из огромного окна, занимавшего прежде всю стену, остались всего два узких проема с закругленными углами. А между ними выросло некое подобие стены, преграждавшее путь солнечным лучам. Потолок заметно опустился, а антресоли, на которых стояла кровать Колена и Хлои, теперь едва возвышались над уровнем пола».(4,129)

Все усложняется тем, что болезнь Хлои требует материальных затрат. И после того, как потрачен последний инфлянк, Колену приходится идти работать. И желание вылечить Хлою и жить счастливо настолько велеко, что Колен соглашается на самые унизительные должности: «-Вы выкопаете в земле двенадцать лунок. Затем воткнете в каждую по стальному цилиндру, разденетесь до гола и ляжете на них ничком, так, чтобы они пришлись вам между сердцем и печенью. Сверху вы накроетесь вот этим шерстяным стерильным одеялом и проследите за тем, чтобы отдавать свое тепло равномерно.

-Ну, а что дальше?-спросил Колен.

-Дальше вы пролежите так двадцать четыре часа, и за это время стволы вырастут. За ними придут. Потом землю польют маслом, и вы начнете все сначала».(4,166)

Таким образом, жизнь Колена в корне изменилась. И на вопрос доктора о том, чес он занимается, герой отвечает: «Учусь жить и люблю Хлою».

Ближе к концу произведения атмосфера становится все мрачней. Меняются цвета, обстановка и эмоциональное состояние персонажей: «Хлоя, казалась, теперь успокоилась, она почти улыбалась, и Колен, усевшись на кровать, придвинулся совсем в плотную к ней. Его любовь была ей уже непосильна, и он едва касался ее, боясь причинить ей лишние страдания. Потемневшими от работы пальцами он пригладил ее волосы. Их теперь было четверо: Николя, Колен, Исида и Хлоя. Николя заплакал, потому что Шик и Ализа никогда не придут, и Хлое было так плохо».(4,193)

Сцена похорон-одна из самых волнующих в романе. Тяжесть утраты становится еще более внушительной в оппозиции сцене свадьбы: пышный роскошный пир-и унижение погребения бедняка и боль разлуки.

Таким образом, можно сказать, что в романе «Пена дней» Виан представляет любовь жертвенную, когда герой, не смотря на любые жизненные передряги готов потерять все, что он имеет, лишь бы спасти любимого человека, создать вокруг него атмосферу любви и счастья.

Любовь в романе «Осень в Пекине»

Так же тема любви раскрывается и в романе «Осень в Пекине», но уже немного с другой стороны.

Любовная интрига в этом произведении разворачивается в довольно необычном месте: в пустыни Эксопотамии. Надо полагать, что Виан неслучайно выбрал такое экзотическое место, так как непривычная обстановка влияет на эмоциональное состояние и поведение героев, и таким образом события принимают неожиданный поворот. А сюрреалистические образы, как будто с картины Сальвадора Дали придают роману красочности и пикантности.

Сюжет захватывает тем, что здесь уже два любовных треугольника: Анжель-Рошель-Анна и Амадис Дюдю-Дюпон-Жирдье.

Сперва рассмотрим первый из них, так как именно в отношениях этих персонажей мы видим взгляд самого автора на любовь. Самое интересное-то, что о характерах героев не сказано ничего, и понять, что они из себя представляют, мы можем по тому, как они сами говорят о своих отношениях и любви.

Анна, эгоистичный и поверхностный, задумывается только о внешних проявлениях любви: «-Почему ты не женишься на ней?

-Ох,-вздохнул Анна,-потому что рано или поздно мне все-таки станет плевать. Вот я и жду, когда станет».(5,403)

Антипод Анна, Анжель, чистый, открытый, наивный юноша, обвиняет Анну в том, что его любовь действует на Рошель разрушающе: «Он ее изнашивает. Он ее карежит. Он ее разрушает. Невыносимо видеть теперешнюю ее деградацию».(5,390)

Любовь Анжеле жертвенная. О своих чувствах сам он говорит: «Если бы мне отдали Рошель, если бы она меня любила, мне бы никогда не понадобилось любовь другой женщины […] Я бы не стал ее разрушать. Я бы ее даже не касался, а только целовал бы и обнаженную заворачивал в белую ткань». Один из персонажей так объяснил Анне, что чувствует Анжель: «То, что нужно Анжелю трудно выразить словами. Что бы понять, вы должны хотя бы иметь об этом представление. Мне кажется, он ищет как бы ориентир. Ему нужен кто-нибудь, кто бы хорошо его знал и кому он был бы не безразличен, что бы соотносить с этим ориентиром свои поступки, не вдаваясь в самоанализ».(5,491)

Проблема этого любовного треугольника, на мой взгляд, не имеет решения, потому что его «вершина», то есть Рошель, не высказывает определенного мнения, она не способна повлиять на разрешение конфликта.

Таким образом, на примере этого любовного треугольника, Виан показывает, что женщина остается безучастна, ее образ лишен индивидуальности. Доминирующая роль отдана мужчине. К этой мысли приходит Анжель, что является следствием того, что он единственный пытается разобраться в данной ситуации.

На фоне душевных переживаний Анжеля и эгоистичной позиции Анны, отношения в другом любовном треугольнике описаны не так подробно. Если сравнивать речь героев, то, хотя у Анны, Анжеля и Рошель мелькают откровенные и даже иногда неприличные слова, она не кажется нам такой пошлой, как например, у Амадиса Дюдю и Жирдье: «Атанагор склонился над Мартеном

- Где Дюпон?-спросил он

Жердье проснулся и снова начал плакать. Сквозь сон он смутно разобрал вопрос археолога.

- Он ушел,-зарыдал Мартен.-Его здесь не было.

-Вот как?-сказал археолог.-И вы не знаете куда он делся?

-Он, как пить дать, с этой б….Дюдю,-не переставая плакать, выговорил Жердье.-Он мне за это заплатит, дрянь такая!»(5,387)

Можно также провести параллель между этими любовными треугольниками, так как и здесь Дюпон, являющийся его «вершиной», безлик, мы о нем узнаем только из разговоров других персонажей.

Таким образом, в романе «Осень в Пекине» мы уже видим не только саму по себе любовь жертвенную, которая пытается выжить в окружающем мире (как в романе «Пена дней»), но здесь она еще и противопоставлена и пытается даже бороться с любовью разрушающей, что придает произведению еще большей драматизм.

Заключение

Я выбрала для рассмотрения данную тему потому, что всегда при изучении творчества того или иного писателя наибольшее внимание уделяю тому, как он описывает любовь.

В данном случае можно сказать, что в романах «Пена дней» и «Осень в Пекине» отразились факты из биографии самого Бориса Виана,а именно то, что его личная жизнь сложилась не очень удачно(жена ушла от него к Жан-Полю Сартру).

Таким образом, изучив оба романа, мы видим, что Виан представляет любовь и как безответное чувство, с размышлениями, душевными муками, и как взаимное Но, к сожалению, и в этом случае счастье длится недолго, ему препятствуют внешние обстоятельства (в данном случае в романе «Пена дней» героиня умирает от тяжелой болезни).

Можно сказать, что «образ» любви в романах «Пена дней» и «Осень в Пекине» подтверждает слова Луи Арагона: «Il n’a pas d’amour heureuх» (не бывает счастливой любви).

Библиография

1. 
   Vian Boris. Écum des jours. Paris 2005.
   
2. 
   Vian Boris. L’automene á Pékin.Paris 2000.
   
3. 
   Roubechou G. L’écume des jours de Boris Vian, 1974.
   
4. 
   Виан.Б. Пена Дней:роман, новеллы:Пер.с фр./Худож.Ф.Барбышев.-М.:Локид,1997.
   
5. 
   Виан Б.У всех мертвых одинаковая кожа.Сердцедер.Осень в Пекине:романы/пер.с фр. В.Кислова, М.Анненской.-Спб.:Азбука-Классика,2004.
   
6. 
   Ерофеев В. Влабиринте проклятых вопросов:эссе.-М.:Союз фотохудожников России. «Борис Виан и «мерцающая эстетика».(стр 323-340).
   
7. 
   Энциклопедия литературных героев. Зарубежная энциклопедия 20века.Олимп.М-1998.
   

9. 
   http://www.libfl.ru/mimesis/txt/vian.html
   

(