Маленькое предисловие для читателей

Художник, начиная писать портрет, сперва натягивает на раму холст, затем углём размечает контуры лица, фигуры, а потом берёт в руки кисть и краски, и на холсте возникает лицо во всей своей красоте, сов семи своими оттенками и чувствами, которые талантливый мастер может запечатлеть для потомков. Что ж, холст натянут, возьмём в руки уголь и наметим черты нашего будущего портрета.

На Юго-Запад Олег пришёл в 1992 году. До этого была работа в театре, созданном курсом. Играть начали ещё с 3 курса, уже сложился свой зритель. Театр существовал в здании бывшего ТЮЗа. Большая сцена, зрительный зал, где много мест. Был и приз. В спектакле «Носороги», поставленном на курсе, Олег играл роль Носорога. Выходил в самом начале, читал монолог и до конца спектакля находился на сцене, не произнося ни одного слова. Спектакль был представлен на фестивале театральных школ, который проходил в Смоленске в 1990 году. Жюри оценило старания Олега Леушина и постановило: «Приз за лучшую эпизодическую роль». Так что в Москву Олег попал уже премированным.

О театре на окраине Москвы Леушин слышал краем уха. Во время постановки «Носорогов» его учитель рассказывал о единственной постановке этой пьесы в Москве, в маленьком театре в подвале. А потом судьба свела Олега с актёрами этого театра Виктором Авиловым и Алексеем Ваниным. «Были разговоры о театре, - рассказывает Олег, - и мне запал в душу именно Юго-Запад. И я взял и приехал сюда».

В театре начинал работать не только актёром, но и монтировщиком, и дежурным. Потому что роль была пока одна – Пётр в «Ромео и Джульетте».

Поначалу Олег Леушин представлялся режиссёру на ролях героев-любовников. Так, к Олегу пришла роль Дионисио в «Трёх цилиндрах» М. Миуры, потом был Ланцелот в «Драконе» Е.Шварца. А дальше… «Как-то незаметно роле стало прибавляться», - удивляется Леушин. И вот мы имеем 13 спектаклей и 16 ролей.

На этом месте стоит, пожалуй, отложить уголь: контур виден, набросок есть. Возьмёмся за краски, чтобы описать все достоинства нашего героя.

На данный момент у Олега Леушина есть целый букет ролей, которыми он регулярно и добросовестно радует зрителей. Причём, каждая роль вполне самостоятельна и непохожа на другую. Конечно, все персонажи Олега обладают какими-то общими чертами, но ведь актёр всё-таки один и тот же.

В репертуаре Олега роли Калигулы и Хлестакова, Коровьева и Кочкарёва, Меркуцио и Ипполита из пьесы Сорокина “Dostoevsky-trip”, ведьма в «Макбете» и Чехов в «Старых грехах», целых три роли в страстях по Мольеру, множество аленьких, но отнюдь не менее значительных ролей, как, например, Пепе в «Слуге двух господ», ранее фавн, а ныне Оберон в «Сне в летнюю ночь», актёр и Озрик в Гамлете. А ещё в совместном с Театром, где играют дети, спектакле «Маугли» Олег Леушин играет удава Каа. Весьма пёстрая палитра получается.

Пойдём если не по хронологии, то хотя бы по логике. А если следовать логике, то первым у нас появляется не первый, сыгранный Олегом персонаж, но один из любимых герое актёра – Калигула.
Эскиз первый: История императора, рассказанная им самим
По словам А.Камю: «Калигула» - это история верховного самоубийства, история, которая в высшей степени трагична и человечна». Римский император Калигула хорошо известен историкам, писателям. Многие помнят и фильм Тинто Брасса. Калигула существует в людском восприятии, как сложившийся законченный образ: злодей. Людям вообще свойственна категоричность: чёрное - белое. А в мире существует ещё и радуга. Вот такую радугу и рисует Олег Леушин.

Цель его Калигулы – счастье. Это то, к чему он стремится, чего он пытается достичь. Первым шагом на пути к своей цели он видит логику: быть последовательным до конца.

Калигула, каким его играет Олег Леушин, воспринимает все несчастья физически. Отчаянье он ощущает, как боль тела, а не души. И, спасаясь от отчаянья, он бежит из дворца, а потом возвращается с ответом на свой вечный вопрос: счастье – это невозможное. Как луна.

Сципион, самый близкий к Калигуле человек, говорит, что Калигула сказал ему однажды: «Жизнь нелегка, но нам в ней даны религия, искусство и любовь». Теперь Калигула потерял любовь и не верит в религию. У него осталось только одно – искусство, в котором, как известно, достижимо невозможное.

В своём стремлении вырваться из отчаянья, Калигула не видит никого вокруг себя. «Все лица стёрлись. Кто остался? Калигула!». Во всех лицах он видит себя, и, стремясь освободиться от своей боли, Калигула будет уничтожать всё и всех, кто напоминает о ней. А во всех лицах он видит своё отражение.

Он постоянно меняется. Его лицо редко выражает мысли и чувства, но глаза отражают душу. Леушин играет Калигулу, который тоже играет. Играет императора, тирана, поэта.

Когда попытки освободиться от отчаянья заканчиваются ничем, Калигула решает искать своё счастье «за границей отчаянья». А чтобы ему самому проникнуть туда, его отражения должны тоже отчаяться. Калигула остро воспринимает чужую боль, чужие страдания, но страдания окружающих ничтожны, как они сами. Чтобы достичь границ отчаянья, он готов вырвать из своей души все чувства: и дружбу, и жалость, и «постыдную нежность» к Цезонии. Но вырвать чувства он может только с исчезновением тех, к кому они относятся. И он идёт до конца.

Калигула Леушина с самого начала спектакля знает, что финалом будет его смерть. Он знает своих убийц и говорит им об этом. Он может предугадать каждое слово, потому что все вокруг только разные стороны его самого.

По мнению самого актёра, Калигула – одинокий страдающий человек, который пытается найти в этом мире какую-то гармонию, и не найдя её, начинает сам себя…

Нет ни кинжала в спину, ни убийцы. Есть только кроваво-красный свет, смешивающийся с синим, дорожка этого света, ограждённая с одной стороны колоннами, дым, гром и вспышки молний, и Калигула, уходящий в даль с криком:

- Я ещё жив!

***
За роль Калигулы Олег Леушин получил приз газеты «Московский комсомолец», отрывки из спектакля были показаны по телевизору. Впрочем, звездой Олег себя вовсе не считает.

«Я – рабочая лошадка!». Спектакли на Юго-Западе ставятся очень быстро. Ритм работы невероятный: за полторы – две недели ставится премьера, ввести актёра на роль могут за день до спектакля. И такой темп Олега очень устраивает, без напряжённой постоянной работы он уже не может существовать. «Крыша может съехать, - уверяет актёр, - если репетировать спектакли по году, по полтора. У нас же – собрался и выдал. И пусть спектакль ещё сырой, необкатанный, но ты уже в этом живёшь, работаешь».

Каждая роль выверена до миллиметра в пластическом отношении. Шаг, другой, как по канату, натянутому под куполом цирка. Олег очень пластичен. Его возможности в области движений феноменальны: от абсолютного чёткого и выверенного маленького полушага до прямого шпагата. По сцене он не ходит, а летает. Но вдруг внезапно может застыть на месте, и только лицо выдаст переживания его героя.

И летят, кружатся и вертятся в неистовом ритме гоголевские персонажи Хлестаков и Кочкарёв, подгоняемые неуёмной фантазией актёра.
Эскиз второй: Гоголевская карусель
Кочкарёв в трактовке Олега – человек одной идеи. Он загорелся мыслью женить Подколесина. Эта идея и ведёт его на протяжении всего спектакля. Кочкарёв – Леушин заводит всех и вся. В его присутствии даже женихи начинают двигаться живее, перенимая пластику Леушина, абсолютно несвойственную им самим. Самое страшное для Кочкарёва – покой. И, попав в дом Подколесина, он начинает разговор с того, что, подкравшись, пугает последнего, заставляя его начать движение. Кочкарёв-Леушин напряжённо и сосредоточенно ведёт всё к определённой цели. Всё должно свершаться как можно скорее: если знакомство с невестой, то тот час же, если сделать предложение, то немедленно, если свадьба, то через три секунды всё будет готово. Кочкарёв спешит, торопится, боится опоздать. Иногда кажется, что он убегает от чего-то, спрятанного в нём самом. В конце концов, и Подколесина задевает вихрь, вызванный Кочкарёвым, и он кидается на Агафью Тихоновну со словами: «Нет, уж, позвольте!»

Но Подколесин не выдерживает этой дьявольской пляски и прыгает в окно. Кочкарёв Леушина на этом ломается. Он говорит, что пойдёт, что воротит, но в его словах уже нет того задора, который вёл его на протяжении всего спектакля. Пружина, державшая его в напряжении, лопнула.

А до появления Хлестакова жизнь в городе текла размеренно и спокойно. Даже предполагаемый визит ревизора, несмотря на всю неприятность этого, тем не менее не вызывает паники. Первую характеристику Хлестакову дают Бобчинский и Добчинский: «Очень энергичный молодой человек». Эта энергия и вызывает панику. Карусель начинает разбег.

Хлестаков вовсе не стремится выдать себя за кого-то, но сам по себе он не абсолютно незначительная персона. Он очень любит себя, высоко ценит и умудряется внушить к себе если не уважение, то какую-то приязнь. Ведь недаром, несмотря на категорический отказ хозяина давать Хлестакову еду, обед всё-таки приносят.

Хлестаков стремится всё время быть правым. Чем слабее его аргументы, тем увереннее он их выдаёт. Он, как и Кочкарёв, не может находиться в покое, он постоянно в движении. Его энергия для местного населения – явление экстраординарное.

В этом странном городе осуществляются все фантазии Хлестакова: он живёт в хорошем доме, его окружают люди, всегда готовые к его услугам, деньги сами сыплются ему в руки, женщины вьются вокруг него. При виде такого полного осуществления своих прежних фантазий, в голове Хлестакова рождаются новые идеи, новые мечты. Отсюда его вдохновенный рассказ о его жизни в Петербурге, в….

… как при ускоренной съёмке в кино. В этом показательна сцена взяток, когда собеседники Хлестакова меняются с невероятной быстротой. Он не ждёт от них ответных реплик, поворачивается то к одному, то к другому. Всё быстрее вертится карусель.

Этот же ритм ведёт Хлестакова в любовных интригах: одна, другая, схватил, повернул, упал на колени, вскочил. И оттого, что всё так быстро вертится, никто не успевает ничего сообразить. Каждое движение Хлестакова – выражение мысли. Он не успевает сказать всё, что ему хочется, и жестами, движениями, мимикой дополняет текст.

Когда Хлестаков уезжает, почмейстер, подхваченный всё тем же вихрем, даёт ему лучших лошадей, предписание.

И только с отъездом Хлестакова замедляет свой ход запущенная им карусель. Ещё летит за мечтой городничий, ещё кружится в фантазиях Анна Андреевна, но карусель уже движется медленнее и медленнее. Последний оборот она совершает в сцене разоблачения, и останавливается неподвижно, создавая немую сцену.

К каждому спектаклю Олег Леушин готовится очень тщательно. Так, получив роль Ипполита в “Dostoevsky-trip”, он перечитал «Идиота» Ф.М.Достоевского. Перед каждым спектаклем обязательно очень внимательно читает текст. «Даже если знаю его наизусть, я всё равно беру его и читаю, - говорит Олег, - очень интересные вещи иногда вдруг всплывают. И когда накапливаешь этот багаж дома, на сцене потом всё проявляется».

Накопленный, начитанный, прочувствованный материал проявляется, и зрители замирают на своих местах, когда на сцене появляется Ипполит – персонаж пьесы В.Сорокина “Dostoevsky-trip”. Здесь вновь Олег проявляет свою удивительную пластику, но уже несколько по иному: его движения чуть замедленны, позы видимо неудобны, физическое ощущении боли, страдания или радости передаётся и зрителям. А голос актёра звучит то напряжённо, прерывисто, с резкими паузами, то льётся ровным потоком. Не так давно Олег Леушин сменил роль и теперь играет в том же спектакле Мышкина.

***
«Что для меня главное в жизни? Жизнь. И надо её заполнять по мере возможности». 29 марта 1992 года (он подчёркивает для себя эту дату), стоя на берегу речки Есеть, он сказал: «Если я сейчас перейду по льду на тот берег и не провалюсь, значит и в жизни всё у меня будет легко и спокойно». Когда до берега оставалось метров 30, лёд просто кончился. Теперь Олег не бросает судьбе открытого вызова.

А вот Меркуцио в исполнении Леушина предстаёт вестником судьбы.
Эскиз третий: Тот, кто направляет мой корабль
Его девиз – живи, пока живётся. Он выступает почти как ангел-хранитель Ромео. Меркуцио изначально знает почти всё, что будет. Не он прядёт нити судьбы, но он ведёт Ромео по этим нитям. Именно в его адрес Ромео говорит: «Но тот, кто направляет мой корабль, уж поднял парус». Меркуцио как бы знает несколько вариантов судьбы Ромео. И он старается направить друга по лучшей из множества дорог. Создаётся впечатление, что именно он крутит неистовый вихрь, в котором и встречаются Ромео и Джульетта.

Он фактически свёл их вместе и пытается оградить их. На балу он постоянно стремится встать между Ромео и Тибальтом. Но жизнь пошла по другому сценарию. И все усилия Меркуцио теперь будут тщетны. Спасти ему не удастся не только Ромео, но и себя самого.

Меркуцио всегда весел, радостен, ни во что не вмешивается, но под личиной спокойствия бушуют…

… неузнаваем. То он спокойно ходил, говорил, а тут вдруг все его движения стали резкими, в интонациях появились отчаянные нотки. Меркуцио уже сам нарывается на свою смерть. Иногда он предчувствует её с самого начала спектакля.

Монолог о королеве Маб звучит как песня сновидениям, предвестникам судьбы. Меркуцио верит в королеву Маб, верит в сны, хотя и заявляет, что «сны – галиматья». Своим рассказом он вводит слушателей в тот мир, где правит Маб, и пытается найти там для самого себя опровержение сну Ромео. Бал заканчивается полувоплем – полустоном Меркуцио: «О, королева Маб!» Теперь он знает, что судьба Ромео предрешена.

Он ещё будет пытаться что-либо изменить, но постепенно полностью отчаивается. И теперь он, как после Ромео, бросает вызов небесам. «Трусливая, презренная покорность» в его устах не упрёк Ромео, а тот самый вызов. Меркуцио не желает покоряться судьбе. Возможно, без его вмешательства ничего бы и не произошло, но Меркуцио больше не может ждать, и он бросается в бой с Тибальтом, в котором ему не суждено победить.

Поначалу в театре Олегу Леушину трудно было привыкнуть к манере Валерия Романовича вести репетиции, преодолеть внутренний барьер от близкого присутствия зрителей. «А теперь я просто обожаю смотреть в глаза зрителям. Каждому», последнее произносится с лёгкой угрозой и насмешкой.

В театре на Юго-Западе музыка является одной из важнейших деталей спектакля, его непосредственной участницей. Олег каждую свою роль выстраивает как по нотам. Он очень тонко чувствует все нюансы и перемены. Валерий Романович Белякович не любит много объяснять своим актёрам, он просто включает музыку, Олег быстро включается в игру, следуя исключительно музыкальному рисунку. Его движения выверены по музыку, в каждой роли у него существует свой особый музыкальный рисунок, каждый новый всплеск эмоций он прорисовывает с чёткостью графика.

У Леушина удивительное чувство жанра, а в стилистике Беляковича фарс и драма, комедия и трагедия почти всегда перемешаны, существуют рядом. И Олег моментально подхватывает тон, заданный режиссёром.

Олег считает себя практически абсолютно счастливым человеком. У него есть семья, ребёнок, любимая работа.

И множеств комических ролей, которыми можно веселить публику.

«Сон в летнюю ночь» - спектакль весёлый, смешной и загадочный. Лес, фавны, феи, которые живут по законам: мы лесные, нам всё можно. Среди пёстрой толпы фавнов есть весьма примечательные типы, например, трусливый фавн, любимая фраза которого: «Давайте спрячемся». Однако он и самый любопытный, первым появляется, когда надо что-то подглядеть, подслушать. Он же дирижирует призрачным оркестром, играющим в лесу, и весело отплясывает «танец с саблями». А теперь фавн сделал карьеру: Олег играет царя леса Оберона. Веселись, народ!

Ко всем прочим достоинствам нашего героя стоит прибавить и тот факт, что Олег поразительно играет в ансамбле. Ансамбль в театре на Юго-Западе всегда важен. Олег умеет существовать в общей концепции спектакля, не выбиваясь, но и не теряясь на фоне других. Он чрезвычайно деликатен по отношению к партнёрам. В спектакле «Калигула» он главный герой, центр спектакля, но Леушин абсолютно не пытается затмить собой прочих. Даже скорее наоборот. Иногда кажется, что он сейчас попросит:

- Ну, пожалуйста, посмотрите на них, а не на меня.

На сцене Леушин чувствует своих партнёров даже, если стоит к ним спиной. Он умеет подать не только себя, но и своих собеседников. И всегда его игра – это…

Редкий дар хорошего парнёра на сцене.

Сейчас в театре появился новый необычный спектакль: совместная постановка с театром, где играют дети. Спектакль «Маугли». Олегу Леушину досталась роль удава Каа. «Интересно и удивительно работать с детьми. Они настоящие. С ними играть, наверное, сложнее, чем со взрослыми, больше ответственности и за себя, и за них». Здесь ещё больше, чем во «взрослых» спектаклях нельзя допустить фальшь или халтуру.

Его движения медлительны и неторопливы, отчасти даже скованы, но голос завораживает не только Бандар-Логов, но и зрительный зал. Пляска смерти Каа выражена только голосом, никаких движений, кроме медленных поворотов головы. И, кажется, не только обезьяны, но и публика готова пойти к нему по одному только знаку. Хоть и известно, для чего зовёт.

Он говорит самое мудрое слово Джунглей, прощаясь с Маугли: «Значит, твой путь кончается здесь».
***

Трудно подводить какой-то итог, рассказывая об актёре. Ведь он живой человек, которого нельзя уложить в какие-то рамки, описать его игру по каким-либо схемам. Что бы ни говорилось, всё это будут, как сказал Гамлет, «слова, слова, слова». Однако одну деталь нельзя оставить без внимания. Уже говорилось о потрясающей пластике и мимике Олега Леушина, о его внимательном и точном понимании образа, о его понимании музыкального ряда спектакля и чувстве контрапункта и о ролях его сказано было немало.

Но кое-что ещё осталось «за кадром» - это его улыбка. Улыбка, от которой замирает сердце, которая преображает лицо актёра, делая его просто счастливым.

И путь счастливого человека Олега Леушина идёт всё дальше. Но куда бы ни вела его жизненная тропа, его домом остаётся театр на Юго-Западе, с его сумасшедшими темпами работы, с маленьким залом и так близко сидящими зрителями, с неординарным подходом режиссёра к репетициям. «Моё место здесь», - уверенно говорит актёр.