Миф о двадцати шести

МИФ О ДВАДЦАТИ ШЕСТИ

20 сентября исполнилось 75 лет со дня гибели 26 бакинских комиссаров. Ранее чуть ли не каждую годовщину отмечали многочисленными статьями, выступлениями по радио и телевидению советских историков, демонстрацией фильмов. Пять лет назад был устроен телевизионный брифинг с участием Фалина, Азизбековой и др. Теперь эта тема как бы закрыта: нет ни восторгов, ни разоблачений. Быть может, это единственная история, которая дошла до нас в неискаженном виде и говорить не о чем? Это далеко не так. Официально-каноническая версия событий такова:

25 апреля 1918 г. был сформирован Совет Народных Комиссаров Бакинской Коммуны во главе с Шаумяном.

26 июля, в связи с наступлением турецких войск, Бакинский Совет, поддавшись агитации эсеро-дашнако-меньшевистских агентов английского империализма, незначительным большинством голосов принял решение пригласить в Баку англичан.

31 июля Бакинский Совнарком подал в отставку.

1 августа в Баку устанавливается власть антисоветской “Диктатуры Центрокаспия”.

4 августа в город входят английские оккупационные войска.

14 августа советские отряды во главе с комиссарами отплывают из Баку в Астрахань.

16 августа военные корабли “Диктатуры Центрокаспия” заставляют советские пароходы вернуться в Баку, где 35 работников Коммуны были арестованы и посажены в тюрьму.

14 сентября к городу подошли турецкие войска. Англичане и лидеры “Диктатуры Центрокаспия” бежали из Баку, сознательно оставив в тюрьме комиссаров на растерзание туркам. Микояну и его товарищам под огнем удается освободить их из тюрьмы. Комиссары садятся на пароход, отплывающий в Астрахань, но, по требованию английских и дашнакских офицеров, их увозят в Красноводск.

20 сентября 26 бакинских комиссаров “зверски расстреляли” в глухой степи по решению английской военной миссии и эсеровского Закаспийского правительства.

Не будучи членом КПСС и официальным историком, я не имел доступа ни к архивам, ни тем более к так называемым “спецхранам”. Однако анализ даже открыто опубликованных материалов показал, что каноническая версия есть не что иное, как вереница мифов, в совокупности составляющих единый миф о двадцати шести.

Начнем с того, что все 3 составные части этого словосочетания не соответствуют действительности.

Помимо официального списка расстрелянных, мы имеем список, приведенный в телеграмме представителя Обернпродкома (Московский областной и губернский продовольственный комитет) от 21 ноября 1918 г. Но этот список не столько проясняет, сколько запутывает картину. Во-первых, телеграмма начинается словами: “Вот имена двадцати семи товарищей, расстрелянных...”, а в списке 25 фамилий. Во-вторых, в данном списке нет Басина, Корганова, Метаксы и Мишне из официального списка. В-третьих, в нем указаны Аракин и Латишев, по другим источникам не числившихся даже в числе арестованных, а также числившийся в других списках как арестованный, но не убитый Гигоян.

Можно было бы не обращать внимания на эту телеграмму как на недоразумение, но, согласно “сверхпроверенному” историку Х.А.Барсегяну, 14 ноября 1918 г. Ленин прочел переданную ему работницей управления делами СНК Э.М.Вовшиной полученную в 16 ч. 15 мин. телеграмму председателя Реввоенсовета Каспийско-Кавказского отдела Южного фронта А.Г.Шляпникова следующего содержания: “Получены сведения, что товарищи Шаумян, Джапаридзе и 25 других лучших работников Баку и Кавказа расстреляны в Ашхабаде”, т.е. опять-таки 27 убитых.

Что касается эпитета “бакинские”, то урожденных бакинцев среди 26 было только два: Азизбеков и Амирян, а десять прибыли в Баку или в 1917 или в 1918 гг. (ведь живших годами в Ереване Анисимова, Андреева и Лобова никто же не называет ереванскими коммунистами).

Что же касается комиссаров, то их было всего 9, но Петров и Полухин были “Чрезвычайными Комиссарами» из Центра и в Бакинский Совнарком не входили. Собственно бакинских комиссаров было только 7: Шаумян, Джапаридзе, Корганов, Зевин, Фиолетов, Везиров и Азизбеков. С таким же успехом можно было бы говорить об убийстве 26 бакинских русских (их тоже было 7), 26 бакинских армян (их было 8), 26 бакинских евреев (их было 6). А правильнее было бы говорить об убийстве 26 бакинских большевиков (их было 22).

Вот и выходит, что и 26 - не 26, и бакинские - не бакинские, и комиссары - не комиссары.
Миф второй. Вождями Бакинской Коммуны были армянин Шаумян, грузин Джапаридзе, азербайджанец Азизбеков и русский Фиолетов.

Собственно говоря, только эти 4 фамилии и были известны большинству жителей СССР, именно их портреты они видели на многочисленных плакатах. В действительности же признанными вождями Коммуны были Шаумян, Джапаридзе, Корганов и Петров.

Механизм мифотворчества очень прост - представить наглядный образец того самого интернационализма, к которому стремились большевики. Правда, для полного интернациоанализма можно было бы добавить грека Метаксу и еврея Коганова. Но в коммунистической мифологии традиционны квартеты: Маркс-Энгельс-Ленин-Сталин; Маленков-Молотов-Каганович и примкнувший к ним Шепилов; китайская “банда четырех”.

Истинный список вождей не укладывался в каноническую схему, ибо в нем было 2 армянина, 1 грузин и 1 русский, к тому же эсер. Тогда Корганова и Петрова поменяли на не имевших какого-либо значительного веса Азизбекова и Фиолетова.

В действительности они не только не выражали интересы народа, но были глубоко враждебны ему. Вот как расценила их деятельность состоявшаяся в августе 1918 г. Бакинская конференция фабрично-заводских комитетов: “Конференция выражает негодование бывшим комиссарам, которые не только сбежали со своих постов и оставили фронт в момент смертельной опасности для пролетариата и всего населения Баку, но попытались изменнически захватить необходимые для обороны орудия, военное снаряжение и съестные припасы. Конференция считает их предателями и врагами народа”.

“Комиссары” были слугами не народа, а Центрального Совнаркома: они неоднократно подчеркивали, что главная их цель - “спасти Баку для революционной России”. А почему не просто спасти Баку? А если нельзя спасти “для революционной России”, то что - пропади он пропадом, этот Баку со всеми его жителями?

О том, насколько далеки были “комиссары” от интересов народа, ярко свидетельствует выступление Джапаридзе на заседании Баксовета 25 июля: “Сейчас решается вопрос не отдельной партии или фракции, а решается вопрос о судьбе Совета и Советской власти в Баку”. Шаумян был еще откровеннее. 16 июля, также на заседании Баксовета, он ничтоже сумняшеся, заявил: “Мы никогда не были доктринерами... Мы будем идти на некоторые уступки до некоторого предела, до тех пор, пока мы сможем отстаивать Баку и Закавказье во имя Советской революции, а не просто для того, чтобы спасти существование части жителей, находящихся здесь”.

Не следует думать, что это частное мнение Шаумяна и Джапаридзе,- они неоднократно получали из Москвы подобные установки: “Бакинскому Совету. 23 мая 1918 г. Советом Народных Комиссаров постановлено: отправить немедленно водой из Царицына в Баку большую партию хлеба в распоряжение Бакинского Совдепа с тем, чтобы в первую голову и безусловно было обеспечено (Не обольщайся, читатель! - не “спасение от голода бакинцев, - Г.Х.) дело выпуска нефти в наибольшем количестве. Председатель Совета Народных Комиссаров Ульянов-Ленин”.

Не следует также думать, что Ленин был каким-то армянофобом (трагедия Баку 1918 г. - это прежде всего трагедия армян: 14-17 сентября турки и азербайджанцы вырезали от 30 до 40 тысяч бакинских армян). Ленин не был армянофобом - ему вообще было наплевать на ту страну, руководить которой он взялся. Вот, что он заявил 24 января 1918 г. на заседании ЦК РСДРП(б) при обсуждении переговоров в Брест-Литовске: “Если мы верим в то, что германское движение может развиться немедленно в случае перерыва мирных переговоров, то мы должны пожертвовать собою, ибо германская революция по силе будет гораздо выше нашей”. Даже неискушенный читатель поймет, что Ленин и Кº собирались жертвовать не “собою”, а Россией.

В деятельности большевистских лидеров и их клевретов необходимо всегда различать декларативную и практическую стороны дела. К примеру, на заседании Баксовета Нуриджанян кричал: “Мы умрем за Россию, но не отдадим Баку империалистам! Или Баку будет принадлежать революционной России, или никому!” И что же? Никто из них не захотел «умереть за Россию» – все они при первой же возможности сбежали из Баку, оставив его жителей на произвол судьбы.

А вот когда 31 июля «комиссары» подали в отставку и постановили все, что возможно (деньги, имущество, вооружение), не передавать новой власти, а вывезти в Россию, то они действительно захватили все, что можно, и сбежали. «Вместе с Петровым, - писала одна из бакинских газет, - бежали от справедливого гнева бакинского пролетариата гнусные захватчики, мародеры, все бывшие народные комиссары и ряд должностных лиц, захватив с собой большое количество народных денег и не сдав никакой отчетности за управление краем… Да заклеймим позором этих негодных предателей».

Только один этот шаг «комиссаров» должен был повлечь за собой немедленный их арест и предание суду, ибо никакая власть не имеет права рассматривать подведомственное ей имущество как свою собственность. Даже свергнутый шах Ирана не претендовал на все богатства своей страны – спор шел лишь о его личной казне.

«Борцы за народное дело», «героические комиссары» готовы были отдать на заклание бакинцев не только ради интересов Кремля – они готовы были это сделать и спасая свои шкуры. В 1926 г. Тер-Габриелян поведал, что после того, как за описанное выше мародерство были арестованы некоторые лидеры Бакинской Коммуны, Амиров и Петров «предъявили Центрокаспию ультиматум о нашем освобождении, с угрозой в случае неисполнения разнести артиллерией весь город. Центрокаспию пришлось, скрепя сердце, нас освободить».

Из-за нескольких человек «разнести артиллерией весь город», с теми самыми «женщинами, детьми и стариками», о которых вечно твердили коммунистические трубадуры!.. Так что же - революция для народа или народ для революции?

Последняя ремарка в приведенной выше цитате хорошо характеризует Тер-Габриеляна, которого в Армении кое-кто до сих пор считает чуть ли не единственным порядочным большевиком. Порядочный большевик – это возможно, но порядочный большевистский лидер – никогда. Будь Тер-Габриелян порядочным человеком, то он бы сказал, что требование Амирова и Петрова – чудовищный шантаж, и ему стыдно, что он спасся такой ценой. А тут… «Центрокаспию пришлось, скрепя сердце, нас освободить»…

Интервенция интервенцией, но «комиссары» практически ничего не сделали для действенной обороны Баку. Главное обвинение Бакинской Чрезвычайной следственной комиссии по их делу так и звучало: «Шаумяну, Корганову, Коганову, Джапаридзе и Констандяну предъявляется обвинение в том, что они, занимая ответственные должности, не предприняли никаких мер к созданию армии, защиты города, последствием чего было поражение Красной армии».

Откуда же такое наплевательское отношение к бакинцам? Все из того же Кремля. 9 августа астраханские власти (связь с Баку шла через Астрахань) получают телеграмму из Москвы:

«В Астрахань. Выснархознефтевод. Передайте нарочным Доссеру: Ленин при личном ему докладе сообщил, что оценка политического смысла бакинских событий им передана непосредственно Баксовнаркому, Баксовнархозу. В решительный момент надлежит руководствоваться постановлением, принятым бакинцами в ожидании прихода немцев. Причем в этом отношении никакой разницы делать не следует».

Какой-то чиновник, не зная, что в Баку новая власть, а главное, не обратив внимания на слово «нарочным» (т.е. специальным курьером, «из рук в руки»), открытым текстом переправил эту телеграмму в Баку. Одна из местных газет опубликовала ее со следующим примечанием: «Пусть товарищи рабочие, солдаты и моряки внимательно прочтут смысл телеграммы. Карты раскрываются».

Шаумян сразу же предпринял попытку отмыть от грязи своего патрона: «Ленин предлагает в решительную минуту то постановление, которое было принято «в ожидании немцев», провести в жизнь и в новой обстановке… то есть в ожидании англичан… Ленин требовал от нас принять все меры, чтобы в случае занятия немцами Баку они не могли получить здесь нефтяных запасов».

Однако утверждение о том, что от Ленина исходила установка не давать нефть немцам – откровенная ложь, о чем свидетельствуют 2 телеграммы Ленина Сталину:

30 июня: «Немцы… обещают не пускать турок в Баку, но желают получить нефть... Обратите сугубое внимание на это сообщение и постарайтесь передать его Шаумяну поскорее... Часть нефти, конечно, мы дадим"»

7 июля: «Самое важное, чтобы… Шаумян знал предложение германцев… немцы согласились бы приостановить наступление турок на Баку, если бы мы гарантировали немцам часть нефти. Конечно, мы согласимся».

Содержание последней телеграммы Ленина было передано Шаумяну в письме Сталина от 8 июля: «Немцы, соглашаясь оставить нам Баку, просят уделить некоторое количество нефти за эквивалент. Мы эту «просьбу», конечно, можем удовлетворить… Все сказанное примите не как мое личное мнение, а как предложение Ленина».

Ну и, наконец, совершенно ясно, что слова «в ожидании прихода немцев» означают именно «ожидание», а не «в случае, если». Впрочем, это касалось не только Баку: 3 августа Ленин поучал Иоффе: «Если захват советских территорий англичанами есть интервенция, то захват тех же территорий немцами «смешно и называть интервенцией».

По всей вероятности, согласно сговору Ленина с немцами, следовало не чинить препятствий продвижению немецких (а стало быть, и союзнических турецких) войск на Кавказ. Лидеры Коммуны не только были хорошо осведомлены об этом сговоре, но и четко выполняли возложенные на них обязанности. Причем большевики выполняли эти обязанности еще до того, как захватили власть в Баку.

Когда в начале 1918 г. армяне создавали добровольческие отряды, большевики всячески противодействовали этому. 28 января 1918 г. в газете «Кавказский рабочий» была опубликована резолюция армянских студентов-большевиков по поводу их мобилизации в национальные войска. Студенты писали, что «являясь политическими противниками национальных советов и проводимых ими идей», они не желают быть слепым орудием в руках политического противника. Эту резолюцию поддержали также и тифлисские студенты-интернационалисты.

Бойкот армянских добровольческих отрядов не был самодеятельностью отдельных большевистских групп – это была общая стратегия: «Большевики, - писал 17 февраля Шаумян, - ведут такую же беспощадную борьбу против политики армянских националистов (между прочим и против организации армянских нац. полков), какую они ведут на всем Кавказе, в том числе и в Баку)».

Однако, вопреки стараниям большевиков, армянские добровольческие отряды были все-таки созданы. Тогда Шаумян и Корганов смогли добиться, чтобы некоторые из этих отрядов (в частности, отряды Амазаспа и Амирова) передислоцировались в Баку. Они мотивировали это тем, что именно здесь необходимо создать оплот борьбы с турками. В итоге южный фронт был оголен.

В марте 1918 г. в Баку вспыхнул мусаватистский мятеж, подавленный отрядами Красной гвардии, флотом и армянскими национальными частями. Что предпринимают большевики после этого? Согласно специальному постановлению Баксовета, все взятые в плен мусульмане были отпущены. К тому же были освобождены и многие находившиеся в заключении вожди «Мусавата».

Мало того, по специальному приказу Шаумяна, был спасен организатор мартовского путча Бейбут Джеваншир, тот самый Джеваншир, который впоследствии организовал сентябрьскую резню армян в Баку и который не уставал повторять: «Когда я разговариваю с армянами, во мне поднимается такое озлобление, что я сам себя не помню».

По свидетельству личного секретаря Шаумяна Шатуновской, «во время мартовского (1918 г.) восстания мусаватистов наш отряд обстреливал дом, где жил Джеваншир; с крыши этого дома стреляли в наших из пулемета. Джеваншир сумел дать знать Шаумяну, прося его о спасении. Шаумян послал Сурена Агамирова и своего сына Сурена с поручением доставить к нему Джеваншира с женой. Их благополучно привели на квартиру Шаумяна, где была тогда и я. Они пожили здесь недели две».

Впрочем, не надо награждать нелестными эпитетами одного Шаумяна – не только Джеваншир, но и куда более кровавые палачи армянского народа Энвер-паша и Джемаль-паша получили убежище не где-нибудь, а в Советской России.

Но если «комиссары» так относились к побежденным путчистам, то, быть может, они наградили победителей – бойцов армянских национальных полков? Отнюдь нет. Сразу же после подавления мятежа Армянский Национальный совет был распущен, решено было также распустить и подчинить Баксовету армянские национальные отряды.

К счастью, это постановление осталось на бумаге, и попытка «комиссаров» расформировать армянские отряды не удалась. Тогда они сделали вид, что ведут решительную борьбу с мусаватистами. Однако, имея блестящую возможность наголову разгромить тех, кто в сентябре устроит зверскую резню армян в Баку, главнокомандующий Корганов прекратил наступление, сославшись на приказ из Москвы. 8 июля Сталин писал Шаумяну: «Ваши успехи радуют нас, но мы хотели бы, чтобы во избежание осложнений с немцами вы не пошли дальше Елизаветполя». Но, во-первых, не было ли это заранее запланированным спектаклем, а во-вторых, почему армянин Корганов выполняет приказ из Москвы пощадить палачей армянского народа?

Когда же турки подошли непосредственно к Баку, «комиссар» Петров заявил, что он покидает город. Довод, в силу которого он покидал Баку вместе с отрядом, по меньшей мере смехотворен (если бы это не обернулось трагедией для бакинцев): «Я не могу далее оставаться в Баку и должен выехать с отрядом в Центр для доклада». Ситуация обязывала Петрова снестись с Центром, но зачем увозить с собой отряд? Что – весь отряд должен был беседовать с Лениным и Троцким?

Но и этого мало – видя, что их догоняют корабли «Диктатуры Центрокаспия», большевики, как сказано в обвинительном заключении по их делу Бакинской следственной комиссии, «умышленно, с целью уничтожения, бросили в море оружие, патроны, снаряды и прочее». В итоге город остался практически безоружным перед лицом агрессора.

Так правы или не правы были бакинские рабочие, назвав комиссаров предателями?

Решение пригласить англичан было принято не какими-то там «агентами», а членами Бакинского совета рабочих, красноармейских, матросских и крестьянских депутатов и принято было это решение не от хорошей жизни.

На Баку двигалась 12-тысячная турецкая армия, в которую влилось несколько тысяч азербайджанцев. Цели своего похода они не скрывали: вырезать христиан, составлявших подавляющую часть городского населения. Сил у Коммуны было мало. Неоднократные просьбы прислать помощь из Москвы ни к чему путному не приводили. Пытаясь исполнить инструкцию «в ожидании прихода немцев», большевистский наркомвоенмор Корганов пытался успокоить бакинцев, уверяя, что «имеющихся в его распоряжении сил достаточно... Уже прибыла помощь людьми и снарядами в лице штаба Петрова». Штаб – это несколько человек. Ну и «помощь»!.. Полагаю, что после такого успокоения только сознательные агенты большевиков (немцев? турок?) могли голосовать против приглашения англичан.

Оппоненты «комиссаров» не уверяли, что «английский империализм лучше турецкого» – один из лидеров дашнаков Аракелян так объяснял позицию своей партии по данному вопросу: «Когда с одной стороны у нас английские войска, а с другой – германские и турецкие, мы берем меньшее зло, т.е. решаемся пригласить англичан».

Для христианского населения Баку вопрос о том, войдут в город англичане или турки, был не теоретическим, а вопросом жизни и смерти. Даже советская пресса не оставила ни одного свидетельства о насилиях, учиненных английскими «оккупантами», тогда как турки (по свидетельству той же советской прессы) за 3 дня затопили город кровью.

Миф об «агентах» показывает демагогичность декларируемых большевиками лозунга «Вся власть Советам!» и принципа «демократического централизма». Власть советов выгодна большевистским лидерам, пока те пляшут под их дудку. Как только советы осмеливаются высказать точку зрения, неугодную большевикам, власть советов сразу становится неприемлемой. Принял бы Баксовет резолюцию креатуры Кремля Шаумяна – и он был бы тем совдепом, который «выражает чаяния народа». Принял Баксовет не ту резолюцию, на которой настаивали «комиссары», - и с ним можно (и нужно!) бороться. Весьма примитивная, но железная логика!

Столь же демагогичен и принцип «демократического централизма». Меньшинство Бакинского совета обязано подчиняться большинству… большевиков. А вот меньшинство большевиков не обязано подчиняться большинству Бакинского совета. Это его право. Тоже весьма примитивная, но не менее железная логика.

Миф шестой. Бакинских комиссаров убили англичане и эсеры.

Вариаций у этого мифа – хоть отбавляй.

В 1920 г. Буниат-заде, в 1925 г. Нариманов и Большая Советская Энциклопедия, а в 1948 г. Разгон утверждали, что в смерти «комиссаров» повинны англичане.

В 1924 г. ВЦСПС – англичане и белогвардейцы.

В 1919 г. Чичерин – англичане и закаспийские контрреволюционеры.

В 1923 г. Сталин и Молотов, в 1962 и 1965 гг. Советская историческая энциклопедия – англичане и эсеры.

В 1922 г. Плешаков, в 1924 г. Исполком Коминтерна, в 1925 г. Макинциан, в 1928 г. Закавказский крайком ВКП(б), в 1958 г. Агаджанян и в 1980 г. Барсегян – англичане, эсеры и меньшевики.

В 1923 г. Центральный и Бакинский комитеты АзКП(б) – англичане, эсеры, меньшевики и дашнаки.

В 1922 г. Нариманов – англичане, эсеры, меньшевики, дашнаки и мусаватисты.

В 1930 г. Цхакая – англичане, эсеры (правые), меньшевики грузинские, дашнаки армянские и мусаватисты азербайджанские.

Вдобавок ко всему это еще и вариация мифа об интернационализме. Интересно только знать, откуда в Закаспии появились грузинские меньшевики и есть ли дашнаки не армянские и мусаватисты не азербайджанские?

В 1922 г. Орджоникидзе – эсеры.

В 1926 г. Плешаков – эсеры и меньшевики.

В 1920 г. АзКП(б) – эсеры, меньшевики и дашнаки.

В 1924 г. «Известия» – эсеры, меньшевики и явные контрреволюционеры.

В 1927 г. Сурен Шаумян, отвергая версию, что это были «какие-то туркменские части», полагал, что «комиссаров» расстреляли члены Закаспийского правительства.

Не бросается ли в глаза явное желание спрятать концы в воду? В любом политическом убийстве основной вопрос не в том, кто был исполнителем (о нем речь пойдет в следующем мифе), а кто был его организатором. Буквально все советские источники главным организатором убийства двадцати шести называют С.Л.Дружкина, который в тех же источниках именуется не иначе, как «агент английского империализма».

Из показаний слушательницы Высших женских курсов В.Н. Ревокатовой: «23 августа 1918 года в Москве на Николаевском вокзале меня познакомили с Семеном Львовичем Дружкиным. Он обещал меня провезти без всяких хлопот до Бухары. От Москвы до Саратова мы ехали на поезде, от Саратова до Астрахани на пароходе. Причем во время езды и на поезде, и на пароходе его ни разу не обыскивали и его вещи не осматривали, в то время как вещи других пассажиров, в том числе и мои, буквально беспрерывно, днем и ночью, перерывались и осматривались. Во время путешествия ему оказывали крупное содействие: на пароходе, как и в вагоне, он получал отдельные купе и каюты, тогда как я и другие пассажиры платили до 500 и 800 руб. Все эти услуги делались ему потому, что у него был документ Пермского Совдепа, как члену Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Документ этот я видела сама».

Книга В.Чайкина о казни бакинских «комиссаров» (М., 1922), в которой помещена фотокопия показаний Ревокатовой, известна советским историкам – в большинстве их трудов имеются ссылки на нее. Тот факт, что данная информация не только никем не опровергалась, но и упорно замалчивалась, позволяет предположить, что к убийству 26 «комиссаров» приложила руку ЧК.
Миф седьмой. 26 бакинских комиссаров были расстреляны.

В 1926 г. сын Шаумяна Сурен категорически утверждал: «Считаю неправильным мнение о том, что в расстреле 26-ти принимали участие какие-то туркменские части. Несомненно, что техническими выполнителями расстрела были члены правительства, входившие в нашу камеру в ночь на 20-е число, в том числе и Седых. На это указывает то обстоятельство, что на месте расстрела, на 207-й версте у ст. Перевал, я в 1920 г. нашел большое количество револьверных гильз, среди которых были системы «Браунинга», калибров 7,65 и 9 мм, «Нагана» и «Парабеллума», кроме того, большое количество винтовочных гильз российского образца. Все это подтверждает то обстоятельство, что расстреливала не какая-нибудь регулярная войсковая часть, а отдельные лица, вооруженные револьверами».

А винтовочные гильзы откуда? Они что – из «Парабеллумов» выскакивали?

Если же верить Микояну, то «некто» сообщил ему, что «в пулеметной трескотне он слышал последние слова жертв белого террора». Ну вот, теперь и пулемет появился… Воистину, мы страдаем не столько от недостатка информации, сколько от избытка дезинформации.

А что же было на самом деле? Фонштейн, бывший председателем суда в Крсасноводске по делу 43-х убийц бакинских комиссаров, 10 августа 1921 г. сообщил Чайкину следующее: «На месте казни все 26 голов были отделены от туловища. Кроме того, у общей могилы, в которую наскоро убийцы зарыли комиссаров, было найдено только 7 пустых гильз от «Браунинга» и ни одного винтовочного (сравните с тем, что говорил Сурен Шаумян. – Г.Х.). Наконец, и это явилось самым важным показанием, трибуналу были поданы две записки с подписями, в которых передавался случайно слышанный еще во времена Закаспийской «директории» в железнодорожном вагоне хвастливый рассказ туркмена, начальника туркменской стражи, о том, что он отрубил головы 26 большевикам. Туркмен этот (единственный из туземцев Закаспия, принявший участие в казни комиссаров) был тотчас арестован через комендатуру Красноводска и приведен в зал суда в качестве обвиняемого. Хотя этот человек отрицал свою вину, но свидетельские показания убедили всех в том, что именно он был палачом комиссаров».

На вопрос Чайкина «Какие именно данные говорят за обезглавливание комиссаров, а не за расстрел?» Фойнштейн ответил следующее: «Свидетельские показания врача-эксперта, делавшего свой доклад публичному заседанию трибунала в течение пяти часов (с часа ночи до 6 утра) при напряженном внимании всех присутствующих». То, что этот доклад хранится за семью печатями, а факт обезглавливания комиссаров не оспаривался, а тщательно скрывался, дает основание предположить, что именно так все и было.

Останки «комиссаров» были сначала перевезены с места казни в Полторацк (Ашхабад), а в 1920 г. из Полторацка – в Баку. В 1928 г. член комиссии по перевозке останков «комиссаров» Гандюрин сообщил, что во время переезда они остановились на месте гибели 26-ти: «Песок на месте расстрела был усыпан мелкими косточками. Взяв лопату и покопав немного, мы наткнулись на череп, простреленный в двух местах, тут же валялся обрывок ленты с надписью «Каспийского флота».

«Покопав немного»… А если бы много покопали? А вдруг там был не один череп? Комиссии же и этот был не нужен, ибо они уже везли останки 26-ти. Зачем им 27-й или 28-й? Ясно, что копать глубже не было смысла.

Так чьи же останки они везли?

Да и «был ли мальчик» вообще?..
* * *

Я перечислил лишь основные мифы (но их бесконечное множество, ибо все, что до сих пор писалось о «комиссарах», - сплошное нагромождение лжи). И если в ряде случаев ясны мотивы искажения истины, то в других непонятно, с какой целью это делалось.

Когда утверждается, что морально ответственный за убийство «комиссаров» бывший глава Закаспийской директории Фунтиков в 1926 г. предстал перед судом в Баку и признал себя виновным, хотя на самом деле он был расстрелян в 1920 г. в Ашхабаде (а в Баку судили подставного Фунтикова), тот здесь ясно, зачем лгали.

А вот зачем, к примеру, сочинять сказку о том, что Шаумян был расстрелян будучи членом ЦК партии большевиков? Его заочно избрали членом ЦК на VI съезде 16 августа 1917 г., а 18 августа, тоже заочно, даже в «узкий состав» ЦК. Однако на VII съезде 8 марта 1918 г. он в ЦК не был избран. Ну какое нам с вами дело до того, был или не был Шаумян член ЦК, когда его убивали?

В мою задачу не входило разоблачить всю ложь, которой окружено «дело 26-ти». Я хотел показать: все, от начала до конца, что нам внушали о бакинских комиссарах, - миф, легенда, выдумка. Впрочем, как и вся советская история.

Исследуя доступные мне материалы, я не смог получить ответа на многие, в том числе и принципиальные вопросы.

1.За что же все-таки казнили «комиссаров»? Человека убивают за то, что он грабитель, троцкист, сын императора Всея Руси, насильник, армянин, фальшивомонетчик и т.д. и т.п. Убийство – тягчайшее преступление, и любой человек, лишающий жизни себе подобного, убивает его «за что-то», чтобы оправдать себя в глазах других или перед самим собой. В советских изданиях ответ на этот вопрос упорно обходится молчанием.

2.Кто убил «комиссаров»? По этому делу расстреляли около 50 человек. И ни один (!) из них (при известных нам методах дознания в застенках ЧК) не признал себя виновным, а Фунтиков, Седых и др. признали лишь моральную ответственность.

3.Кому это было нужно? Англичанам - вряд ли. Ашхабадскому правительству – вряд ли. Да и большевикам вроде бы ни к чему. Зачем же они запутывали так всю эту историю?

И еще (как минимум) два вопроса.

4. Почему большевики не предприняли ни единого шага для освобождения «комиссаров»?

5. Почему Ленин после 9 августа и, главное, после 20 сентября 1918 г. ни разу не упомянул о Шаумяне, словно того и не было? А ведь он как будто очень ценил его…

Вопросы, вопросы, вопросы. Без доступа к архивам ответить на них нет никакой возможности. Не исключено, что имевшие такой доступ барсегяны и азизбековы знают ответы и когда-нибудь осмелятся обнародовать их. Точно так же, как «вдруг» обнаружилось, что польских офицеров в Катыни убили советские солдаты, а Молотов и Риббентроп подписали-таки секретные протоколы (а то раньше советские историки этого не знали!).

Повторяю, я не стремился ответить на все вопросы, да и не мог этого сделать – я попытался показать главное: вся история о 26 комиссарах – грандиозный миф, один из самых первых и наиболее стойких мифов. Надеюсь, что мне это удалось. Надеюсь также, что когда-нибудь мы все-таки узнаем истину.