Морис Метерлинк. Чудо святого Антония

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Передняя в старом просторном буржуазном доме в маленьком провинциальном

городке. Слева входная дверь. На заднем плане несколько ступенек и большая

стеклянная дверь в комнаты. Направо тоже дверь. Вдоль стен обитые кожей

скамьи, табуретки. На вешалке висят шляпы и верхнее платье. При поднятии

занавеса старая служанка Виргиния, подоткнув юбку, в грубых деревянных

башмаках на босу ногу, окруженная ведрами, тряпками, метлами и щетками, моет

пол. Временами она бросает работу, громко сморкается и концом синего

передника вытирает слезу. Раздается звонок. Виргиния открывает дверь. На

пороге показывается старик, худощавый, высокий, босой, с непокрытой головой,

с нечесаными волосами и бородой; на нем грязный, плохо сшитый, заношенный и

во многих местах порванный подрясник.

Опять нищий! Вам чего?

Св. Антоний. Мне бы войти.

Виргиния. Нельзя. Больно грязны. Стойте на месте. Чего вам?

Св. Антоний. Мне бы войти в дом.

Виргиния. Зачем?

Св. Антоний. Хочу воскресить вашу барыню Гортензию.

Виргиния. Воскресить барыню Гортензию? Это еще что за новости? Да вы

кто такой?

Св. Антоний. Я - святой Антоний.

Виргиния. Падуанский?

Св. Антоний. Да. (Вокруг его головы зажигается ореол.)

Виргиния. Мать пресвятая богородица! Он самый! (Настежь раскрывает

дверь, падает на колени и, опираясь на метлу, шепчет молитву. Затем целует

край одежды святого и несколько раз бессознательно, машинально повторяет.)

Святой Антоний, моли бога о нас! Святой Антоний, моли бога о нас!

Св. Антоний. Дайте же мне войти и закройте за мной дверь.

Виргиния (поднимается с колен; сердито). Вот половик, вытирайте ноги.

Св. Антоний (указывает на дверь направо). Барыня лежит там.

Виргиния (в радостном изумлении). Правда! Откуда вы знаете? Вот чудо!

Она лежит в большой комнате. Бедная барыня! Ей было только семьдесят семь

лет. Ведь это еще не старость, правда? Богомольная была и, скажу вам, много

добра делала. Ну и натерпелась тоже. А уж богатая! Говорят, два миллиона

оставила. Два миллиона - ведь это большие деньги?

Св. Антоний. Да.

Виргиния. Наследников у нее двое: племянники Густав и Ахилл с детьми.

Густаву достался этот дом. Немало отказала и другим: церкви, аббату, служке,

пономарю, бедным, викарию, четырнадцати иезуитам и всей прислуге, в

зависимости от того, кто сколько у нее прослужил. Мне - больше всех. Я в

услужении тридцать три года, поэтому мне полагается три тысячи триста

франков. Ведь правда порядочные деньги?

Св. Антоний. Правда.

Виргиния. Ничего мне не задолжала. Жалованье выплачивала аккуратно.

Пусть говорят про нее что хотят, а все-таки немногие господа так делают,

когда умирают. Святая была женщина. Сегодня вынос. Все цветов прислали. Вы

бы посмотрели, что там делается! Сердце радуется. На кровати, на столе, на

стульях, на креслах, на рояле - всюду цветы. И все белые. Это тоже

чего-нибудь да стоит. Господа не знают, куда девать венки.
Звонок.
(Открывает дверь и возвращается с двумя венками в руках.) Вот еще два венка.

(Осматривает венки и взвешивает их на руке) Ишь какие красивые! Подержите

немножко. Я только пол домою.
Виргиния передает венки св. Антонию, тот с готовностью берет по венку в

каждую руку.

Св. Антоний. Отведите меня к усопшей.

Виргиния. Отвести к усопшей? Сейчас?

Св. Антоний. Да.

Виргиния. Нет, это не дело. Нужно подождать. Они еще за столом.

Св. Антоний. Господь меня торопит. Пора.

Виргиния. Что вы хотите с ней сделать?

Св. Антоний. Я уже вам сказал: хочу воскресить ее из мертвых.

Виргиния. Воскресить из мертвых? Вправду? Вы хотите ее оживить?

Св. Антоний. Да.

Виргиния. Но она уже три дня как скончалась.

Св. Антоний. Потому-то я и хочу воскресить ее.

Виргиния. И она будет жить, как прежде?

Св. Антоний. Да.

Виргиния. Но тогда никто не получит наследства?

Св. Антоний. Разумеется.

Виргиния. Что же скажет барин Густав?

Св. Антоний. Не знаю.

Виргиния. А мои три тысячи триста франков? Она их возьмет обратно?

Св. Антоний. Разумеется.

Виргиния. Это не годится.

Св. Антоний. А разве у вас других денег нет? Разве у вас нет

сбережений?

Виргиния. Ни гроша. У меня больная сестра. Все, что заработаю, идет на

нее.

Св. Антоний. Если вы боитесь, что потеряете три тысячи франков...

Св. Антоний. Если вы боитесь, что потеряете их, то я не призову ее к

жизни.

Виргиния. А нельзя сделать так, чтобы деньги я получила, а чтобы она

Св. Антоний. Нельзя. Что-нибудь одно. Я услышал вашу молитву и сошел на

землю. Выбирайте что хотите.

Виргиния (после короткого раздумья). Так и быть, воскресите ее.

Св. Антоний. Вы доставили мне большую радость.

Виргиния. И тогда зажигается вот эта штука, ваш фонарь?

Св. Антоний. Да, сам собой.

Виргиния. Не стойте так близко от занавесок. Еще подожжете.

Св. Антоний. Не бойтесь. Это небесный огонь. Ведите меня к усопшей.

Виргиния. Сказано - подождите. Не стану я мешать господам. Они еще за

столом.

Виргиния. Боже ты мой, господа! Вся семья. Двое племянников, Густав и

Ахилл, с женами и детьми, Георг, Альберик, Альфонс, Дезире, дяди, кузины,

священник, доктор, мало ли еще кто!.. Друзья, родственники... Никогда ее не

видали, а съехались отовсюду. Все люди богатые.

Св. Антоний. А!

Виргиния. Вы видели улицу?

Св. Антоний. Какую улицу?

Виргиния. Боже милостивый, да нашу! Улицу, где стоит наш дом.

Св. Антоний. Видел.

Виргиния. Красивая улица! Так вот, все дома по левую руку, кроме

первого, того - знаете? - маленького, где пекарь живет, - все до одного

принадлежат нашей барыне. А дома по правую руку принадлежат барину Густаву.

Их всего двадцать два. Деньжищ-то сколько!

Св. Антоний. Да, действительно.

Виргиния (указывая на ореол). Глядите: эта штука, фонарь-то ваш потух!

Св. Антоний (протягивая руку к ореолу). Да, кажется.

Виргиния. Значит, он не долго горит?

Св. Антоний. Смотря какие у меня мысли.

Виргиния. Чего-чего у них нет! Леса, фермы, дома... У барина Густава

еще большая крахмальная фабрика "Крахмал Густава", - наверно, слышали? Да,

знатные люди, состоятельные. Четверо рантье. Живут, ничего не делают. Легкая

жизнь. А что друзей, знакомых среди фермеров! Все на похороны явились.

Многие издалека. Кто-то из них две ночи напролет ехал, только чтобы поспеть.

Я вам его покажу. С такой красивой бородой. Сейчас все завтракают. Еще за

столом. Нельзя их тревожить. Завтрак большой, на двадцать четыре персоны. Я

видела, что подавать будут. Сперва устрицы, потом два супа, три закуски,

заливное из омаров, форели под соусом Шуберт, - знаете, что это такое?

Св. Антоний. Нет, не знаю.

Виргиния. И я не знаю. Должно быть, что-нибудь вкусное, не про нас с

вами. Шампанского не будет из-за траура. Зато все другие вина налицо. Ужо

поднесу вам стаканчик, если всего не выпьют. Увидите сами каково. Постойте,

пойду посмотрю, что они делают. (Поднимается на ступеньки, отодвигает

занавеску и заглядывает в стеклянную дверь.) Кажется, за форель принялись,

за форель под соусом Шуберт. Иосиф снимает ананас. Работы еще часа на два.

Присядьте.

табуретку, а я пока что домою пол.

мне! Я тут еще не вымыла. Сядьте вон там, в уголке. Возьмите табуретку,

поставьте у стены.
Св. Антоний садится в углу.
Ну вот, так я вас не замочу. Вы не голодны?

Св. Антоний. Нет, благодарю. Я тороплюсь. Доложите обо мне своим

господам.

Виргиния. Торопитесь? Что же, у вас дела?

Св. Антоний. Да, еще несколько чудес.

Виргиния. Нельзя их беспокоить, когда они за столом. Придется

подождать, пока выпьют кофе. Барин

Густав сердитый. Уж и не знаю, как он вас примет. Он терпеть не может

нищих в доме. А ведь вы на богача не похожи.

Св. Антоний. Святые богатыми не бывают.

Виргиния. Да ведь им подают немало.

Св. Антоний. Подают-то подают, но до неба это не доходит.

Виргиния. Быть не может! Неужто священники все себе забирают? Я про это

слыхала, да мне что-то не верилось. Ну, вот и вся вода. Скажите...

Св. Антоний. Что вам?

Виргиния. Видите, рядом с вами, направо, медный кран?

Св. Антоний. Да.

Виргиния. Это кран, откуда вода идет. Вот пустое, ведро. Можете налить

в него воды?

Св. Антоний. Конечно.

Виргиния. Мне одной не управиться. А помощи ждать неоткуда. Все

потеряли голову. Стоит кому-нибудь умереть - и пойдет суматоха. Да вы сами

небось знаете. К счастью, это случается не каждый день. Храни вас господь от

такой напасти. Барин ругается, если не все блестит и сверкает при гостях.

Ему угодить нелегко. Еще медную посуду чистить надо. Теперь поверните кран

направо, вот так. Подайте мне ведро. У вас ноги не мерзнут? Поднимите платье

повыше, а то замочите. А венки положите на табуретку. Вот так, отлично.
Св. Антоний подает ей ведро с водой.
Благодарю. Вы настоящий кавалер. Мне бы еще ведро...
Слышны голоса и стук отодвигаемых стульев.
Слышите? Что это? Пойду посмотрю. (Подходит к стеклянной двери.) Глядите,

барин вскочил! Что это с ним? Неужто повздорили? Нет, другие едят. Иосиф

наливает аббату вина. Только что справились с форелью. Барин, кажется,

идет сюда. Я ему про вас скажу...

Св. Антоний. Да, да, пожалуйста, поскорее!

Виргиния. Поставьте ведро. Мне больше не нужно. Да возьмите метлу. Не

так! Да уж сидите!
Св. Антоний послушно хочет сесть на табуретку, на которой лежат венки.
Эй, эй, что вы делаете? Вы же, на венки садитесь.

Св. Антоний. Простите, я плохо вижу.

Виргиния. Ах, какой вы неловкий! Хороши они теперь! Что скажет барин

Густав, когда их увидит? Слава богу, вы их только примяли. Отходят

помаленьку. Положите их на колени и сидите смирно. Не двигайтесь с места, а

то опять натворите бед. (Становится перед ним на колени.) Что я хотела у вас

попросить...

Св. Антоний. Просите, не стесняйтесь. Виргиния. Благословите меня, пока

мы одни. Когда придут господа, меня отсюда попросят, и я вас больше не

увижу. Дайте мне свое благословение! Я уже старуха - мне оно может

пригодиться.
Св. Антоний встает и благословляет ее. Ореол вокруг его головы начинает

сиять.
Св. Антоний. Благословляю тебя, дочь моя, ибо ты добра, проста духом,

проста сердцем, заповеди соблюдаешь, несложные свои обязанности исполняешь

добросовестно. Иди с миром, дочь моя, и доложи обо мне своим господам.

стеклянная дверь отворяется. Входят Густав и Виргиния.

Св. Антоний. (скромно встает). Я святой Антоний...

Густав. Вы с ума сошли!

Св. Антоний. ...Падуанский.

Густав. Вы что, шутки шутить со мной вздумали?

Я не расположен смеяться. Выпили лишнее, вот и все.

Зачем вы здесь? Что вам нужно?

Св. Антоний. Я хочу воскресить вашу умершую тетку.

Густав. Что? Воскресить мою тетку? (Виргинии.) Он пьян в стельку. Зачем

ты его впустила? (Св. Антонию.) Послушайте, друг мой, не валяйте дурака, нам

теперь не до шуток. У нас сегодня вынос. Приходите завтра. Вот вам десять

су.

воскресить ее сегодня.

Густав. Хорошо. Отлично. После выноса. Согласны? Вот дверь.

Св. Антоний. Я уйду только после того, как воскрешу ее из мертвых.

Густав (вспылив). Нет, это уже слишком! Вы становитесь невыносимы. Меня

гости ждут, понимаете? (Хочет отворить входную дверь.) Марш! Вот дверь. Да

поживее!

Св. Антоний. Я уйду только после того, как воскрешу ее из мертвых.

Густав. Ах вот как! Ну, это мы посмотрим! (Отворяет стеклянную дверь.)

Иосиф!

прикажете?

Густав (взглянув на блюдо). Что это?

Иосиф. Рябчики.

Густав. Хорошо. Передай блюдо Виргинии, а сам выставь этого бродягу на

улицу. Да поскорее!

Иосиф (передает блюдо Виргинии). Слушаю-с. (Наступает на святого.)

Отчаливай, старина! Ну? Напиться - это полдела, надо еще домой дорогу найти.

Пошел, тебе говорят! Живо! Уходи подобру-поздорову, а то и костей не

соберешь. У меня кулак здоровый. Ты все еще тут? Ну погоди ж, старичина!

Виргиния, открой дверь!

Густав. Погоди, я открою. (Отворяет дверь на улицу.)

Иосиф. Вот так. Довольно. Ручаюсь, что не в карете выедет. (Засучивает

рукава и поплевывает на руки.) Сейчас увидите.

улицу. Св. Антоний стоит как вкопанный.

Густав. Ну, что же ты?

Иосиф. Не могу понять, в чем дело. Стоит как вкопанный. С места не

сдвинешь.

Густав. Я тебе подсоблю.
Густав и Иосиф вдвоем пытаются вытолкать св. Антония, тот остается

неподвижен.

добром. Друг мой, вы сами понимаете, в такой день... Сегодня мы хороним мою

бедную тетку, почтенную женщину...

Св. Антоний. Я пришел воскресить ее.

Густав. Но вы понимаете, что сейчас не время. Рябчики остынут, гости

ждут, и нам всем не до смеха.

Густав. Этот юродивый не хочет уходить.

Ахилл. Пьян, что ли?

Густав. Разумеется.

Ахилл. Выставить его за дверь - и баста. Не расстраивать же наш

поминальный завтрак из-за этого бродяги!

Густав. Он не уходит.

Ахилл. То есть как - не уходит? Ну, это мы еще посмотрим!

Густав. Попробуй сам.

Ахилл. Стану я руки марать об этого нищего! Достаточно Иосифа и кучера.

Густав. Мы уже пытались. Тут силой ничего не поделаешь, если хочешь

избежать скандала.

мышкой или вокруг шеи.

Второй гость. В чем дело, Густав?

Третий гость. Что тут делает этот нищий?

Четвертый гость. Откуда он взялся?

Густав. Не хочет уходить. Ох уж эта мне дура Виргиния! Вечно что-нибудь

натворит; стоит ей увидеть нищего, и она уже теряет голову. Уж больно

жалостлива. Это она впустила юродивого. Он во что бы то ни стало хочет

видеть тетку и воскресить ее.

Первый гость. Пошлите в полицию! Вызовите двух полицейских!

Густав. Нет, нет, только без полиции! Я не хочу, чтобы у меня в доме

распоряжалась полиция. Умоляю: обойдемся без скандалов ради такого дня!

Ахилл. Густав!

Густав. Что?

Ахилл. Ты заметил: вон там, налево, плиты дали трещину?

Густав. Да, видел. Пустяки! Надо будет заменить плиты мозаичным полом.

Ахилл. Да, так будет изящно.

Густав. А главное, в новом вкусе. Для этой двери с белыми занавесками я

думаю заказать цветные стекла с изображением охоты, промышленности,

прогресса, цветов, дичи...

Ахилл. Ты прав, это будет очень красиво.

Густав. Кабинет я намерен устроить там. (Указывает на комнату направо.)

А напротив - комнату для служащих.

Ахилл. Когда ты переезжаешь?

Густав. Через несколько дней после похорон. На следующий же день -

неловко.

Ахилл. Да, но все-таки надо выпроводить этого субъекта.

Густав. Он тут как у себя дома.

Ахилл (св. Антонию). Не прикажете ли подать вам кресло?

Св. Антоний (простодушно). Благодарю. Я не устал.

Ахилл. Предоставь мне. Я с ним справлюсь. (Подходит к святому;

дружелюбно.) Скажите, друг мой, кто же вы такой?

Св. Антоний. Я - святой Антоний.

Ахилл. Да, да, вы совершенно правы. (Всем остальным.) Он стоит на

своем, но, в сущности, безвреден. (Заметив, что среди гостей, окруживших св.

Антония и рассматривающих его с насмешкой или с недоверием, находится

аббат.) А вот и аббат! Он узнал вас и хочет засвидетельствовать вам свое

почтение. Подойдите поближе, глубокочтимый отец. Святые - это ведь по вашей

части. Я специалист по сельскохозяйственным орудиям, по плугам и прочему. А

вот посланник небес, сам преподобный Антоний во плоти, - он хочет с вами

побеседовать. (Аббату, тихо.) Мы незаметно подтолкнем его к двери, потом за

порог - и до свиданья!

Аббат (отечески елейным тоном). Преподобный Антоний! Покорный ваш слуга

приветствует вас здесь, на земле, которую вы осчастливили своим посещением.

Что угодно вашей святости?

Св. Антоний. Воскресить усопшую Гортензию.

Аббат. Она воистину скончалась. Бедная женщина! Но свершить такое чудо

величайшему из наших святых будет не трудно. Наша дорогая усопшая питала к

вам особое благоговение. Я проведу вас к ней. Следуйте за мной, ваша

святость. (Направляется к входной двери и указывает на нее св. Антонию.) Вот

сюда.

Аббат. Простите, ваша святость, но я позволю себе не согласиться с

вами. Ее тело было перенесено в дом напротив из-за большого количества

собравшихся. Тот дом, как и этот, принадлежит нашей дорогой усопшей.

Св. Антоний (указывает на дверь направо). Она там.

Аббат (еще елейнее). Чтобы убедиться в противоположном, соблаговолите,

ваша святость, на одну минутку выйти со мной на улицу - там вы увидите свечи

и траурную драпировку.

Св. Антоний (по-прежнему непоколебимо, указывая на дверь направо). Я

пойду туда.

Первый гость. Его не проведешь.

Густав. До каких же пор, однако, это будет продолжаться!

Первый гость. Откройте дверь! Вышвырнем его общими силами!

Густав. Нет, нет! Только без насилия! Он может обозлиться. С ним не

шутите. Силища, как у медведя. Не трогайте его! Мы с Иосифом не из

тщедушных, а так и не могли сдвинуть его с места. Просто удивительно! Точно

пригвожден к полу.

Ахилл. Кто ему сказал, что тело - там?

Густав. Кто же? Конечно, Виргиния! Все разболтала.

Виргиния. Кто, я? Ну уж нет, барин, извините. Я занималась своим делом.

Отвечала только "да" и "нет". И больше ни слова. Ведь правда, святой

Антоний?
Св. Антоний молчит.

Св. Антоний (все так же послушно.) Она мне ничего не говорила.

Виргиния. Вот видите! Он святой. Он все знал наперед. Он все знает,

уверяю вас!

Ахилл (подходит к святому и добродушно треплет его по плечу). Ну, мой

милый, довольно! Проваливай! Ко всем чертям!

Гости. Уйдет!.. - Не уйдет!..

Ахилл. У меня явилась мысль.

Густав. Какая?

Ахилл. Где доктор?

Первый гость. Все еще за столом. Доедает форель.

Густав. Позовите-ка его!

Доктор (появляется с полным ртом, с повязанной вокруг шеи салфеткой).

Что случилось? Сумасшедший?

Больной? Пьяный? (Увидев святого.) Просто нищий. Тут я ничего не могу

поделать. Что с вами, друг мой? Что вам нужно?

Св. Антоний. Мне нужно воскресить усопшую Гортензию.

Доктор. Ага, понимаю! Вы, очевидно, не врач. Позвольте вашу руку.

(Щупает ему пульс). У вас что-нибудь болит?

Св. Антоний. Нет.

Доктор (трогает ему голову и лоб). А здесь? Не больно, когда я

надавливаю?

Св. Антоний. Нет.

Доктор. Отлично. Вы страдаете головокружениями?

Св. Антоний. Нет.

Доктор. Вспомните былые годы. Припадков никаких с вами не бывало? А как

насчет ошибок молодости? Вы понимаете, на что я намекаю. Запорами не

страдаете? А язык? Покажите язык. Отлично. Теперь вздохните. Глубже, еще

глубже. Превосходно. Что же вам, собственно, нужно, друг мой?

Св. Антоний. Я хочу пройти в ту комнату.

Доктор. Зачем?

Св. Антоний. Воскресить покойную Гортензию.

Доктор. Ее там нет.

Св. Антоний. Она там, я вижу ее.

Густав. Вот упрямый!

Ахилл. А что если ему сделать подкожное вспрыскивание?

Доктор. Зачем?

Ахилл. Чтобы усыпить его. Мы бы вынесли его на улицу.

Доктор. Нет, нет, ни в коем случае! Это крайне опасно.

Ахилл. Опасно для него, а нам-то что! Мы не обязаны возиться со всеми

помешанными, бродягами, пропойцами.

Доктор. Хотите знать мое мнение?

Густав. Ну конечно!

Доктор. Мы имеем дело с помешанным, совершенно безвредным, но могущим

сделаться опасным, если ему начать противоречить. Этот тип больных мне

хорошо известен. Во-первых, здесь все свои, а во-вторых, в таком посещении,

в сущности, нет ничего оскорбительного для памяти нашей дорогой усопшей.

Поэтому я считаю, что во избежание скандала мы вполне можем исполнить

пустячную просьбу больного и впустить его на минуту в комнату...

Густав. Ни за что на свете! Где это слыхано, чтобы первый встречный

врывался в порядочный дом под нелепым предлогом воскресить умершую, которую

он при жизни в глаза не видал?

Доктор. Как хотите. Дело ваше. Или верный скандал, так как вы все равно

не заставите его отказаться от нелепой затеи, или ничтожная уступка, которая

вам ничего не будет стоить.

Ахилл. Доктор прав.

Доктор. Бояться нечего - я вам ручаюсь. А кроме того, мы все войдем

вместе с ним.

Густав. Хорошо, но только поскорее! А главное, никому ни слова об этой

дикой истории.

Ахилл. Драгоценности тетки лежат на камине.

Густав. Знаю, знаю. Я за ним буду смотреть в оба. Признаться, он мне

особого доверия не внушает. (Св. Антонию.) Ну, хорошо, пожалуйте в комнату.

Только скорее. Мы еще не кончили завтракать.
Все идут в комнату направо. За ними идет св. Антоний, и вокруг его головы

внезапно ярким светом загорается ореол.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Большая комната. На заднем плане на просторной кровати под балдахином лежит

тело умершей Гортензии. Две зажженные свечи, ветки букса и т. п. Слева

дверь. Направо стеклянная дверь в сад. Все лица первого действия входят в

дверь слева, за ними - св. Антоний.
Густав (указывая ему на кровать). Здесь лежит наша дорогая усопшая. Как

видите, она действительно умерла. Ну, вы довольны? А теперь оставьте нас в

покое. Ваш визит и так уже затянулся. Проведите этого господина через сад.

Св. Антоний. Позвольте. (Выходит на середину комнаты и становится лицом

к умершей. Громким, спокойным голосом.) Встань!

Густав. Нет, это уже слишком! Мы не можем допустить, чтобы незнакомец

оскорблял самое святое, что есть у нас в душе. В последний раз прошу вас...

Св. Антоний. Перестаньте. (Подходит к кровати; еще более властно.)

Встань!

Густав (теряя терпение). Довольно! Мы за себя не ручаемся! Прошу вас!

Вот дверь.

Св. Антоний. Подождите. Смерть многое успела сделать. (Еще более

сильным и властным голосом.) Вернись к жизни и встань!
Ко всеобщему изумлению, мертвая делает слабое движение, приоткрывает глаза,

раскидывает сложенные крестом руки, садится на постели, поправляет чепец и

обводит комнату угрюмым, недовольным взглядом. Потом как ни в чем не бывало

начинает соскабливать ногтем с рукава ночной кофты стеарин. Давящее

молчание. Первою от безмолвной группы отделяется Виргиния, подбегает к

кровати и бросается в объятия к воскресшей.

Виргиния. Барышня! Ожила!.. Смотрите, соскабливает стеарин!.. Ищет

очки... Вот они, вот!.. Святой Антоний! Святой Антоний! Чудо!.. Чудо!.. На

колени!.. На колени!..
Густав. Перестань!

Ахилл. Сомнений нет, она жива.

Гость. И все-таки это невозможно. Что он с ней сделал?

Густав. Этому нельзя придавать значение. Еще минута - и она снова

рухнет.

Ахилл. Ручаюсь, что нет. Обратите внимание, как она на нас смотрит.

Густав. И все-таки я не верю. На каком свете мы живем? Разве уже не

существует законов природы? Что вы скажете, доктор?

Доктор. Что скажу?.. (Неуверенно.) Что скажу?.. А что я должен сказать?

Это не мое дело... Не по моей части. Это нелепо и в то же время чрезвычайно

просто. Если она жива, значит она не была мертва. Тут нечему удивляться,

нечего кричать о чуде.

Густав. Вы же сами говорили...

Доктор. "Говорил", "говорил"... Прежде всего я ничего положительно не

утверждал и обращаю ваше внимание на то, что не я установил факт смерти. У

меня даже возникли серьезные сомнения, которыми я не счел нужным делиться с

вами, чтобы не подать вам ложной надежды... Затем все это еще ничего не

доказывает и едва ли можно ожидать, что она проживет долго...

Ахилл. Но кто же станет спорить против очевидности...

Виргиния. Да, да, теперь этому уже нельзя не верить. Какие еще могут

быть сомнения? Говорила я вам: он святой, великий святой. Посмотрите, какая

она живая. Свежая, точно розан.

Густав (подходит к кровати и целует воскресшую). Тетя, милая тетя, ты

ли это?

Ахилл (тоже подходит к кровати). А меня ты узнаешь, тетушка? Я - Ахилл,

твой племянник Ахилл.

Старая дама. А меня, тетушка? Я твоя племянница Леонтина.

Молодая девушка. А меня, тетушка? Я твоя маленькая Валентина, которой

ты отказала все серебро.

Густав. Смотрите: улыбается.

Ахилл. Нет, как будто чем-то недовольна.

Густав. Всех нас узнала.

Ахилл (видя, что тетка открывает рот и шевелит губами). Тише!.. Она

хочет говорить.

Виргиния. Отец небесный!.. Она видела бога... Она расскажет нам о

райском блаженстве... На колени!.. На колени!..

Ахилл. Слушайте, слушайте!

Гортензия (смотрит на св. Антония с презрением и гневом; сердито и

резко). Это еще что за тип? Кто пустил ко мне в комнату нищего? Все ковры

запачкал... Вон, вон! Тебе что было сказано, Виргиния? Нищих...

Св. Антоний (властно протягивает руку). Молчи!
Гортензия замолкает на полуслове и, не в силах произнести ни единого звука,

так и остается с открытым ртом.

Густав (св. Антонию). Вы уж ее извините! Она не знает, чем она вам

обязана. Но мы-то знаем! Тут уж ничего не скажешь. То, что вы сделали, не

всякому по силам. Может быть, это случайность или что-нибудь еще... Не знаю,

не знаю... Во всяком случае, я счастлив и горжусь тем, что могу пожать вашу

руку...

Св. Антоний. Мне пора идти. У меня дела.

Густав. Ну нет, черт возьми! Так не годится. С пустыми руками вы отсюда

не уйдете. Не знаю, что вам даст тетушка, - это ее дело, я за нее не

отвечаю, а я переговорю с моим двоюродным братом, и пусть даже это чистая

случайность или же еще что-нибудь, мы вам заплатим не торгуясь, так что вы

не пожалеете. Правда, Ахилл?

Ахилл. Само собой. Не только не пожалеете, а наоборот...

Густав. Мы не очень богаты, у нас дети, надежды на наследство лопнули,

но за услугу мы отблагодарить должны - к этому нас обязывает семейная честь.

Пусть потом не говорят, что чужой, незнакомый человек - все равно, богатый

или бедный, - оказал нам услугу и не получил вознаграждения, - разумеется,

не превышающего наших возможностей, а они у нас, как я уже сказал,

ограничены. Но в пределах наших возможностей вы будете удовлетворены. О, я

знаю, есть услуги неоценимые и неоплатные! Мне вы об этом можете не

говорить... Знаю; знаю, не прерывайте меня... Но все-таки что-нибудь дать

нужно... Назовите сумму... Сколько, по-вашему, мы вам должны? Конечно, вы не

потребуете от нас золотых гор... Их у нас нет... Но любое ваше благоразумное

требование будет удовлетворено.

Ахилл. Мой кузен прав. А пока мы сговоримся, я предлагаю тут же

устроить маленькую подписку. Она вас ни к чему не обязывает, а вместе с тем

даст возможность удовлетворить самые насущные ваши потребности.

Св. Антоний. Мне пора идти. У меня дела.

Густав. "Дела, "дела"... Какие там у вас могут быть дела! Нет, так не

полагается... Это даже невежливо! Что скажут о нас люди, когда узнают, что

вы нам вернули нашу дорогую усопшую и ушли от нас с пустыми руками? Если вы

не хотите денег - я понимаю и ценю вашу щепетильность, - то, может быть, вы

доставите нам удовольствие и примете от нас что-нибудь на память?.. О,

ничего особенного, не бойтесь!.. Портсигар, булавку для галстука или же

настоящую пенковую трубку... Мы бы вырезали на ней ваше имя, адрес, день

рождения...

Св. Антоний. Благодарю вас... Не могу...

Густав. Наотрез отказываетесь?

Св. Антоний. Наотрез.

Ахилл (вынимает портсигар). Ну, так доставьте мне удовольствие -

выкурите со мной сигару! Уж от этого-то вы, надеюсь, не откажетесь?

Св. Антоний. Благодарю вас. Я не курю.

Густав. Беда мне с вами!.. Короче говоря, чего же вы хотите? Есть же у

вас какое-нибудь желание? Вам стоит только слово сказать... Вы внесли

радость в наш дом, и здесь все к вашим услугам... Все к вашим услугам... К

этому я ничего не могу прибавить... Во всяком случае, в пределах

благоразумия... Но так уйти - значит оскорбить нас.

Ахилл. Постой! У меня мелькнула мысль, и, кажется, счастливая...

Поскольку он ничего не хочет взять, - а я, как и ты, понимаю и одобряю такую

щепетильность, потому что за жизнь платить нельзя, жизнь не имеет рыночной

цены, - так вот подобное бескорыстие поднимает его до нас; следовательно,

почему бы ему не оказать нам честь и не принять участие в нашем завтраке,

который он так удачно прервал?.. Все с этим согласны?

Шепот одобрения.
Густав. Да, это самое лучшее. Так все уладится. Ты отлично придумал.

(Св. Антонию.) Вы ничего не имеете против? Мы потеснимся и освободим для вас

место. Слышите? Почетное место! Жаль, конечно, что рябчики остыли, но если

вы проголодались, то и так съедите. Идемте, идемте! Без церемоний! Как

видите, мы люди радушные и не гордые.

Св. Антоний. Нет, право... Увольте... Мне очень жаль, но я не могу...

Меня ждут.

Густав. Не откажетесь же вы позавтракать с нами! Да кто там ждет вас?

Св. Антоний. Еще есть покойник...

Густав. Покойник! Еще покойник! Не убежит ваш покойник. Полагаю, что с

нами вам будет интереснее. Не предпочтете же вы наше общество покойнику.

Ахилл. Постойте, я понял, в чем дело. Вам, может быть, приятнее поесть

на кухне? Там уютнее, не правда ли?

Густав. А кофе он мог бы выпить с нами.

Ахилл. Хе-хе!.. Не отказывается... Так ему больше по душе... Понимаю...

Виргиния, оставь барыню, ты ей больше не нужна. Проводи этого господина в

свое царство и угости на славу. Дай ему всего попробовать... Xa-xa! В

обществе Виргинии вы, надеюсь, не соскучитесь. (Подходит к святому и

покровительственно хлопает его по животу.) Ну что, угадал я? Не так ли,

старый греховодник? Старый плут, ха-ха, старый плут ты этакий!..

Виргиния (тревожно). Барин...

Густав. Что такое?

Виргиния. Не знаю отчего, но только барыня не может больше говорить...

Густав. Как так - не может говорить?..

Виргиния. Посмотрите сами, барин. Они раскрывают рот, шевелят губами,

машут руками, но не могут подать голос.

Густав. Тетушка, что с тобой? Хочешь сказать что-нибудь?
Гортензия утвердительно кивает головой.
И не можешь? Постарайся, сделай усилие! Ты устала. Это скоро пройдет.
Гортензия жестами показывает, что не может говорить.
Что с тобой? Ты чего-нибудь хочешь? (Св. Антонию.) Что это значит?
Св. Антоний. Она больше не будет говорить.

Густав. Не будет говорить? Но ведь она только что разговаривала. Вы

сами слышали. Она даже обругала вас.

Св. Антоний. Это было мое упущение. Теперь у нее отнялся язык навсегда.

Густав. И вы не можете вернуть ей дар слова?

Св. Антоний. Нет,

Густав. Когда же к ней опять вернется голос?

Св. Антоний. Больше никогда.

Густав. Как? Она на всю жизнь останется немою?

Св. Антоний. Да.

Густав. Но почему?

Св. Антоний. Ей открылись тайны, которые она никому не смеет поведать.

Густав. Тайны? Какие тайны?

Св. Антоний. Тайны мира усопших.

Густав. Мира усопших? Это что еще за новости? За кого вы нас

принимаете? Нет, черт возьми, это уже слишком! Она разговаривала - мы все

слышали, мы свидетели. Вы ее лишили голоса, и я начинаю догадываться, с

каким намерением. Сию же минуту верните ей голос, или...

Ахилл. Раз вы оставляете ее в таком состоянии, тогда, значит, не стоило

возвращать ей жизнь.

Густав. Если вы не можете вернуть ее нам такою, какою она была до

вашего настойчивого и нелепого вмешательства, то зачем вы ее воскрешали?

Ахилл. Это низость.

Густав. Это злоупотребление нашим доверием.

Ахилл. Вот-вот, злоупотребление доверием. Возмутительно!

Густав. Вы что же это, шантажировали нас?

Ахилл. Нашли дураков!

Густав. Кто вас сюда звал? Как ни больно сознаться, но я должен

сказать, что мне легче было бы видеть ее мертвой, чем в таком состоянии. Это

слишком мучительное зрелище для ее близких. Кто вам позволил якобы для того,

чтобы сотворить чудо, врываться к мирным людям, которые ничего плохого вам

не сделали, и причинять им горе? Но мы этого так не оставим.

Доктор. Полно, успокойтесь! Этот человек поступил, вне всякого

сомнения, дурно, но он явно невменяем. (Подходит к святому.) Покажите-ка,

друг мой, ваши глаза. Так и есть, так я и знал. Пока вы торжественно

выражали ему свою признательность за чудесное воскрешение из мертвых, я не

считал себя вправе вмешиваться. Меня это, в сущности, не касается, но я с

самого начала прекрасно понимал, в чем дело, и теперь вы видите, что я был

прав: она не умирала. Тут нет ничего ни сверхъестественного, ни

таинственного. Этот человек обладает лишь незаурядной нервной энергией и

злоупотребляет ею. Вытворяет же он эти штуки, видимо, с какой-то целью. Как

бы то ни было, это недопустимо. Он только вовремя подоспел, а если б он не

явился, то я, да и каждый из вас, по всей вероятности, совершил бы такое же

чудо, - я говорю "чудо", так как элемент чудесного здесь несомненно

присутствует.

Густав. Как же нам быть?

Доктор. Поскольку он представляет опасность для общества, то его

необходимо обезвредить, упрятать как можно дальше.

Густав. Так ему и надо! И вообще пора покончить с этой историей, - она

у меня вот где сидит! Иосиф!

Иосиф. Что прикажете?

Густав. Сбегай в участок и приведи двух полицейских. Пусть захватят с

собой наручники. Скажи, что речь идет об опасном для общества субъекте,

который, как мы видели, готов на все.

Иосиф. Иду, барин. (Убегает.)

Св. Антоний. Позвольте мне уйти.

Густав. Ну, старичок, продолжайте валять дурака. Подождите, вы скоро

отсюда уйдете. Даже с прекрасными и благородными провожатыми. Потерпите

немного,

Ахилл. Да, друг мой, там вы не соскучитесь. Вы сможете показывать свои

фокусы и проявлять свои таланты в более приятном и достойном вас обществе, а

именно - в участке. Слыхали вы о чистке табаком?

Св. Антоний. Табаком? Благодарю вас, я не курю.

Ахилл. Ну, там вас научат. И еще один совет. Когда явится за вами

почетный караул, поговорите с ним о египетских фараонах. Они этим очень

интересуются, вы им доставите большое удовольствие. Но, кажется, я уже слышу

музыкальный звук их легких шагов. Да, вот и они.
Входят Иосиф, сержант и полицейский.
Сержант (указывая на св. Антония). Вот этого надо арестовать?

Густав. Его, его.

Сержант (кладет св. Антонию руку на плечо). Паспорт!

Св. Антоний. Какой паспорт?

Сержант. Без паспорта? Так я и знал. Имя и звание!

Св. Антоний. Преподобный Антоний.

Сержант. Что значит "преподобный"? Мне собачьих кличек не надо. Как

ваша фамилия?

Св. Антоний. Фамилии у меня нет.

Сержант. Говорите без утайки. Где вы украли халат?

Св. Антоний. Я ничего не крал. Это мой собственный.

Сержант. Значит, я солгал? Так, что ли? Повторите, не стесняйтесь.

Св. Антоний. Не знаю... Я полагаю... Вероятно, вы ошибаетесь.

Сержант. Запомним ваши дерзости. Откуда вы родом?

Св. Антоний. Из Падуи.

Сержант. Падуя? Это где? В каком департаменте?

Густав. Это в Италии.

Сержант. Я знаю, я хочу, чтобы он сам сказал. Значит, вы итальянец?

Ага... Я так и думал. Откуда прибыли к нам?

Св. Антоний. Из рая.

Сержант. Из какого рая? Это еще что за вздор? Где ваше постоянное

местожительство?

Св. Антоний. Там, куда возносятся после смерти души праведных.

Сержант. Так-так, понимаю. Хитрить вздумал. Меня в дураках оставить.

Сперва дерзить, а потом хитрить. Дело ясное. Валандаться не будем. Так что

же он натворил? Украл что?

Густав. Я не беру на себя смелость утверждать, украл он что-нибудь или

нет. У меня не было времени проверить, а я враг необоснованных обвинений.

Справедливость - прежде всего. Но то, что он сделал, гораздо хуже воровства.

Сержант. Так я и знал.

Густав. Вам известно, какое несчастье постигло нас. Покуда мы

оплакивали нашу дорогую усопшую и сидели за поминальным завтраком, этот

субъект под каким-то предлогом проник в наш дом. О намерениях его догадаться

нетрудно. Он воспользовался доверчивостью нашей простоватой старой служанки

и добился того, что ему отворили дверь в комнату, где лежала усопшая.

Вероятно, он рассчитывал на беспорядок в доме и на наш траур, чтобы наловить

рыбы в мутной воде, и рыбы довольно крупной. Может быть, через разведчика он

узнал, что на камине лежали все драгоценности и все серебро умершей. На его

беду, наша тетушка не была мертва. И, когда она вдруг увидела в своей

комнате эту подозрительную личность, она вскочила и стала гнать его прочь.

Раздосадованный своей неудачей, он в отместку - уж не знаю, каким способом,

это вам объяснит доктор, - лишил ее дара речи и, несмотря на все наши

просьбы, отказывается вернуть: очевидно, это с его стороны шантаж. Прошу,

однако, иметь в виду, что я не жалуюсь, а только констатирую факт. Об

остальном спросите доктора.

Доктор. Я дам все нужные объяснения в присутствии господина пристава.

Если угодно, могу даже представить письменный доклад.

Ахилл. Ошибка тут невозможна. Он либо преступник, либо сумасшедший, а

может быть, и то и другое. Во всяком случае, опасный для общества субъект, и

его нужно посадить в тюрьму.

Сержант. Дело ясное, мы избавим вас от этого молодца. Рабюто!

Полицейский. Что прикажете?

Сержант. Давай наручники.

Густав. Мы вас потревожили, господа. Сделайте милость, выпейте по

стаканчику на дорожку!

Сержант. Что ж, Рабюто, отказываться не след. Тем более что уж очень

скучный арестант нам попался.

Густав. Иосиф! Бутылку и стаканы!

Иосиф уходит.
Выпьем за выздоровление нашей тетушки!

Сержант. В такую погоду стаканчик не повредит.

Густав. Дождь все идет?

Сержант. Настоящий потоп. Я только улицу перешел - полюбуйтесь на мой

плащ.

Полицейский. Не то дождь, не то снег - не разберешь.

Иосиф возвращается с подносом и всех обносит вином.
Сержант. Ваше здоровье, честная компания!

Густав (чокается с ним). Ваше здоровье, господин сержант!

Все чокаются с полицейскими.
Еще по стаканчику!

Сержант. Не откажусь. (Щелкает языком.) Славное винцо!

Св. Антоний. Я пить хочу. Дайте мне стакан воды.

Сержант (презрительно). "Стакан воды"! Вы видите, что на дворе? Там

будет вам воды вдоволь. Дайте только выйти. Сама в рот будет течь... Ну,

довольно канителиться! Рабюто, наручники! А вы подставьте руки.

Св. Антоний. Да я ничего.

Сержант. Что? Сопротивляться? Этого недоставало! Все вы на одну стать.

Раздается звонок.
Густав. Звонок!
Иосиф идет отворять.
Который теперь час? Неужели это уже на вынос?

Ахилл. Нет. Ведь только еще три часа.

Входит пристав.
Пристав. Милостивые государи и милостивые государыни, мое почтение! Мне

уже обо всем рассказали. (Взглянув на св. Антония.) Да, я так и думал.

Святой Антоний собственной персоной, преподобный Антоний Падуанский.

Густав. Разве вы его знаете?

Пристав. Как же мне его не знать? Он уже третий раз бежит из больницы.

Понимаете, он - того. (Стучит пальцем по лбу.) И каждый раз, когда он

вырывается на свободу, выкидывает одни и те же штуки: лечит больных,

выпрямляет горбатых, - отнимает хлеб у докторов. Словом, совершает уйму

противозаконных поступков. (Подходит к святому и внимательно его

разглядывает.) Да, это он... Или, во всяком случае... Он как будто изменился

с прошлого раза... Ну, если не он, так его брат... Что-то во всей этой

истории мне кажется подозрительным... Ну, да там разберем... в участке... А

теперь марш! Сейчас нам некогда... Марш, ребята! В участок, в участок, в

участок!

Густав. Проведите его через сад. Не надо привлекать к себе внимание.
Дверь в сад открывается настежь. В комнату врывается снег, дождь и ветер.
Ахилл. Собачья погода! Снег, дождь, крупа!
Полицейские тащат св. Антония к двери.
Виргиния (бросается к св. Антонию). Барин, посмотрите! Ведь он,

бедняга, босой!

Густав. Ну так что же? Карету ему, что ли, купить? Или устроить для

него нишу?

Виргиния. Я дам ему свои башмаки. Возьмите, святой Антоний, - у меня

еще есть пара.

Св. Антоний (надевает башмаки). Благодарю. (Вокруг его головы

зажигается ореол.)

Виргиния. Наденьте что-нибудь на голову, а то простудитесь.

Св. Антоний. У меня ничего нет.

Виргиния. Возьмите мой платок. Сейчас принесу зонтик. (Убегает.)

Ахилл. Старая дура!

Густав. В дверь отчаянно дует... Ступайте в участок - и дело с концом.

Виргиния (является с огромным зонтиком и протягивает его святому).

Возьмите мой зонтик.

Св. Антоний (показывает на свои руки). Они сковали мне руки.

Виргиния. Я понесу. (Раскрывает на пороге зонтик и держит его над

головой святого.)

Святого Антония ведут двое полицейских. Сзади идет пристав. Под зонтиком у

святого сияет ореол. В саду их сразу окутывает метель - и они скрываются из

виду.
Густав (затворяет дверь). Наконец-то!

Ахилл. Уф! Насилу справились! Ну и шельма!

Густав (подходит к кровати). Как вы себя чувствуете, тетушка?

Ахилл. Что с нею? Она лишилась чувств, она падает...

Доктор (подбежав). Непонятно... Я думаю...

Густав (нагнувшись над кроватью). Тетушка!.. Тетушка!.. Что с вами?

Доктор. На этот раз она скончалась. Я вам говорил!..

Густав. Не может быть!

Ахилл. Нельзя ли ее спасти, доктор?

Доктор. К сожалению, нельзя.

Молчание. Все столпились около кровати.
Густав (первый приходит в себя). Ну и денек!

Ахилл. На дворе вьюга...

Густав. По правде сказать, мы довольно жестоко поступили с бедным

стариком. В сущности, он нам ничего плохого не сделал.

Занавес.

жүктеу/скачать 181 Kb.

Достарыңызбен бөлісу: