Не спешат ли сми с канонизацией Шарона?

Не спешат ли СМИ с канонизацией Шарона?

Эпоха Ариэля Шарона закончилась, когда его в бессознательном состоянии доставили в иерусалимскую больницу "Адаса" (Эйн-Керем). Борьба врачей за его жизнь стала потрясающей человеческой трагедией. И очень характерной для Шарона. Но на государственную политику его состояние уже не окажет влияния.

После полуночи, когда главный раввин призывал с телеэкранов читать Псалмы за здоровье главы правительства, я вдруг обнаружил, что бормочу слова "И исцеляющий больных" из "18 благословений". Но каждый, кто бодрствовал в те поздние ночные часы, понимал, что к штурвалу Ариэль Шарон уже никогда не вернется. Все произошло слишком быстро. Как сказали мудрецы: "Сегодня он есть, а завтра - нет его".

Д-р Исраэль Эльдад, отец депутата кнессета Арье Эльдада (Национальное единство), прочитал мне как-то отрывок из книги древнегреческого философа: "Человек умирает тогда, когда выполняет свою миссию". Разговор шел о легендарном основателе движения ЛЕХИ Аврааме Штерне (Яире), убитом англичанами в 1942 году.

Д-р Эльдад считает, что выведенная в Афинах закономерность относится ко всем людям и ко всем временам. Сегодня это высказывание можно применить к Ариэлю Шарону. Главным делом его жизни стала программа одностороннего размежевания. Вряд ли он смог бы повторить нечто подобное в будущем.

На становление его личности оказала влияние Война за Независимость, в ходе которой он был тяжело ранен. Вспоминая о войне, Шарон не говорил о своих личных страданиях. Однажды мы встретились с ним на праздничном приеме в Тель-Авиве. Шарон почему-то вспомнил бой за Латрун. "Мы ночевали в палатках, а по утрам выходили на задание. Иногда, возвращаясь вечером, мы обнаруживали соседнюю палатку пустой. Все, кто жил в ней, - не вернулись, погибли в бою", - рассказал он.

История жизни Ариэля Шарона изложена со всеми подробностями в нескольких книгах и в тысячах газетных статей. Нормы, введенные им в период командования легендарным "Подразделением 101" и десантниками, до сих пор действуют в ЦАХАЛе. Операции по захвату Абу-Агилы и Умм-Катефа в ходе Шестидневной войны 1967 года изучаются в военных академиях по всему миру. Форсирование Шароном Суэцкого канала изменило ход Войны Судного дня.

Но многое до сих пор вызывает споры. Например, бой за Митлу в 1956-м, эпизоды войны 1973-го и, прежде всего, инициированная Шароном в 1982-м операция "Мир Галилее". Война в Ливане была серьезной ошибкой. Но я никогда не понимал в полной мере выводы комиссии Коэна, возложившей на Шарона персональную ответственность за события в Сабре и Шатиле. Если должно было быть ясно, что фалангисты намерены устроить резню в лагерях палестинских беженцев, почему комиссия не обвинила остальных министров или правительство целиком? А также военачальников и высших государственных чиновников? Ведь никто из них не брал в расчет возможность резни и не предупреждал об этом!

Ливанская война была одним большим грехом. Еврейские поселения на контролируемых территориях, которые появлялись при Шароне, как грибы после дождя, - еще больший грех. И хотя его стремление поселить евреев в Иудее и Самарии не выходило за рамки национального консенсуса, удивляло их беспорядочное расположение. Поселения строили на каждой горке, под каждым деревом. Шарон делал это намеренно, потому что был уверен: территории навсегда останутся под израильским контролем. Он сознательно ликвидировал возможность отступления в будущем.

Насколько далек он был от организации бунта в Самарии? Почему он остался на трибуне на площади Сиона в Иерусалиме, когда в ходе демонстрации подстрекали к убийству Ицхака Рабина? (Речь идет, видимо, о плакате, изображавшем Рабина в эсэсовской форме, который распространял агент ШАБАКа Авишай Равив – "Курсор").

Потом - начались перемены. Они давались ему тяжело. Когда Эхуд Ольмерт и Дов Вайсглас впервые попытались изложить Шарону идею одностороннего отступления, он и слушать не захотел. "С какой стати?" Он злился, кричал, но в итоге понял, что ситуация требует от него отказа от прежних позиций. Шарон по складу своего характера - тактик. Но масштабы свершенного превратили его в стратега.

Все в его жизни было большим, ко всему можно приставить "супер". Большая война, большая тарелка на каждой трапезе, и ликвидация поселений - тоже огромное. В предвыборную кампанию 2003 года, когда его соперник - Амрам Мицна - предлагал эвакуировать поселение Нецарим, Шарон пригласил на беседу лидера Шинуя Йосефа (Томи) Лапида и сказал ему, что после выборов собирается осуществить одностороннее отступление. "Из Нецарим? - удивился Лапид. - Из еще двух-трех поселений?" "Весь Гуш-Катиф!" - объявил ему Шарон. Лапид - здоровый человек - чуть не подвинулся рассудком. Он предпочел не поверить услышанному.

Хотя удивляться-то было нечему. Шарон совершал уже в жизни крутые повороты - от эфемерной партии Шлом-Цион к закладке религиозного города Иммануэль в Самарии; от поселенческой политики - к идее одностороннего размежевания. Во всех своих начинаниях он по максимуму использовал силовые методы. Он умел сочетать ум, силу и хитрость.

Все три качества максимально были задействованы в осуществлении программы отступления из Гуш-Катифа и Северной Самарии. Только он мог это сделать, мобилизовав весь свой организационный талант на управление расколотой нацией. Прежде всего, он был командиром, а потом уже - политическим лидером.

Легкость, с которой он кардинально пересмотрел свои взгляды на добро и зло, тоже характерна для Шарона. В первую очередь, он беспокоился о пользе нации, но к государственным заботам было явно примешано ячество и уверенность в том, что ему полагается больше, чем другим. Источник этого в материальных лишениях, которые он хлебнул в далеком детстве в Кфар-Малале. Он умел почувствовать душу своего врага и союзника, и подозревал всех вокруг.

У него все было "слишком" - из-за непомерного объема его внутреннего двигателя. Он всегда врубал его на полную катушку, хотя и скрывал это, так как был мастером политического маневрирования. Этот "бульдозер" начал с установления норм в ЦАХАЛе и кончил определением постоянных государственных границ. Но он и его семья замешаны в коррупции, угрожающей демократическому и правовому характеру нашего государства.