ЧАСТЬ ШЕСТАЯ ЛЕГЕНДАРНАЯ ИСТОРИЯ

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

ЛЕГЕНДАРНАЯ ИСТОРИЯ

ВСТУПЛЕНИЕ

Каждая эпоха имеет своих героев и героинь, реальных или вымышленных. Сегодня у нас есть такие разнообразные персонажи, как принцесса Диана, Че Гевара и Супермен, и мы можем не сомневаться в том, что даже 50 000 лет назад, когда наши предки в эпоху каменного века сидели вокруг костра, они развлекали друг друга историями о героических схватках с силами тьмы.

Однако лишь немногие культуры создавали своих героев по реальным образцам. В наши дни мы часто говорим об актерах, спортсменах, политиках и других знаменитостях как о живых легендах, чьи образы затмевают живых людей, стоящих за ними. Древний мир в этом смысле не отличался от современного. Люди обожествляли или демонизировали выдающихся персонажей своей истории, и этот незамысловатый процесс привел к созданию великих легенд прошлого.

Даже абсолютно вымышленные персонажи, заимствующие качества более ранних героев, могут иметь своих исторических предков. Создатели Супермена с готовностью признают, что они многое позаимствовали из классических историй о Геркулесе, или Геракле в первоначальном греческом произношении этого имени. Геракл обладал такой феноменальной силой, что мог поддерживать небосвод на своих плечах (временно взяв на себя эту работу у титана Атласа). В свою очередь, древние греки позаимствовали многие черты характера Геракла у древнего вавилонского героя Гильгамеша, чья история, полная головокружительных приключений с убийством львов и чудовищ, пользовалась огромной популярностью на Ближнем Востоке во II тысячелетии до н. э. За образом легендарного Гильгамеша, наполовину бога, наполовину смертного, по видимому, стоит реальный исторический персонаж. В легендах говорится, что Гильгамеш был царем Урука в Шумере (Южный Ирак), а шумерские надписи указывают на то, что царь Гильгамеш действительно правил в Уруке около 2600 г. до н. э.

Как ни странно это может показаться, существует длинная цепочка заимствований и пересказов, соединяющая Супермена с реальным историческим персонажем, жившим за 4500 лет до изобретения кино.

Существование реального героя (или царя) по имени Геракл редко обсуждается, хотя именно фигура Геракла обозначает важный водораздел в греческой мифологии. С этой фигуры начинается эпоха, которую древние греки рассматривали как Век Героев, предшествовавший Веку Железа, в котором жили они сами. Значительная часть известной нам «греческой мифологии» фактически является легендами о Веке Героев – эпохе доблестных подвигов, войн и путешествий. Древние греки имели вполне ясное представление о том, когда закончилась эта эпоха и как она была связана с их собственным временем. Они могли указать на места главных событий и захоронений своих героев.

Изучая Век Героев в Греции, мы сталкиваемся с квазиисторической реальностью, где уместен вопрос: где здесь настоящее, а где вымысел? Основные указания дают сами древние греки. Главным источником информации является их эпос, а именно – «Илиада» и «Одиссея», созданные великим поэтом Гомером в VIII веке до н. э. Мир, описанный Гомером, был не тем миром, в котором он жил. В «Илиаде» он приводит подробный список городов, направлявших свои войска в греческую армию для великой войны с троянцами (их целью было возвращение Елены – царицы Спарты, похищенной троянским принцем Парисом). Странным образом главными городами в поэме являются вовсе не те, которые пользовались наибольшим влиянием во времена Гомера; в его списке есть много городов, которых к тому времени уже не существовало. Этот факт свидетельствует о том, что описание Троянской войны в поэмах Гомера уходит корнями в истории о подлинных событиях, происходивших в бронзовом веке. Те самые города, о которых повествует Гомер, процветали в позднем бронзовом веке (XV XII века до н. э.). Главным из них были Микены – столица царя Агамемнона, возглавившего поход греков на Трою. По этой причине археологи называют греческую цивилизацию позднего бронзового века «микенской». Гомер не только приводит весьма точный список микенских городов, но и описывает их материальную культуру от доспехов и оружия до дворцов и сосудов для питья. В распоряжении Гомера не было письменных источников. Каким то образом ему удалось стать наследником устной традиции, с необычайной точностью сохранившей воспоминания о микенской эпохе.

Если эпос Гомера имеет столь прочную археологическую основу, значит, Троянская война была на самом деле? История об открытии Трои Генрихом Шлиманом, осуществившим мечту своего детства, хорошо известна (см. «Сокровища Шлимана» в разделе «Мистификации»), Город Троя, который находится на территории нынешней северо западной Турции, вполне реален, а сомнения в том, что Шлиман раскопал именно Трою, высказываемые многими археологами, давно развеяны. Но проблема осложняется тем обстоятельством, что на месте Трои существовало несколько городов, причем каждый следующий был построен на развалинах предыдущего. В результате получилось нечто, напоминающее огромный слоеный пирог. Прежде чем подходить к вопросу об историчности Троянской войны, нам нужно разобраться, какой из восьми городов, наложенных друг на друга, был Троей, описанной в «Илиаде» Гомера.

Сам Шлиман был убежден, что стены второго города (Троя II), покрытые толстым слоем пепла, были остатком города, сожженного победоносными греками. Он также был убежден, что обнаружил в Микенской гробнице тело вождя греков – царя Агамемнона, украшенное золотой посмертной маской. Обе смелые догадки Шлимана оказались неправильными. Его работа была завершена незадолго до того, как появилась возможность более точной датировки археологических памятников. Ныне считается, что Троя II сгорела около 2300 года до н. э. (во время крупномасштабной природной катастрофы – см. «Содом и Гоморра» в разделе «Пропавшие земли и катастрофы»), а «могила Агамемнона» датируется примерно 1600 годом до н. э. Ни одна из этих находок не имеет ничего общего с Троянской войной, которая, согласно греческим источникам, имела место в конце Века Героев (позднего бронзового века с точки зрения археологии), около XX века до н. э.

Исследования, предпринятые после Шлимана, сосредоточились в основном на двух более поздних городах – Троя VI и Троя VII, существовавших в конце микенской эпохи. Большинство археологов согласно с тем, что Троя VI была разрушена при землетрясении в конце XIII или начале XII века до н. э., а Троя VII сгорела при пожаре в XII веке до н. э. Какая из них была Троей Гомера, остается неясным. «Крутые стены», описанные Гомером, соответствуют Трое VI, хотя большинство археологов полагают, что этот город был разрушен землетрясением, а не захватчиками. Троя VII выглядит менее величественно, но повсеместные следы пожара действительно указывают на возможность ее гибели при вторжении греческой армии.

Дебаты о гомеровской Трое все еще продолжаются, хотя, скорее всего, была не одна, а несколько Троянских войн. Поскольку стили керамики Трои VI и Трои VII очень сходны, промежуток между двумя катастрофами составлял лишь одно два поколения – факт, который интересным образом связан с греческой устной традицией. Согласно некоторым древнегреческим легендам, Геракл лично возглавил экспедицию против Трои за два поколения до войны под руководством Агамемнона. Он захватил город, убил царя и возвел на трон принца Приама. В мифе есть одна интересная деталь: когда Геракл начал свою атаку на Трою, она уже находилась в осаде некоего чудовища, созданного Посейдоном – древнегреческим богом моря и землетрясений. Было ли это «чудовище», осаждавшее стены Трои, отголоском настоящего землетрясения, уничтожившего Трою VI? Если да, то Троя VII была городом, захваченным Агамемноном, и мы имеем два точных совпадения между легендами и данными археологии.

Более непосредственное историческое свидетельство о Троянской войне исходит из архивов Хеттской империи, правившей в Анатолии (Турция) в конце бронзового века (см. «Неуловимые амазонки» далее в этой главе). Хетты распространили свою власть от Центральной Анатолии до эгейского побережья напротив Греции, где существовал ряд маленьких независимых государств (см. «Атлантида – утраченная и вновь обретенная?» в разделе «Пропавшие земли и катастрофы»). Они боролись за контроль над этими государствами с другой мощной империей, которую они называли «Ахийява». Еще в 1920 х годах некоторые ученые предположили, что «Ахийява» означает то же самое, что греческое слово «Ахея» или «земля ахеян» – термин, использованный Гомером для наименования греков в период Троянской войны. После 70 летнего сопротивления этой идее, когда удалось внести ясность в хеттскую географию, благодаря открытию новых текстов, ученые в целом признали, что Ахийява была микенской империей с центром в континентальной Греции. Весьма вероятно также, что город, который хетты знали под названием Вилуса, был греческим Илионом или Троей Гомера. В одном замечательном хеттском тексте середины XIII века до н. э. есть лаконичное упоминание о разногласиях между хеттским императором и царем Ахийявы относительно города Вилуса. Есть искушение рассматривать это как прямое упоминание о Троянской войне. По меньшей мере это указывает на то, что царь Ахийявы имел свои планы относительно Вилусы/Илиона. В других хеттских текстах есть описание грабительских набегов армии Ахийявы на побережья Анатолии – во многом так же поступали герои Гомера во время десятилетней осады Трои. Хотя мы еще не можем представить конкретный текст из хеттских архивов как несомненное доказательство Троянской войны, это, скорее всего, лишь вопрос времени.

Археологические открытия также проливают свет на чудесную историю о Ясоне и аргонавтах. Согласно легенде, Ясон собрал команду из величайших греческих героев (включая Геракла) на своем судне «Арго» и отплыл в поисках таинственного Золотого Руна. Сокровище охранялось могущественным царем волшебником Ээтом, который правил в мифической стране Эа, позднее отождествляемой с Колхидой – небольшим царством на территории нынешней Грузии. Чтобы достичь Колхиды, аргонавты должны были проплыть мимо Трои к дальней оконечности Черного моря.

До сих пор на эту легенду смотрели как на чистейший вымысел, поскольку считалось, что греки начали совершать плавания по Черному морю лишь в VIII веке до н. э. Никаких следов микенской керамики не было обнаружено на турецком побережье Черного моря, хотя возможно, что при повышении уровня Черного моря некоторые наиболее древние поселения просто оказались под водой. Достаточно странно, однако, что, хотя хетты имели многочисленные связи с греками в позднем бронзовом веке, микенской керамики не было обнаружено и в хеттских столицах Центральной Анатолии; очевидно, микенские торговцы не проникали так далеко на восток этого региона. Тем не менее, значительное количество микенской керамики, датируемое примерно 1300 годом до н. э., было обнаружено при раскопках поселения под названием Масат Худжук, расположенного за главными центрами хеттов ближе к побережью Черного моря. В течение этого периода Масат Худжук часто находился под контролем народа кашка – врагов Хеттской империи. Эдмунд Блодлоу, археолог из Оттавского университета, предположил, что микенские торговцы огибали Хеттскую империю, которая обычно налагала торговое эмбарго на представителей враждебных народов, и плыли прямо через Черное море, чтобы достичь богатых медных рудников в северо восточной Турции и южной Грузии. Поскольку микенская экономика поглощала огромное количество металлов – в основном для производства доспехов и вооружения, – картина, нарисованная Блодлоу, выглядит реалистично и создает правдоподобный исторический фон для легенды об аргонавтах. Микенские торговцы, достигавшие Масат Худжука, проходили 9/10 пути к Колхиде.

Было выдвинуто много предположений относительно самого Золотого Руна. Наиболее слабое из них заключается в том, что аргонавты были торговцами, искавшими руно так называемых желтых овец, приобретавшее этот оттенок из за почечной инфекции. Более правдоподобно выглядит идея о том, что жители Колхиды пользовались овечьими шкурами для промывки золотого песка в речных отложениях – метод, который использовался румынскими цыганами еще в 1930 х годах. Шкуры тонкорунных овец укреплялись на дне золотоносной реки, оставлялись на некоторое время, а затем высушивались перед сбором добычи. Возможно, истории об овечьих шкурах, покрытых золотом, побудили алчных микенцев отправиться в плавание по неизвестным водам Черного моря.

Идея о том, что Ясон и аргонавты были древними золотоискателями, может показаться довольно неромантичной, но на этом история не заканчивается. Волшебное царство Колхида, где они обнаружили Золотое Руно, само по себе представляет нерешенную загадку. Греческий поэт Пиндар, писавший около 450 г. до н. э., упоминает о «темнолицых жителях Колхиды». Вскоре после этого историк Геродот сообщает как об установленном факте, что колхидцы были темнокожими потомками египетской армии, которые попали туда много столетий назад под руководством легендарного фараона Созостриса. По утверждению Геродота:
«Не подлежит сомнению, что жители Колхиды имеют египетское происхождение. Я сам обратил внимание на этот факт, прежде чем услышал о нем от других… Я обнаружил, что жители Колхиды помнят египтян гораздо лучше, чем египтяне помнят их… Моя собственная догадка была основана в первую очередь на том, что они имеют смуглую кожу и курчавые волосы, а во вторых (это еще более важно), на том, что жители Колхиды, египтяне и эфиопы, являются единственными расами, которые с древних времен проводят обрезание у младенцев».
Идея о существовании египетской колонии в Грузии в античные времена кажется столь невероятной, что большинство археологов просто игнорируют ее. Однако свидетельства Пиндара и Геродота подтверждаются многими другими античными писателями. Смуглые обитатели Колхиды привлекали к себе такое внимание в конце IV века н. э., что раннехристианские авторы называли Колхиду «второй Эфиопией». Стоит заметить, что в Абхазии на грузинском побережье живут представители смуглой народности, которые каким то образом пережили попытки бывших правителей СССР переселять этнические меньшинства с их родины в другие районы. Трудно сказать, являются ли они потомками древних жителей Колхиды. Вопрос еще больше осложняется из за странного исторического совпадения. Турецкая империя, правившая в этом регионе в XVI XVIII вв., ввозила рабов из Африки в Абхазию, так что происхождение «темнокожих колхидцев» по прежнему окутано тайной.

Однако к свидетельству Геродота нельзя относиться легкомысленно. Другим народом, встреченным Ясоном и аргонавтами на дальних побережьях Черного моря, были свирепые женщины воительницы – амазонки. Как ни удивительно это может показаться, сказанное Геродотом о местонахождении племени амазонок и даже об их обычаях недавно было драматическим образом подтверждено археологическими открытиями. Грузинская археология, которая еще находится в поре младенчества, вполне может преподнести некоторые сюрпризы, когда будет обнаружена Эа, престол власти таинственного царя Ээта.

Даже теоретическая связь между древним Египтом и Грузией выглядит абсурдной для большинства археологов. Однако некоторые описания мест и событий в греческих легендах выглядят очень убедительно. Археологические открытия, сделанные при раскопках Трои, Микен и других греческих поселений бронзового века, можно сопоставить с поразительными находками на Крите. В античные времена Крит – самый южный и наиболее крупный из островов Эгейского моря – представлял собой нечто вроде «культурного отстойника». Однако греческие традиции повествуют о великом прошлом Крита. В героическую эпоху Крит был центром могущественной империи под управлением царя Миноса и его наследников. В легендах говорится о дворцах в Кноссе, о богатстве и роскоши критян, о важной роли быков в их религиозном культе, об их грозном военно морском флоте и технологических достижениях. Все это нашло подтверждение при раскопках Кносса и других дворцов бронзового века на Крите, и минойекая цивилизация ныне считается одной из древнейших и самых выдающихся в доисторической Европе.

Почти все в греческих легендах о Кноссе оказалось правдой, за исключением, возможно, самой странной истории. В одном из дворцов Кносса якобы имелся темный секрет: чудовище с головой быка, известное как Минотавр, которого критяне кормили плотью невинных детей. Является ли Минотавр обычной выдумкой, живописной подробностью в историях греческих сказителей? Как ни странно, современные археологические открытия, сделанные на Крите, позволяют предположить, что даже история о Минотавре могла иметь некую историческую основу.

Приступая к изучению героев и злодеев из греческих мифов, мы находимся в выгодном положении. В Греции, пожалуй, проводилось больше раскопок, чем в любой другой стране мира, и новые находки проливают свет на происхождение греческих легенд. В нашем распоряжении уже имеется огромный объем ближневосточных текстов – от вавилонских мифов до хеттских дипломатических архивов, – которые можно сравнивать с греческими историями о Веке Героев.

С персонажами других великих легенд нам повезло меньше. Король Артур, наверное, является самым знаменитым героем после Геракла. Предположительно он правил в Британии в V или в VI веке н. э. – в эпоху, практически не оставившую письменных записей, которые сохранились бы до наших дней. Политическая история Британии времен «темных веков», когда римляне ушли и страна попала под власть местных кельтских правителей, зияет множеством пустых мест. Конечно, существует невероятно богатая кельтская литература, подробно описывающая легендарную историю короля Артура и его времени, но все это было написано спустя века после его предполагаемого правления. Таким образом, скептикам было очень легко игнорировать глубокую убежденность в существовании короля Артура, как обычную попытку выдать желаемое за действительное со стороны кельтских народов, населявших Британию. С другой стороны, косвенные свидетельства в пользу существования реального короля Артура выглядят вполне убедительно, и, если судить по примеру древнегреческих легенд, скептики вряд ли будут смеяться последними.

Сходная проблема с более поздними источниками возникает при изучении Кецалькоатля – главного героя древних мексиканских легенд. В разных вариантах легенды о нем, записанной испанскими конквистадорами в XVI веке, говорится о Кецалькоатле как о великом просветителе, который в далеком прошлом прибыл в Мексику из за моря. Научив людей искусству, ремеслам и правильному образу жизни, он таинственным образом исчез. Он был либо светлокожим, либо носил белые одеяния. Из испанских источников у нас создается во многом такое же впечатление о Виракоче – перуанском/боливийском аналоге Кецалькоатля. Упоминание о светлом оттенке кожи Кецалькоатля/Виракочи естественным образом породило много теорий. Возможно, он олицетворял воспоминание о каком то путешественнике из Старого Света – финикийце, викинге или ирландском монахе, который приплыл из Старого Света и принес цивилизацию туземным народам (см. «Вступление» к разделу «Путешественники и открытия»). Но авторы подобных идей впадают в заблуждение, принимая все сказанное в испанских хрониках за чистую монету. Современный анализ показал, что, хотя практически все остальные сведения конквистадоров о Кецалькоатле/Виракоче являются подлинными, в письменных памятниках коренных американцев доколумбовой эпохи нет никаких упоминаний о светлом оттенке кожи Кецалькоатля. Варианты предания, записанные в XVI веке, явно были подправлены самими индейцами таким образом, чтобы удовлетворить тщеславие и предрассудки их испанских хозяев, включая монахов проповедников, которым хотелось видеть себя в роли добрых наставников, вразумляющих туземцев, отпавших от Священного Писания, уже полученного от более раннего миссионера, например, св. Фомы (см. «Тиауанако» в разделе «Чудеса архитектуры»).

Проблема Кецалькоатля все еще остается нерешенной. Это очень сложный персонаж, в личности которого четко отражается множество проблем, связанных с разделением отдельных мифологических сюжетов, участвовавших в создании фигуры древнего героя. Он был отчасти учителем, отчасти воином и даже символизировал одну из планет. Древние мексиканские тексты и иконография не оставляют сомнений, что идентификация Кецалькоатля с Утренней Звездой или Венерой была составной частью его культа. История о его смерти, скитаниях в подземном мире и возрождении вписывается в схему, знакомую по древним героям, богам Ближнего Востока, таким, как Таммуз и Адонис, почитаемым в Древнем Вавилоне и Сирии. Они тоже были связаны с Утренней Звездой, так что параллельные истории об умирающих и воскресающих героях по обе стороны Атлантики скорее всего возникли из наблюдения за планетой Венерой. Каждый год в течение определенного количества дней Венера становится невидимой и снова появляется лишь после своей «смерти» в качестве вечерней звезды.

До сих пор все вроде бы ясно, но, когда мы подходим к другому великому персонажу с Ближнего Востока, положение становится менее ясным. Согласно Новому Завету, Иисус сравнивал себя с Утренней Звездой. В результате некоторые мормоны рассматривали историю об умирающем и воскресающем «наставнике» Кецалькоатле как доказательство своей веры в то, что Христос посещал Америку после своего воскрешения. Другие богословы из числа мормонов признавали, что это обоюдоострый аргумент, причем весьма опасный, так как свидетельства веры в воскрешение Кецалькоатля встречаются задолго до рождения Христа. Такая же проблема встает перед христианскими теологами по отношению к умирающим и воскресающим божествам Ближнего Востока вроде Адониса и Таммуза, истории о которых циркулировали за сотни лет до рождения Христа. Была ли жизнь Иисуса смоделирована (его биографами или им самим) по образцу древних историй об умирающем и воскресающем герое, культ которого существовал по всему Ближнему Востоку? Параллели между жизнью Христа и древними ближневосточными божествами образуют ядро гораздо более широкой исторической загадки, так и не получившей удовлетворительного решения, хотя теологи знают о ней уже около двух тысячелетий.

Это не означает, что историю божеств и героев от Геракла до Кецалькоатля можно свести к одному единственному объяснению, основанному на мифологии, окружающей планету Венеру. Это далеко не так. Но сама проблема указывает на сложность затрагиваемых вопросов. В XIX веке немецкие ученые разработали весьма убедительные теории, согласно которым все герои античных времен брали свое начало в мифах о солнечном божестве. Даже Вильгельм Телль – средневековый лучник из швейцарской легенды, боровшийся с австрийскими угнетателями его родины, был втиснут в стереотип «солнечного героя» (яблоко, в которое он был вынужден стрелять, поставленное на голову его сына, разумеется, было солнечным символом). Такие же упрощенческие теории выдвигались по отношению к Робин Гуду – английскому «собрату» Вильгельма Телля. Не раз утверждалось, что и он, и король Артур первоначально были богами, которые оказались низведены на уровень смертных в процессе пересказа их истории, – но доказательства в обоих случаях выглядят неубедительными.

К сожалению, нет простых или универсальных ответов для понимания мифов и легенд, как нет и единственного ключа, открывающего их тайный смысл. Каждую историю нужно разбирать отдельно на основании исторических и археологических свидетельств. Обобщения здесь невозможны. Хотя за легендами часто скрывается истина, ее лик так же разнообразен, как и сами легенды.

Иногда причины возникновения легенды далеки от религии и кроются в политике. Афины стали крупным центром силы в Средиземноморье в V в. до н. э., когда легенда об афинском герое Тесее вдруг приобрела невероятную популярность; рассказы о его приключениях ставили его в один ряд с самим Гераклом. Великий город нуждался в великом герое, символизирующем его могущество. Истории о Робин Гуде были невероятно популярны в средневековой Англии среди представителей простонародья, бунтовавших против неумеренной роскоши и жестокости своих хозяев. Церковь пользовалась особенной неприязнью из за алчности священнослужителей. Чем богаче и толще был очередной аббат и чем большему унижению он подвергался от Робина и его соратников, тем больше людям нравилась эта история.

Истории о короле Артуре, правителе бриттов, пользовались наибольшей популярностью на «кельтской окраине» Британии и Франции, где коренное бриттское население Корнуолла, Уэльса и Бретани пережило вторжение саксонских и норманнских завоевателей в раннем Средневековье. После 1066 года, когда норманны отвоевали английский престол у саксов, они умело воспользовались историями о короле Артуре к собственной выгоде. Артур был не саксом (подобно угнетенным английским танам), а правителем всей Британии, и к XII в. н. э. норманнские короли без труда ассоциировали свое правление с его культом (см. «Могила короля Артура» в разделе «Мистификации»). То, что истории о подвигах Артура существовали в Шотландии, Ирландии, Франции и даже других странах, прекрасно соответствовало их собственным честолюбивым замыслам.

Тем не менее, наличие политических мотивов для развития легенд не означает, что такие персонажи, как Тесей и Робин Гуд, не существовали на самом деле. Образование легендарного ореола вокруг фигуры американского революционного героя Джорджа Вашингтона тоже было обусловлено политическими причинами. Но ни этот факт, ни слабая вероятность того, что ему удалось перебросить пенсовую монетку через реку Делавер, не заставляет нас считать его вымышленным персонажем.

Мысль о том, что амазонки существовали на самом деле, что в лабиринте на острове Крит некогда обитало чудовище, что истории о короле Артуре и Робин Гуде основаны на реальных персонажах, а Дракула был историческим правителем Трансильвании, может показаться абсурдной – но, как говорится в старой пословице, правда часто бывает более странной, чем вымысел.