О значении телесного стр. 4 О значении душевного стр. 5 О силах души стр. 9 О нравственных качествах стр. 11 Об одаренности стр. 12 Резюме ст

1. 
   От автора стр. 2
   
2. 
   Об образе и подобие Божием в человеке стр. 4
   

3. 
   О внетелесном общении душ и духов стр. 14
   
4. 
   О борьбе между “плотью и духом” стр. 21
   
5. 
   “Евангельские” противоречия стр. 27
   

6. 
   Евангельские определения стр. 67
   

7. 
   О Церковных правилах стр. 93
   

8. 
   О молитве стр. 108
   

9. 
   О нравственности стр. 118
   
10. 
    О благодарности стр. 129
    
11. 
    О мире в войне стр. 136
    
12. 
    Словарь стр. 148
    
13. 
    Приложение № 1 стр. 168
    
14. 
    Приложение № 2 стр. 173
    
15. 
    Библиография стр. 183
    

Сам по себе, без Бога, «всяк человек ложь», поэтому к любым сведениям, исходящим от людей можно относится не более, чем с доверием ни в коем случае не возводя это до-верие на уровень веры.

Но даже вера в Бога может быть разной. Одна вера – вера основанная на человеческом рассудке, которую человек удерживает собственным произволением в своей жизни и которой человек сохраняет верность. Другая вера даруется человеку Богом и сама наполняет все проявления его жизни; одаренный именно такой верой человек может быть причислен к верующим людям. Вела к такой всеобъемлющей спасительной вере верность той вере, которую условно можно назвать человеческой.

Но верность Христу обнаруживается в следовании, - пускай несовершенном, но добросовестном, - христианскому вероучению и безоговорочным и незамедлительным отвращением от любых мнений и суждений отвергающих это вероучение или изменяющих его даже под предлогом улучшения.

Можно сказать, что в настоящее время православие оторвано от жизни. К сожалению, это действительно так. Но не потому, что православие исходно, по природе своей, плохо совмещается с реальной жизнью, а потому, что жизнь христиан отдалилась от православия до почти полного разрыва с ним не в делах, а в побудительных причинах к ним; до утраты и его самого, и его животворящего влияния как на человека, так и на всю окружающую человека действительность. В первую очередь – на природу.

Почти тоже самое можно заметить и в отношении к высказываниям святых отцев по тем или иным вопросам: понятен их смысл, но недостижимо высока (в расположениях и целях) их жизнь и невместимо отношение к ней. Из – за этого слова их не находят места в жизни людей и по нашей низости воспринимаются как высокопарные (слишком высоко воспарившие).

К сожалению, в настоящее время большинство из тех людей, которые причисляют себя к верующим, лишены возможности хранить верность из-за незнакомства с православным вероучением. По этой же причине они не способны распознать тех, кто православию не верен.

Такие люди могут не соблюдать посты и постные дни, посещать «богослужения» в экуменических храмах МП и совершать множество других поступков, обнаруживающих не верность, а ее отсутствие, которое оскорбляет или прогневляет Бога. А отсутствие верности свидетельствует о том, что объективно люди лишены как веры, которая здесь условно обозначена как «человеческая», так и веры, дарованной Богом, каким бы ни было их субъективное суждение по этому вопросу.

Но и объективно люди, в большинстве своем, лишены спасительной и спасающей веры из-за апостасии. Обычно этим словом обозначалось поведение человека, который по каким-либо причинам отпадал или откалывался от церкви. Но слово «апостасия» (отход, отпадение, откол) может применяться не только для характеристики отношения человека к церкви, а для любых событий и процессов. И в наше время гораздо серьезнее стоит вопрос не столько об апостасии отдельных людей от церкви, сколько об апостасии поместных православных церквей, в том числе и Московской Патриархии, от Бога в результате их приобщения к экуменическому движению, поскольку в этом случае все миряне и клирики отпадают от Бога вместе с апостасийной церковью.

Настоящая работа ни в коем случае не претендует на восполнение всех недостающих людям знаний о христианстве; ее задача – только обращение внимания людей на значимость и необходимость для них верных сведений о православном вероучении. Какого-либо социального значения эти сведения, к сожалению, иметь уже не могут, ибо ещё св. Игнатий (Брянчанинов) предупреждал:”Не покусись остановить отпадения немощную рукою твоей”, но для спасения душ тех людей, которым это спасение не безразлично, они останутся необходимыми и ни чем не заменимыми до конца времен.

P.S. Встречающиеся в тексте работы повторы не являются результатом небрежности или случайности. Их наличие обусловлено тем, что работа эта предназначалась для широкой аудитории, в том числе для тех, кто ранее не соприкасался с обсуждаемыми здесь вопросами. Поэтому повторы сознательно допущены автором для облегчения усвоения излагаемого материала читателем.
Н. Д. Гурьев
ОБ ОБРАЗЕ И ПОДОБИИ БОЖИЕМ В ЧЕЛОВЕКЕ
О значении телесного

Поскольку человек состоит из тела и души, невольно возникает вопрос о том, что в человеке является носителем образа и подобия Божия, чем запечатлен образ Божий и чем обусловлено подобие Божие. Иначе говоря – попытаться рассмотреть свойства и возможности души и тела, их значение в жизни человека и их взаимозависимость.

Задаваясь вопросом о верности вере, под которой православным человеком подразумевается верность Христу и Его учению, невозможно не коснуться вопроса о том, в чем и чем может быть проявлена верность. А для это необходимо, хотя бы в самых общих чертах, рассмотреть устроение человека, который, в своей телесно-душевной природе, создан по образу и подобию Божию.

Общеизвестно и общепринято, что в целом человек состоит из души и тела, связь между которыми расторгается, да и то временно, только смертью, восстанавливаясь, как утверждает православная Церковь, при общем воскрешении. Для довольно часто встречающихся утверждений о том, что человек состоит их тела, души и духа нет достаточных оснований, поскольку дух не входил в качестве отдельного самостоятельного компонента в природу человека при его сотворении и также не упоминается при описании исхода человека из земной жизни: и в том, и в другом случае речь идет только о теле и душе человека. Правда, ап. Павел говорит о том, что «есть тело душевное и есть тело духовное» (1 Кор 15,44). Но он же говорит, что «не прежде духовное, но душевное, потом же духовное» (1Кор 15,46). Последние слова позволяют с полной определенностью исключить совместное сопребывание душевного и духовного тел в человеке, но точно также дают возможность с такой же определенностью считать, что душевное претворяется в духовное по мере усвоения человеком духовных ценностей или, если так можно выразиться, по мере роста его духовности. Обусловлено это тем, что можно назвать душевно-телесной или душевно-духовной ориентацией человека. Собственно говоря, душа человека и есть тварный дух, но облеченный плотью и обремененный ею.

О взаимоотношениях между телом и душой некто из св. отцов сказал, что душа сочувствует телу, а тело душе – ни в коей мере. Это делается понятным хотя бы из того, что душа во всем заботится о потребном для тела, доходя в этой заботе до полного абсурда, проявляя заботу об излишнем и прямо вредоносном для тела, проявляя заботу не только об излишнем, но и откровенно вредоносном для тела. По поводу такой заботы Ап. Павел даже счел необходимым сказать, что недопустимо законную заботу о плоти превращать в похоти.

Искать признаки образа Божия в телесной составляющей человека было бы ни чем не оправданной затратой времени и сил, поскольку Бог совершенно духовен, а тело человека настолько же совершенно материально.

Само по себе тело предельно ограничено. Его привлекает только то, что служит удовлетворению физиологических потребностей, в число которых входит питание, питие, воспроизведение (размножение), отдых. Но даже ко всему потребному для поддержания его жизни, тело может устремляться только в том случае, если все это непосредственно воспринимается его телесными органами чувств. Если же тело самостоятельно не способно обеспечить себя всем для него необходимым, оно не способно и жить без души, ибо именно душою оживотворяется тело. А в случае ее отъятия процессы жизнедеятельности затухают или прекращаются и тело так или иначе подвергается разрушению. Так что хоть какое-нибудь подобие Богу искать в теле можно только по недомыслию или недоразумению.
Заканчивая разговор о значении тела, своевременно будет вспомнить о том, что делами не спасется ни один человек. А дела совершаются именно телом. Даже делание заповедей без должного душевного расположения может оказаться не спасительным, а губительным.

Поэтому, за невозможностью отыскать хотя бы следы образа или подобия Божия в теле человека, остается обратиться к его душе.

Душа человеческая обладает определенными свойствами, способностями, силами и качествами.

К ее свойствам или к тому, что при сотворении стало для нее своим, принадлежащим ей безраздельно, можно отнести ее бессмертие (неразрушаемость), простоту, троичность, созидательность, свободу, волю и любовь. Эти свойства невозможно изъять из души или каким-нибудь способом повредить извне. Они как бы запечатлены в душе, предавая устройству души совершенно определенный облик или образ. А поскольку этот образ одинаков и един для всего множества человеческих душ, ничто не мешает рассматривать его в качестве отражения в человеке единого Первообраза, по образу Которого и сотворена каждая человеческая душа. При рассмотрении свойств человеческой души неожиданно обнаруживается, что не только посторонней внешней силой, но и внутренними усилиями самого человека они не могут быть исторгнуты из души. Сначала это вызывает недоумение, удивление и даже некоторый протест, поскольку не сразу человек привыкает к мысли о том, что со своей и в своей же собственной душе он не может делать все, что ему вздумается. С еще большим трудом достигается согласие с этой мыслью. Но ничего не поделаешь: душа может обратиться к добру или, помрачая и искажая этим образ Божий, ко злу, но не разрушить образ Божий ни в самой себе, ни в другой душе.

То, что названные свойства действительно являются отображением образа Божия в душе человека увидеть достаточно легко: Бог безначален и бесконечен – бесконечно и существование души; Бог, как учит церковь, прост и не сложен из каких-либо частей – и буквально теми же словами св. отцы говорят о душе; Бог свободен – но и душа всегда сохраняет за собой право выбора отношения и к самой себе, и к окружающему; Бог, будучи всемогущим (всё могущим), беспрепятственно творит Свою волю – но и человек, в пределах предоставленных ему возможностей, тоже поступает по своей воле; Бог Творец – и душа не способна пребывать в праздности даже при видимой обездвиженности человека. Здесь кстати будет заметить, что для пребывания в праздности душе приходится затрачивать не меньше, – если не больше, – сил, чем для самой активной деятельности.

А любовь… Бог есть Любовь и уже по одному этому в человеческой душе не может не быть любви, которая некоторыми воспринимается как потребность любви, как потребность любить или, что человеком замечается легче, быть любимым…Не может человек быть без любви, само существование, которой даже не мыслиться вне сосуществования с верой и надеждой. Скорее все именно поэтому обретение человеком любви можно рассматривать как всегда доступное для него и посильное ему восстановление в себе подобия Божия, которое, в отличие от образа Божия, утрачивается довольно легко. Сказанное не противоречит словам Аввы Исайи: «Знамение же образа сего есть любовь».

Не совсем ясным, к сожалению, остается вопрос о возможности причисления к свойствам обычной души животворности, почему при перечислении свойств души, слагающихся в образ Божий в человеке, она и не была упомянута. Вопрос этот возникает потому, что Дух Святой животворит весь мир, а душа оживотворяет только собственное тело, поддерживая его жизнь – но не она дала телу жизнь. С другой стороны, относясь к людям с любовью, душа этой любовью «покрывает множество грехов», каждый из которых если и не смертоносен, то уж болезнетворен во всяком случае. Вполне может быть, что душа своей любовью приостанавливает наступление болезни и приближение смерти. Но не ею дана телесная жизнь и не в ее власти продлять ее. Даже в биологии, в опытах супругов Кирлиан отмечено, что реакция растений на контакт с любящим и заботливым человеком резко отличается от их же реакции на всего лишь приближение человека недоброжелательного и вредоносного. Хорошо известно о возможности молитвенного влияния еще живущих на состояние душ, уже исшедших из этого мира. Что же касается непосредственного прижизненного влияния любящей человеческой души на посмертную участь душ тех людей, которые еще пребывают в земной жизни, может сказать только тот, кому Бог откроет.

При человеческом же рассмотрении этого вопроса недопустимо смешивать продление или даже изменения форм существования живого организма с созданием живого существа, с созданием жизни как таковой.

Да и повторять ошибки креационистов, чувствующих себя чуть ли не первопроходцами, не имеет смысла. Ничего нового креационисты не говорят, хотя, по всей видимости, даже мысли такой не допускают. А напрасно. Ведь еще св. Ефрем Сирин в своем объяснении книги Бытия говорит: «Никто не должен думать, что шестидневное творение есть иносказание; не позволительно также говорить будто бы что по описанию сотворено в продолжении шести дней, то сотворено в одно мгновенье, а также будто бы в описании сем представлены одни наименования, или ничего не означающие, или означающие нечто иное». Пытаясь же объяснить, как мир был сотворен за столь короткий, по человеческим меркам, промежуток времени, они не учитывают слова св. Григория Богослова: «По сему, если Бог созидаемое Им творит словом, то у Него не человеческий образ творения». И, следовательно, человеческой мысли недоступный. А доступная человеческой мысли информация о том, что время никуда не течет, но статично и в нем размещено пространство, которое вмещает в себя материю, динамичность которой практически беспредельна либо не приходила им в голову, либо не была ими понята.

Вопрос о троичности несколько сложнее и поэтому его уяснение требует пусть краткого, но отдельного рассмотрения.

С православной точки зрения Бог единосущностен в трех Ипостасях, которые как неслиянны, так и нераздельны. То, что Бог непознаваем, разумеется, имеет отношение и к понятию о Пресвятой Троице. Ведь даже собственную троичность человек может только увидеть и признать, но не детализировать, препарировать или подвергать каким-либо еще рационалистическим исследованиям. Но за то, что в человеке отображена Святая Троица и поэтому сам человек «троичен», говорит следующее.

Каждый человек имеет ум. Имеет он и мысли, порождаемые умом и выражаемые словами. Каждая мысль, в свою очередь, вызывает соответствующее настроение или духовную окрашенность, исходящую от того же ума. Можно было бы, конечно, допустить, что настроение (дух) исходит от произнесенных слов, но лучшим свидетельством того, что настроение или дух исходит не от мысли, служит то, что мысль, выраженная одними и теми же словами, которые и расположены в одинаковой последовательности, может быть высказана с самыми разными настроениями. Следовательно ум, мысль и настроение души не могут быть слиты во что-то одно.

При этом совершенно очевидно, что мысль не есть ум, а настроение нельзя воспринимать в качестве мысли. В то же самое время невозможно даже представить себе мысль без ума, а настроение – без мысли. Следовательно человеческий ум, мысль и настроение не могут быть и отделены друг от друга. Говоря другими, более правильными и привычными словами, они неслиянны и нераздельны. И во всем этом – уме, мыслях, настроениях – отражается общечеловеческая ограниченность, несовершенство и чуждость святости, являющиеся последствиями первородного греха.

Если теперь принять во внимание то, что Бог – Отец рождает Бога – Слово (Сына), а Бог – Слово изводит от Бога – Отца Бога – Духа Святого, то делается очевидным и понятным, что в человеке запечатлен и образ Святой Троицы. Правда, от этого не делается понятнее ни сам образ, ни способ его напечатления. А о Первообразе в этом смысле и говорить не приходится хотя бы из-за Его общепризнанной непознаваемости и небезопасности для человека рассуждений о Его сущности и устроении. Другими словами, гораздо более емкими и точными, эта мысль была высказана еще Св. Григорием Богословом.

Может быть можно сказать, что Пресвятая Троица, будучи несложной, не слагается из Любви, Истины и Жизни, а является их носителем. И хотя возникает ощущение того, что словом любовь обозначается Бог-Отец, истина может быть выражена Богом-Словом, а с Жизнью более соотносится Бог- Дух Святой, нельзя забывать о том, что каждая их всех трех ипостасей единосущны, беспредельны, всемогущи и обладают полнотой всякого совершенства. Поэтому словом «Бог» с равным и несомненным правом именуется как Пресвятая Троица, так и каждая из Ипостасей.

И все же может возникнуть мысль о том, что у человека есть возможность идти к Богу тремя путями или, что вернее, склонять к себе Его милость тремя способами: поисками жизни путем отсечения греха, которым «смерть вошла в мир», поисками и усвоением истины сообщенной людям в Св. Писании и удержанием в себе любви к людям, которой, впрочем, не может быть без любви к Богу.

Но, при ближайшем рассмотрении, оказывается, что в действительности путь все-таки всего один. Обусловлено это тем, что для отыскания или постижения истины человек должен не столько напрягать свою мысль и утруждать рассудок, сколько отсекать согласие как со своими грехами, так и с грехами окружающих, ибо всякий грех – всего лишь разновидность лжи и безусловно отводит от истины.

А изживая грехи человек идет к жизни, поскольку смерть привнесена в мир грехом, которым по сей день продолжают умирать люди. И, одновременно с этим, человек, может быть и сам того не ведая, приобщается любви, которая не совместима ни с одним из грехов.

Подобное происходит и тогда, когда человек, в поисках милости Божией, обращается к любви или к жизни. Путь во всех трех случаях оказывается всего один – противостояние греху во Христе, поскольку Пресвятая Троица – Бог нераздельна не в следствие слияния, смешения, взаимного дополнения или взаимного тяготения Ипостасей, а в силу их ничем не преодолеваемого единства. Или их нераздельности и неслиянности.

Само же упомянутое единение может быть можно объяснить тем, что и Пресвятая Троица – Бог, и каждая из ипостасей – тоже – Бог, а поскольку о Боге вообще сказано, что Он есть Любовь, то Ипостаси не могут не обладать всеобъемлющей и вневременной взаимной любовью. Вполне вероятно, что именно отражением такого понимания в некоторых изданиях Нового Завета Евангелие от Иоанна начинается следующими словами: « в начале бе слово, и слово бе к богу и бог бе слово. Сей бе искони (предвечно?) к богу». (Ин 1,1-2)

И, завершая разговор о троичности человека и о Пресвятой Троице, представляется своевременным и целесообразным коснуться вопроса о создании человека по образу и подобию Бога. Согласно наиболее распространенному мнению достижение означенного подобия состоит в произволении человека и заключается в выполнении заповедей, а также в следовании Св. Писанию в целом. Но нигде не сказано, что человека создан способным с течением времени уподобиться Богу. Напротив, совершенно определенно сказано, что человек создан уже подобным Богу: «и сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему». (Быт 1,26)

Поэтому вряд ли есть основания для того, чтобы говорить о «подобии» только как об уподоблении человека Богу. Если уж и говорить об уподоблении, то скорее следовало бы говорить о нем, как о восстановлении утраченного подобия, которое не может быть заключено в каких бы то ни было делах. А учитывая, что единственное относительно доступное человеческому пониманию достоверное сведение о Боге в том, что Он есть Любовь, можно с большей долей вероятности рассматривать, пользуясь выражением св. Серафима Саровского «стяжание» Любви, как посильный человеку способ восстановления неокончательно утраченного подобия.

В то же время подобие можно понимать как подобное устроение. Разумеется, в этом случае речь может идти не о каком бы то ни было подобии количественном или измеряемом; можно думать о подобии уже не в произволении и не в делах, а в устроении. Уже говорилось о троичности человека, которой он уподоблен Пресвятой Троице. В этом случае то, из чего слагается троичность человека, должно взаимодействовать между собою, подобно взаимодействию Ипостасей Пресвятой Троицы, познание чего во всей полноте не может быть доступно человеческим мыслям и рассудку.

Но, наблюдая собственную троичность и взаимодействие ее составляющих, человек может несколько больше узнать о Том, по подобию Которого он создан.

В Евангелие от Матфея говорится, что « от избытка сердца говорят уста. Добрый человек из доброго сокровища выносит доброе, а злой человек из злого сокровища выносит злое». (МФ 12,34-35) Сказано также, что «исходящее из сердца оскверняет человека. Ибо извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи…гордость, безумство, – все это зло извнутрь исходит и оскверняет человека». (МК 7,20-23) Разумеется, что в данных текстах словом «сердце» обозначается отнюдь не анатомический орган.

Впрочем, следует отметить, что, по мнению св. отцов, осквернять человека способно не только то зло, которое исходит из него, но и то, которое только содержится в его сердце с его же согласия. Если же оно исходит из сердца, то оскверняет окружающее человека и перестает быть «сокровищем» (скрытым), а становится откровенным и для всех очевидным. И сокрытое в сердце добро не избавляет ли человека от осквернения даже тогда, когда не воплощается видимым или понятным для других людей образом?

Но и добро, и зло равно исходят из сердца человека под влиянием духа, обитающего в его сердце. Поэтому и говорилось, что у одного человека сердце доброе, у другого – злое или жадное, трусливое, нетерпеливое или самоотверженное, открытое, храброе… Под влиянием самых разнообразных духов и от избытка того или иного духа в сердце и говорят уста – «от избытка сердца говорят уста». (МФ 12,34)

Если же дух человеческий – причина рождения слова человеком, то что приводит Бога-Отца к рождению Сына или Бога-Слово? Правомерно ли допустить, что, поскольку человек создан по подобию Божиему, Бог тоже рождает Слово не без участия в этом Духа Божия или Святого Духа? А Дух Божий или Дух Святой тоже, как и каждая из Ипостасей, есть Любовь, которая простирается на еще несотворенное и Бог-Троица сотворяет человека, для которого предварительно создан мир обитания, а в последующем животворит сотворенное Богом-Сыном.