Охотники за лавинами

По особенностям возникновения лавины в этой классификации подразделяются на две основные группы: лавины из рыхлого снега и лавины из снежной доски. Лавина из рыхлого снега начинается в одной точке и расширяется на своем пути вниз по склону. Лавины из снежной доски зарождаются вдоль линии и сразу имеют большую массу, вследствие чего они более опасны. Далее лавины обеих групп описываются по следующим признакам: скользит ли она по снегу или по почве; содержит сухой, влажный или мокрый снег; движется по каналу, как в овраге, или по открытому склону; перемещается по земле или по воздуху.

Независимо от принадлежности к той или иной группе никакая лавина не возникает самопроизвольным, таинственным образом. Что-то должно нажать спусковой крючок: событие, сила, перемена, комбинация нескольких факторов — что-то должно явиться окончательным толчком. Могут подумать, что здесь как раз и есть простая и ясная зависимость между причиной и следствием. Если бы это было так, исследователи лавин уже были бы близки к получению четкой, как дважды два четыре, формулы. На самом же деле, как и во всем, что касается снега и лавин, спусковой механизм чрезвычайно сложен. Одно из любимых занятий профессионалов, проверяющих свои теории и оттачивающих ум в спорах и дискуссиях,— это обсуждать, какой механизм был первичным, какой вторичным, а какой вообще не участвовал в образовании той или иной лавины. Вот здесь-то и зарыта собака. Существует много спусковых механизмов: начиная с перегрузки на поверхности, которую можно увидеть и измерить, и кончая разрушением глубинной изморози в глубине снежного покрова, скрытым от наших глаз. А о некоторых механизмах мы, возможно, даже еще и не подозреваем. Они работают в сочетании друг с другом и нередко в противоположных направлениях.

Рассмотрим, например, скалывание. Когда-то я написал научную статью о том, что скалывание — это единственный спусковой механизм с многообразными проявлениями. Ясно, что скалывание — один из спусковых механизмов. Взять хотя бы подрезающее действие пары лыж или глыбы снега, оторвавшейся от карниза. Однако нельзя забывать и о перегрузке: о силе тяжести человека на лыжах или снежной глыбы. Вспомните, что доска в Лоун-Пайн оставалась в покое, пока я был на ней один. Но когда нас стало двое, нашей общей массы и срезывающего действия наших лыж оказалось достаточно, чтобы привести в действие спусковой механизм. Есть ли какая-либо точка отсчета или какая-либо возможность определить, что именно было первичным механизмом? Что касается моей теории, то я выбросил статью в корзину, когда понял, что по большей части скалывание — это результат, а не причина, проявление отрыва либо небольшого количества кристаллов при образовании лавины из рыхлого снега, либо бесчисленного множества кристаллов в лавинах из снежной доски.

Чаще всего роль спускового механизма в возникновении лавин выполняют перегрузки, температура, конструктивный метаморфизм, скалывание и вибрация. Я уже упоминал, что перегрузка — наиболее частая причина окончательного толчка, но все это не так просто. Рассмотрим слой свежевыпавшего снега. Если его масса растет быстрее, чем увеличиваются сцепление и устойчивость, снег срежется и образуется поверхностная лавина. С другой стороны, свежий слой сам по себе может быть устойчивым, но дополнительная масса может вызвать обрушение какого-либо слабого слоя, находящегося внутри снежного покрова. Но когда лавина начинает двигаться, она опять-таки производит срезывающее действие, которое проникает все глубже в снежный покров на ее пути вниз. Дождь в середине зимы увеличивает массу снежного покрова быстрее, чем снегопад. Тут участвуют и два других фактора: температура и смазка. Дождь приносит тепло в снежный покров, что снижает его устойчивость. Если дождевая вода, проникая в снег, достигает более плотного слоя и течет по нему, она действует и как смазка. Но, с другой стороны, тепло и давление снежного покрова способствуют оседанию снега, т. е. его стабилизации.

Наиболее очевидно действие температуры как спускового механизма лавины при таянии снега, когда устойчивость снежного покрова уменьшается. Но она участвует и в другом эффекте, который наиболее часто проявляется в случаях, когда твердая снежная доска лежит на глубинной изморози. Твердая снежная доска — наименее пластичная форма снега. Если температура быстро меняется, снег может ответить на это расширением или сжатием, а это в свою очередь может вызвать сдвиг доски. Помните канадских лыжников, захваченных лавиной как раз на заходе солнца? Олимпийские чемпионы Бадди Вернер из США и Барби Хеннибергер из ФРГ были убиты такой же лавиной утром, когда температура повышалась. С точки зрения профессионала, это двойная трагедия: погибли два талантливых молодых человека, и никто не обратил внимания на предупреждение, переданное Институтом лавин. Конструктивный метаморфизм — пожалуй, наиболее скрытый механизм, поскольку он действует невидимо для нас, образуя глубинную изморозь. Его эффект заключается в ослаблении снежного покрова в его наиболее уязвимом месте, в нижней части.

Вибрация в снеге вызывается звуковой или ударной волной и создает в нем сдвиговое напряжение. Известно несколько достоверных случаев — мой коллега Дик Стилмен помнит один из них,— когда снежный покров находился в таком неустойчивом равновесии, что даже крик вызывал лавину. Я помню два случая из своего собственного опыта, когда сход лавин был вызван на расстоянии вибрацией от движения лыж по твердой поверхности. Каким-то образом вибрация передалась ослабленной снежной доске. Поскольку лыжники были почти на одном уровне с лавиной и снег под ними не сползал и не лопался, другого объяснения, очевидно, не подберешь. При взрывах, применяемых в борьбе с лавинами, вторичные лавины часто возникают на значительных расстояниях от места удара, судя по моему опыту, до 2 км. Это результат воздушной ударной волны. Подобные эффекты возможны только тогда, когда снег находится на грани утраты равновесия.

Таким образом, вибрация — наиболее обычное оружие в арсенале охотника за лавинами. Применяя взрывчатку, он включает спусковой механизм более внезапно и резко, чем где-либо в природе, заставляя снег дать определенный ответ — положительный или отрицательный — в том месте и в тот момент, которые он сам выбирает.

Чтобы точно предсказать появление естественной лавины, специалист должен знать две вещи: устойчивость снега и действующие факторы, способствующие образованию лавин. Теоретически это разрешимая проблема. Для измерения показателей устойчивости снега изобретены приборы. По крайней мере некоторые из факторов нетрудно наблюдать, а при современном уровне развития техники другие скоро тоже можно будет улавливать. Практически лимитирующим фактором здесь является время. Снежный покров — не однородная масса. Он состоит из ряда слоев, которые обладают различными свойствами, изменяющимися с каждым днем и даже с каждым часом. Более того, характер снежного покрова изменяется от склона к склону и при каждом воздействии солнца и дождя. Пока наблюдатель произведет необходимые измерения только на одном склоне, вся ситуация уже изменится. Что касается спусковых механизмов, то их влияние также меняется со временем и с переменой погоды — ветра, температуры, интенсивности и типа снегопада. Все это — непредсказуемые переменные.

Яркой иллюстрацией всего вышесказанного может служить эксперимент, который я производил, измеряя температуру во время снегопада. Нам, лавинщикам, хорошо известно, что любое быстрое изменение температуры, повышение или понижение,— это сигнал опасности. При помощи моего чувствительного дистанционного термометра я определял, как изменяется температура во время метели в горах. Как раз в середине снегопада температура резко упала и оставалась низкой всего несколько минут. Этот момент точно совпал с циклом схода лавин, единственным при этом снегопаде. Конечно, это могло быть и случайным совпадением. С другой стороны, бумажная лента с записью хода температуры может служить иллюстрацией работы первичного спускового механизма.

Ранним утром 11 ноября 1949 г. в Алте природа показала мне, как трудно учесть взаимосвязь характера снега и механизма образования лавин. Я лежал в устье лога Шусс, погруженный по шею в лавинный снег, и думал о том, что это весьма странный способ праздновать день окончания первой мировой войны. У меня не было особых оснований для беспокойства, если не считать того, что я был плотно переплетен со своими лыжами и если бы попытался освободиться от них сам, то наверняка вывихнул бы колени. С минуты на минуту должен был подъехать спасатель и откопать меня. Тем временем мой мозг был занят другим.

Лавина, которая так нежно обняла меня, явилась с одной из моих контрольных площадок. У каждого лавинщика эти площадки распределены по всей обслуживаемой им территории, причем крутизна их столь велика, что лавина сходила бы с них обязательно, но они выбраны так, чтобы склон был слишком короток и, следовательно, не опасен для лавинщика,— во всяком случае, он на это надеется. Но этот результат дал мне понять, что ночной снегопад полностью меня одурачил. Я не отдал распоряжений об ограничениях на трассах, прежде чем отправиться осматривать территорию. Некоторые любители свежего снега уже едут сейчас на подъемниках на большие склоны — на трассы Растлер, Коркскру, Лоун-Пайн.

Сверху, размахивая совковой лопатой, примчался Бак Сасаки. «И когда только это тебе надоест?» — спросил он. Я сказал: «Дуй вниз к станции. Останови канатку. Скажи спасателям, чтобы закрыли все потенциально опасные трассы. Передай им, чтобы они наблюдали за каждым, кто отправился на Коркскру или Растлер, но чтобы сами туда не совались».

Не говоря больше ни слова, Бак бросил лопату и направил лыжи вниз. Только он уехал, как я услышал знакомый шипящий и свистящий звук. Вздымая стофутовые снежные флаги, со склона трассы Растлер сорвалась лавина. Я автоматически классифицировал ее: замедленного действия, из мягкой доски, следствие повышения температуры, только из свежего снега, большая.

Подъехал другой спасатель и откопал меня. Все это случилось так быстро, что лишь немногие лыжники успели подняться наверх. На нижней станции канатной дороги я попросил хозяина достать билетные книжки и установить по номерам на корешках число билетов, проданных лыжникам. Затем я поехал наверх.

Я подъехал к Коркскру. С края этого продуваемого лога несколько спасателей угрюмо разглядывали следы, идущие по дну. Несколько ниже следы исчезали под грудой лавинного снега и появлялись с другой стороны. Но все ли?

Я послал спасателя провести немедленное обследование, т. е. поискать остатки снаряжения или другие признаки пребывания лыжников. Сам же я направился к подъемнику. Хозяин приветствовал меня новостью, что все лыжники проехали благополучно.

Мне кажется, что единственной надеждой на точный прогноз лавины может быть изобретение некоего очень сложного прибора, который должен находиться на лавиноопасном склоне, вести постоянное наблюдение и регистрировать непрерывный калейдоскоп сил, действующих в снежном покрове.

Глава 3

Слово «исследования» вызывает в воображении картину лаборатории, заполненной экзотическим оборудованием и нафаршированной учеными. Такое научно-исследовательское учреждение действительно существует в Давосе, Швейцария. Это Швейцарский федеральный институт исследований снега и лавин, основанный в 1942 г. в результате работ, проводившихся с начала 30-х годов нашего века. Тот факт, что его всегда называют просто Институтом лавин, показывает, что это уникальная организация, пользующаяся заслуженной известностью благодаря ее роли в расширении наших знаний о снеге и лавинах.

Лавины вовсе не стали крупнее и не начали сходить чаще; они существуют с тех пор, как горы поднялись из морей и на них начал падать снег. Но лавинные исследования стали неотложным делом только с появлением горнолыжного спорта как массового вида отдыха, поскольку лавинной опасности стало подвергаться огромное количество людей и ценное имущество. До появления бледнолицых в Северной Америке индейцы зимой избегали высокогорий, считая, что они населены злыми духами. У них не было необходимости думать о том, как защититься от лавин. В отличие от швейцарцев, которые были заключены в свою горную цитадель, окруженную вражескими племенами, индейцы могли передвигаться вдали от гор — места было много.

Первыми белыми людьми, проникшими в высокогорные хребты Запада, были немногочисленные охотники и следопыты. История не сохранила записей о том, скольких из них унесли лавины. Они просто не появлялись на ежегодном собрании горцев. Они «исчезали». Вслед за ними в поисках золота и серебра пришли старатели. Их было больше, и они были более связаны друг с другом; они стремились собираться группами. Сразу же эти люди столкнулись с лавинами, потому что разбивали лагеря там, где находили руду,— в крутостенных каньонах. Список старательских поселков, сметенных снегом, длинен: Теллурайд в Колорадо, где в 1903 г. мой отец был одним из немногих оставшихся в живых, Аспен, Минерал-Кинг, Алта, Брайтон, Атланта — это лишь некоторые примеры.

Для эмигрантов, которые начали наводнять Запад приблизительно в то же время, что и старатели, и жаждали захватить земельные участки, горы были только препятствием, лежащим между ними и плодородными землями. Одна из групп — партия Доннера — имела стычку со снегом, запечатленную в истории, но о лавинах там ничего не говорилось. Однако при дальнейшем заселении Запада появились строители железных и шоссейных дорог. Сначала не делалось никаких попыток поддерживать шоссейные дороги через горные перевалы открытыми всю зиму, да для этого не было и соответствующего оборудования. Вплоть до первой мировой войны люди, жившие в горах Запада, оставляли там на зиму свои машины. Если они хотели пересечь горы, они садились в поезд.

Строители железных дорог обладали энергией и энтузиазмом, которые помогли им провести снегоочистители через ужасные заносы в Скалистых и Каскадных горах и в Сьерра-Неваде. Они, эти железнодорожники былых времен, вступали в жесточайшие битвы со снегом и лавинами. В Скалистых горах к западу от Денвера, штат Колорадо, есть участок пути через перевал Корона, давно уже заброшенный, который остается памятником их мужеству и воображению. В одном месте, чтобы подняться достаточно высоко и подойти к перевалу, железнодорожная линия образует восходящую восьмерку вокруг двух куполообразных вершин. Там, где петли пересекаются, сохранились одна над другой три эстакады. В конце 50-х годов, когда я восхищался ими, они были еще целы. Однако преодолеть перевал Корона оказалось не под силу даже прокладчикам железных дорог. Поэтому им пришлось построить 15-километровый туннель Моффат, одно из инженерных чудес своего времени. Железные и шоссейные дороги особенно страдают от лавин. Они тянутся на многие километры, уклоны у них должны быть невелики, и поэтому они не могут избежать мест схода лавин, если только не уйдут под землю. На таких известных трансконтинентальных линиях, как Канадская Тихоокеанская, Канадская Национальная, Великая Северная, Милуоки, Северная Тихоокеанская и Южная Тихоокеанская, на многие километры тянутся туннели и галереи, т. е. полуоткрытые туннели. Конечно, полностью прикрыть все горные линии было невозможно — это стоило бы слишком дорого. Туннели имели и другой недостаток: в те времена, когда паровозы топили углем, путешествие через один из таких задымленных и наполненных газом туннелей запоминалось как тяжкое испытание. Немногим лучше были и галереи, так как они постоянно загорались от искр. Поэтому строители путей старались выходить из этих «нор» во всех безопасных местах (или во всех местах, которые они считали безопасными).

На Великой Северной железной дороге в Каскадных горах в штате Вашингтон две великие разрушительные силы природы — лавины и огонь — объединились, чтобы вызвать величайшую в истории США лавинную катастрофу. Первым пришел огонь. Лес — природная защита от лавин, а горы Северо-Запада густо поросли лесом. В одно необычайно сухое и жаркое лето лесные пожары уничтожили миллионы акров леса. На одном участке Великой Северной дороги, в районе перевала Стивенс, на незащищенном пространстве между двумя галереями находился маленький железнодорожный поселок Веллингтон. Он состоял из гостиницы, паровозоремонтной мастерской, водонапорной башни, ряда небольших строений и нескольких запасных путей. Запасные пути были просто короткими отрезками, параллельными главной линии, где встречные поезда разъезжались. На этих путях в роковую ночь на 1 марта 1910 г. стояли переполненный пассажирский поезд, товарный состав, а также паровозы, снегоочистители и отдельные товарные вагоны. Заносы задержали их здесь еще с 24 февраля. На девятый день метели интенсивность снегопада стала необычайно высокой и достигла 30 см снега в час, или 3,6 м за день. В большом количестве начали сходить лавины. Уже были отдельные жертвы. Снежные заносы и лавины прочно блокировали железнодорожную линию в обоих направлениях. Людям, запертым в поселке Веллингтон, некуда было деться.

Поезда могли бы уйти в укрытие — однако это спасло бы людей только от лавин, но не от удушья. Некоторые пассажиры хотели двигаться хоть куда-нибудь, они готовы были испытать судьбу в борьбе с угарным газом. Железнодорожники отвергли это предложение. Вероятно, их нельзя винить. Измотанные физически и морально девятидневными попытками открыть линию и освободить поезда из заточения, они, по-видимому, забыли, что пожар уничтожил лес на крутом склоне над поселком.

В ночь на 1 марта снегопад прекратился и пошел дождь, принесенный теплым западным ветром чинуком. Возникла классическая лавинная ситуация. Сейчас мы сказали бы, что спусковыми механизмами явились избыточная масса и быстро поднявшаяся температура снега. В 1 ч 20 мин ночи огромная масса снега в полкилометра шириной, почти в 1 км длиной и, возможно, в 5—6 м толщиной оторвалась от горного склона и обрушилась на запертых в вагонах людей.

Уцелела лишь гостиница. Люди выбрались из нее, с трудом передвигаясь среди обломков, и обнаружили, что все сметено в каньон, расположенный ниже путей. От двух поездов, семи паровозов, снегоочистителя, нескольких товарных вагонов, водонапорной башни и мастерской они смогли найти на поверхности снега только отдельные куски дерева и стали. Лишь после весеннего таяния были обнаружены останки людей. 22 человека удалось спасти благодаря героическим усилиям оставшихся в живых. Число погибших точно не известно: от 96 до более чем 100 мужчин, женщин и детей.

С этого момента могли бы начаться исследования лавин в Америке. Веллингтонскую катастрофу обследовали два специалиста. Один из них был лесничим. Его интересовало в основном количество уничтоженного леса, но в его отчете отмечено также, какую роль сыграл огонь, создавший новые пути лавин там, где их раньше не было. Другой специалист был метеорологом. Его интересовал сам снегопад, предшествовавший сходу лавин, но он высказал одно поразительно проницательное соображение, касающееся лавин. Он писал: «Не только количество снега вызвало так много лавин, но и сам характер снегопада». Это положение стало исходным принципом лавинных исследований в Западном полушарии.

За этими двумя отчетами ничего не последовало. Строители железных дорог ушли под землю, забросив 60 км путей, туннелей и галерей; пришлось затратить еще миллионы долларов на постройку нового, 13-километрового туннеля. Поток старателей к этому времени уменьшился. Не имея никаких способов защиты от лавин, эти стойкие люди просто принимали их как еще одну опасность в их опасной профессии. Горнолыжный спорт еще даже не маячил на горизонте. Отчеты ушли в правительственные архивы и были обнаружены только через 36 лет сотрудником Снежной службы из Алты, когда он искал каких-либо сведений о лавинах и средствах спасения.

В 1945 г. литература по лавинам на английском языке была весьма скудной. Имелись многочисленные описания лавинных катастроф, но они рассказывали о результатах падения лавин, а не о причинах их возникновения. По сей день весьма полезна и популярна книга Д. Зелигмана «Структура снега и лыжные склоны», вышедшая в 1936 г., но ее едва ли можно считать оперативным руководством для охотника за лавинами. Существовали два уже упомянутых отчета и дневники моих предшественников в Алте. Несколько доступных для меня швейцарских публикаций были изданы на немецком языке. Я извлек из них все, что мог, с помощью словаря и остатков моих университетских знаний иностранного языка.

Обдумав ситуацию в Алте, я пришел к нескольким очевидным выводам. Я должен сам написать руководство. Хотя швейцарцы были признанными мастерами своего дела, они не могли мне помочь. Я был поражен тем, что их больше интересовал снежный покров, чем снегопады и метели, больше заботило имущество, чем люди. Для меня же главным были передвигающиеся в разных направлениях люди, и, может быть, единственное, что я понял в первые же зимы моих исследований, так это то, что 80% лавин в Алте сходят во время снегопадов или сразу после них.

В конце концов необходимо было найти способы активной борьбы с лавинами. Надпись «Территория закрыта» — не более чем увертка, не помогающая достижению главной цели. Люди приехали в Алту кататься на лыжах, и нельзя закрывать для них лучшие склоны. В Алте зародился культ катания по глубокому снегу. Укатанные трассы хороши для спокойного катания; каждый нетронутый склон выглядит как вызов. Я тратил больше половины своего времени на то, чтобы прогнать с опасных мест любителей покататься по целику. И они не были мне за это благодарны, а из чисто эгоистических побуждений желали мне провалиться вместе с моими лавинами.