Окончание. Начало в выпуске «ЛК» №106 от 23 июня

«Любовь и обезьяны»

С Колей мы быстро добрались до бара, где недавно пили пиво. Бармен мило улыбнулся и поинтересовался, чем может быть полезен. Я коротко, как мог, объяснил ему суть дела. Рассказал о пропаже Степана.

- Сеньор, я помню вас и вашего красного (он хотел сказать рыжего) друга, но девушку, что была с вами, я не знаю. Могу поинтересоваться у официантки Анжелы. Сегодня она выйдет во вторую смену.

- Я не могу ждать до вечера. Ты понимаешь? - торопил я его.

- Амор эста эс муй биен («Любовь - это очень хорошо»), - улыбнулся официант.

Но я был неумолим, и официант смилостивился:

- Сейчас я позвоню Анжеле. Может быть, она сможет чем-то помочь.

Нам повезло. Подруга Анжелы дала телефон и адрес Монике. Мы показали клочок бумаги с адресом Монике таксисту. Тот одобрительно кивнул и тронул машину… Добротные каменные дома сменились на одноэтажные лачуги. Обшарпанные стены, мусор, различные надписи мелькали за окном. Машина ехала медленно, то и дело притормаживала, сигналя босоногим мальчишкам, играющим в футбол прямо на дороге. Люди останавливались и смотрели на нас, как на сумасшедших, решивших покончить жизнь самоубийством. Через некоторое время водитель остановился, показывая нужный подъезд дома. Мы расплатились и стали выходить из машины.

- Сеньоры, может вас подождать? - спросил водитель на полном серьезе. - Здесь очень много бандитов, даже я не рискую появляться в этом районе без надобности.

- Ну, подожди минут пять, если не выйдем, езжай.

Мы переглянулись с Николаем и зашли в подъезд. На входных дверях значились фамилии жильцов. Это облегчало задачу - номера квартиры Монике мы не знали. Вскоре я нашел знакомое имя - Монике Душ Сантуш - и постучал в дверь. Послышались шаги, и спокойный женский голос спросил что-то на португальском языке. Мы наперебой стали отвечать, кто мы и зачем пришли. Дверь открыла пожилая женщина. Уже на пороге я увидел кроссовки Степана. Женщина рукой пригласила пройти в комнату. За столом сидел Степан, что-то ел, рядом ползала смуглая маленькая девочка с черными вьющимися волосами.

- Здорово, бродяга! - Мы обнялись. - Ну, где ты потерялся? «Дед» матерится бегает, «кэп» волнуется, завтра уходим, - урезонивал я друга.

- Да… Осточертело все, зависнуть решил, отдохнуть. Где я еще такую девчонку найду? Поначалу вообще хотел остаться здесь навсегда, а вот сейчас протрезвел, - думаю, нет, надо возвращаться.

- А где подруга?

- Ушла на работу.

Я смотрел на Степана и не мог понять, шутит он или говорит всерьез. Отекший, с рыжей щетиной на подбородке, он с тупой монотонностью брал креветки, запеченные в тесте, и макал их в красно-зеленый соус.

- Угощайтесь, сеньора Кешара, мама Монике, приготовила. Вот, познакомьтесь!

Он показал на пожилую женщину, стоявшую в дверном проеме. Сеньора зашла в комнату и, вытирая руки о фартук, чуть заметно поклонилась. Женщина заговорила, жестами приглашая нас к столу. Мы поблагодарили и, сославшись на нехватку времени, отказались от угощения.

- Ну и как ты себе представляешь жизнь здесь, в Бразилии? Чем заниматься, где работать будешь? - спросил я друга.

- Монике говорит, что достаточно иметь белую кожу, и работой ты обеспечен. Например, в банке.

- Ты же простой «маслопуп» (морск. - механик, моторист). Какой еще банк? Ты что, сбрендил?!

- Все, проехали, закрыли тему! Считай, что это была минутная слабость, - ответил Степан.

- Ничего себе «слабость»! Мы с Гелем подошвы до пяток стерли благодаря твоей минутной слабости. Если слабит, закройся в гальюне (морск. - туалет) и не выходи! - обиделись мы.

- Серега, заткнись, мне и так хреново.

- Ладно, прости, братан. Одевайся, поехали - «мотор» ждет.

Тут я вспомнил про такси и попросил Николая задержать на некоторое время машину.

- Договорились, шофер приедет через час. Так что успеем еще креветок поесть, - сказал Коля, вскоре вернувшись.

- Это правильно. Не могу я так сразу уехать, надо попрощаться. - Степан посмотрел на меня. - Монике ушла не надолго, переговорить с начальником, отпроситься с работы. С минуты на минуту должна вернуться. Она работает в салоне красоты. То ли парикмахер, то ли визажист, я толком не понял. Подождем…

Мы уселись за стол и под одобрительный взгляд хозяйки взяли по креветке, которые были величиной с наших раков. Соус оказался очень острым. Пришлось обойтись без приправы, но все равно было необыкновенно вкусно. Тут же, на столе, стояла большая тарелка с жареным картофелем. Мы быстро насытились, не забыв поблагодарить хозяйку за угощение. Но сеньора Кешара поставила на стол еще и компот из плодов манго.

Вскоре пришла Монике. Она была так же прекрасна, как и в день знакомства. Лицо ее светилось от счастья. Увидев нас, она остановилась и перестала улыбаться.

- Ке пасо? (исп. «Что случилось?») - настороженно спросила она у нас.

- Маньяна барко бамос а ля дель мар (исп. «Завтра теплоход уходит в море»), - с трудом подбирая испанские слова, сказал я.

- Биен (исп. «Хорошо»), - чуть слышно сказала Монике.

Степан обнял ее. Мы с Николаем вышли из комнаты, чтобы дать волю их чувствам. Сеньора Кешара, поправляя прическу, что-то говорила нам. Мы кивали ей в ответ, хотя ничего не понимали. Может быть, она рассказывала историю своей молодости, а может быть, обсуждала свою дочь и Степана? Смысл ее слов навсегда останется для меня тайной.

- Степан, пора! - крикнул Коля Гель, услышав сигнал подъехавшего такси.

Степан стремглав выбежал из комнаты и стал натягивать свои кроссовки. Капельки слез падали на пол, оставляя мокрые следы. Монике стояла рядом и держала на руках своего ребенка. Девчонка распустила бантик и трясла им на своей головке. Ленточка щекотала матери лицо. Та старалась убрать ее и одновременно тайком утирала слезы.

Попрощавшись, мы вышли из дома и сели в машину. Монике махала нам рукой до тех пор, пока мы не скрылись за поворотом.

На теплоходе Степана вызвал к себе капитан. В присутствии старшего механика и предсудкома, которым являлся я, долго промывал ему мозги. Обещал списать с теплохода за нарушение дисциплины, но, выслушав мой рассказ, решил пожалеть.

- Ну, а ты что молчишь? - обратился он к Степе. - Ты что, женщин раньше не видел, или тебе проституток мало? Я все понимаю - любовь. Но ты же прежде всего меня подставил! Не дай бог задержали бы нас на сутки, мне никогда не отмыться от позора в пароходстве. Хоть это ты понимаешь?

Степан молчал. Да и ответить ему было нечего. Накосячил, что тут говорить.

- Ладно, иди работай. Мы подумаем, как с тобой поступить.

Капитан закрыл дверь за Степаном. И поочередно выслушал нас. Отзывы о Степке были самые положительные. Плохого про него я ничего не мог сказать, да и специалист он был хороший. Вскоре наш разговор перешел в спокойное русло, и, отпуская различные шуточки в сторону Степана, мы уже смеялись над его выходкой. Капитан подошел к бару, достал бутылку и налил нам виски.

- Ну… - Он хотел что-то сказать, но продолжения тоста не последовало. Он выпил, опустился на диван и облегченно выдохнул.

Я понял, что мой друг прощен окончательно. Честно скажу, на такой исход дела я не надеялся.



Рано утром мы отдали швартовы и вышли в рейс назначением на Штаты с грузом красного дерева. Перед обедом я зашел к Степану.

- Все в порядке, понемногу отхожу… Это ты во всем виноват. «По пивку, по пивку»… Я же не хотел идти в город. Не-е-т… Тебе приспичило, - обвинял меня друг.

- Я виноват только в том, что оставил тебя в баре одного. Надо было брать тебя в охапку и тащить на теплоход, - возражал я.

- Ну что теперь говорить, кто прав, кто виноват… - примирительным тоном ответил Степан Мы помолчали немного, наливая в чашки кофе. - Скажи лучше, что там с погодой, что вообще на пароходе творится?

- С погодой все в порядке. А на теплоходе сейчас одно развлечение - обезьянки. Натащили на борт, теперь не знают, что с ними делать. У Сорокина обезьянка ничего не ест, кричит всю ночь, а берешь на руки - царапается. Весь теплоход изгадили. Чувствуешь, какая вонь стоит?..

- Вот придурки, - усмехнулся Степан. - А если в Штатах санитарные власти узнают, что у нас на борту дикие обезьяны? Без прививок, без санитарных паспортов… А капитан в курсе?

- Я думаю, нет.

Мы вышли из надстройки. Степан закурил. Немного помолчал, вдыхая сигаретный дым, потом спросил:

- Может, капитану сказать про обезьян?

- Не лишено смысла. Тебе сейчас надо очки зарабатывать. Если хочешь, могу устроить встречу. Или сам?

- Да я сам зайду.

Мы дошли до кормы и, облокотившись на леера, рассматривали берега полноводной Амазонки. Вдруг позади нас раздался писк. Мы обернулись и увидели маленькую обезьянку, привязанную шнурком к дверной ручке. Обезьянка смотрела на нас большими влажными глазами. Кругом были нечистоты. Блюдце, в котором, по всей видимости, была вода, опрокинулось. Нижние конечности ее были парализованы, превратившись в неподвижные гниющие веревки. Обезьянка дергала за шнурок, который больно сдавливал шею.

- Вот сволочи! Ну, на кой черт надо было брать их на теплоход? - возмущался я.

Степан от неожиданности увиденного даже выронил сигарку изо рта.

- Слушай, Серега, может, ее убить, чтоб не мучилась? - предложил Степан.

- Не могу, не хочу грех на душу брать, - ответил я.

Обезьянка смотрела на меня и ждала помощи. Она непрерывно пищала, а из глаз ее текли слезы. Меня охватила мелкая дрожь.

- Интересно, кто ее сюда привязал?

- Да какая разница! - безразлично ответил Степан.

Он повернулся и ушел в каюту. Вскоре вернулся с ножом. Подошел к обезьянке и резким движением перерезал ей горло, залив кровью всю палубу.

- Вот и все. Не мучается. К чему эти сентиментальности! - Степан посмотрел на меня, но, уловив осуждение в моем взгляде, обтер о робу нож и ушел в каюту.

За двухнедельный переход все обезьянки, что были на теплоходе, сдохли. Не осталось ни одной. Некоторые умирали своей смертью, некоторым, подобно Степану, помогали хозяева, некоторых просто выбрасывали за борт. С такой жестокостью к животным я столкнулся впервые. Для меня это послужило уроком на всю жизнь.