№17 (4844)
апрель 2004 НЕ СОБАЧЬЕ СЕРДЦЕ (ИСТОРИЧЕСКАЯ ХРОНИКА)
Всероссийский староста Михаил Иванович Калинин был долгожителем советского олимпа, но в жизни ценил простые радости. Он любил крепкий чай с лимоном по утрам, украинский борщ с рюмкой холодной водки, теплый вязаный шарф зимой и простые сандалии летом. И еще ему очень нравилось стоять среди товарищей-вождей на трибуне Мавзолея и следить за физкультурным парадом на Красной площади. Вполне обывательские, человеческие радости. Но главной всепоглощающей любовью скромного председателя ЦИКа были женщины. Эта страсть не оставляла Михаила Ивановича всю жизнь. Он любил ткачих, доярок, простых работниц и жен наркомов (сиречь министров), передовиков социалистических соревнований и мелкобуржуазных красавиц, он увлекался поварихами и народными артистками. Михаил Иванович не был снобом. Главным для него было, что перед ним женщина, а во что она одета -- дело временное. Состав его секретариата постоянно обновлялся новыми сотрудницами, а на правительственных дачах штат горничных к приезду Михаила Ивановича целиком заменяли на свежих и молодых. Все эти перемещения проходили под бдительным патронажем специального отдела по кадрам ОГПУ НКВД с молчаливого одобрения самого Хозяина. О тайных страстях обитателей Кремля Коба знал все и, получая сообщения о похождениях председателя ЦИКа, лишь улыбался в усы, словно выжидал, насколько еще старика хватит. Годы шли -- страна мужала. Но однажды после очередного съезда Михаил Иванович, по пролетарскому обычаю обняв молодую выдвиженку -- хлопкоробку из солнечного Казахстана, ощутил какую-то непривычную пустоту. Не было приятной теплоты внизу живота, исчезло волнительное чувство первопроходца, защитника слабых, открывателя новых глубин. Калинин приуныл и решил завтра же попросить совета у красавца Енукидзе, который, как известно, слыл специалистом по балету и жил с двумя, а то и с тремя балеринами одновременно, что вызывало искреннюю зависть его многочисленных врагов. Енукидзе вошел в положение и рекомендовал Калинину выпивать натощак семя бобра, смешанное с мочой дальневосточной росомахи, и съедать три мускатных ореха в день. Михаил Иванович достал семя и мочу, а орехи взял в долг у Кагановича. Как и рекомендовал Енукидзе, он регулярно пил эту дрянь, а на десятый день поехал в специальное общежитие Военторга к портнихам. И опять конфуз. Девушки старались как могли взбодрить «козлика», но Михаил Иванович в сердцах обозвал их дурами и уехал ни с чем. Сталин вызвал к себе Енукидзе на дачу в Кунцево и страшно веселился по поводу рецепта, что не помешало ему через некоторое время навсегда избавиться от близкого и веселого друга. Калинин нервничал. На заседаниях он вдруг начинал невпопад хлопать в ладоши, а иногда н адолго исчезал в туалете, действуя на нервы охране, не решавшейся переступать порог правительственного писсуара. По решению Сталина три виднейших московских профессора (будущие врачи-вредители) осмотрели Калинина и пришли к выводу, что больной абсолютно здоров. Что же касается известной функции, то тут может помочь лишь специальная операция. Идея врачей заключалась в том, чтобы оживить старческий организм с помощью вживления семенных каналов трехлетнего альпийского горного козла (Capra ibex). Горцу Сталину идея с горным козлом понравилась, и животное немедленно начали искать. Через Коминтерн специальным отделом внешних операций ОГПУ были задействованы все агенты, работавшие в Австрии, Швейцарии и Андорре. Вскоре подходящего козла засекли. В советском консульстве в Берне его покрасили под сеттера, спилили рога и как охранную собаку отправили в Москву якобы на замену. В Москве за дело взялись врачи, и уже на третий день был виден результат. Калинин помолодел и, едва отошел наркоз, принялся хватать за ноги медсестер. Единственным неудобством было то, что детородный отросток, однажды восстав, уже не хотел принимать спокойное положение по несколько суток. Михаил Иванович не мог ни пройти по коридору (охрана косила глаза и шушукалась), ни выступить перед народом, ни выпить с друзьями. И только Коба делал вид, что ничего не произошло, и часами теперь разговаривал с Калининым, сгорающим от стыда. Вся страна обсуждала шепотом мощь всероссийского старосты. Он становился популярнее самого вождя. И тогда Хозяин снова вызвал к себе врачей. Через два дня в кабинет к Калинину зашли офицеры НКВД во главе с Фриновским, вежливо взяли Михаила Ивановича под руки и повезли опять в больницу. Там в их присутствии с него сняли штаны, уложили на стол и ввели наркоз. В операционной на соседнем столе теперь вместо красавца козла сидела в банке обыкновенная лягушка. Под умелыми руками хирургов холодная кровь русской лягушки и огненное семя высокогорного козла, смешавшись с кровью старого партийца, восстановили равновесие. Михаил Иванович после последней операции жил еще долго и счастливо, почти ничего не помнил и, как говорят, умер своей смертью. А вот врачи-вредители через несколько лет ответили за все!
Анатолий БЕЛКИН
Санкт-Петербург
андролог-любитель
главный редактор журнала «Спб.Собака.ру».
№18 (4845)
май 2004 ГЕНИИ МЕСТА
У дивительно, как много всего изобретено именно в России. Задолго до беспроволочного телеграфа Маркони в деревне Верхние Вычегры, что в двухстах километрах от Архангельска, два брата Кутяповы, Егор и Андрей, выдолбили изнутри ствол огромной сосны и положили его поперек улицы, соединив таким образом два своих дома, стоящих напротив друг друга. В результате проехать на санях или телеге по главной и единственной улице деревни стало сложновато, но зато долгими зимними вечерами братья могли переговариваться друг с другом. Егор выходил во двор, ложился на землю и, засунув голову в пустое дерево, кричал: «Андрей! Эй, ты там чево?» -- и слышал в ответ: «Я ничево, а ты чево?» -- «Да вот решил узнать, чево ты там? -- «А... Да вроде ничево». -- «Ну ладно тогда...» -- связь заканчивалась до следующего сеанса. Вся деревня ходила смотреть на говорящую трубу. Бабы охали, мужики чесали бороды, и все гордились братьями Кутяповыми.
Не менее интересный прибор был создан в другой деревне инвалидом войны, ветераном пастушьего труда Павлом Петровичем Худяковым. На пастушью палку он прикрепил флюгер из жести с пропеллером и раньше всех в деревне стал узнавать, откуда дует ветер. Но это еще не все. Прочитав однажды книжку про электричество, Худяков забеспокоился, что в чистом поле молния может в любой момент ударить хоть в корову, хоть в овцу! А платить за животное придется ему -- пастуху. Паша Худяков крепко задумался... и нашел решение. Двум самым большим быкам в стаде он примотал к рогам по железному пруту -- громоотводу, а от него провел проволоку к старому трактору, ржавеющему на краю поля. Быки, конечно, уже не могли пастись где хотели и сильно отощали, но зато никто никогда не видел, чтобы у Худякова был падеж от удара молний. В любую погоду он смело выгонял коров в поле, и им все было нипочем. Но в отличие от первого случая односельчане не оценили полезность его изобретения и перестали баловать старика бесплатным самогоном.
Много интересного внесли в международную техническую революцию наши самородки. Деревянные велосипеды, самопойные корыта и самогонные аппараты с непрерывным циклом, печки-лавочки, гуси-лебеди -- это все наше, исконное, чтобы там ни кричали безродные космополиты. Чего стоит один «обрез для тещи», придуманный и испытанный неким Фирсовым из деревни Полянки Ленинградской области. Хитроумный прибор был устроен таким образом, что при нажатии на курок пуля не вылетала из ствола совсем, зато приклад со страшной силой взрывался, поражая самого стрелка насмерть. Фирсов вывел тещу из дома, поднес рюмочку, дал в руки обрез и предложил выстрелить в небо. Та так и поступила и мгновенно улетела на небо сама. В милиции пьяный изобретатель плакал, рвал на себе рубаху и клялся, что просто «пошутил».
В Костромской области в поселке Подречье механизатор Аникин в течение 15 лет в одиночку решал сложнейшую задачу по «изменению баллистических характеристик полета больших навозных мух». Конечная цель исследования не совсем была ясна, но одним из побочных эффектов должно было быть общее снижение популяции этих вредных и назойливых животных. Аникин все свое свободное время посвящал экспериментам. На чердаке своего дома на разной тухлятине он выводил опарышей и в момент превращения личинок в муху привязывал им к лапкам различные грузы. Действовать нужно было быстро и деликатно. Для утяжеления мух сельский ученый использовал различные предметы, имевшиеся под рукой: спички, ржавые кнопки, мелкие гвоздики, сухие орехи, кусочки глины, мелкие камушки и даже обрезки гитарных струн. Цель заключалась в том, чтобы, не лишая муху возможности полета, заставить ее лететь на низкой высоте и по возможности на небольшие расстояния. Таким образом, муха всегда могла быть прослежена и в случае необходимости снята с полета. Но или мухи рождались чрезвычайно здоровыми, или груз был неправильно рассчитан, или вовремя не удавалось муху стреножить, проклятое насекомое или вовсе не могло взлететь с привязанным гвоздем, или улетало без груза и не возвращалось. В общем, оптимальное решение пока не было найдено. Аникин страшно уставал. С чердака ужасно воняло на всю округу, по дому летали тысячи огромных мух с грузиками и без. Но ученый продолжал трудиться, пока терпение соседей не кончилось. В одну из ночей они облили дом экспериментатора бензином и подожгли. Воистину нет пророка в своем Отечестве! Михайле Ломоносову повезло, он сам сбежал из Холмогор, а то, неравен час, темные односельчане и его бы извели.
P.S. Вчера я получил сообщение, что в Клязьме один сельский изобретатель научился выдувать мыльные пузыри необычайной прочности и намеревается использовать их для постройки понтонного моста на местном водоеме. Это будет посильнее «великой теоремы Ферма». Нам действительно есть чем гордиться.
Анатолий БЕЛКИН
Санкт-Петербург
Эксперт по отбору и внедрению в промышленность народных изобретений
главный редактор журнала «СПб.Собака.ру»
Достарыңызбен бөлісу: |
