Понятие терроризма как формы насильственной организованной преступности

Бандитизм, длительное время представлявший в России единственную насильственную форму организованной преступной деятельности, в последнее десятилетие все более вытесняется относительно новой формой организованной преступной деятельности — терроризмом. Это обстоятельство, а также существенные модификационные изменения, коснувшиеся данных социально-негативных феноменов¹ с завершением «эры терпимости», обусловили сложности их дефиницирования, и особенно в русле их разграничения. Если еще недавно значение бандитизма и терроризма укладывалось в рамки одноименных составов, то сегодня, обретя многоликость, эти явления утратили грань между собой, что породило трудности как в контексте раскрытия уголовно-правовых понятий², так и в контексте криминологических знаний о формах организованной преступности.

Терроризм как явление преступности отличается достаточно специфическими методами и способами преступной деятельности, что позволяет о некоторых из них говорить как о террористических. Если при бандитизме избирательность способов преступного поведения продиктована практикой непосредственного контакта с объектом преступления, причем в момент совершения преступления бандиты проявляют себя с позиции сильной стороны, то террористы, как правило, проявляют себя с позиции стороны слабой, не желающей себя обнаруживать, пытающейся войти в публичное противоборство с теми или иными силами, дистанцируясь при этом от них либо входя в открытое противостояние под прикрытием важных для последних интересов. Однако способы терроризма не дают основания для очерченного представления терроризма, и в частности, в рамках разграничения со смежной формой организованной преступной деятельности — бандитизмом. Во-первых потому, что способы террористической и бандитской деятельности весьма разнообразны³. Во-вторых, ни один из способов не имеет «строгой привязки» к рассматриваемым разновидностям организованной преступности. Террористы нередко используют чисто бандитские способы, практикуя нападения и т. п., а бандиты широко используют способы террористические. «Заимствование», как правило, бывает продиктовано ситуацией. Так, нередки случаи, когда бандиты, оказавшись в безвыходной ситуации (в окружении работников правоохранительных органов, в местах лишения свободы и т. п.), прибегают к такому террористическому способу, как захват заложников. Наконец, «заимствования» часто применяются в связи с операциональными преимуществами тех или иных способов, и особенно террористических. Речь идет о способах, связанных с использованием технических и иных возможностей дистанционного исполнения (например, компьютерные преступления, приведение в действие взрывного устройства с использованием часовых механизмов, дистанционного управления и т. д.). Так, в рамках квалифицированного вымогательства бандиты нередко используют взрывы, поджоги и иные террористические действия, так же, как и при заказных убийствах общественных и политических деятелей, что в литературе принято определять не иначе как уголовный бандитизм. Следует иметь в виду в этом плане, что данные способы нередко оказываются задействованными в силу случайных обстоятельств: наличие лица, имеющего соответствующие навыки, доступность средств, простота исполнения⁴. По мнению В.В. Мальцева, «террористическая акция иногда мо­жет быть осуществлена и путем бездействия (например, посредством невыполнения обязанностей, связанных со своевременным отключени­ем производственных или технологических процессов в энергетике, на транспорте либо в добывающей промышленности)». Нередко выбор способов, в том числе бандитами — «террористических способов», обусловлен дешевизной их применения⁵.

Анализ целей терроризма и бандитизма или того, что в юридической литературе предлагается понимать под их целями, также не дает нам четких оснований для разграничения и последующего определения понятия данных форм насильственной организованной преступности.

Действительно, преступные устремления бандитствующих группировок имеют самый широкий спектр и далеко не исчерпываются целью, обозначенной в конструкции ст. 209 УК РФ («Бандитизм») «нападение на граждан и организации», тем более что «нападение» вообще трудно назвать целью преступной деятельности. Центром притяжения противоправных устремлений бандитских групп стали крупные материальные денежные средства и власть, в связи с чем все более настойчивы их попытки паразитировать на доходах, извлекаемых предпринимателями, коммерсантами и разного рода «теневиками», более того, «вписаться» в экономический оборот с целью овладеть средствами для организации собственного бизнеса либо проникнуть во власть путем прямого насилия или через купленных чиновников. Таким образом, бандитизм в современных условиях российской действительности не только разбой, но и заказные убийства, квалифицированное вымогательство и хулиганство, а также «проталкивание» своих кандидатов на высокие должности путем насилия, угрозы его применения или шантажа и др.

С другой стороны, сегодня многие преступления определяют как терроризм, и особенно с подачи СМИ, приписывая терроризму то, что ему не присуще. Так, по мнению многих зарубежных ученых, в мотивационном комплексе террористических акций фиксируются и такие, как корысть, месть, экономическая конкуренция, иррациональная мотивация психически больных. Аналогичное мнение высказывают многие ведущие российские криминологи, например Г.М. Миньковский, В.П. Ревин⁶ и др. Согласно исследованиям М.П. Киреева, совершение преступления так называемыми воздушными террористами на 25 % мотивировано политическими соображениями, у 25 % присутствует общеуголовная мотивация, в том числе корыстная, а 50 % «воздушных террористов» имели психические отклонения⁷. Вместе с тем террористические акции — это еще не терроризм, а следовательно, многоплановость целей террористических акций не должна отражаться на понимании целей терроризма. Отождествление данных понятий ведет к поверхностным выводам, согласно которым «цели не могут быть террористическими или нетеррористическими, бандитскими или небандитскими, насильственными или ненасильственными, они лишь отражают характер действий, направленных на их осуществление, способы и средства их достижения»⁸.

На самом деле цели терроризма вполне отчетливо видны, если рассматривать зарождение и развитие этого феномена в России.

С началом реформ бандитизм, который на тот момент был единственной формой насильственной организованной преступности, обнаружил тенденцию к существенному модифицированию, обретая в том числе оттенки организованной преступной деятельности, преследующей политические цели. В действительности же в сфере насильственной организованной преступности происходило зарождение терроризма, его «отпочковывание» от бандитизма. И то, что В.А. Шабалин некогда (проводя типологизацию бандитизма) определил как политический бандитизм⁹, на самом деле являлось «ростками» терроризма.

Исходя из вышесказанного, следует отличать терроризм от террористических акций, а следовательно, различать цели терроризма и цели террористических акций. Террористические акции могут осуществляться не только террористами, но терроризм в стратегическом плане преследует исключительно политические цели и является формой социально-политической организованной преступности¹⁰. Терроризм подразумевает, прежде всего, деятельность радикалистских, экстремистских организаций (не случайно, к примеру, в США и Великобритании борьба с терроризмом — это прежде всего борьба с деятельностью организаций, занесенных в специальные списки), стремящихся с помощью насилия изменить существующий государственный строй, религиозные, национальные и иного рода устои страны. Кстати говоря, такая деятельность не обязательно должна проявляться в террористической форме, в форме террористических акций.

Что касается бандитизма, то мы считаем в этом плане целесообразным воспользоваться правилом определения от противного. Исходя из того, что бандитизм вместе с терроризмом исчерпывают насильственную сферу организованной преступной деятельности, логично усматривать качество бандитизма во всех формах насильственной организованной преступной деятельности, не укладывающихся в приведенное выше понимание терроризма. Таким образом, если терроризм преследует исключительно политические цели, то бандитизм все иные. Это справедливо и для тех случаев, когда «бандиты» непосредственно или опосредованно внедряются во власть. Их интересы не политические, а именно иные, если, конечно же, не имеет место «перетекание» одной формы организованной преступности в другую, т. е. бандитизма в терроризм.