При сдаче крепости, взрывая свою батарею
жүктеу/скачать 4.25 Mb.
|
XIV. И вот поэт рассказывает нам, как Парсифаль выезжает галопом, силён и могуч, и против него одного целое войско, а он скачет, украшенный венком Грамофланца. Так он выдержал приключение Гавана. 679, 14 Где древо Грамофланца, Там побывать он, верно, смог; Там светлый он сорвал венок, И ветвь его узнал Гаван. Гаван должен думать, что это Грамофланц. Ему не приходит в голову, что это Парсифаль добыл венок добродетелей. Так они скачут друг на друга, оба на конях Грааля. 679, 23 Коней не испугает злоба. Из Монсальвеша были оба. Пока они бьются один против другого, появляются послы, направленные королём Артуром к королю Грамофланцу и его войску. Вблизи моря, между обеими реками Сабин и По-инзаклин расположилось войско Грамофланца, так что между реками и морем образовался четырёхугольник, на чьей четвёртой стороне город Рошсабин. Под трубные звуки войско выступило в путь, направляясь к Йофланцу. Много женщин скакали на великолепных лошадях, чья упряжь позвякивала. Также прибыли многие чужие рыцари и короли, например, появился король Бранделиделейн и с ним шестьсот дам. Также там был Бернаут де Ривьер, чей отец Нарант оставил ему Укерланд. И с ним было много женщин, двести девушек и двести уже замужних женщин. С ним были пятьсот рыцарей, все они прибыли, чтобы принять участие в битве, в которой собирался биться король Грамофланц. Все они хотели видеть, как Грамофланц одержит победу. Когда прибыли послы Артура, Грамофланц принял их, сидя на высоком троне. Послы приветствовали его и попросили, чтобы он воздержался от битвы. Гаван — сын сестры Артура, и ему никак не хотелось, чтобы эта битва состоялась. К тому же Гаван рыцарь Круглого стола, и Круглый стол чувствует себя ответственным за эту битву. Грамофланц объявил, однако, что настаивает на этой битве. Он уже слышал, что прибыл Артур со своей супругой. Он приветствует госпожу Гиноверу, но если герцогиня Оргелуза настраивает короля Артура против него, это не может изменить его решения. Эта битва с одним человеком не вызывала у него никаких опасений; до сих пор он никогда не бился с одним противником, их было по меньшей мере двое или больше. В остальном он радовался, что женщины освобождены из тюрьмы. И если та, которой было привержено его сердце, будет следить за поединком, как он думал, это доставит ему радость. Бене, дочь перевозчика, подошла тем временем к королю Грамофланцу и села справа от него. Она принесла ему кольцо, то самое, которое Гаван передал Итонии как знак любви от Грамофланца. Присутствие Бене напомнило Грамофланцу о его любви. В посылке кольца он увидел знак любви и был рад этому. Поэт не "доволен тем, что король испытывает ненависть к брату своей возлюбленной. Далее описывается, как Грамофланц вооружается. Тем временем посланцы Артура отправляются назад, и на обратном пути они встречают Гавана, вступившего в поединок с другим рыцарем. Гаван принял его за Грамофланца. Мы уже знаем, что это Парсифаль. Когда служители проезжают мимо, битва зашла так далеко, что Гаван терпит поражение. Когда служители это замечают, они жалобно выкликают его имя. Это слышит Парсифаль. 688, 19 Готовый восторжествовать, Готов теперь он бой прервать. Меч боевой роняет он. «Несчастен я, я посрамлён, — Сквозь слёзы произносит гость. — Судьбы безжалостная злость Моею двигала рукой, Чтоб я ввязался в бой такой. Я был злосчастию покорен, И я судьбою опозорен. Я сам себе нанёс ущерб, Поруган мой старинный герб. И кто я, если не болван, Когда противник мой — Гаван? Сражался, честь мою губя, Я против самого себя». Здесь поэт высказывает это: битва Парсифаля с Гаваном — битва против самого себя. И ещё раз подтверждает это поэт, предоставляя Гавану обратиться к Парсифалю. 690, 1 Твоя победа над собой. Так верность выиграла бой. Оба проявляют взаимность в своих признаниях. Мы измерили весь круг так называемого эпизода с Гаваном. Обозрим его ещё раз. Парсифаль попал в зависимость от Гавана, так как Гаван избран стать властителем Шательмервей. Так случилось потому, что Парсифаль пока ещё не возвысился над мучительной любовной страстью. Кого принуждает любовь, тот попадает в свиту господина Шательмервей. Парсифаль таинственно участвовал в приключении Гавана. Оба они обменялись лошадью и заданием, но путь Парсифаля не тот, что путь Гавана. Парсифаль должен покорить Оргелузу вопреки самоотречению. Гаван должен жениться на ней. Вот различие. Парсифаль не станет королём Шательмервей, он станет королём Грааля. До мгновения, когда Парсифаль победит Гавана, он зависит от него. Как только он покажет, что пересилил Гавана, Парсифаль — полновластный господин авантюры. Эти обстоятельства выступают в поэме ясно и отчётливо, под вопросом только, скрывается ли некоторое время за образом рыцаря Лишуа Гивеллиуса Парсифаль, чтобы потом стать рядом с настоящим Лишуа Гивеллиусом. Предположить можно так или иначе, очевидно одно: эпизод с Гаваном — существенная составная часть всей поэмы и вполне включается в неё. Также и отождествление Гавана и Парсифаля не означает, что Гаван — только маска Парсифаля. Гаван — другой человек, но человек, в котором особенным образом односторонне выражается то, что, правда, есть в Парсифале, но не достигает развития. Полный прообраз человека осуществляется лишь тогда, когда удаётся сочетать отдельности, живущие в многочисленных красках характера. Гавану пришлось худо. Оглушённый и бледный, он поник в траву. Служители позаботились о нём, и постепенно он пришёл в себя. Между тем приближался Грамофланц и остальные зрители поединка. Они были очень удивлены, увидев, что опоздали и что битва уже закончилась. Гаван между тем пришёл в себя и встал, хотя едва мог двигаться. Тут подошла Бене и обняла Гавана, проклиная того, кто нанёс ему такой урон. Грамофланц тоже выразил сожаление и предложил перенести битву назавтра. Парсифаль же не выказывал ни слабости, ни усталости. Он вызвался сражаться за Гавана. Грамофланц отверг это, он должен биться с Гаваном, не с Парсифалем — Бене гневно напустилась на Грамофланца с такими словами: 693, 22 Послушайте, неверный пёс! Кто избавленье вам принёс? Кто ваше сердце в руки брал И вас притом не покарал? Так поступал он вам в угоду, Вам жизнь даруя и свободу. Вы предались дурному бреду. Ни на любовь, ни на победу У вас нет больше права. Любовь у вас лукава. Грамофланц отвёл Бене в сторону и заверил её, что он обязан биться, а Итонии велел передать, что он ей верен. Когда Бене узнала, что Гаван — брат Итонии, она прокляла Грамофланца, и тот ускакал. Поэт ещё раз подчёркивает, что здесь победил Парсифаль: 695, 6 Итак, признать нам не пора ль, Что победил здесь Парсифаль; Великодушен, храбр и прям, Он был хорош по всем статьям. Признать готов был целый свет, Что Парсифалю равных нет. А Парсифаль пока переоделся. Он не последовал приглашению увидеть четырёх королев. Никто не захочет — полагал он — разговаривать со мной; каждый мужчина, каждая женщина при дворе Артура слышали проклятие, которое изрек надо мной Грааль. Гаван, однако, не отставал, и Парсифалю пришлось идти к женщинам. Не так уж приятно было Оргелузе приветствовать поцелуем того, кто отверг её любовь, когда она предлагала ему свою руку и свою страну. Понятно, что она покраснела. Но когда она вступила в разговор, смущение прошло. 696, 21 Гаван меж тем набрался сил. Он Бене вежливо просил Скрыть от Итонии, что в бой Вновь завтра вступит брат-герой. Что Грамофланц из-за венка Возненавидел смельчака И на Гавана так сердит, Что завтра битва предстоит. О том, что это за игра, Знать не должна его сестра. Но Бене жаловалась и плакала, ибо — говорила она — что бы завтра ни случилось, кто бы ни был убит, Итонию постигнет горе: она потеряет или брата, или возлюбленного. А пока войско вернулось домой, и был приготовлен обед. Парсифаль должен трапезовать с Оргелузой, так пожелал Гаван. Оргелузе показалось странным, что она должна сидеть за столом с тем, для кого женщины — лишь предмет насмешек. За едой Итония заметила, что Бене плакала; Итония не могла есть, ибо её охватила скорбь, и она всё время думала, почему Бене здесь. Она спрашивала себя, не отказался ли от неё Грамофланц. После еды Артур принял Парсифаля. Артур оказал ему немалую честь. Тогда Парсифаль сказал: кажется, вы не отказываете мне в праве на почести, но поможет ли мне это, если орден Грааля этого не признаёт: 699, 7 Скажите лучше мне, как есть: Имею право я на честь? Я, пережив потерю, Вам, так и быть, поверю, С позором истинная рать Меня изволила изгнать. Боюсь, невероятно Принять меня обратно. Приобрести честь честью, — Вот что я счёл бы доброй вестью. Тогда, повествует поэт, все рыцари собрались вокруг стола. Парсифаль встал и обратился к собранию: 700, 16 Надеюсь, господа, не прочь Вы все мне, бедному, помочь. Без вашего застолья Я жертва своеволья; Смотрите, как мне худо; Меня изгнало чудо На вас готов я уповать. Мне одному не сдобровать. Теперь всё наоборот, не как прежде. Отныне рыцари Артура становятся искателями Грааля благодаря Парсифалю. Парсифаль не должен стать рыцарем Артура. Он уезжает и говорит, что просит ещё об одном. Он хочет биться вместо Гавана. Он хочет победить Грамофланца, ибо (и тут мы видим, что Парсифаль также выдержал приключение с Грамофланцем): 701, 1 Ия там тоже побывал И с дерева венок сорвал; Приехал я в его страну, Чтобы с ним выиграть войну, И пусть его рука крепка, Против неё моя рука. И Парсифаль рассказывает, как он принял Гавана за Грамофланца и вступил из-за этого в бой. Теперь он просит Гавана предоставить битву ему. Гаван отвергает это, он должен биться сам. Между тем наступает ночь, и Парсифаль испытывает своё оружие и своего коня. Грамофланц проводит ночь в нетерпении. Он глубоко раздражён тем, что другой выдержал вместо Гавана схватку с ним и нетерпение гонит его на поле битвы. Он является туда один. Парсифаль тоже туда направился, и, едва один увидел другого, они опустили копья и, не говоря ни слова, поскакали друг другу навстречу. Чудовищный бой начался. Утро уже проходило, когда заметили, что Парсифаль отсутствует. Где он может быть? Пока епископ читал мессу, Гаван и рыцари отправились на место поединка. 705, 19 Был Грамофланц в бою велик, С одним сражаться не привык, Но как свою спасёт он честь, Когда сражаются с ним шесть. И трудно мысль перенести, Что стоит Парсифаль шести. Итак, Парсифаль бился силою шести воинов. Он прорвался к мощи, которую приобрёл, когда любовное томление перестало владеть им; верность и постоянство действовали в его мысли, чувстве и воле. Битва для Парсифаля склонялась к победе. Как могло быть иначе? Парсифаль бился из дружбы, Грамофланц из любви. Не должна ли дружба быть в шесть раз сильнее, чем любовь? 706, 23 Один вступил за друга в бой, Сражался за любовь другой, Как верноподданный любви.
Он признаёт, что побеждён. Произнесли его уста: Он Парсифалю не чета. Был, несмотря на весь нахрап, Он перед Парсифалем слаб. Вот что говорит поэт: владей ты хоть целым садом, где можно срывать венок добродетели, ты обречён потерпеть поражение. Пускай ты привык быть таким сильным, что хочешь сражаться с двумя; когда тобою овладевает эгоистическая любовь, ты слаб. Парсифаль перед нами становится всё более велик. Он выступает всё более самозабвенно. Всё меньше ищет он для себя в борьбе. Всё больше он служит другим. Это придаёт ему шестикратную силу. Вот и появляется Гаван, когда Грамофланц уже признал победителем Парсифаля. Так что Гавану остаётся одно удовлетворение: за день до этого быть в том же положении, что и Грамофланц. Битва переносится. Она должна состояться утром. И Артур говорит, он надеется, что Гаван не обидится на Парсифаля, если он выиграет битву за него. Тем временем в лагере Грамофланца происходит большое совещание. Рыцари советуют известить Артура письмом, чтобы он позаботился: пусть на другой день выступит боец, который должен выступить. Грамофланц даёт своему послу письмо и кольцо для Бене. В это время Итония услышала, что герои, которым предстоит биться на другой день, её возлюбленный и её брат. Тут она приняла решение и преодолела стыд. Она пошла к Арниве; призналась в своей любви к Грамофланцу и поведала о своей боли: её возлюбленный должен биться с её братом. Тогда Арнива зовёт Артура, чтобы убедить его, пусть он воспрепятствует бою. Когда Артур узнал обо всём происходящем, он скорбно вскричал: «О горе, любезная моя племянница, ты так рано изведала муку любви, и ты горько за это поплатишься, не случилось бы с тобой то, что произошло с твоей сестрой Сюрдамур, которая приняла смерть от императора греков. Мы знаем, что здесь подразумевается император греков Александр. И Артур говорит, что не дал бы противникам сойтись в бою, если бы был уверен, что Итония и Грамофланц любят друг друга. Тогда Итония сказала, что она любит Грамофланца, но ещё никогда его не видела. Это последнее слово ошеломит современного читателя. Он не может себе этого представить. Но так было в течение долгого времени. Ещё не было индивидуальной любви. Парсифаль знал индивидуальную любовь, другие её ещё не знали. Любили скорее образ мужчины или женщины на основе того, что слышали. Так происходит в поэме р Гуд руне. Девушка следует за певцом, который сватает её и ведёт к незнакомому ей королю. Она любит короля только по описанию певца. Она покидает отца и мать и следует за певцом к незнакомому человеку. То была любовь, которую современный человек должен ещё постигнуть. Отдельный человек Средневековья чувствовал себя представителем определённой земной области. Другой был представителем другой области. Хильда услышала в песне Хоранда, как водяные духи поют на волнах. Она хочет отправиться к королю страны, где водяные духи так прекрасно поют. Человека любят не ради него самого, любят — сами будучи природой — природу, с которой связан другой. Так было между Хеттелем и Хильдой. Там в Песне о Гудруне мы прослеживаем любовь трёх поколений. И только в третьем поколении, в любви Гудруны встречаем мы индивидуальную любовь и верность. Переход к индивидуальной любви показывает нам средневековая поэзия. И в «Парсифале» это показано. Поэтому, когда позже Итония и Грамофланц встречаются, они друг друга узнают в большом скоплении людей, хотя никогда не виделись. Эта вставка позволительна, чтобы сделать понятной любовь, ставшую нам чуждой. Тем временем появляются послы Грамофланца, и Бене узнаёт их. Она выходит к ним навстречу и берёт письмо и кольцо. Тут Бене спрашивает о короле Артуре. Итония берёт письмо и узнаёт, что Грамофланц всё ещё любит её. Артур тоже берёт письмо и читает его. В этом письме Грамофланц объявил, что его любовь постоянна и верна.
Как полярная звезда, На полюс Южный указует, Единство наше образует - Вот постоянная любовь. Ты этому не прекословь. Когда Артур прочитал это, он решился воспрепятствовать поединку. Когда вскоре после этого Артур принял послов Грамофланца и те попросили его позаботиться о том, чтобы завтра в поединке не выступило подставное лицо, Артур сказал служителям, чего они требуют. Артур поручает посольству пригласить Грамофланца, чтобы тот перед битвой встретился с Артуром. Тогда один служитель говорит, что Оргелуза всё ещё гневается на Грамофланца. Артур отвечает, что он хотел бы прекратить эту ссору. Грамофланц принял посольство и охотно приехал, ибо ехать надо было туда, где его любовь. Его сопровождали шесть князей. Три князя-государя, его дядя Бранделиделейн, Бернаут де Ривьер и Аффинамус де Клитьер. И поскольку каждый взял с собой сопровождающего, их, пришедших с Грамофланцем, было двенадцать. И среди этих двенадцати тринадцатым был король. Бокор212, брат Гавана, был послан Артуром навстречу Грамофланцу, и с ним было пятьдесят сопровождающих — герцоги, графы, королевские дети. Бокор был очень красив, и Грамофланц, увидев его, был восхищён и подумал про себя: Итония должна быть на него похожа. Между тем Артур воздействовал на Оргелузу, чтобы она обещала не держать зла на Грамофланца из-за убийства Сидегаста. Итак, всё было готово к примирению. Когда Грамофланц появился, Артур сказал: 724, 15 Прежде чем со мною сесть, Окажите дамам честь, Одну из них поцеловав.
Поцелуй их сблизил так. Итонию, чей славен брат, Грамофланц взять в жёны рад. Чтобы счастье было полным, Кундри отдана в жёны Лишуа Гивеллиусу, тюрковит Флоран получает Сангиву. Герцогиня Оргелуза уже давно принадлежала Гавану, так что сладились четыре свадьбы. И только Парсифаль не участвовал в общей радости. 732, 1 Грустил один лишь Парсифаль. Ему супругу было жаль. От сладостной он вдалеке, Но не вмещало и в тоске Его воображенье Другой любви служенье. Избавлен от любви иной, Навеки верен ей одной Был сердцем, как и телом. Сияла в мире целом Ему владычица одна И королева, и жена Кондвирамур, Ярчайший цвет, как мир ни хмур. Так снова обнаруживается в Парсифале его собственная любовь. Он говорит себе: 732, 17 Я из любви на свет родился, Как без любви я обходился? Его охватило такое томление, что он понял: для него любви здесь нет. 733, 1 «Нет счастья мне, — подумал он, — Терплю я горестный урон. Я ошибусь едва ли: Любовь — исток печали. Нет без неё отрады, Дурачишься с досады. Терплю я наихудший гнёт. Мне радости Бог не даёт». И с тоской посмотрев на веселящееся войско, Парсифаль говорит: 733, 19 «Дай Бог им радоваться здесь. Не для меня их праздник весь». И надевает он доспехи, Чтобы уехать без помехи, Вооружился поскорей, Чтоб новых поискать скорбей. Отважный, радости бежит, Как будто ей не дорожит. Не стал он дожидаться дня, Сам оседлал себе коня, Взял щит, копьё и сел в седло, Всегда прощаться тяжело. XV. Уже своими вступительными стихами пятнадцатая авантюра вызывает у нас чувство, что она приближает конец и вместе с тем начало поэмы. Мы уже обращали внимание на то, что шестнадцать авантюр, до известной степени возвращаясь к себе самим, образуют замкнутый круг. Началось повествование рождением Фейрефиса, историей Белаканы, стихами о чёрном и белом. Теперь мы встречаемся с Фейрефисом. Повествование этой пятнадцатой авантюры принадлежит к той части сказания о Граале, которая обнародована позднее, чем остальные части. Эта часть впоследствии станет эзотерической. На это Вольфрам указывает словами вступления: 734,1 Ворчали многие сердито, Зачем повествованье скрыто. Я не намерен впредь мудрить, Готов я суть его открыть. Пустое тщетно притязанье, И на устах моих сказанье О приключенье в заключенье, Чем завершается леченье: Герой сподобится даров, И Анфортас-король здоров. Возвращение в замок Грааля обрисовывается в обеих последующих главах. Кто хочет вызвать в своей душе надлежащее настроение, чтобы воспринять две последние главы Вольфрамовой поэмы о Граале, тот может прочитать главу, которую Рудольф Штайнер в своей книге «Как достигнуть познания высших миров» озаглавил «Жизнь и смерть. Великий Страж порога». В этой главе описывается духовный образ; Рудольф Штайнер называет его Великим Стражем порога. В «Очерке тайноведения» Рудольфа Штайнера сказано, что этим Великим Стражем порога возвещено существо Христа. В книге «Как достигнуть познания высших миров» этот Великий Страж говорит: «С моим образом ты однажды сможешь соединиться, но я не буду блажен, пока есть злосчастные. Отдельный в своей свободе, ты всё же можешь уже сегодня войти в царство сверхчувственного. Но тогда ты должен будешь взирать на ещё не освободившиеся существа чувственного мира. И ты отделил бы свою судьбу от их судьбы. Но вы все между собой связаны. Вы все должны снизойти в чувственный мир, чтобы из него извлечь силы для высшего. Если ты от них оторвёшься, ты злоупотребишь силами, которые ты можешь развить лишь в общении с ними. Если бы они не снизошли, ты бы не смог подняться: тебе не хватит сил для твоего сверхчувственного бытия. Ты должен делить с ними силы, которые ты с ними обрёл. И потому я запрещаю тебе доступ в высшие области сверхчувственного мира, пока ты не употребишь все приобретённые силы на вызволение мира, которому ты принадлежишь. Уже приобретённое позволяет тебе задержаться в низших областях сверхчувственного мира. Но у врат к высшим мирам стою я, как херувим с огненным мечом у входа в рай, и запрещаю тебе доступ до тех пор, пока у тебя ещё есть силы, оставшиеся не применёнными в чувственном мире. А если ты не захочешь их применить, придут другие, которые их применят; тогда высший сверхчувственный мир воспримет все плоды чувственного; ты же потеряешь почву, с которой ты сросся. Над тобой разовьётся очищенный мир. А ты будешь из него исключён. Так что твоя тропа чёрная, а те, от кого ты обособился, пойдут белой тропой». Вот что должен пережить Парсифаль при встрече с чёрнобелым братом Фейрефисом. Теперь он должен вспомнить о том, что поэт сказал вначале, в первом введении первого приключения, где он говорил о чёрно-белой сороке, о небе и об аде, в чём может принять участие душа, и о мрачном, и о белом сонме. Теперь поэт открывает нам, что он сказал нам о постоянстве и верности. Парсифаль должен внять этим вступительным словам. Мы должны воспринять эти удивительные слова вступления как медитацию, в которую должен вжиться тот, перед кем должны возникнуть картины жизни Парсифаля. Его поведут через них, чтобы удержать бегучее, уловить имагинативные картины, которые, подобно бегучему зайцу (образ, употреблённый поэтом), проскальзывают в душе. Но теперь в пятнадцатом приключении Парсифаль встречает че-ловека-брата, и горе тому, кто один, без человека-брата, хочет приблизиться ко Граалю. Кто хочет стать королём Грааля, да постигнет, что его задача искупить низшее в себе, недостойного хранителя Грааля, и вести через свет и тепло ко Граалю человека-брата, который не может видеть Грааля, хотя может видеть его носителя. Сначала человек настроен враждебно по отношению к этому человеку-брату, которого он должен взять с собой, направляясь ко Граалю. Парсифаль должен биться с Фейрефисом, не узнав в нём брата. Это жесточайший бой его жизни, но также последний бой. Фейрефис удивительно вооружён. На нём кольчуга из драгоценных камней. На ней видны рубины и халцедоны. Это платье сработали в горе Агремонтин духи огня, саламандры. Над головой у Фейрефиса Экидемон. В поэме «Вартбургская война» даётся объяснение, кто такой Экидемон. Там сказано, что это ангел человека. Он видится настолько связанным с человеком, что он возносит в своих светлых руках высшее существо человека над его головой, лучистое, подобно сияющей звезде. Поэтому в народе говорят: благодари свою счастливую звезду или своего доброго ангела. Парсифаль встречает своего брата-человека. Он всё ещё не узнаёт в нём брата. Он ещё враждебно выступает против него. Ещё не видит он звезду над его головой в лучистом блеске. Для самого себя он ещё ядовитая тварь. Хуже ядовитых змей. Поэтому поэт говорит о Фейрефисе: 736, 9 Когда являлся в шлеме он, На шлеме был Экидемон, Который издавна страшит Тех, кто бывает ядовит. Почуяв дух его едва, Тварь ядовитая мертва. Так бывает с людьми. Они враждебно противостоят друг другу и если воспринимают нечто в существе другого, то не как сверкающую звезду. Так люди становятся ядовитыми змеями, которые не могут перенести запах этой золотой звезды, принимаемой ими за Экидемона. Но пока так продолжается, невозможно приблизиться ко Граалю. Ибо в лике Грааля воспринимается «Я» Христа, а в нём все люди связаны, как сёстры и братья. Таков праздничный бой, на который приведён Парсифаль, бой, чья тайна лишь позже сделается экзотерической. Войско Фейрефиса многочисленно, как не быть многочисленным человечеству? 736, 8 Полков имел он двадцать пять. Иначе как же в толк нам взять, Что у него за власть была.
Парсифаль вступает в бой. Поэт опасается, выдержит ли Парсифаль этот бой, но утешается мыслью, что с Парсифалем сила Грааля, с Парсифалем сила любви, обе силы его защитят. 737, 25 За Парсифаля я страшусь, Но я утешиться решусь: Могущество Грааля с ним. Он силою любви храним, А тот, кто служит им обоим, Не содрогнётся перед боем. Так стояли друг против друга два воителя. Парсифаль — христианин, Фейрефис — язычник. Отдельный человек — христианин, а человечество — ещё язычник, отдельный человек больше не убивает, народы всё ещё убивают друг друга. Когда отдельный человек (Парсифаль) приведёт человечество (представленное братом-человеком Фейрефисом) в замок Грааля, где 72 хора образуют круг, где алтари 72 народов? Когда 72 народа соберутся сокруг алтаря Святого Духа, который в средоточии замка Грааля? Когда человечество пробудится в понимании, что поэма о Граале — дар, открывающий эпоху Святого Духа? Когда оно постигнет, что до Христа всё было мистерией, мистерией крови или Отца, что потом, после того, как завершилась мистерия тела, началась мистерия души или мистерия Сына и что в девятом столетии забрезжили в повествовании о Граале мистерии Духа? Когда человечество постигнет, что земля — храм Грааля, Тело Христово? Когда оно постигнет это делом и соединит 72 народа земли духом? Что сообщают последние главы повествования о Граале, всё ещё будущее в высокой мере. Поэт возбуждает в нас некое торжественное настроение, прежде чем поведать об этой битве. Потом он говорит: 738,11 Язычник и крещёный- Союз, в них воплощённый; Что нынче ненавистно, То веселит их присно. Поэт старается через образ намекнуть нам, что он подразумевает, выражая ожесточение этой битвы. Невероятный треск от ломающихся копий напоминает ему басню. 738, 19 На свет рождается мёртвым лев. Отец пробуждает его, заревев. Здесь поэт ссылается на Вартбургскую войну и обращает наше внимание на то, как душу пробуждает зов Божественного Отца. Они бьются, и, как ни странно, битва протекает так, что ранен не Фейрефис, а Экидемон. Высший человек — вот кто ранен в этой битве. 739, 23 Жаль язычника во тьме. Он кричит в бою: «Тасме'!» А громко крикнув: «Трабонит!» Вперёд рвануться норовит. «Тасме'», — боевой клич Фейрефиса. Так называется одна из его земель. Трабонит принадлежит Секундилье, возлюбленной Фейрефиса. Нужно ощутить ритм, заложенный в этих стихах, чтобы пережить волевую природу Фейрефиса. Фейрефис борется с любовью. Как должен встретиться с ним Христос? Фейрефис тоже должен устремить свои мысли к любви. Любовь должна предохранить его от смерти, но не одна любовь. 740, 15 Он мысли на любовь направил, От смерти так себя избавил. Кому язычник угрожал, Тот смерти тоже избежал; Он был храним Святым Граалем. Кондвирамур мы с ним восхвалим! Теперь мы дошли до места, где раскрывается вся тайна человека, его тройная природа. Мы уже знаем, что в Парсифале и в Гаване характеризуются лишь две стороны человеческой природы, теперь мы также узнаём, что и в Фейрефисе присутствует нечто подобное. И Парсифаль, и Фейрефис едины, ибо троична природа человека. В голове он Парсифаль, в груди — рыцарь льва (Гаван), в низшей своей организации, в природной воле он Фейрефис. 740, 23 Язычник вновь заносит меч, Чтобы своего врага рассечь. Колено Парсифаль склонил, Хотя себя не уронил. И в жаркой битве всё равно Их двое, но они одно. И значит, с братом брат родной Едина плоть, как муж с женой. В человеке есть Каинова природа, чтобы он не хотел быть сторожем брату своему. Кто хочет прийти ко Граалю, должен хотеть привести ко Граалю своего брата. Бесконечна эта борьба человека с человеком, разыгрывающаяся в человечестве, и её отражение в собственной природе человека. Ибо природная воля борется против познающего человека. А познающий человек борется против природной воли, и далёкий путь развития ведёт туда, где человек восходит на вершину свободы, где его действие — познание, где Парсифаль и Фейрефис стоят перед Граалем. И вот мы узнаём, что защищает Фейрефиса. У него был щит, который не горел и не ветшал, огонь воли не мог ничего с ним поделать. Фейрефис получил этот щит от своей возлюбленной. Она преподносит ему дар доброй воли. К тому же она даёт ему хризопраз и бирюзу, смарагд и рубин, карбункул антракс и, наконец, Экидемона, чистую тварь. Таков герб Секундильи: 741, 15 Любви защита и заслон, Тварь чистая Экидемон. Дарован женщиною герб, Чтоб миновал его ущерб; Королева Секундилья Вознаграждает за усилья. Так мы видим Фейрефиса, снабжённого всеми подпочвен-ными дарами воли. Его доспехи украшены драгоценными камнями. Воля, пронизывающая всё тело, затрагивающая органы чувств и сияющая над ними — вот на чём основывается магическая сила Фейрефиса. Парсифаля защищает другое: 741, 21 Здесь верность, здесь же чистота. Они надёжнее щита. Любовь — исток их и оплот Любовью предрешён исход, И победит в бою крещёный, Он, Треврецентом просвещённый, Он, твёрдо знающий с тех пор, Что Бог выносит приговор. Парсифаль бьётся, подвигнутый силой неземного, полагаясь на Бога, он преодолел сомнение с тех пор, как побывал у Треврецента. Познание радует его. Так в человеке бьются познание и воля. Из их сочетания возникает истинная свобода. Ещё раз подчёркивает поэт, что должно считать крещёного и язычника за одного человека. 742, 17 Они один вдвоём, не двое, Но единение такое Непостижимо и для них.
Но в борьбе познания и воли открывается вся неизгла-женная карма, открывается, что человек должен ещё искупить. Парсифаль однажды отнял меч у Красного Рыцаря. Всё остальное он изжил, искупил все грехи, остался только этот. Он убил Красного Рыцаря, и его меч должен принести ему теперь смерть, если Милость не дарует ему снова потерянную жизнь. Нельзя иначе прийти ко Граалю, чтобы стать его королём, если не с дарованной жизнью. Жизнь, которую Грааль требует для служения человечеству, он сначала дарует. 744, 10 Меч для удара поднимался. О шлем язычника сломался Несокрушимый этот меч, Чтоб воина предостеречь. Хоть Парсифаля меч прельстил, В дальнейшем Бог не допустил, Чтоб завоёвывал он славу, Мечом владея не по праву. Следующий удар меча должен убить безоружного. Но этого удара не последовало. Противник не наносит нового удара, но говорит; на хорошо знакомом ему французском языке Фейрефис спрашивает: «Стой спокойно и скажи мне, кто ты. Ты победил бы меня, если бы не раскололся твой меч. Давай заключим мир». Таков человек, он сражается до последнего со своим братом-человеком, но перед окончательным последствием отступает. Они говорят между собой, они называют свои имена и свой род, и выясняется, что оба они из рода Анжу. Примечательное слово, это слово «Анжу». Уже Кир (помазанник Господа, как называет его Иеремия), Кроткий (как называют его надписи), за которого Бог боролся двадцать один день (как говорит пророк Даниил) и покорил его, так как ему помогал князь Михайл, уже Кир, который освободил евреев из Вавилонского пленения, зовётся в надписях не иначе как герой Аншана. Ан-шан— земля Михаила. 746, 7 И валезанец говорит Язычнику: «Кто здесь царит? Вам, анжувенец, я скажу, Что сам я родом из Анжу». И они друг друга узнают, хотя и рождены от разных матерей. И как ни различны в различных народах земли матери, они дети одного духа. Как людям постепенно узнать друг друга в своём истинном наследстве? И в уме Парсифаля брезжит, не его ли это брат. Ой слышал от Екубы, что брат у него чёрнобелый. И он хочет видеть его лицо; он просит брата обнажить голову. Тут он узнаёт его. Необходимо доверие для такого узнавания, и они соединяются, слагая защищающие их доспехи, заключая между собой истинный мир. И Фейрефис отбрасывает свой меч прочь: 747, 14 Меч этот ни тебе, ни мне. Пусть полежит он в стороне. Пускай валяется в лесу. Потерю я перенесу. Пусть бой имеет продолженье. Мы оба в равном положенье. И посмотри: черно и бело, как сорока, было лицо брата. Гнев и ненависть умерли в поцелуях. Мы возвращены к вступительным стихам поэмы, с нами снова сорока, чёрное и белое, неверность и верность. Но теперь принято решение, сомнение давно преодолено, теперь вся человеческая природа едина: Парсифаль, Гаван и Фейрефис. В том, что поэт здесь рассказывает, планетарная тайна. С Парсифалем сила верности, постоянство, а она — как сказано в «Титуреле» (2754, 4) — дар Сатурна. Фейрефис называет своего Бога Юпитером. Бог Гавана — Марс, преображённый в целительную силу. Как овладеть кровью в своём сердце, как покорить льва — вот его проблема. Фейрефис называет своими богами Юнону и Юпитера, но Юнона — Йовино, женская форма Юпитера. Так что в этих трёх образах три высшие планеты. Так эти три рыцаря были тремя планетами, пока повествование ещё было в звёздных письменах. Таким оно открылось Флегетанису. Тогда весь длинный эпос был ещё звёздной констелляцией. Правда, его первоначальный звёздный образ — для нас всего лишь намёк. Снова восстановить его мы не в состоянии. Только позже звёздные письмена превратились в человеческое повествование. С радостью говорит язычник: 748, 13 Сын Гамурета! Как я рад! Отважен ты, и ты мой брат. Достойна низкого поклона Моя богиня ты, Юнона. Великой полон доброты, Сильнейший бог, Юпитер, ты! Питомец вашей благостыни, Люблю вас, боги и богини. Вы моему поверьте пылу: Люблю я, боги, вашу силу. Благословенна та звезда, Что привела меня сюда, Чтобы я встретился с тобой, Ты страшно сладостный герой! Фейрефиса ведёт сила Юпитера, волевую природу возносит он до познающей головы. Парсифаля ведёт сила Сатурна. Он несёт познание в темноте смерти. Мы уже слышали о нём, как потеют его жилы и кости, когда он лежит при свете свечей. Постоянство и верность, верность до смерти — вот сатурнианское решение Парсифаля. Мёртвого рыцаря он встречает как солнечный герой, так преодолевает он смерть. Гаван же, человек Марса, встречает кровоточащего рыцаря, познаёт тайну крови на белом снегу. Так они характеризуются, такими поэт узнаёт их из чудесной мудрости своей планетарной науки, из своего макрокосмического знания о Граале. И вот Фейрефис узнаёт через Парсифаля о смерти отца. Но и в Гамурете поэт обрисовал нам одну сторону человеческого существа. И то, что мы переживаем с ним, одна сторона человеческой природы. 752, 7 Вот она, правда бытия, Он, отец мой, ты и я Нас не трое, мы одно, Троими нас считать грешно. Но если говорит мудрец, Что сыновья, как и отец, Единый образуют род, Он прав, мудрец достойный тот. Сражался ты с самим собой, Со мной самим вступил я в бой. Сам на себя я покушался, Но мною ты не погнушался, Изволил телом стать моим...
Меня своей ты силой спас, От смерти избавляя нас.
В своём был появленье скор; Сказал, что видел бранный спор В колонне, в зеркале зеркал, Как меч с размаху отсверкал, При этом главное — не меч. Гаван воспринял эту речь.
Они вызывают всеобщее изумление рыцарей Артурова двора, мужчины и женщины ими восхищаются. Доспехи эти снизу доверху усеяны драгоценными камнями. Кристаллизовавшиеся силы недр образуют доспехи Фейрефиса. Мы слышим, как определённым образом перечисляются битвы, в которых бились и Фейрефис, и Парсифаль. Некоторые имена знакомы нам, другие незнакомы, большинство среди них — совсем странные словообразования, которых я не могу объяснить. Примечательно, что среди пленных Зо-роастр, король Аравии. И Парсифаль рассказывает, с какими рыцарями он сражался; перечислив имена, он говорит:
Не перечислить всё равно, И, стало быть, немудрено: Лишь тех я называю вам, Чьи имена запомнил сам.
Немалый у тебя удел. Увенчана твоя отвага Короной истинного блага. Души сомненьем не печаля, Услышь: ты государь Грааля, С твоей супругою и сыном, С Кондвирамур и с Лоэнгрином, И для Бробарца есть один Всеправеднейший властелин. Отец ты сыновей двоих. Король Кардейс один из них. Он исцелит Анфортаса вопросом, с которым к нему обратится. Скорбному царству принесёт он радость, поднимется до степени «сердечной уверенности». Тут Кундри описывает государство Грааля. Царство Грааля охватывает вращение планет, от Сатурна до Луны, от Луны до Сатурна. 782,1 По-арабски семь планет Назвала, открыв секрет. Чёрно-белый Фейрефис Ведал, как они звались. Сказала: «Вникни, Парсифаль! Высшая планета Цваль (Сатурн), А всех быстрее Альмустри (Юпитер), Альмарет и с ним Самси (Марс и Солнце). С тобою да пребудет мир. Пятая — Аллигафир (Венера), Шестой на небе Алкитер (Меркурий), А к нам всех ближе Алкамер (Луна). Правду сном считать не надо. Планеты для небес — ограда, Бег звёзд смиряющая скорый, Их распри в небе, и раздоры. Иная у тебя забота: Небесного круговорота Из виду ты не упусти. Там цель твоя, там к ней пути. Так ты достигнешь власти, Все умертвив напасти. Невоздержанность одна Для тебя запрещена. Грааль всей силою своей Хранит от пагубных страстей». Итак, Парсифаль как король Грааля охватывает все силы, которые человек постепенно развёртывает в себе от рождения до смерти. Из Луны образуется эмбриональная жизнь человека. Силы Сатурна склеротизируют его в старости. Король Грааля тот, кто постигает, что в человеческом существе действует космос. Анфортас должен был пережить это в страданиях. Возвращение звёзд причиняло ему боль. Парсифаль спокойно постиг это в соответствии макрокосма и микрокосма. Становясь королём Грааля, Парсифаль должен отдать все свои жизненные силы служению макрокосмическим законам, а не себялюбию и своеволию. Он должен думать о других, о братьях-людях. Поэтому Кундри говорит ему: 783, 28 Друг-человек тебе нужней. Я буду с вами. С ним дружи И преданно ему служи.
И Фейрефис без лишних слов С ним ехать в Монсальвеш готов.
Рискуя за него собою; И тот, кто за Грааль падёт, Грааля всё же не найдёт. Пятнадцатое приключение завершается рассказом поэта о том, как Парсифаль, Фейрефис и Кундри мирно отправляются ко Граалю. XVI. А в замке Грааля — как повествует поэт в начале шестнадцатого приключения — тем временем по-прежнему страдал Анфортас. Как охотно умер бы он, но этого ему не было дано. Грааль снова и снова продлевал ему жизнь. Поэтому он закрывал перед Граалем глаза. Но он не выдерживал больше четырёх дней, слабость вынуждала его снова взглянуть на Грааль, который снова оживлял его. Так шло время в невыносимой муке до того дня, когда приблизились Парсифаль и Фейрефис. То была особая констелляция звёзд: 789, 5 А время шло неумолимо, И в небесах неутомимо Марс и Юпитер что ни век Свой гневный продолжали бег. Их грозное явленье — Для раны воспаленье; Такую причиняли боль Что жалобно кричал король И все, кто крик его слыхали, От сострадания вздыхали. На нескольких страницах рассказывается, какие зелья и драгоценные камни применялись, чтобы облегчить страдания короля. Но уже приблизились избавители. Когда Парсифаля приводят к Анфортасу, Анфортас говорит ему: 795, 9 Мне помогите умереть, Чтоб не страдать мне больше впредь; Коль вы зовётесь Парсифаль, Убрать велите вы Грааль. На семь ночей и восемь дней, Чтоб с жизнью боль прошла скорей. Так просит Анфортас, чтобы Парсифаль помог ему бодрствовать семь ночей. Ибо человек видит Грааль во сне, и не видеть Грааля значит бодрствовать. Но происходит не то, чего можно было бы ожидать по словам Анфортаса. Нам намекают: дело не только в том, что высказывает Анфортас, ибо он ещё присовокупляет: 795, 15 Не смею вас предупреждать, Но как мне помощи не ждать! Парсифаль потрясён, он плачет и падает перед Анфорта-сом, призывая Бога. Трижды он обращается к Троице, умоляя исцелить Анфортаса. Отчего страдает Анфортас? Он предался силам Отца, силам, действующим в теле, Сына он не мог найти. Страдание Анфортаса в том, что он не нашёл пути от Отца к Сыну, не нашёл пути от природной необходимости и природного принуждения к свободе души. Так что Парсифаль был прав, когда воззвал к Троице. И он исцелил его словами: «Что, дядя, у тебя болит?» Как ответить на этот вопрос? В свой первый приезд Парсифаль опустил то, что родится в свободе, в деятельности души, вопрос. Стихия Сына, вот что должен добавить Парсифаль, тогда происходит преодоление телесности. Поэтому поэт напоминает о воскресении Лазаря Сыном. Отец — Смерть. Как нам сообщил доктор Штайнер, так Христос наставляет учеников, указывая на свою приближающуюся смерть и говоря: «Иду ко Отцу». Идти к Отцу — значит идти к смерти. Преодоление смерти воскресением — замещение сил Отца силами Сына. 795, 30 Как с верой мёртвому быку Святой Сильвестр ожить велел213, Как Лазарь оказался цел, Когда Христос от смерти спас; Так исцелился Анфортас; К нему вернулся цвет ланит, «Flörie», — француз тут говорит...
Из Бога Отца родятся человек и природа. Природа обречена сама собой на увядание. В Боге Сыне она проходит через смерть, чтобы снова ожить силой Духа. Такова тайна искупления Анфортаса. Поэт повествует нам, как Анфортас через приобщение к святыне достигает чудесной красоты. В нём проявляется то сияющее преображение, которое француз называет «Flörie». Это происходит с человеком, когда он через переживание Отца проникает в переживание Сына. Солнечная сила Сына светит в нём и преображает его. На Граале появляется надпись, где государем Грааля назван Парсифаль. Разрозненное снова соединяется. К Монсальвешу приближается Кондвира-мур. Парсифаль встречает её на том месте, где он впервые увидел кровавые пятна на снегу. Впервые он попал на это место, побеждённый любовным томлением и грёзой, теперь он всё это преодолел. Его любовь свободна от эгоизма, она стала целительной любовью, которая без эгоистического томления— свободно сияющий дар. Как солнечный свет, сияет она над миром. Теперь Парсифаль едет к Тревреценту и сообщает ему, что Анфортас исцелён силой Бога. И только теперь Треврецент рассказывает, как он обманул Парсифаля, чтобы удержать его от Грааля. Треврецент рассказал тогда Парсифалю, что падшие силы могут быть искуплены (S. 331). Через мистерию Голгофы падшим силам и самому Люциферу была предоставлена возможность снова включиться в цельность мира. Змея могла стать голубицей. Заблуждение Парсифаля заключалось в том, что Треврецент позволил ему полагать, будто Грааль может быть завоёван. Но те, кто воюют, никогда не придут ко Граалю, даже если они воюют за Грааль. Ко Граалю нужно быть избранным. Поэтому Треврецент исправляет прежде сказанное и говорит:
Я лгал, я вас хотел спровадить. Мой перед вами грех бесспорен, Но впредь я буду вам покорен, Достойный сын моей сестры, Я говорил до сей поры, Какие ходят слухи: Мол, близ Грааля духи, Дурные, Божью благодать Пытаются завоевать. Но и в Своей свободе Верен Бог Своей природе; Бог духов не простил дурных, Он постоянно против них. Кто к Божьей милости влечётся, От нечисти пусть отречётся. Навек извергнутые вон, Избрали сами свой урон. Итак, они погибли, потому что хотели завоёвывать. Если бы они отказались от противоборства, то спаслись бы. Это относится и к Парсифалю, который хотел завоевать Грааль и не мог понять, что завоевать Грааль невозможно. 798, 23 Я видел, как рвались вы к цели, Завоевать Грааль хотели, Но тщетна за Грааль война, Во все так было времена. Сдержать я вас хотел тем паче, Но совершилось всё иначе, И свыше вы одарены, Чем вы гордиться не должны. Грааль нельзя отвоевать, его можно только отлюбить. Истинное учение Грааля не в том, что падшие силы навсегда прокляты. Речь о вечном проклятии вообще не христианская и никоим образом не восходит к тому или иному христианскому источнику. Это должно называться не вечностью, а эоном, и отпадение от нормального мирового развития относится лишь к определённым периодам и зависит от свободного решения затронутых этим существ. Истинная христианская традиция знает, что Святой Дух — преображённый Люцифер, что голубица — преображённая змея, что Грааль сформирован из драгоценных камней Люцифера и наполнен Христовой Кровью, которой искуплён сам Люцифер. Вот истинная тайна Грааля. Вкусив плод с дерева в раю, человек пал. Вкусив Грааля, он возносится опять. Вот истинный смысл вечери. И следующие слова Вольфрамовой поэмы таят загадку: 799, 1 Я говорю начистоту: Теперь я должен видеть ту, Кого не видел я пять лет.
Киот из Каталангена издали узнал герб Грааля, когда Парсифаль отправился навстречу Кондвирамур. Когда Парсифаль вошёл в шатёр королевы, она спала, а рядом с ней лежали два мальчика Кардейс и Лоэнгрин. Так находит он свою жену и своих детей на том же месте, где он когда-то при виде капель крови на снегу потерял сознание. 802, 1 Я не напомнить не могу: Здесь кровь он видел на снегу, И здесь, подобная заре, Кондвирамур лежит в шатре; Как он утехи ни алкал, Он утешенья не искал У милых дев и знатных жён И ни одной не совращён, И думается мне, что там Он до утра почил и сам. Потом нам рассказано, как отслужили мессу и как был коронован Кардейс. Он стал властителем родовых земель Парсифаля. С Лоэнгрином и рыцарями храма Парсифаль направляется в замок Грааля. Кардейс со своими вассалами отбывает в своё королевство. Поднимаясь ко Граалю, Парсифаль находит Сигуну в её скиту, мёртвую, у гроба Шионатуландера, и теперь Парсифаль снова входит в замок Грааля. Парсифаль находит замок Грааля как в первый раз. Снова видит он трапезу, но имеется и важное различие. В этот вечер отсутствует кровавое копьё. Это важное указание. Значит, Анфортас исцелён. Поэт высказывает через этот образ многое: трапеза Грааля без кровавого копья. Мы знаем, что копьё указывает на Сатурна, что Сатурн в средневековом представлении приводится в соответствие с силами, приносящими старость и смерть. Но на этот раз Сатурн «утоляющий и освежающий», он являет лишь свои созидательные силы. То, что вообще в человеческой природе действует, принося старость и смерть, совершенно одухотворилось. Можно представлять старость так, будто тело дряхлеет. Но можно также сказать: жизненные силы возносятся из тела, и человек в старости становится духовней. Сатурн действует одновременно убылью и укреплением, но как раз процессами укрепления высвобождается духовное. Уже будучи королём Грааля, Парсифаль по-новому переживает силы Луны: 782, 23 Невоздержанность одна Для тебя запрещена. Так ему сказано. Силы Луны, которые служат телесному, созидая тело, и силы Сатурна, вообще служащие убыли, эти силы переменились. На эту перемену указывает поэт, говоря об отсутствии кровавого копья. Королём Грааля становится тот, чьё человеческое существо в целом внутренне переменилось. Алхимия описывает подобное преображение. Овладение королевством Грааля алхимия описывает как королевское искусство. О таком овладении можно говорить микрокосмически и можно говорить макрокосмически. Макрокосмически система планет оказывается в чудовищном изменении. Солнце умирает, на нём всё больше пятен. Солнечный дух Христос в мистерии Голгофы сошёл на землю, он преображает землю изнутри. Она становится новым солнцем. Этот процесс распространяется и на другие планеты. Луна движется вокруг Земли, приближаясь к ней. Однажды земля снова вберёт в себя Луну. Это произойдёт, когда через изменение своей субстанции Луна полностью изменит свой состав. Тогда дойдёт до соединения силы Солнца и силы Луны внутри Земли. Солнечная гостия в чаше луны и внутри земли проделает пресуществление. На это будущее состояние космоса указывает символика мессы, указывает и вся средневековая алхимия. Этот космологический процесс вызывает полное преображение физиологического. Оно состоит в реорганизации человеческой природы. Силы, служащие произрастанию и пропитанию, регулируемые Луной, одухотворяются. И силы сердца, образующие средоточие внутренней планетарной системы, охвачены волей. Рудольф Штайнер говорил об этом преображении и указывал: скольжение по мускулам сердца свидетельствует о том, что само сердце становится произвольным мускулом. В течение длинных временных отрезков происходят эти изменения, не только физиологические или космологические, но также и моральные. Король Грааля предвосхищает их, опережая развитие мира. Вся его телесная, душевная и духовная природа преображается. Это преображение всегда было знакомо мистериям и образует фон всех религиозных культов. Не случайно у Сатурна такой же ритм в течение лет, как у Луны в течение дней, Луна связана с рождением, а Сатурн — со смертью. Обе силы, силы рождения и силы смерти, в нынешней своей форме исчезнут. И на это указывается у Вольфрама фон Эшенбаха, когда говорится, что копьё однажды перестанет быть видимым. Когда силы смерти преобразятся предыдущим преображением сил рождения, будет достигнуто состояние, подразумеваемое здесь. Если описать в подробностях, то, что здесь описывается, это должно было бы быть в форме апокалиптического изображения. Кто потом будет изучать Апокалипсис, тот увидит, как там говорится о Солнце и Луне с предвестием их преображения. Следовало бы рассмотреть всё существо человека и мира, чтобы исчерпать эту тайну. Теперь нам рассказывается, как несёт Грааль Репанс де Шуа. Фейрефис видит её, а не Грааль. Он вожделеет её любви. Он обретёт её, если примет крещение. И когда это происходит, он также видит Грааль. Фейрефис приходит ко Граалю через его носителя, а также потому, что предназначенный ко Граалю избирает его своим спутником. Многое из истории будущего человечества выражено в этих картинах. Фейрефис являет нам судьбу Востока. Он может воспринять христианство, только всматриваясь в западного носителя этого христианства, с которым он должен быть связан. Тогда он сам примет крещение и сам увидит Грааль. Тайна истории Грааля в том, что Грааль несут с Запада на Восток. Христианство, как учит доктор Штайнер, охватывает в неосознанных глубинах также нехристианские конфессии. Глядя на Запад, Восток сегодня видит не то, что могло бы ему понравиться. И Запад пренебрегает своей задачей передать Востоку Христов импульс, когда он, Запад, не живёт истинной христианской жизнью. Тут нам рассказывают, что супруга Фейрефиса Секундилья умерла и Фейрефис может выбрать себе в супруги Репане де Шуа. Этим указывается на процессы, идущие на Восток со времени Средневековья. Старая мудрость Востока угасает и умирает. Восток ищет на Западе Грааль, ищет носителя Грааля. Через него христианство попадает на Восток. Это не история девятого, десятого, одиннадцатого, двенадцатого, тринадцатого века, на что указывает этот конец повествования о Граале. Это пророчески предвозвещённая история эпохи открытий, скорее даже история будущего. В этом первом томе мы можем только указать на это. Если окажется возможным, по милости судьбы, добавить к этому тому дальнейшее, то постепенно оно разрастётся до мировой истории всех времён в аспекте Грааля. Здесь мы должны удовольствоваться тем, что скажем: следующие стихи относятся к позднейшим столетиям.
Чтобы на Индию взглянуть. Сын будет в Индии ей дан И назовётся Иоанн, Впоследствии священник, Святых великих соименник, А Фейрефис распространит На всех, кого ни подчинит, На дальнее пространство В грядущем христианство. Это пророческие слова, и они относятся апокалиптически ко времени после Вольфрама Эшенбаха. Правда, эти вещи уже распространялись и во времена, предшествующие Вольфраму. Если мы когда-нибудь придём к тому, чтобы описать сказание о царе-священнике Иоанне и его историю, всё это обнаружится. Также и к сказанию о Лоэнгрине мы пока ещё не переходим в этом томе, посвящённом, главным образом, девятому веку. Как показал Рудольф Штайнер, эта история совпадает с историей тысячного года. Городская культура при Генрихе Птицелове образует исторический фон сказания о Лоэнгрине. Так «Парсифаль» кончается указаниями на будущие времена и прозрениями. Задача, выполняемая в этом томе, требует, однако, чтобы данная картина была дополнена изображением исторических событий IX века. Мы дадим его в заключительной главе. Здесь же, завершая повествование о Граале, мы приводим стихи, которыми заканчивает его Вольфрам фон Эшенбах. 827, 1 Кретьену де Труа в ответ Сказать я должен честно: «Нет! Не так повествовал Киот. Явил он истинный мне свод. Сей провансалец был правдив И нас, германцев, просветив, Поведал, как добыл Грааль Сын Херцелейды Парсифаль. Нам рассказал он без прикрас, Как исцелился Анфортас. Избрал я верный образец, Но авантюрам здесь конец. Но я, Вольфрам фон Эшенбах, Душою не кривил в стихах». Основательно посвящённый, пожалуй, понявший своего наставника — вот кто был Вольфрам фон Эшенбах. Он знал, что его наставнику, мастеру Киоту, важно было одно: подать человечеству весть о великом правлении звёздного мира и его отражении в родословии Грааля. Потому он говорит: Поведал я о роде этом, И верно всё по всем приметам. жүктеу/скачать 4.25 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|