Психическое развитие ребенка

А.БАЛЛОН

ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРОСВЕЩЕНИЕ» МОСКВА 1967

Ответственный редактор действительный член АПН РСФСР А. Н. Л е о н т ь е в

Перевод с французского Л. И. Анцыферовой

Баллон А.

-15 Психическое развитие ребенка. М., «Просвеще­ние», 1967.

(Акад. пед. наук СССР).

В книге виднейшего прогрессивного французского психолога Анри Баллона дается анализ проблемы изучения психики ребенка, раскрывается ряд противоречивых сторон и условий психическо­го развития. Особое внимание уделяется влиянию взрослых на психическое развитие ребенка, социальному окружению ребенка, условиям его жизни, а также анализу игровой деятельности детей.

6-3

92 а—67

Книга Анри Баллона «Психическое развитие ребенка» принадлежит к числу выдающихся работ в мировой психологической науке. В ней изложена диалектико-матерпали-стическая концепция онтогенеза психической деятельности, ос­новные положения которой созвучны теории психического разви­тия, сформировавшейся в советской психологии.

В этой книге ярко проявились характерные черты теоретиче­ских исследований Баллона — стремление не только описать н проанализировать основные этапы развития психической дея­тельности, но и вскрыть условия, механизм и содержание пере­ходов от этапа к отапу, уловить диалектику появления нового, ранее не существовавшего в существующем.

Основной движущей силой перехода ребенка на более высо­кие ступени психического развития Баллон считает взаимодей­ствие ребенка со все более усложняющимися условиями его существования, и прежде всего с социальным окружением, с ми­ром созданных человеком вещей, отношений, способов поведения и т. п. В этом взаимодействии вначале ведущей стороной являет­ся воздействие извне. Однако в дальнейшем поведение начинает все более зависеть от внутренних диспозиций, внутренних детер­минации, опосредствующих влияние внешней среды. Если пре­дыдущее развитие и созревание ребенка, совершающееся в про­цессе разных форм его деятельности, активности, не создаст внутренних предпосылок для практической ассимиляции новых условий, они не затронут хода психического развития.

Не менее верным является и обратное положение — сформиро­вавшиеся на определенном этапе предпосылки не смогут реали­зоваться без новых усложненных условий деятельности ребенка. И здесь Баллон, анализируя конкретно ход психического развития ребенка, приходит к выводу высокого теоретического звучания. Создаваемые на каждом этапе внутренние предпосылки намного богаче путей их последующей реализации. Так, уже в лепете ребенка заложены условия усвоения всех языков мира, но овладевает ребенок, как правило, лишь одним из них. Уве­ренность в богатейших возможностях развития образует общий фон работ Баллона.

Характерной чертой теоретического исследования Баллона, посвященного психическому развитию ребенка, является также его синтетический, целостный подход к объекту своего исследо­вания, преодолевающий функционализм в анализе психики и ря-доположность отдельных характеристик при изучении каждого этапа ее развития. Хотя Баллон рассматривает, например, позна­ние и личность в различных главах, характеристика познания оказывается включенной в общий контекст действующей лич­ности, а развитие личности выступает как неотделимое от фор­мирования познающего индивида.

Баллон придает очень большое значение методологии науч­ного исследования. Этим объясняется тот факт, что первую из трех частей данной работы он посвящает методологическим про­блемам изучения онтогенеза психики. Но, поскольку всякая ме­тодология вытекает из определенного понимания природы объек­та исследования, эта часть содержит уже и предварительную характеристику психики ребенка.

Анализ отдельных методов изучения развития психики ведет­ся Баллоном на фоне решения одной из важнейших методологи­ческих проблем — проблемы соотношения теории и методов ис­следования. Выделяя наблюдение как метод изучения раннего онтогенеза ребенка, Баллон доказывает, что не может быть «чистого» наблюдения. «Нет наблюдения без выбора и без импли­цитного- или явного отношения»,— пишет он. В основе экспери­мента также всегда лежит определенная, пусть не всегда осо­знаваемая исследователем теория. Говоря словами Баллона, «ког­да мы экспериментируем, то уже самый план опыта осуществляет перенос факта в систему, которая позволяет его интерпретировать».

При этом одни теории затрудняют исследование и ведут к субъективной интерпретации фактов, а другие, правильно от­ражающие природу объекта, обусловливают применение плодо­творных методов исследования.

Баллон подвергает критике «эгоцентрический» подход к пси­хике ребенка, характеризующийся тем, что взрослый рассматри­вает ребенка в системе координат, центром которых является сам взрослый, а основными направлениями координат — чувства, мысли и поступки взрослого.

В таком случае психика ребенка оценивается либо как ис­кажение психики взрослого, либо как количественно отличаю щаяся от нее. Баллон, напротив, в центр координат помещает самого ребенка и исследует его в параметрах социальных условий, биологического развития и собственной деятельности ре бенка, которая, вызываясь внешними обстоятельствами, вед^т к формированию внутренних условий поведения.

Признавая методологическую значимость этих положений следует, однако, указать, что выделяемые Баллоном в качестве основных методов изучения психического развития ребенка на­блюдение и обычный констатирующий эксперимент отнюдь не исчерпывают способов изучения закономерностей развития пси хики. Советскими психологами теоретически обоснована и пра­ктически доказана высокая эффективность целенаправленного формирования психики ребенка как способа ее исследования

Давая общую характеристику развития ребенка, Баллон опи­сывает ею как цепь переходов от одной стадии развития к каче­ственно иной; эти переходы совершаются через кризисы, преодо­ление противоречий и конфликтов, через временную антиципацию более высоких способов действия и возвращения к низшему уровню.

Несмотря на эти антиципации и регрессии, несмотря на то. что в каждой стадии содержатся элементы предыдущей и после­дующей, в общем ходе психического развития, с точки зрения Баллона, четко выделяются определенные стадии, являющиеся «одновременно этапами психической эволюции и типами поведе­ния». Они представляют собой объективную реальность, а не просто произвольные сечения непрерывного процесса, сделанные для удобства исследования. Эти стадии характеризуются опреде­ленной структурой, и весь ход психического развития может быть представлен как качественная перестройка систем, характе­ризующих последовательные уровни психической деятельности.

Баллон подчеркивает, что для качественной характеристики той или иной реакции, практической или умственной операции н^жно выяснять, к какой системе, какому уровню психического развития она принадлежит, насколько связаны друг с другом детерминирующие ее факторы. С «эгоцентрической», субъектив­ной. точки зрения внешнее сходство дейсчвий ребенка и взрос­лого считается свидетельством тождества их мыслей и чувств Субъективизм, таким образом, оказывается обратной сторонои позитивистской методологии, отождествляющей явление с сущ ностью. С позиций же диалектико-материалистической методоло гии Баллона даже одна и та же реакция ребенка может в дейст­вительности представлять собой два различных действия, принад­лежащих к разным стадиям развития.

Ставя вопрос о способах выявления и наиболее полного изу­чения всех возможностей той или иной стадии психического раз­вития, Баллон выдвигает положение о психопатологии как мето­де психологического исследования. Нарушение развития не только замедляет эволюцию, указывает Баллон, но задерживает ее на опре­деленном уровне, позволяя изучать его в полном и чистом виде.

В заключение первой части Валлон вскрывает диалектику взаимовлияния факторов психического развития ребенка, прежде всего факторов биологического и социального происхождения.

Решая проблему биологического и социального, Валлон подвер­гает критике теорию, согласно которой онтогенез является повто­рением филогенеза. Неизбежным выводом -из этой теории яв­ляется положение о том, что дети, родившиеся в условиях прими­тивной цивилизации, не способны усвоить достижения высокой культуры. Этот вывод, однако, опровергается многочисленными фактами, которые доказывают, что у всех представителей чело­веческого рода существуют богатейшие анатомо-физиологические предпосылки, обеспечивающие возможность развития сложней­ших интеллектуальных умений и способностей. Однако от окру­жающей социальной среды зависит, насколько индивид сможет реализовать заложенные в нем возможности.

Означает ли все вышесказанное, что социальные влияния и процесс обучения лишь используют автономно созревающие анатомо-физиологические структуры? В ряде своих работ Валлон высказывал убеждение в важнейшей роли функционального соз­ревания, протекающего в известной мере независимо от упражне­ния. Он предупреждал при этом, что преждевременное упраж­нение функции не только не ускоряет ее созревания, но, напро­тив, нередко тормозит его. Повторяя в данной монографии это положение, Валлон, однако, вносит в него существенное допол­нение, снимающее возражения, которые вызывал вышеприведен­ный тезис. Валлон указывает, что положение о ведущей роли созревания относится лишь к некоторым функциям, характерным для человека как биологического вида. Что же касается «искус­ственных», социальных по своему происхождению форм деятель­ности, то здесь на первый план выступает обучение, под влияни­ем которого складываются необходимые для этого физиологи­ческие системы, хотя созревание и продолжает быть существенным условием овладения требуемой деятельностью.

Вторая часть монографии посвящена анализу разных форм деятельности ребенка и их роли в развитии его психики.

В первой главе этой части Валлон развивает положение о том, что действие не может быть определено независимо от своего эффекта, что эффект или результат не является чем-то внешним

по отношению к действию. Это положение в работе Баллона не­посредственно связано с его основным тезисом, что каждое дей­ствие характеризуется той системой, которой оно регулируется и которая связывает его с другими сходными действиями.

Эти два положения оказываются связанными через выяснение роли эффекта в действии. Вызываясь несколько раз одним и тем же действием, определенный эффект начинает предвосхищать выполнение действия и становится тем самым одним из его ре­гуляторов, включаясь в управляющую действием систему.

Выяснение соотношения действия и эффекта позволяет кон­кретно -раскрыть роль деятельности в формировании психики. Уже в первом элементарном типе действий ребенка — круговых реакциях — повторение разных движений вызывает дифференциа­цию диффузных мышечных ощущений, а эта дифференциация ведет ко все более четкому и аналитическому выполнению дви­жений. Учась произносить звуки, ребенок в то же время учится их точно воспринимать.

Осуществляя более высокий тип деятельности, ребенок вносят практические изменения в воспринимаемую им среду. Овладевая этой деятельностью, он тем самым обогащает и уточняет свое восприятие. Различные типы деятельности оказываются, таким образом, необходимым условием и способом формирования пси­хики ребенка.

Все эти положения очень близки рефлекторной теории пси­хической деятельности.

Вторая глава книги посвящена анализу ведущей формы дея­тельности в дошкольном возрасте — игре. Критикуя теории игры Фрейда и Ст. Холла, Валлон определяет игру как социальной по своему происхождению средство, при помощи которого ребенок оэзладевает миром окружающих его предметов, социальных отно­шений, присваивает заложенные в окружающей среде возмож­ности. В игре ребенок подражает увиденным им сценам, отноше­ниям людей, в игре он уподобляет себя взрослым и усваивает их способы поведения. Именно через игру происходит формиро­вание у ребенка сложных эмоциональных отношений ко взрос­лым, товарищам, к себе, совершается развитие его личности, его самосознания.

Анализируя строение игровой деятельности, Валлон приходит к парадоксальному выводу, что играть, в истинном смысле этого слова, могут лишь взрослые, но отнюдь не дети. Ибо для игры, поясняет он, характерно временное высвобождение функции из-под контроля подчиняющих ее высших форм деятельности, а у де­тей отсутствует такое иерархическое строение деятельности. Де­лая этот вывод, Валлон, однако, упускает из виду ведущую

характеристику игровой деятельности — типичное для нее увле­чение самим процессом деятельности, а не ее практическим ре­зультатом. В этом смысле ведущая деятельность ребенка специ­фически игровая. Игра характерна и для некоторых видов актив­ного отдыха взрослых. Но всякая ли высвобождающаяся из-под контроля высшей регуляции и являющаяся отдыхом деятель­ность взрослого представляет собой игровую деятельность? Како­во взаимоотношение активного отдыха и игры? Что означает психологически увлечение взрослого самим процессом продук­тивной деятельности, каково строение игровой деятельности взрослых, какова ее функция и взаимоотношение с другими видами деятельности — вот вопросы, которые вызывает этот раздел книги.

В третьей главе Баллон рассматривает изменение диалекти­ки внешних и внутренних факторов в регуляции психической деятельности ребенка. Он показывает, как внешние требования ir ограничения, выступающие вначале как чисто внешние препят­ствия или побуждения поведения ребенка, постепенно становятся внутренними детерминантами его деятельности. Возникает произ­вольность поведения, его саморегуляция, внутренняя дисципли­нированность.

Вместе с этим переходом как поведение, так и интеллекту­альные операции теряют свой генерализованный, глобальный ха­рактер, становятся дифференцированными. Валлон подчеркивает, чю образование внутренних регулирующих схем не делает ре­бенка менее чувствительным к окружающим влияниям — как раз наоборот. Именно они делают возможным и продолжительное время удерживать внимание на одном предмете, и распределять свое внимание, не теряя из виду основной цели деятельности. Эту функцию регулирующих схем Валлон стремится объяснить тем, что схемы образуют не замкнутые системы, но «открытые констелляции»: в них господствует основной мотив или цель деятельности, актуализирующая схемы соответствующих цели действий. Эти схемы антиципируют будущий результат деятель­ности, ее общее направление и осуществляют отбор как внешних неожиданных влияний, так и воспроизводимых идей в аспекте цели деятельности.

Эти регулирующие открытые констелляции, которые постепен­но складываются у ребенка, в ходе его развития связываются друг с другом, что делает возможным легкий переход от одной деятельности к другой и включение одной в другую.

Антиципация результата деятельности и общей ее схемы позволяет действиям распределяться во времени и пространстве, отсрочиваться и т. п., что в элементарной форме проявляется

уже у животных при решении ими задач «обходного пути». У че­ловека же функционирование открытых обобщенных антиципи­рующих схем лежит в основе речи и мышления.

В четвертой главе Валлон намечает некоторые общие законо­мерности психического развития ребенка, более конкретно оста­навливаясь на условиях формирования у ребенка умственного, внутреннего плана психической жизни, жизни личности.

Возникновение и построение этой умственной жизни Валлон считает проявлением на более высоком уровне и в особых со­циальных условиях общей закономерности, лежащей в основе жизнедеятельности любого организма.

Каждая функция, говорит Валлон, осуществляется как взаи­модействие двух противоположных процессов; одного — обращен­ного вовне, поддерживающего контакт с окружающей средой, п другого — направленного внутрь, на переработку извлеченного извне. Называя первую из них катаболизмом, а вторую анаболиз- -* мом. Валлон подчеркивает, что каждая из них подготавливает осу­ществление другой. Чередование катаболических и анаболических фаз — фаз впитывания и внутреннего созидания — Валлон счита­ет характерным как для формирования отдельных психических про­цессов, так и для общего развития сознания и личности ребенка.

Не удовлетворяясь этой общей схемой развития, Валлон рас­крывает конкретный механизм появления у ребенка зачатков внутренней, анаболической, модели окружающего мира. При этом Валлон касается таких проблем, которые крайне слабо разраба­тываются в психологии. К ним относятся проблемы роли посту-рально-тонических позиций в развитии и функционировании пси­хики. Разработка этой проблемы составляет одну из оригиналь­ных частей психологической теории Баллона. Позиции Валлон называет английским словом attitude, близким по значению сло­ву set (установка). Позиции — это аффективно-познавательные отношения к окружающему, воплощающиеся в тонических со­кращениях мышц тела, в позах. Позиции одновременно модели­руют те объекты, к которым выражается отношение.

Актуализируясь в определенных условиях, такие тонические установки выступают как способ представительства того или иного объекта в его отсутствие и являются опорой образа и на­мерений. Именно этот механизм — механизм подражания окру­жающему — и есть, с точки зрения автора, наиболее ранний ме­ханизм перехода от внешнего к внутреннему, подготавливающий путь к умственной деятельности.

Валлон показывает, что первые подражательные модели ре­бенка, имеющие в основе постурально-тонические позиции, еще недифференцированно включают и то, что берет начало во внеш ней среде, и то, что идет от самого ребенка; в них слиты позна­вательные моменты и аффективные состояния ребенка. Лишь в момент, когда ребенок начинает выделять себя из окружающей среды, когда начинается развитие его личности, подражание под­нимается на новую ступень, означающую и выделение аффектив­ных моментов из внутренней модели окружающей среды, и при­нятие ею более дгч^ференцпрованной структуры

В трегьей части монографии содержится описание основных функциональных ансамблей, преобладание одного из которых ха­рактеризует стадию или уровень психического развития и в то же время, по мнению Баллона, определяет психический тип уже сложившегося человека. В соответствии с общим замыслом книги эти ансамбли Валлон рассматривает в генетическом аспекте, вы­деляя в качестве основных стадий развития аффективность, двигательный акт, познание и стадию развития личности. Давая их общую характеристику в первой главе, Валлон вторую главу посвящает анализу аффективной функциональной системы, обра­зующей первую стадию в ходе психического развития.

Первые аффективные реакции ребенка Валлон характеризует ran глобальные проявления унаследованных автоматизмов в фор­ме постурально-тонических позиций пли установок. Собственно эмоциональные реакции рассматриваются автором как дифферен-ппровка отих установок.

В этом пункте весьма спорным является положение Баллона, связывающее дифферепцировку очопип лишь с различием харак­терных для каждой эмоции автоматизмов, «возникающих в пове­дении индивида в результате функционального созревания». В последнее десятилетие получено экспериментальное доказа­тельство определяющей роли предметных ситуаций в качествен­ном многообразии эмоций.

Эмоциональные реакции Валлон рассматривает как первые рефлексы на хтрисутствие друшх людей, образующие генетиче­ские корни становления личности человека Эмоциональные реак­ции являются первым и основным способом связи ребенка с окружающей его социальной средой, первой формой общения со взрослыми, опосредствующего отношения ребенка к предметному миру. В процессе этого общения происходит формирование спо­собов выражения разных эмоций. При этом создаются условия для отщепления средств выражения от самой эмоции и превра­щения их в авюномный способ достижения определенного ре­зультата. Эмоциональные реакции голодного ребенка, например, вызывают приближение взрослого, кормление и ласку. Теперь, ис­пытывая потребность в общении, ребенок, уже не будучи голоден, начинает кричать и плакать, привлекая внимание взрослых.

10

Анализируя дальнейшую эволюцию эмоций, Валлон как бы продолжает прослеживать развитие тех первичных психических структур ребенка, синкретический характер которых он раскрыл во второй части книги Превращение эмоций в чувства и страсти совершается по мере распада этих первичных структур. Ребенок в возрасте 3 лет начинает выделять и противопоставлять себя ок­ружающим предметам и персонам, он начинает контролировать себя и приобретает способность переживать эмоцию молча, никак не выражая ее; этот факт Валлон считает убедительным призна­ком перехода эмоции на стадию чувства.

Являясь вначале лишь результатом разрядов физиологиче­ских систем, движения скоро начинают регулироваться своими же собственными последствиями — кинестезическими ощу­щениями и вызываемыми в окружающей среде изменениями. Под­черкивая важнейшую роль движения в формировании ошуще-ний, Валлон указывает, что ощущения узнаются и дифференци­руются ребенком лишь с того момента, когда он становится спо­собным воспроизвести их с помощью разных движений.

Выступая как способ дифференцировки ощущений, движение является также средством синтезирования и координирования их. Ведь оно представляет собой, ьак выражается Валлон, «общий знаменатель» многообразных изменений в окружающем мире. Зависимость восприятия мира от развития движений Валлон ил­люстрирует, в частности, на примере восприятия пространства Однако принимаемое Баллоном вслед за Штерном положение о первичности восприятия ребенком «пространства рта» вызы­вает возражения. Известно, что уже в первые месяцы ребенок приобретает способность следовать взором за движущимися пред­метами, находящимися далеко за пределами «ротового» и даже «ручного» пространства, ,и тем самым воспринимать в известной мере отдаленное пространство.

В широкой сфере двигательных актов Баллон особо выделяет специфические действия, вызываемые социальной средой,— дей

11

ствия подражания окружающим ребенка людям. В процессе под­ражания Баллон выделяет две стороны. Первая состоит в созда­нии внутренней модели внешнего образца. Эта модель создается при посредстве постурально-тонических позиций и скрытых внут­ренних движений, имитирующих образец. Перевод этой внутрен­ней модели в последовательность внешних имитирующих дви­жений, раскладывающих глобальный комплекс, составляет вто­рую сторону подражания. Здесь обращает на себя внимание мысль Баллона о процессе внутреннего созревания модели уже в отсутствие внешнего образца и о роли еще не выявившейся модели в лучшем понимании ребенком окружающего мира.

Анализу дальнейшего превращения двигательного акта в по­знавательную деятельность посвящена четвертая глава этой части монографии. Эта небольшая глава содержит ряд интересных идей, однако ни в коей мере не исчерпывает всего богатого со­держания теории формирования мысли ребенка, развернуто изло­женной в хорошо известной книге Баллона «От действия к мысли».

Интерес в данной главе представляет проблема тождествен­ности объекта умственной деятельности ребенка. Мысль ребенка вначале, согласно характеристике Баллона, является пленницей действия, которое навязывает ей свою конкретность, «прилипа­ние» к отдельным признакам предметов.

При любом изменении объекта мысли его тождественность самому себе теряется. Каждый объект распадается на столько ог-дельных объектов, сколько у него аспектов. И в то же время отдельный аспект становится тождественным всему объекту. При­способившись к объекту в одном его аспекте, ребенок оказывает­ся беспомощным, если предмет представляется в другом аспекте.

12

Эта особенность мышления ребенка объясняет те трудности, ко­торые он испытывает, сравнивая представляемые объекты: про­исходит полное отождествление разных объектов, имеющих один я тот же хотя бы и не существенный, но яркий признак; один из сравниваемых предметов замещает другой и т. д.

Только благодаря овладению речью — понятиями, классифи­цирующими схемами и т. д. — мышление ребенка переходит на качественно новую ступень, отделяется от практического дейст­вия и приобретает характеристику особой, познавательной деятельности, совершающейся в умственном плане. Этот тезис, од­нако, не получает в данной работе Баллона своей детальной раз­работки. Но из содержания главы явствует, что Баллон ие считает речь магическим средством качественного видоизменения мышления ребенка. Влияние речи на развитие психики опосред­ствуется обогащением форм общения ребенка с окружающими людьми. Именно отношения со взрослыми опосредствуют отно­шения ребенка к предметному миру. Поэтому ребенок прежде всего осознает, например, причинные отношения, которые осу­ществляются людьми. Их перенос в сферу предметных взаимо­связей объясняет появление у ребенка неоднократно описанных различными авторами первичных форм понимания причинности, известных под названием волюнтаризма, магизма и т. п.

Изменения в познавательной сфере совершаются в единстве с общим развитием личности ребенка, анализу которого и посвя­щена последняя глава книги. Здесь Баллон касается эволюции некоторых отношений ребенка к окружающим людям, определяю­щих основные периоды в развитии его личности.

Не отделяя себя вначале от привычных ситуаций, ребенок и личность других людей отождествляет с их обычным окруже­нием. С трех лет начинается новый, негативный этап в развитии личности: ребенок выделяет себя из предметной и социальной среды д начинает противопоставлять себя окружающим; он сравнивает их с собой и становится одновременно способным

13

тонко подмечать различия между людьми. Этот кризис личности, указывает Баллон, подготавливается возросшей самостоятельно­стью ребенка: он ходиг, 6eraei, раз1оваривает, научается сам себя обслуживать. Здесь уместно было бы указать на другой появляющийся в этот период важный фактор перестройки лич­ности, о котором не говорит Баллон: сами взрослые предъ­являют теперь ребенку новую систему требований, опираясь на расширившийся круг его умений и способностей. Эти требова­ния, выступая вначале как внешнее средство регулирования поведения детей, быстро становятся более или менее устойчи­вым способом поведения самого ребенка, превращаясь по мере упрочения в характеристики личности.

ребенок становится крайне чувствительным к опенке своего по­ведения взрослыми. Он начинает чувствовать эмоциональное удов­летворение от своего поведения, когда видит, что работа его полез­на, что он доставляет удовольствие взрослым, нравится им. Так у ре­бенка начинают формироваться общественные мотивы поведения.

В возрасте с 7 до 12 лет в психическом развитии ребенка начинает преобладать, по словам Баллона, направленность вевне. Мучительный процесс первичной консолидации личности, про­цесс внутренней перестройки первичной синкретической струк­туры, приобретает более плавное течение. В этот период в ка­честве важного фактора развития личности Баллон выделяет общение ребенка со своими школьными товарищами и друзьями. И на этом относительно спокойном фоне неожиданно снова на­ступает кризис—кризис полового созревания. В этот период меняется отношение ребенка ко взрослым — он приближается к их миру, но не может войти в него. Отсюда желание противо­поставить себя взрослым — «кризис оригинальности».

Заканчивая анализ психического развития ребенка, Валлон в небольшом заключении перечисляет в сжатом виде общие за­кономерности развития и основные стадии эволюции ребенка.

Раскрытие сложной диалектики психического раз­вития, анализ в связи с этим слабо разработанных в психологии проблем, выдвижение ряда интересных, заставляющих задуматься положений, формулируемых скорее в форме размышлений, чем безапелляционных заключений,— вот достоинства этой книги, ко­торая, несомненно, привлечет внимание широкого круга научной общественности.

Кандидат философских наук Л. Анцыферова.

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

В течение последних тридцати лет значе­ние и влияние детской психологии особенно возросло. Обогащая традиционную психологию новыми методами, способствуя изменению ее взглядов и принципов, детская психология, однако, приобрела у нее меньше, чем дала ей сама. Действительно, для того чтобы постичь «душу ре­бенка», детская психология должна была выйти из тех абстрактных рамок, которыми интроспекция взрослого и словесный анализ ограничили психическую деятель­ность человека. Чисто идеологический анализ содержа­ния умственных явлений, по существу, столь же случай­ный и преходящий, как и обезличенный, детская психо­логия должна была заменить изучением реальных результатов деятельности и жизни детей. Различия в пове­дении ребенка и взрослого, в поведении детей различного возраста, констатируемые детской психологией, постепен­но выявляют истинную структуру психической деятель­ности, хотя исследования при этом могут быть ограниче­ны или искажены различными умозрительными построе­ниями.

Потребности практики впервые показали глубокое не­соответствие между действительностью и схемами, ис­пользуемыми для объяснения психической деятельности. Так, именно педагогические проблемы заставили искать иные методы оценки и использования факторов и форм психического развития ребенка. Необходимость с извест­ной точностью определять способности или неспособности школьников заставила Бине и Симона выработать метри­ческую шкалу умственного развития. Результаты систе-

15

му магического применения тестов, основанных на этой шка­ле, дали толчок развитию психотехники.

Исследователи не ограничивались сопоставлением ре­бенка и взрослого или сравнением детей на различных этапах их развития. Примеры существующих вариаций искали и в патологии, где могли быть обнаружены при­чинные связи, равно относящиеся и к норме. Отклонение, возникшее в процессе развития и затрагивающее один из его факторов, представляло тем более поучительные дан­ные, чем больше оно разрушало функцию в целом или останавливало развитие поведения на ранней его стадии, а также в тех случаях, когда оно приводило к компенса­циям, выявляющим отношения, в обычных условиях трудно распознаваемые. Такой метод сопоставления с психопатологическими данными, получивший широкое распространение во Франции со времен Рибо, не мог не способствовать появлению значительных работ в области детской- психологии; он дал ценные результаты также и в других странах, особенно в СССР в исследованиях Гуревича, Озерецкого и их школы.

С другой стороны, сравнительная психология, исходя из функциональной общности, самым точным образом со­поставляла ребенка и наиболее близкое к человеку живот­ное — обезьяну. Сходно или различно их поведение в оди­наковых ситуациях при наличии одинаковых трудностей? Если вначале имеет место сходство, то в каком возрасте,

16

на какой стадии развития, под влиянием чего и в какой форме появляются различия? Среди первых наблюдений этого рода следует отметить наблюдения Бутана (Вои-tan); белее систематические и продолжительные исследо­вания проводили супруги Келлог (Kellog); Поль Гийом (Guillaume) также занимался психологией ребенка и обезьяны, но он не дал каких-либо определенных сопо­ставлений между ними.

' Большое место в детской психологии, и особенно в психологии раннего возраста, занимают описания наблю­дений над детьми. Среди них часто встречаются и цен­ные в теоретическом отношении интерпретации. Так, на­пример, В.Штерн стремился показать, что между всеми психическими явлениями имеется глубокое единство, ко­торое невозможно объяснить без основного — личности субъекта. Следует также отметить и интерпретацию Коф-фки, который старался выявить структуры, лежащие в основе психических явлений. По его мнению, как вся­кое восприятие, так и всякое поведение отвечают некой «форме», которая определяет роль и значение деталей или элементов. Определяющим являются не части, а целое. Это целое изменяется не только в зависимости от обстоя­тельств и ситуаций, но также в зависимости от предрас­положенности или потенциальных динамических возмож­ностей, присущих самому субъекту и зависящих от процессов, проявляющихся в его нервной системе — как в сенсорной, так и в моторной сфере. У детей разных воз­растов и у взрослого человека возможности указанных це­лостных структур различны.

Результаты применения всех этих методов позволяют выделить разные, иногда противоречивые аспекты психи-

17

ческого развития, преобладание каждого из которых ха­рактеризует последовательные этапы развития ребенка. Знание их чрезвычайно важно. Поэтому психологи, на­пример Гезелл (Gesell), систематически собирали не только описательные, но и кинематографические мате­риалы, свидетельствующие о различном характере реак­ций в зависимости от возраста. Такие наблюдения имеют важное значение, потому что последовательность свиде­тельствует о связи, существующей между различными факторами в развитии. Эти факторы и связи отвечают сущности самой психики ребенка, если, действительно, в жизшг индивида детство представляет собой период, в котором заканчивается реализация в индивидууме осо­бенностей его вида. Такая психогенетическая точка зре­ния и принята в данной работе.

ДЕТСТВО И ЕГО ИЗУЧЕНИЕ

Глава первая РЕБЕНОК И ВЗРОСЛЫЙ

Ребенок переживает свое детство. Позна­ет же детство взрослый. Но что важнее для познания дет-ciBa — точка зрения взрослого или точка зрения ребен­ка? Если человек вообще начинал с того, что ставил себя на место объектов своего познания, приписывая им образ жизни и действия в соответствии с представлениями, ко­торые он имел о своем собственном образе жизни и дей­ствиях, то особенно сильным оказывается соблазн посту­пать так по отношению к существу, происходящему от него самого, которое должно стать ему подобным, ребен­ку, за которым он наблюдает, развитием которого руко­водит и которому часто трудно не приписать собственные мотивы или чувства. К такому непроизвольному антро­поморфизму приводят много поводов и обстоятельств. За­бота взрослого о ребенке является своего рода диалогом, в котором взрослый воссоздает интуитивно ответы, кото­рых он не получил на свои вопросы; он невольно прибега­ет к истолкованиям, могущим, по его мнению, дополнить неполные и изменчивые явления, привести их в систему¹. На основе каких допущений создается такая система? На допущении интересов, которые взрослый считает интереса­ми ребенка, хотя сам ребенок имеет о них лишь смутное представление; на допущении предрасположений, кото­рые взрослый хотел бы увидеть у ребенка; на допущении привычек, духовных или социальных обычаев, которые взрослый более или менее отождествляет со своими соб-

' См.: М. Sherif, The Psychology of Social Norms, New-York, 1938.

19

ственными; наконец, на воспоминаниях собственного дет­ства, которые он считает сохранившимися. Известно, од­нако, что исходные впечатления меняются с возрастом. На воспоминания человека влияют психическое развитие, склонность и различные обстоятельства. Если воспоми­нание не заключено прочно в рамки объективно опреде­ленных обстоятельств, что в случае впечатлений детства происходит редко, то оно может оказаться скорее отража­ющим настоящее, чем прошлое. Так, уподобляя ребенка самому себе, взрослый стремится постичь его душу.

Между тем то, чего недостает ребенку, можно рас­сматривать с качественной стороны — в случае, если воз­растные различия в способностях, которыми обладает ре­бенок, объединить в системы и если определенные пери­оды развития приурочивать к каждой из этих систем. Тогда речь будет идти об этапах или стадиях, каждой из которых соответствует определенный уровень развития тех способностей или особенностей, которые ребенок дол­жен приобрести. Юношу в этом случае можно было бы характеризовать как взрослого, развитие которого дошло до стадии, наиболее близкой к стадии взрослого. Спуска­ясь до раннего детства, можно было бы так рассмотреть каждый возраст. Но какими бы специфическими ни каза­лись возможности, свойственные каждому этапу, они, со­гласно этой гипотезе, должны лишь сложиться с другими возможностями, для того чтобы образовать стадию взрос­лого; развитие рассматривается здесь, по существу, еще с количественной стороны.

Эгоцентризм взрослого может, наконец, проявляться в убеждении, что всякое психическое развитие имеет неизбежным пределом образ мыслей и чувств взрослого,

20

образ мыслей и чувств его среды и эпохи. Если же взрос­лому случается встретить ребенка, мысли и чувства которого отличаются от его собственных, то ему не остает­ся ничего другого, как считать их отклонением, отклоне­нием, разумеется, устойчивым и в этом смысле необходи­мым и нормальным, механизм которого надлежит объяс­нить. Но прежде всего встает вопрос: действительно ли существует это отклонение? Действительно ли психика ребенка и психика взрослого так различны, что переход от одной к другой требует коренных преобразований? Яв­ляются ли законы мышления взрослого единственно воз­можной нормой и правомерно ли считать мышление ре­бенка просто отклонением от норм разума? Действитель­но ли умозаключения ребенка не имеют никакой связи с умозаключениями взрослого? И мог ли бы интеллект взрослого быть плодотворным, если бы его источники но были теми же, из которых берет начало интеллект ребенка?

Некоторые из этих конфликтов разрешаются биологи­чески. Это значит, что сам факт органического роста при-

21

водит индивида к разрешению конфликта. Так, напри­мер, двигательная система человека представляет собой систему наслаивающихся деятельностей, центры которых располагаются в определенном порядке по цереброспи-нальной оси соответственно появлению их в процессе оволюции. Эти системы последовательно вступают в дей­ствие в течение раннего детства, почти в той форме, в которой соответствующие двигательные акты могут включаться в системы, подчиняющие и изменяющие их так, что их самостоятельное функционирование может дать лишь частичные и чаще всего бесполезные эффекты. Однако если позже случится так, что патологическое вли­яние высвободит отдельные двигательные акты из-под контроля объединивших их в одно целое функций, то они становятся препятствием для реализации этих функций, и это свидетельствует о наличии скрытого конфликта, существующего между ними. Впрочем, даже в нормаль­ном состоянии интеграция различных двигательных си­стем может иметь различную степень. Отсюда проистека­ет большое разнообразие индивидуальных типов. Но именно в области психомоторных и психических функций эта интеграция часто бывает наиболее слабой, так что конфликт никогда не бывает полностью разрешен. Так, например, обстоит дело между эмоциями и интеллекту­альной деятельностью, которые явно соответствуют двум различным уровням нервных центров и двум последова­тельным этапам психического развития.

22

доступных ребенку объектах. Либидо должно оторваться от первых объектов, для того чтобы идти вперед по направ­лению к другим, что не обходится без страданий, без сожалевпй, без возможных возвращений к прежнему. Впрочем, выбор нового нет необходимости приписывать половому инстинкту, хотя специфические проявления этого инстинкта и наблюдаются у ребенка. При этом ничто из того, что оставлено, не пропадает и ничто из того, что устарело, не остается бездейственным. От каж­дого пройденного этапа у ребенка остаются возможности, обладающие потенциальной силой.

мать ребенка, его близкие, его обычные пли необычные встречи, школа; ведь существует столько связей, столько различных ситуаций и положений, под влиянием кото­рых происходит вхождение ребенка в общество. Речь ре­бенка выступает как посредник между ним и объектами его желаний, между ним и людьми и в силу этого может являться как препятствием, так и средством, способ­ствующим достижению целей, тем, чем можно владеть и что можно совершенствовать.

На ребенка воздействуют различные предметы, преж­де всего наиболее часто встречающиеся ему и имеющие для него наиболее важное значение: его чашка, ложка, кастрюлька, его одежда, техника, как самая простая. старинная, так и новая, например, электричество, радио. Одни из этих предметов ставят его перед задачей или перед затруднением, другие помогают ему выполнять те или иные действия, одни предметы нравятся, другие не нравятся ему; все ото и формирует его деятельность.

В конечном счете среда навязывает ребенку мир взрослых, и следствием этого является известное едино­образие в формировании детской психики в каждую эпоху. Но из этого не следует, что взрослый имеет право видеть в ребенке только то, что он в него вкладывает. Прежде всего способ, с помощью которого ребенок все это

23

усваивает, может не иметь ничего общего с тем способом, которым пользуется сам взрослый. Если взрослый пре­восходит ребенка, то и ребенок по-своему превосходит взрослого. У него имеются психологические возможности. которые по-разному используются в различной среде. Коллективный опыт преодоления в разных социальные группах многих трудносгей выявил эти возможности. Если цивилизация обогащает разум и чувства человека. не основывается ли этот процесс на потенциальных воз­можностях ребенка?