Рассказывает о себе / Версия для печати

Центр «ЛОГОС-Z»

Николай Сергеев

размещённых на сайте Барнаульского ВВАУЛ.

/ Виктор СИНОЛИЦ, зам. главного редактора «АП» /.

«Выпуск 1971-го. Карьера не сложилась. Кристальной мечтой моей жизни было дослужиться до зам. командира полка. Не дослужился, уволили по несоответствию. Время тогда такое, перестроечное было. Оскорбленный, обиженный и униженный уехал в крошечную страну Коста-Рику. Всяко было: и кукурузу варёную на улице вместе с женой, и газеты продавали, и башмаки клиентам чистил, - всё было, пока не выучил испанский язык. А потом всё пошло как в сказке.

Сдал 4 теоретических и 4 лётных экзамена и получил удостоверение лётчика-инструктора. Стал работать в одной из авиационных школ, преподавал теорию и летал с учениками на «Сессне-172», пока... не повторил «подвиг» Матиаса Руста... Сел прямо в самом центре столицы Сан-Хосе с отказавшим мотором на всё той же «Сессне». Ни я, ни курсант, ни самолёт не получили абсолютно никаких повреждений. Газеты, радио, телевидение ещё долго после этого говорили о «высоком профессионализме бывшего советского военного лётчика, окончившего когда-то БВВАУЛ.

Я как-то этого не опровергал, хотя на самом деле было всё гораздо прозаичнее: просто на 90% помог господин Случай, а мне при этом осталось только выпустить в посадочное положение закрылки да нажать на тормоза. Но зато после этого я стал знаменит на всю крошечную Коста-Рику, меня повысили в должности, поставили директором этой же школы.

Жена стала работать в национальном университете (она океанолог по специальности). Кстати, с женой мы никогда не расставались ни на один день, везде вместе: в Заполярье, в Коста-Рике, в Далласе. Почти 10 лет в К.-Р. Всё было великолепно, но... потом вдруг выяснилось, что жизнь на самом-то деле намного короче, чем может показаться, и если ты хочешь посмотреть мир не только из окна туристического автобуса, то надо поторопиться. Мы законсервировали все в К.-Р. и поехали «покорять» ещё одну страну. На сей раз выбор пал на США. Ведь мы, военные лётчики, так много изучали этого «вероятного противника»... Вот и поехали посмотреть, так ли всё на самом деле, на практику, так сказать, поехали. И вот уже три года в Далласе. Продолжаю летать на «Сессне-172, 182» (и ещё на кое-каких маленьких самолётиках) в одной из авиашкол. В К.-Р. встречался с М.С. Горбачевым, летал с президентом страны (теперь уже бывшим) Хосе Мария Фигерес. Я ведь у него в доме сторожем работал, когда ещё ни одного слова по-испански не знал, вот и по дружились.

...Выпускался я на Як-28. Затем Шаталово, один год, Як-27, Германия, Вернойхен, 2 года, и Ной-Вельцов, 3 года, Як-28. Затем Коломыя (Украина), 7 лет, Як-28. Опять Германия, 2 года, Як-28 и Ной-Вельцов, 3 года, самолёты Як-28 и Су-24.

Тут Куликов, естественно, «забуксовал», и теперь понятно почему. Оказывается, эта спарка прошла уже 4 капремонта. В полку спарок было достаточно, и ЭТУ решили приспособить для показательных занятий по катапультированию. А чтобы ручка в кабине инструктора не мешала, её взяли и сняли. Вот на этой «спарке» они и полетели...

Я - натура весёлая. Т.е. большую часть жизни живу с юмором, в той или иной его форме. Даже когда мы со студентом (в Коста-Рике) падали с отказавшим мотором прямо в центр её столицы (Сан-Хосе) на «Сессне-172», то на вопрос студента: «Николай, что случилось? Что будем теперь делать?» - я ничего другого не мог придумать, как: «Поскольку ты веришь в нашего Спасителя, т.е. Господа Бога, то ты будешь сейчас читать молитву... по всей вероятности, последнюю в этой жизни. Ну, а поскольку я с нашим спасителем не очень знаком, то я буду бороться за спасение твоей жизни, моей жизни и жизни нашего самолёта». На том порешили, и победили. А ведь в трёхстах метрах от места нашего падения, где три года до этого в аналогичных обстоятельствах разбилась «Сессна-182», все погибли. У меня есть газеты и записи теленовостей о нашем случае. После этого мост, на который мы сели, назвали мост Николая, а «читать последнюю молитву...» стало в Коста-Рике своеобразным анекдотом.
3. Откуда у хлопца испанская речь?
Мне никогда особо не нравилось разгадывать кроссворды. Однако в жизни, когда меня, мягко говоря, ушли из армии, почему-то интересно стало ставить перед собой какие-то невероятные, порой до нелепости, цели и потом пробовать решать их. Интересно было понаблюдать за самим собой: что же из этого получится...

Так я совершенно авантюрно уехал в К.-Р. (с 14 долларами в кармане), кроме билета, конечно. Так меня случай свёл с президентом К.-Р. А с США как получилось?.. Ведь я совершенно случайно зашёл в посольство США в Москве. Причём перед этим попил пивка... А в 1989-м, когда я закончил летать, для меня было одинаково нереально, что полететь в космос, что снова начать летать. Тем более что к этому времени я уже оказался в К.-Р. Ни единого слова по-испански, 14 долларов в кармане, каково?...

Не буду хвастать, не моя это заслуга - жена как-то заметила: «не пойти ли тебе в какую-нибудь авиашколу да не попробовать ли почитать лекции хотя бы по аэродинамике для начала». Пять месяцев ушло на подготовку к первой лекции (с учётом освоения испанского языка). Эту мою первую лекцию мои ученики до сих пор вспоминают с юмором. Ну, а потом Николай (т.е. я) стал всеобщим кумиром (особенно после посадки в центре Сан-Хосе) и поставили аж... директором школы. Представь, если бы сказали тебе, езжай в Токио и через полгода-год ты должен летать со студентами да ещё читать лекции по аэродинамике, механике, авиац. метеорологии, самолётовождению, НПП, управлению воздушным движением... Каково?... Примерно так у меня было.

Ну, а США? Кому могла прийти в голову такая бредовая идея? Коммунист (а я этого и не скрывал, только взносы некуда платить), военный лётчик, самый прилежный «вероятный противник»... И вот летаю в США. Причём всё это время мы постоянно были вместе с женой. И, наконец, последняя «интересная идея»: а что если родится маленький?.. Сказано - сделано, ему сейчас (в 2004 г.) три месяца и 9 дней, а мне в мае исполняется 59. Вот такие мы нестандартные.

Ему моё выступление не понравилось, и я ещё только возвращался с конференции в полк (Ной-Вельцов), а на меня уже писали аттестацию на увольнение. Хотя мой доклад мы, коммунисты полка, обсуждали и принимали на полковом партийном собрании. Это так, если очень коротко. После этого я много искал правды, но в ЦК КПСС на Старой площади мне сказали: «Послушай, подполковник, иди в своё Министерство Обороны, иначе милицию позову...», я понял, что это уже серьёзно, что это уже конец. И, конечно же, я понял, что к прошлому возврата уже не будет никогда (по крайней мере, при нас).

Сначала мне пенсию не дали, потом дали немножко, потом восстановили, и теперь я получаю аж 85 долларов в месяц. Для меня это была трагедия. Я всё это воспринял очень болезненно. Да и сейчас не могу отойти полностью и, наверное, никогда не отойду. Поэтому и решил плюнуть на всё и свалить куда-нибудь подальше от этого бардака и хаоса. Поначалу хотел поехать в Токио, но потом решил замахнуться на совсем уж невероятное (для меня, по крайней мере) - США. Для этого потребовалось семь долгих лет, и вот уже три года как здесь, в Далласе, штат Техас. Лучше, конечно, было бы приспособиться, морду топором, да и всё тут, но я почему-то не смог. Мне бесконечно нравится приезжать и в Россию, и на Украину, я бесконечно люблю и народ, и небо, и лес, и вообще всё, что здесь было и что есть сейчас.

Считаю, что я среди множества прочих имел один существеннейший недостаток: в 17 лет, надев погоны матроса срочной службы (Владивосток, станция Океанская), я уже никогда (и по сей день) не представлял себя никем, кроме военного. Я не служил - я ЖИЛ ЭТОЙ ЖИЗНЬЮ. Для меня ничего, никогда, нигде не существовало, кроме военного гарнизона, моего аэродрома, моих друзей в погонах. Мои бывшие подчинённые до сих пор вспоминают те времена... Что я только не вытворял, особенно в Германии. Гарнизон-то был закрытый, так я старался «открыть» его: возил солдат, сначала своей АЭ, а потом и всех полковых, в лучшие берлинские бассейны. Договаривался с моими друзьями из братской немецкой АЭ, и возил членов наших семей на всевозможные экскурсии по городам Германии (Лейпциг, Коттбус, Дрезден и т.д.). С учениками 9-10 классов устраивал стрельбы из пистолета, и ещё много кое-чего. Командир полка Валера Прокофьев был сначала в растерянности: как это, солдат с их вонючими портянками да в берлинский бассейн?.. Звонит командующему, тот: а что, мы дружественная армия... короче, разрешили. Дальше - больше: со стороны, видимо, впечатление было такое, что у Сергеева от рвения к службе «крыша» поехала... А я был счастлив!

Однако во всей этой моей «кристальной» характеристике была на первый взгляд одна, едва заметная деталька: дело в том, что мои взгляды на некоторые вещи не всегда, мягко говоря, совпадали с взглядами вышестоящего начальства...

5. Поздравление с последующим увольнением
Тем временем пришёл приказ о присвоении звания «полковник». Ребята из кадров позвонили и поздравили, сказали, что завтра-послезавтра приказ будет в полку, но на следующий день позвонили снова и сказали, что командующий написал в личном деле карандашом: «Объявление приказа приостановить до особого указания». Потом пришли солдаты с прапорщиком и сказали, что привезли контейнер и поможем вам погрузить вещи, потому что через 24 часа вы должны уехать...

Вещей у меня не было. Шинель и парадную форму я повесил прямо на стенку контейнера, а кое-какие книги, остальную военную форму и именной фотоаппарат, что мне подарила эскадрилья, положил в картонную коробку то ли от спичек, то ли от папирос. С этим и уехал из Германии...

Кстати, кто-то из солдатиков открутил и украл у меня с парадной формы орден. Но зато ребята из эскадрильи на фотоаппарате сделали такую надпись: «Подполковнику Сергееву, несгибаемому командиру эскадрильи, от благодарного личного состава АЭ». Он у меня до сих пор с собой. «Практика» называется, производство ГДР.

А дальше приехал в Коломыю, встал на учёт в партийную организацию в ЖЭК N 3 и поехал в Москву. Искать матушку-правду... Месяца через четыре мне позвонил военком, прекрасный мой знакомый. Я пришёл в военкомат. Он говорит, хорошая новость есть для тебя. Тебе начислили пенсию, правда, пока половину, но зато с оклада по воинскому званию «полковник». С января должны полную пенсию дать, с тебя бутылка... Я, конечно же, накрыл шикарнейший стол. С тех пор парадная форма всегда со мной. Кажется, выброшу её, оборвётся последняя ниточка, и жизнь мгновенно потеряет всякий смысл...

Ну, скажи, у какого нормального человека появится мысль тащить с собой военную форму сначала в Коста-Рику, а потом в Америку? Да мало того, я ведь в ней и в школу к ребятишкам хожу, и в церкви уже был, и даже в эмиграционный офис ходил, чтобы специально показать парадную форму советского лётчика...

Я очень болезненно переживал и переживаю падение всех наших старых идеалов. Поэтому ведь и уехал подальше. Часто снится, что летаю. Тогда встаю утром, если есть свободное время, надеваю форму и долго-долго смотрю на себя в зеркало, а на глазах чуть не слезы...

Денег на билеты кое-как насобирали, продавали на базарах, что попало, вплоть до усовершенствованных итальянских презервативов...

Приходим во Львове в кассу: нам два билета до Коста-Рики. Отвечают: билеты только до Никарагуа. Хорошо, соглашаемся, до Никарагуа так до Никарагуа. Но только туда, на обратный - денег нет. Это был 1992 год.

Долетели до Манагуа (столица Никарагуа). Больше денег, как у Райкина, - «ёк». По-испански - ни единого слова. Кто-то из местных чуть-чуть говорил по-русски. С его помощью сели на попутную машину, доехали до какой-до деревни, шофёр говорит, что где-то там, чуть дальше уже граница, вылазь, дальше ехать не могу.

Вылезли. У каких-то местных жителей кое-как жестами спрашиваем: «Коста-Рика, Коста-Рика...» Показывают - там.

Делать нечего, кладём наш нехитрый скарб - старенький чемодан и сумку от тормозного парашюта МиГ-25 на двухколесную колясочку (специально купили в Москве перед отъездом) и топаем туда, куда нам указали местные жители.

Так мы и не встретили никакую границу, а соответственно и отметки никакой в паспорте не сделали. Прошли по коста-риканской земле ещё километра два, нам показали автобус на Сан-Хосе, сели. Парашютную сумку и чемодан далеко от себя не отпускаем, прижали уши - отметки-то в паспорте никакой нет... Перед отправлением заходят пограничники и начинают проверять паспорта. Ну, думаем, успеть бы хоть последнюю молитву прочитать напоследок, перед тем как высаживать будут... Протягиваю два паспорта, смотрю, а он их вверх ногами держит. Затаили дыхание, ждем: посмотрел-посмотрел - отдаёт, к следующему подходит - пронесло. Это я уже потом сообразил, что советские паспорта он, наверное, никогда еще не видел...

К.-Р. - крошечная страна, и авиационные дела были там в зачаточном состоянии. Приехали с инспекцией американцы и разогнали всё до мозга костей прогнившее управление авиации. Назначили новых ребят, и дело пошло. А тут как раз я появился -просто совпадение. Конечно же, работать лётчиком в К.-Р. (на испанском языке) мне даже и в кошмарных снах не снилось. Знаний было не занимать, в БВВАУЛ и академии Монино хорошо учили, и через пару месяцев наша школа стала вообще вне всякой конкуренции. А когда после одной катастрофы (лётчик на взлёте передрал ручку, и самолет упал тут же) я прочитал всему управлению авиации лекцию про первый и второй режимы полёта (которую нам когда-то в Барнауле читал Юрий Михайлович Черепенин) - мне даже самому интересно было смотреть на себя со стороны. Мне предложили возглавить отдел лицензий, должность зам. нач. управления по лётной работе, но это все должности нелётные. А я, дорвавшись до полетов, не мыслил себя вне кабины самолёта...