Русская дуэль эпохи романтизма: литературный

// Филологический обозреватель наблюдений и явлений. Н.Новгород, 2014. №1 (20). С.7-11.

Кодекс дворянской чести предписывал соблюдение определенных правил, предъявляемых к благородному человеку, которые исполнялись на уровне инстинкта. Даже осознавая нелепость дуэли, дворяне не отказывались от нее, поскольку заботились о своей репутации. Большинство дуэлянтов, выходя на поединок, не задумывалось о его нецелесообразности. Честь как условность цивилизации ценилась выше жизни. Не случайно лучшим подарком молодому человеку первых десятилетий XIX в. были стволы мастеров Лепажа или Кухенрейтера. Вместе с тем, дворянская честь, которая защищалась с помощью дуэли, вступала в противоречие с общечеловеческими нормами и государственной политикой: дуэль противоречила православию, а с точки зрения государства была уголовным преступлением [3]. Николая I поразили данные о количественной гибели участников дуэлей. Так, ежегодно погибали на дуэлях около двадцати представителей только знатных фамилий Рюриковичей и Гедеминовичей [4].

Особенностью русских дуэлей является дефицит источников, тайные поединки ограждали от посторонних глаз, о них запрещалось упоминать в прессе, практически отсутствуют упоминания в переписке. Поэтому значение исторического источника приобретает русская романтическая повесть. Ее особая важность связана и с тем обстоятельством, что пик дуэльной активности в России падает на первые десятилетия XIX в.

В русской романтической прозе часто изображается исключительный характер и незаурядное событие, которым оказывается дуэль. Предмет нашего внимания – пять романтических повестей: «Испытание» (1830) А.А.Бестужева-Марлинского, «Именины» (1835) Н.Ф.Павлова, «Эротида» (1835) А.Ф.Вельтмана, «Поединок» (1839) Е.П.Ростопчиной, «Большой свет» (1840) В.А.Соллогуба. Авторы этих повестей, кроме Николая Филипповича Павлова (1803-1864), незаконнорожденного сына помещика Грушецкого, принадлежали к дворянскому сословию, поэтому моральный кодекс дворянина ими был воспринят с детства. Принцип чести заставлял их в жизни руководствоваться представлением о дуэли как «ритуале, не допускающем между благородными людьми неблагородных отношений» [2, с.11]. Участниками дуэли не раз становились Александр Александрович Бестужев-Марлинский (1787-1837) и Владимир Александрович Соллогуб (1813-1882). Кроме того, Бестужев-Марлинский и Александр Фомич Вельтман (1800-1870) были военными, а известно, что дуэли чаще всего в России проходили между гвардейскими офицерами. А Соллогуб и Евдокия Петровна Ростопчина (1812-1858) были еще и представителями высшего света, который считался хранителем условной этики дуэли.

В основе романтических повестей – конфликт исключительной личности с окружающей средой. Герои всех анализируемых произведений – люди страсти. Подполковник Гремин («Испытание» Бестужева-Марлинского) просит своего друга, отправляющегося в Петербург, проверить глубину чувств графини Звездич. Неожиданно для всех участников «испытания» между майором Стрелинским и Алиной Звездич возникает настоящая любовь. Героиня Вельтмана Эротида (из одноименной повести) переодевается в форму офицера Мамоновского полка, чтобы узнать причину измены ротмистра Г…ъ. Внешность и поведение полковника Валевича («Поединок» Ростопчиной) отличаются загадочностью: он буквально гипнотизирует окружающих тайной прошлого. Романтический облик героев повести Соллогуба «Большой свет» подчеркивается через изображение пустоты и фальши окружающего их общества: «В Петербурге почти все молодые люди похожи друг на друга: у всех одинаковые привычки, одинаковые ухватки, один и тот же портной, одна и та же прическа, те же разговоры, то же образование, почти тот же ум» [5]. На этом фоне выделяются Леонин – своей искренностью и незнанием светских законов и Сафьев – скептицизмом и проницательностью [6]. Судьба героя повести «Именины», имя которого не называется, а обозначается первой буквой С., близка создателю. В судьбе самого автора повести, Павлова, – бывшего крепостного, ставшего известным писателем и критиком – много необыкновенного. Его герой – тоже бывший крепостной; за храбрость и героизм во время русско-турецкой войны он получает офицерский чин и Георгиевский крест. В штаб-ротмистре С. бросается в глаза его непохожесть на других: на своего, как выясняется в дальнейшем, счастливого соперника он тоже производит впечатление «недюжинного» человека.

Важное место в повествовании занимает любовь: она, в конечном счете, и определяет развитие событий. Гремин был уверен, что его друг Стрелинский «не предаст» их многолетней дружбы. «Но когда на него полились новости о близком браке Валериана с графинею Звездич, - он был оглушен и раздражен этим водоворотом. Ревность его пробудилась» [7]. Георгиевский кавалер Павлова рассказывает случайному попутчику N. свою историю любви. Вскоре становится понятно, что его возлюбленная утаила увлечение юности и стала женой N. За свою любовь вступается и Эротида (повесть Вельтмана). Только героев «Поединка» Ростопчиной и «Большого света» Соллогуба нельзя назвать участниками любовной драмы: чувство Валевича к Юлии и Леонина к графине Воротынской не является глубоким. Однако и они своими поступками провоцируют дуэль.

В каждой из этих повестей конфликт разрешается с помощью дуэли. Герой Ростопчиной говорит: «в мое время они были случаем обыкновенным, насчитывались десятками и отнюдь не останавливали внимание» [8]. Защищая честь женщины или вступая в соперничество из-за женщины, герои романтических повестей руководствовались оскорбленным самолюбием. Так, князь Гремин («Испытание» Бестужева-Марлинского) приходит в бешенство: «удача Стрелинского, которую он величал изменою и коварством, вызвала его месть» [7, с.60]. Герой Ростопчиной признается, что не любил Юлию, но «душа моя была потрясена до основы – ее терзало оскорбленное самолюбие… поклялся отомстить…» [8, с.165]. Нанесенное оскорбление смывалось кровью, причем, иногда достаточно было, чтобы пуля слегка задела соперника [9].

В романтических повестях слово «кровь» и производные от него обычно используются в эпизодах, связанных с мотивом дуэли. Гремин обвиняет недавнего друга в лицемерии: «Ложь! – вскричал Стрелинский, задыхаясь от гнева. – Ложь! Одна кровь может смыть это слово!» [7, с.64]. В повести «Испытание» можно найти авторский комментарий подобных ситуаций. Бестужев-Марлинский пишет: «так-то злонаправленные страсти и худопонятные правила чести превращают самые благородные существа в кровожадных зверей» [7, с.60].

«Целью дуэли в России было пролитие крови за нанесенное оскорбление. Дуэль без жертв, по русским понятиям, не восстанавливала поруганной чести и не обеляла репутации» [10]. Русская дуэль была более жестокой, чем в европейских странах. В России стрелялись с 10, а иногда и с 3 шагов, тогда как в Европе – с 20-30 шагов. Своеобразным ритуальным убийством дуэль была и в Германии, где тоже была распространена барьерная дуэль; выстрелившему первым, приходилось ждать, когда противник дойдет до барьера и выстрелит [11].

Дуэль могла состояться только между благородными людьми. В анализируемых повестях, как было отмечено, только один герой не дворянского происхождения, но и он, бывший крепостной музыкант, заслужил дворянский титул за храбрость (штаб-ротмистр – это чин кавалерии, равный штабс-капитану).

Дуэль обычно проходила между молодыми людьми; чаще всего ее участниками были военные. Большинство дуэлянтов романтических повестей – холостые военные: подполковник Гремин и майор Стрелинский («Испытание» Бестужева-Марлинского), ротмистр Г…ъ и переодевшаяся в офицера Мамоновского полка Эротида («Эротида» Вельтмана), штаб-ротмистр С. и помещик N. («Именины» Павлова), гвардейские офицеры Валевич и Дольский («Поединок» Ростопчиной), гвардейский офицер Леонин и князь Щетинин («Большой свет» Соллогуба).

Дуэльный ритуал предписывал соблюдение определенного порядка. «Поединок – это бой между двумя соперниками на благородном смертоносном оружии, происходящий в присутствии секундантов по заранее установленным правилам, составленным в соответствии с кодексом или традицией» [2, с.13]. Поединок включает в себя качества ритуала: строгую упорядоченность проведения, повторяемость, ролевой характер (он касался всех участников; в романтической повести особо значимыми являются образы секундантов и доктора).

Вызов на дуэль в рассматриваемых повестях осуществляется без какой-либо устойчивой формы. Так, разгневанный на Валевича Дольский, вступившийся за честь Юлии, делает это следующим образом: «Завтра. Чем свет, прошу вас требовать удовлетворения, должного вам за мои слова. Стреляться, резаться – что хотите – я на все согласен – скорее, скорее и без шума!» [8, с.175]. «Дело чести» обычно начинается с обиды. Причины разные: зависть, дерзкая интонация, резкое движение и др.[12]. Чаще всего обиды были связаны с женщинами. Леонин, случайно услышавший обидный для себя диалог графини Воротынской и Щетинина, назвавшего его «сантиментальным» господинои де Грандисоном, дрожащим от гнева голосом говорит: «Князь, в романе господина де Грандисона недостает одной главы – поединка. Вы знаете, что романы теперь без поединка не обходятся. Не угодно ли вам будет дополнить этот недостаток?» [5, с.246].

За публичным оскорблением следует вызов. Во всех анализируемых повестях он следует немедленно, произносится устно и требует исполнения в течение суток. По правилам вызов делали на месте ссоры или письменно, но обязательно в течение 24 часов.

Вызов, или картель посылали через секундантов, или картельщиков. Секунданты в России были главными исполнителями дуэльного ритуала, поскольку не было общепринятых дуэльных кодексов. Они следили за соблюдением всех формальностей, вырабатывали условия поединка. Так, в повести «Большой свет» секундантом Леонина становится Сафьев, а Щетинина – граф Воротынский. Отношение к дуэли было серьезным. Граф становится секундантом вопреки собственного желания, он не смеет отказаться из-за общественного мнения, переживает, что оказался «замешанным в подобную историю» [5, с. 232], «из людей значащих и горделивых он вдруг делался мальчиком, шалуном, секундантом на дуэлях молодых людей» [5, с.233]. Он оказался в положении, когда «идти – глупо, не идти – страшно» [5, с.249]. Другой секундант, Сафьев, несколько раз повторяет фразу о глупости дуэли, разъясняя свою позицию: «Нет ни одного человека, который бы стрелялся с отменным удовольствием: обыкновенно оба противника ожидают с нетерпением, чтоб один из них первый струсил; а потом, к чему это ведет?...» [5, с.232].

В анализируемых повестях приводится еще одна особенность русского хода дуэли, основанная на понятиях воинственная храбрость – великодушие к противнику. Так, благородство по отношению к Валевичу проявляет Дольский: он заранее готовит и передает секунданту подписанную бумагу, в которой сообщает, что он погиб по неосторожности. Важная часть дуэльного ритуала связана с подведением итогов в бессонную ночь перед поединком. Участники стремились обезопасить противника и секундантов в случае своей гибели.

Во всех рассматриваемых произведениях в качестве оружия избираются пистолеты. Если в XVIII в. дрались на шпагах или саблях, то в XIX в. использовалось огнестрельное оружие, поэтому смертельные исходы стали частыми. Секунданты в повести Бестужева-Марлинского «Испытание» рассматривают две пары пистолетов: одна Кухенрейтера, другая Лепажа. Кухенрейтерские пистолеты берет ротмистр Г…ъ в «Эротиде» Вельтмана. О технических вопросах – мелкозернистом или полированном порохе, о размере пули, о шнеллерах и др. – рассуждают секунданты в повести «Испытание». «Выстрел самый остроумный ответ на дерзости… А пуля – самая лучшая награда коварству» [7, с.65].

Поединок проходил рано утром в безлюдном месте. Итальянцы, которые ввели дуэль, называли ее «поединком в кустах» (поскольку она проводилась в уединенном месте) или «схваткой хищников» (из-за стремления сражаться до смерти). В рассматриваемых повестях секунданты оговаривают условия дуэли: когда и где. «Ровно в полдень» «за Выборгской заставой» встречаются герои повести «Испытание»; в шесть утра в Хиршеншпрунге недалеко от Карлсбада стреляются герои «Эротиды», в седьмом часу за Волковым кладбищем хотели стреляться Щетинин и Леонин. В других повестях время и место носят условный характер, хотя обычно дуэли происходили утром за городом, в малолюдном месте.

Важным был вопрос о расстоянии, с которого стрелялись участники поединка. В России оно, как отмечалось, было минимальным, что делало условия боя суровыми. Так, в «Эротиде» Вельтмана противники стреляются в четырех шагах, на пять шагов от барьера должны отойти Леонин и Щетинин (Соллогуб. «Большой свет»).

Вызовов на дуэль в первой половине XIX в. было достаточно много, но далеко не все были доведены до конца. Так, А.С.Пушкин был участником двадцать одной дуэли. Его последняя дуэль остается таинственной, несмотря на большое количество исследований, биографических книг, кинофильмов. По настоянию Пушкина, условия дуэли были смертельными: стрелялись с 10 шагов, причем, стрелять можно было с любого расстояния по пути к барьеру. В анализируемых произведениях дуэли состоялись в трех из пяти повестей – в «Именинах», «Эротиде», «Поединке». Все дуэли в произведениях Павлова, Вельтмана, Ростопчиной заканчиваются убийством. Так, в «Поединке» Ростопчиной после первых выстрелов герои были слегка ранены, но «Снова зарядили – снова знак, снова выстрелы»: Валевич ранен в руку, а Дольский убит [8, с.175]. Результат дуэлей в повестях Павлова: «оба вместе упали. Он не встал, я хромаю» [13]. Ротмистр Г…ъ убивает молодого человека, который оказался переодетой его прежней возлюбленной.

В описании хода дуэли важным является поведение участников. В основном, они и автоматически играют роль. «Нас поставили. Шаги отмерены. Оружие готово, курки взведены, выстрелы раздались», - так вспоминает сам поединок Валевич; в его речи используются неопределенно-личное и двусоставные нераспространенные предложения, что совсем не характерно для других фрагментов исповеди [8, с.175]. Стилистически схожее описание дуэли у Вельтмана: «Пистолеты заряжены, шаги отмерены… Г…ъ навел курок, молодой человек также. Он подошел к самому барьеру… Г…ъ не выдержал, спустил курок…» [14]. Построение предложений в данном случае передает механистичность движений, участники дуэли действуют автоматически, находясь «в плену» ритуала.

Дуэли, как было отмечено, не происходят в двух из пяти анализируемых повестей. Графиня Воротынская в повести Соллогуба «Большой свет», испугавшись предстоящей дуэли, сообщает о ней знакомому генералу, а Сафьев, узнав, что и ситуация намеренно спровоцирована, делает все, чтобы предотвратить дуэль Леонина и Щетинина, даже готов стреляться сам с другим секундантом (по правилам такой порядок дуэли был возможен). Ольга Стрелинская в повести Бестужева-Марлинского «Испытание» уберегает от дуэли своего брата и его лучшего друга (дуэль между друзьями – распространенное явление). Жертвуя своей репутацией, героиня нарушает традиционный порядок дуэли. Обычно предотвращение дуэли – результат вмешательства близких людей. Повесть «Испытание» еще и единственная, которая заканчивается счастливой развязкой: предстоят две свадьбы – Стрелинского и Звездич, Ольги и Гремина.

В первой половине XIX в. самым распространенным наказанием за участие в дуэли была своеобразная ссылка в действующую армию. Так, героя повести Соллогуба отправляют на Кавказ, хотя дуэль не состоялась. В 1840 году М.Ю.Лермонтов участвует в дуэли с де Барантом, сыном французского посланника. Причем, дуэль происходит на том же самом месте, где и роковая дуэль Пушкина с Дантесом; Лермонтов и де Барант стреляются из тех же самых пистолетов Лепажа. За участие в этой дуэли Лермонтов был наказан – его отправили на Кавказ в линейную пехоту, что было унизительным для гвардейского офицера.

Характерная черта романтической повести – исповедь, являющаяся обычно средством самовыражения главного героя. Функцию исповеди выполняют также письма и записки. Во всех анализируемых повестях используется данная форма изложения. В «Именинах» Павлова это – рукопись, полученная от N., «небольшая тетрадь», в которой описано «странное приключение» [13, с.7].В «Эротиде» Вельтмана хозяин дома читает гостям по тетрадке, вынутой из конторки, «быль о том, на что женщина может решиться из любви» [14, с.282].

Развернутая исповедь представлена в повести Ростопчиной «Поединок». Валевич называет ее «мрачной повестью», которая произносится в качестве «урока», «бедственного примера». В пределах исповеди приводится письмо его противника, предчувствующего свою гибель. Дольский называет дуэль преступлением, недостойным благородного человека, и предупреждает Валевича, как человека совестливого, о «нестерпимом раскаянии», которое будет его мучить [8, с.176]. Осознание поединка, закончившегося гибелью одного из участников, как преступления характерно для большинства участников.

Во всех анализируемых повестях используется вершинная композиция: выделяются те эпизоды, которые «продвигают» развитие романтической коллизии. Дуэль здесь выступает как своеобразное испытание. Сюжетообразующее значение дуэль имеет в повести Ростопчиной «Поединок». Здесь в исповеди Валевича звучат следующие слова: «Поединок – это испытание, где сильный непременно попирает слабого, где виновный оправдывается кровью побежденного, где хладнокровие бездушия одолевает неопытную пылкость, ослепленную страстью и заранее обезоруженную собственным волнением…» [8, с.153]. Испытание проходят все участники дуэли-поединка, стремящиеся восстановить честь, смыть кровью оскорбление [15].

В развитии интриги этих повестей огромную роль играет идея рока. В «Именинах» Павлова случай сводит мрачным осенним вечером в рязанской гостинице двух интересных друг другу людей, которые окажутся соперниками. Леонин в «Большом свете» Соллогуба в течение двух лет ухаживает за графиней Воротынской, замужней женщиной, хотя предназначенная ему девушка жила рядом (младшая сестра графини, пока не выезжавшая в свет), но свою ошибку герой осознает слишком поздно. Идея рока может иметь и конкретное воплощение. Кольцо с надписью «Эротида, 1811 года» стало причиной любовной драмы, закончившейся дуэлью, в повести Вельтмана. В «Поединке» Ростопчиной убитый на дуэли Дольский нарушает клятву, данную матери: никогда не драться на поединке. Еще в детстве цыганка нагадала ему смерть на поединке (возможно, этим объясняется и значение фамилии героя – Дольский: от доля – участь, судьба).

Таким образом, писатели-романтики развернуто представили в своих произведениях публичное освещение официально запрещенного ритуала. Их герои – участники дуэли – продемонстрировали свою солидарность с дворянским кодексом чести, но при этом осудили дуэль как дело, «противное всем правилам нравственности» [8, с.152], назвали дуэль «кровавым предрассудком» [7, с.65], а поединок, «убийством дневным, руководствуемым правилами» [8, с.153].

Во второй половине XIX века дуэлей стало значительно меньше. 13 мая 1894 года был издан даже документ, легализующий дуэли. С его помощью надеялись возродить дух офицерства в армии [16]. После революции дуэль стала восприниматься как пережиток царского режима.

Однако все-таки можно говорить о том, что в России дуэльная идея прижилась [17]. История русских поединков чести по протяженности во времени была короче, чем в других европейских странах, но о ее интенсивном наполнении свидетельствуют произведения русских писателей-романтиков, в том числе А.А.Бестужева-Марлинского, Н.Ф.Павлова, В.А.Соллогуба, А.Ф.Вельтмана, Е.П.Ростопчиной.

1. 
   До первой половины XIX века дуэль в России не получила широкого распространения. Однако уже в 1702 году Петр I издал указ, предусматривавший казнь за участие в дуэли. Дуэлянтами в то время были, в основном, иностранцы, точнее, иностранные специалисты, которых не хотелось терять. Царь надеялся, что от участия в дуэли их остановит возможная казнь. Правда, нет сведений, подтверждающих применение этого закона: за всю историю дуэлей в России нет ни одного факта о казне кого-то из дуэлянтов.
   
2. 
   Востриков А. Книга о русской дуэли. СПб, 2004. С.13.
   
3. 
   В «Своде законов уголовных» 1832 года и «Уставе военно-уголовном» 1839 года дуэль квалифицировалась как преступление. По «Уложению о наказаниях уголовных» 1845 года ответственность за участие в дуэли смягчалась: оставшийся в живых дуэлянт мог быть заключен на срок от 6 до 10 лет. Однако на практике эти меры не применяли.
   
4. 
   Один из известных дуэлянтов – граф Федор Толстой Американец. Он участвовал в тридцати дуэлях, на которых убил одиннадцать человек.
   
5. 
   Соллогуб В.А.Большой свет // Дуэль. Повести русских писателей. М., 1990. С. 207.
   
6. 
   Есть предположение, что повесть «Большой свет» была заказана Соллогубу великой княгиней Марией Николаевной. В образе Леонина изображен М.Ю.Лермонтов и его любовь к фрейлине императрицы С.М.Виельгорской. По мнении. В.И.Коровина, «Лермонтов, познакомившись с повестью, нисколько не был обижен, не принял повесть на свой счет и еще более подружился с автором» (Коровин В.И. «Среди беспощадного света» // Русская светская повесть первой половины XIX века. М., 1990. С. 12).
   
7. 
   Бестужев-Марлинский А.А. Испытание // Дуэль. Повести русский писателей. М., 1990. С. 60.
   
8. 
   Ростопчина Е.П. Поединок // Дуэль. Повести русских писателей. М., 1990. С.152.
   
9. 
   Марченко Н.А. Быт и нравы пушкинского времени. СПб, 2005. С.322.
   
10. 
    Короткова М.В. Традиции русского быта. Энциклопедия. М., 2008. С.293.
    
11. 
    См. подробнее об этом: Хоптон Р. Дуэль. Всемирная история /Перевод с англ. А.Колина. М., 2010. Гордон Я.А. Русская дуэль. СПб, 1993. Гордин Я.А. Дуэли и дуэлянты. СПб, 1996. Рейфман И. Ритуализованная агрессия. Дуэль в русской культуре и литературе / Перевод с английского Е.А.Белоусовой. М., 2002.
    
12. 
    «Серьезность оскорбления в XIX в. делили по трем ступеням: легкое – слово, жест, намек; среднее – грубое ругательство, издевательство; тяжкое – пощечина, удар, обесчещение жены или сестры и т.п.» (Короткова М.В. Традиции русского быта. Энциклопедия. М., 2008. С.293).
    
13. 
    Павлов Н.Ф.Именины // Павлов Н.Ф.Сочинения. М., 1985. С.26.
    
14. 
    Вельтман А.Ф. Эротида // Русская романтическая повесть. М., 1980. С.305.
    
15. 
    Ю.М.Лотман употреблял понятия дуэль и поединок как синонимы: «Дуэль (поединок) – происходящий по определенным правилам парный бой, имеющий целью восстановление чести, снятие с обиженного позорного пятна, нанесенного оскорблением» //Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII – начало XIX века). СПб, 1994. С.164.
    
16. 
    В сборнике «Дуэль. Повести русских писателей» /Составление, вступительная статья Н.П.Утехина; Послесловие В.В.Дорошевича (М., 1996. 552 с.) через произведения, расположенные в хронологической последовательности (от «Испытания» А.А.Бестужева-Марлинского до «Поединка» А.И.Куприна), можно проследить эволюция темы дуэли.
    
17. 
    О формировании нового варианта дуэльной традиции свидетельствуют, в частности, кинофильмы «Дуэль» (основан на современном прочтении романа А.С.Пушкина «Евгений Онегин»; режиссер Д.Ахунзаде, 2011 г.) и «Сатисфакция (режиссер А.Матисон, 2011 г.).