Самостоятельная работа 02. Что такое добродетель и можно ли ей научиться? Для написания этой работы, прежде всего, постарайтесь понять «философскую»
жүктеу/скачать 59.5 Kb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- МЕНОН (начальный фрагмент из диалога Платона) Что такое добродетель и можно ли ей научиться
| Самостоятельная работа 02. Что такое добродетель и можно ли ей научиться?
Для написания этой работы, прежде всего, постарайтесь понять «философскую» постановку вопроса, который осуществляет Сократ в приведенном ниже отрывке. Попробуйте самостоятельно ответить на следующие вопросы:
МЕНОН (начальный фрагмент из диалога Платона) Что такое добродетель и можно ли ей научиться? Менон. Что ты скажешь мне, Сократ: можно ли научиться добродетели? Или ей нельзя научиться и можно лишь достичь ее путем упражнения? А может быть, ее не дает ни обучение, ни упражнение и достается она человеку от природы либо еще как-нибудь? Сократ. Прежде, Менон, фессалийцы славились среди греков и вызывали восхищение своим искусством верховой езды и богатством, теперь же, по-моему, они прославились еще мудростью, и не менее прочих ларисцы, земляки твоего друга Аристиппа. А обязаны вы этим Горгию: ведь он, явившись к вам в город, нашел множество поклонников своей мудрости — сперва среди Алевадов, из которых и твой поклонник Аристипп, а потом и среди прочих фессалийцев. И от него же пошел у вас обычай, кто бы вас о чем ни спрашивал, отвечать уверенно и высокомерно, как и положено знатокам; ведь так же и сам Горгий позволял кому угодно из греков спрашивать о чем угодно и никого не оставлял без ответа. А здесь, милый мой Менон, все обстоит наоборот: на мудрость пошло оскудение, и, видно, из этих мест она перекочевала к вам. Задай ты свой вопрос кому хочешь из здешних жителей, любой бы засмеялся и сказал: «Счастливым ты, видно, почитаешь меня, чужестранец, если думаешь, будто я знаю, можно ли выучиться добродетели, или же она достигается иным способом. А я не только не знаю, можно ей выучиться или нельзя, но и вообще не ведаю, что такое добродетель». И со мной, Менон, точно так же: здесь я делю нужду моих сограждан и упрекаю себя в том, что вообще знать не знаю, что же такое добродетель. А если я этого не знаю, то откуда мне знать, как ее достичь? Разве, по-твоему, возможно, вообще не зная, кто такой Менон, знать, красив ли он, богат ли, знатен ли или же совсем наоборот? По-твоему, это возможно? Менон. Нет, конечно. Только вправду ли ты, Сократ, знать не знаешь, что такое добродетель? Так нам и рассказать о тебе там, у себя дома? Сократ. И не только об этом расскажи, мой друг, но и о том, что я, кажется, нигде не встречал человека, который бы это знал. Менон. Как так? Разве ты не встречался с Горгием, когда он здесь был? Сократ. Конечно, встречался. Менон. Неужели же тебе показалось, что и он не знает? Сократ. У меня не очень хорошая память, Менон, так что теперь мне трудно сказать, что мне тогда показалось. Может быть, он и знает, да и ты знаешь, что он тогда говорил. Поэтому напомни мне его слова. Или, если хочешь, скажи своими: ведь ты думаешь так же, как он. Менон. Да, не иначе. Сократ. Ну и оставим его, тем более что его тут нет. Ты сам, Менон, ради всех богов скажи мне, что такое, по-твоему, добродетель? Говори без утайки: ведь, к великому счастью, мои слова окажутся ложью, если обнаружится, что и ты это знаешь, и Горгий, а я сейчас утверждал, будто не встречал нигде человека, который бы это знал. Менон. Не так уж трудно сказать это, Сократ. Для начала возьмем, если хочешь, добродетель мужчины: легко понять, что его добродетель в том, чтобы справляться с государственными делами, благодетельствуя при этом друзьям, а врагам вредя и остерегаясь, чтобы самому от кого не испытать ущерба. А если хочешь взять добродетель женщины — и тут нетрудно рассудить, что она состоит в том, чтобы хорошо распоряжаться домом, блюдя все, что в нем есть, и оставаясь послушной мужу. Добродетель ребенка — и мальчика и девочки — совсем в другом; в другом и добродетель престарелого человека, хоть свободного, хоть раба. Существует великое множество разных добродетелей, так что ничуть не трудно сказать, что такое добродетель. Для каждого из наших занятий и возрастов, в каждом деле у каждого из нас своя добродетель. И точно так же, Сократ, по-моему, и с пороками. Сократ. Сдается, Менон, что мне выпало большое счастье: я искал одну добродетель, а нашел как бы целый рой добродетелей, осевший здесь, у тебя. Но все-таки, Менон, если я, продолжая сравнение с роем, спрошу тебя, какова сущность пчелы и что она такое, а ты скажешь, что есть множество разных пчел, как ты мне ответишь на мой второй вопрос: «По твоим словам, их потому множество и потому они разные и не похожие друг на друга, что они — пчелы? Или же они отличаются не этим, а чем-нибудь другим,— красотой, величиной или еще чем-либо подобным?» Скажи, что ответил бы ты на такой вопрос? Менон. Конечно, я сказал бы так: «Одна отличается от другой вовсе не тем, что все они — пчелы». Сократ. А если бы я потом спросил: «А теперь, Менон, скажи мне, чем, по-твоему, они вовсе не отличаются друг от друга и что делает их всех одним и тем же?» Ну-ка, можешь ты мне это сказать? Менон. Могу. Сократ. Но ведь то же относится и к добродетелям: если даже их множество и они разные, все же есть у всех у них одна определенная идея: она-то и делает их добродетелями, н хорошо бы обратить на нее свой взгляд тому, кто отвечает и хочет объяснить спрашивающему, что такое добродетель. Впрочем, может, ты не понял, о чем я говорю? Менон. Нет, кажется, понял, но вот того, о чем ты спрашиваешь, я не постиг еще так, как хотел бы. Сократ. Что же, Менон, ты только о добродетели думаешь, что она для мужчины — одна, для женщины — другая и так далее, или то же самое полагаешь и насчет здоровья, и насчет роста, и насчет силы? По-твоему, у мужчины одно здоровье, у женщины — другое? Или же если оно — здоровье, а не что иное, то идея его везде одна и та же, будь то здоровье мужчины или кого угодно еще? Менон. Мне кажется, что одно и то же здоровье и у мужчины, и у женщины. Сократ. А разве не так обстоит и с ростом, и с силой? Если сильна женщина, то разве не та же самая идея, не та же самая сила делает ее сильной? Под этим «та же самая» я разумею вот что: от того, что есть сила вообще, не отличается никакая сила, будь она хоть в мужчине, хоть в женщине. Или, по-твоему, все-таки отличается? Менон. По-моему, нет. Сократ. А добродетель отличается от того, что есть добродетель вообще, смотря по тому, присуща ли она ребенку или старику, женщине или мужчине? Менон. По моему мнению, Сократ, тут все иначе, нежели в тех вещах. Сократ. Как так? Разве ты не говорил, что добродетель мужчины — хорошо управлять государством, а женщины — домом? Менон. Говорил. Сократ. А разве можно хорошо управлять — государством ли, домом ли или чем угодно,— не управляя рассудительно и справедливо? Менон. Никак нельзя. Сократ. Что же, те, кто управляет рассудительно и справедливо, управляют так не благодаря справедливости и рассудительности? Менон. Конечно, благодаря этому. Сократ. Значит, и мужчина и женщина, если хотят быть добродетельными, оба нуждаются в одном и том же — в справедливости и рассудительности. Менон. Это очевидно. Сократ. Дальше. Разве старик или ребенок, если они невоздержны и несправедливы, могут быть добродетельными? Менон. Ни за что! Сократ. А если рассудительны и справедливы? Менон. Могут. Сократ. Значит, все люди добродетельны на один лад: достигнув одного и того же, они становятся добродетельными. Менон. Видимо, так. Сократ. Но ведь если бы не была их добродетель одна и та же, то они не были бы добродетельны на один лад? Менон. Конечно, нет. Сократ. Так вот, если добродетель у всех одна и та же, попытайся теперь припомнить и сказать, что она такое, по словам Горгия, да и по твоим тоже. Менон. Что же еще, как не способность повелевать людьми? Скажу так, раз уж ты добиваешься одного ответа на все. Сократ. Да, этого-то я и добиваюсь. Но что же, Менон, и у ребенка та же добродетель? И у раба — способность повелевать своим господине, маешь, что раб может быть повелителем? Менон. Вовсе не думаю, Сократ. Сократ. Да, это было бы нелепо, мой милый! А теперь посмотри еще вот что. Ты говоришь: «способность повелевать людьми». А не добавить ли нам к этому «справедливо, а не несправедливо»? Менон. Я согласен с тобою, Сократ: ведь справедливость есть добродетель. Сократ. Вообще добродетель или одна из добродетелей, Менон? Менон. Как ты говоришь? Сократ. Как о любой другой вещи. Так же, если хочешь, как сказал бы, например, о круглом: что это — одно из возможных очертаний, а не просто очертание. А сказал бы я так потому, что существуют и другие очертания. Менон. Это ты правильно говоришь. И я тоже говорю, что кроме справедливости есть еще и другие добродетели. Сократ. Какие же? Скажи. Ведь я назвал бы тебе другие очертания, если бы ты мне велел, вот и ты назови мне другие добродетели. Менон. По-моему, и мужество — добродетель, и рассудительность, и мудрость, и щедрость, и еще многое. Сократ. Опять, Менон, случилось с нами то же самое: снова мы отыскивали одну добродетель, а нашли множество, только иным способом, чем прежде. А ту единственную, что есть во всех них, мы не можем найти. Менон. Да, Сократ, я никак не могу найти то, что ты ищешь, и извлечь из всех единую добродетель, как делали мы с другими вещами. Сократ. Ничего удивительного. Однако я постараюсь, если только мне будет под силу, подвести нас к этому. Ты ведь понимаешь, что так обстоит со всем. Если б тебя спросили в таком же роде, как я сейчас спрашивал: «Что такое очертания, Менон?» — и если бы ты отвечал: «Круглое», — а тебя спросили бы, как я: «Что же, круглое — это очертание вообще или одно из очертаний?» — ты бы, конечно, сказал, что одно из них. Менон. Так и сказал бы. Сократ. И не потому ли, что есть еще другие очертания? Менон. Именно поэтому. Сократ. А если бы тебя спросили вдобавок, какие это очертания, ты назвал бы их? Менон. Конечно. Сократ. А если б задали тебе точно такой же вопрос насчет цвета —что он такое—и, услыхав твой ответ, что цвет — это белое, опять спросили бы: «Что же, белое — это цвет вообще или один из цветов?» — ты ведь сказал бы, что это один из цветов, потому что есть и другие? Менон. Ну конечно. Сократ. И если бы велели тебе назвать другие цвета, ты назвал бы такие, которые ничуть не менее цвета, чем белый? Менон. Назвал бы. Сократ. А если бы дальше повели разговор, как я, и сказали бы тебе: «Все-то время мы возвращаемся ко множеству. Но не о том у нас речь; ведь ты многие вещи называешь одним именем и говоришь, что все они не что иное, как очертания, даже если они противоположны друг другу; так что же это такое, включающее в себя круглое точно так же, как прямое, — то, что ты именуешь очертаниями, утверждая, что круглое и прямое — очертания в равной мере?» Или ты говоришь иначе? Менон. Нет, так. Сократ. Но если ты так говоришь, то, по твоим словам, круглое ничуть не больше круглое, чем прямое, а прямое ничуть не больше прямое, чем круглое? Менон. Вовсе нет, Сократ. Сократ. Все же ты говоришь, что круглое есть очертание ничуть не больше, чем прямое, и наоборот? Менон. Вот это верно. Сократ. Что же тогда носит имя «очертания»? Попробуй ответить. Если тому, кто задает тебе такие вопросы насчет очертаний или цвета, ты скажешь: «Никак я не пойму, любезный, чего ты хочешь, и не знаю, о чем ты говоришь», — он, наверное, удивится и возразит: «Как это ты не поймешь?! Я ищу, что во всех этих вещах есть одинакового». Или же и на такой вопрос, Менон, тебе нечего будет ответить: «Что же в круглом, и в прямом, и во всем прочем, что ты называешь очертаниями, есть общего?» Попробуй сказать — так ты и подготовишься к ответу о добродетели. (Платон Менон //Его же. Сочинения в 4 т. Т. 1, стр.575 — 579) Для более детальной проработки темы реферата прочитайте целиком диалог «Менон» (электронный вариант этого диалога есть на сервере www.philosophy.ru). Внимательно разберитесь в его структуре. В этом вам могут помочь примечания к диалогу, подготовленными русским философом А.Ф. Лосевым (см. собрание сочинений Платона). Отметим также, что проблема добродетели обсуждается также в других диалогах Платона, например в диалогах «Эвтидем» или «Протагор». жүктеу/скачать 59.5 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|