Семантическое согласование и языковая игра

Ставропольский государственный университет

СЕМАНТИЧЕСКОЕ СОГЛАСОВАНИЕ И ЯЗЫКОВАЯ ИГРА

При исследовании феномена языковой игры, мы считаем целесообразным использование следующего определения: «языковая игра есть сознательный языковой эксперимент (сознательно допущенная языковая неправильность), опирающийся на неканоническое использование языковых средств с целью создания остроумных высказываний» [Лаврик, 2011: с. 7].

Следует отметить, что современными лингвистами языковая игра рассматривается как феномен, реализующийся на всех уровнях языковой системы: лексическом, фонетическом, словообразовательном, морфологическом, синтаксическом.

Синтаксический уровень имеет большой объем средств для создания языковой игры. Как отмечает Э.П. Лаврик, «синтаксическими средствами создания языковой игры выступают, прежде всего, неканонические употребления тех или иных синтаксических конструкций или специфическое их лексическое наполнение и специфическая грамматическая организация» [Лаврик, 2011: с. 7].

Одним из таких средств является и нарушение согласования. Достаточно часто именно семантическое согласование является специальным приемом языковой игры.

Это прежде всего характерно для художественной литературы и языка СМИ, так как в данных функциональных стилях языковая игра является явление не спонтанным, а подготовленным пишущим или говорящим и «имеющим задачу целенаправленного речевого воздействия на читающего/ слушающего, способного оценить высказываемое как языковую игру» [Лаврик, 2011: с. 8].

Наиболее частотными приемами создания языковой игры являются нарушения согласования следующих видов:

1. Алогизм (в логике) – «рассуждение, игнорирующее законы и правила логики» [Кондаков, 1994: с. 15]. С этим понятием соотносится и понятие алогизма в языке «как принципа, лежащего в основе группы риторических приемов (в том числе тропов и фигур). Этот принцип состоит в намеренном и прагматически мотивированном отклонении от логических норм, под которыми понимаются основные законы формальной логики и вытекающие из них частные правил» [Сковородников, 2004: с. 35].

К приемам, в организации которых участвует алогизм, могут быть отнесены:

а) амфиболия – «структурная неясность в построении предложения, чаще всего двусмысленность, когда подлежащее в именительном падеже трудно отличимо от прямого дополнения в винительном падеже» [Квятковский, 1966: с. 78]: Деревенский кузнец сказал новому подмастерью: – Сейчас выну из огня подкову. Как кивну головой, бей по ней молотом. Так новичок-подмастерье сразу стал кузнецом (www.stihi.ru/2010/01/21/971);

б) антифразис – «стилистическая фигура, употребление данного слова или выражения в противоположном смысле, обычно ироническом» [Квятковский, 1966: с. 80]: Бабуля привела в боевую позицию свою клюку и, бесцеремонно толкнув ею бомжа, забрала бутылки. Напоследок «добрая» бабушка посоветовала «косматому» устроиться на завод (АиФ на Енисее. №38. 2004);

в) гипаллага – «перемена логической связи между понятиями в предложении» [Горте, 2007: с. 67]: Магистр Винду и канцлер Палпатин срочно делают из Анакина плохого джедая и хорошего Ситха (Total Film 2005);

г) диафора – «повтор одного и того же слова (или – шире – словосочетания) в узком контексте в разных, хотя и противоположных значениях» [Хазагеров, 1999: с. 224]: Снаряды попадают в боевиков, а Ельцин попадает в больницу (Завтра. 1999. №41);

д) зевгма – «семантико-синтаксический прием комического, при котором к многозначному слову (чаще всего глаголу) присоединяются семантически неоднородные слова, весьма далекие друг от друга по смыслу» [Приходько, 2006: с. 130]: Мысли и женщины вместе не приходят (М. Жванецкий);

е) плока – «стилистическая фигура, состоящая в последовательном повторении (как правило, дважды) в узком контексте одного и того же слова, употребленного в контекстуально противопоставленных значениях» [Хазагеров, 1999: с. 356]: В школе теперь еще больше знаний дают. Догоняют и еще дают (СГ. №9. 1999);

ж) силлепсис – «стилистическая фигура, состоящая из семантически неоднородных членов предложения, занимающих одинаковую синтаксическую позицию и опорного слова, в котором не актуализируются разные значения» [Смолина, 2002: с. 57]: Подруга весело хохоча над анекдотами, которые ей рассказывал Виктор, осталась на чашку чая, а потом и до утра (С. Семенов. Ученикпожизни. 2007).

2) Нарушение согласования по времени, которое часто возникает при использовании анахронизмов:

Роты двигались на Трою…

Впрочем – эка незадача! –

в древней Греции герои

не поротно шли. Иначе

я рассказ начну: на Трою

орды шли…и вновь напутал!

Как делили там героев,

разве вспомнить за минуту?

Батальоны? Легионы?... (Л. Вершинин)

3) Нарушение согласования по месту, пространственным характеристикам:

(П. Ершов. Конек-горбунок)

(С. Маршак)

Как отмечает В.З. Санников, каждый класс ситуаций «имеет пространственные и временные границы. Говорящие интуитивно ощущают эти границы, но иногда намеренно переходят их для достижения определенного (чаще всего комического) эффекта [Санников, 2002: с. 350].

4) Нарушение согласования по масштабу: Широк русский человек, а душа его еще шире (Игорь Ткачев. О широте русской души. 2011).

5) Нарушение согласования по числу: А между ними всякие Кириенки, Скуратовы, Черномырдины (Елизавета Козырева. Дамская охота. 2001); Сейчас выдую все ее «Шанели №5№ и «Баленсиаги» (Василий Аксенов. Таинственная страсть. 2007).

Подобные примеры А.А. Потебня называл множественным «несправедливого пристрастия». Об этом пишу также Ю.Д. Апресян и Е.В. Красильникова: «Мы можем констатировать характерную отрицательную окраску таких употреблений: …недовольство, упрек, неприязненное, отчужденное отношение к факту, предмету, лицу, но иногда это просто шутливое «поддевание» [Красильникова, 1990: с. 85]. Однако В.З. Санников замечает, что подобная конструкция «возможна и в случае положительной оценки: – Господи, какая цивилизация! Виды эти, разные Везувии…окрестности! Что ни шаг, то и окрестности! (А. Чехов. В Париж!)» [Санников, 2002: с. 86].

6) Нарушения согласования в роде: Отелло рассвирепело и убило Дездемону (Александр Болдырев. Осадная запись (блокадный дневник) 1941-1948); Следующий свидетель оказался свидетельницей – это была Повариха Герцогини (Льюис Кэрролл. Алиса в стране чудес. 1985).

Существительные типа врач, свидетель, староста, зануда могут обозначать как лиц мужского, так и лиц женского пола. Говорящие воспринимают это как «языковую странность и нередко обыгрывают» [Санников, 2002: с. 114] , как в вышеприведенных примерах.

Таким образом, семантическое согласование, реализуемое на различных уровнях языковой системы, обладает большими потенциальными возможностями как средство создания языковой игры.

ЛИТЕРАТУРА

Горте М.А. Фигуры речи. Терминологический словарь. – М.: НЦ ЭНАС, 2007.

Квятковский А.П. Поэтический словарь / Науч. ред. И. Роднянская. – М.: Сов. Энцикл., 1966.

Кондаков Н.И. Логический словарь-справочник. – М.: Наука, 1994.

Лаврик Э.П. Семантическое согласование как средство создания языковой игры // Вестник Ставропольского государственного университета. – 2011. Вып. 76. – с. 5-12.

Санников В. З. Русский синтаксис в семантико-прагматическом пространстве. – М.: Языки славянских культур, 2008.

Санников В. З. Русский язык в зеркале языковой игры. – М.: Языки славянской культуры, 2002.

Сковородников А. П. Алогизм как риторический приём // Русская речь. – 2004. – № 1. – с. 39-45.

Смолина А.Н. Нарушение семантической и грамматической сочетаемости в ряду однородных членов предложения как способ привлечения внимания адресата // Вестник КрасГУ. Гуманитарные науки. Красноярск: КрасГУ. – №2. – 2002. – с. 55-60.