Апробация результатов исследования

Основные положения и выводы диссертационного исследования обсуждались на следующих научных мероприятиях:

• 
  Международная летняя школа Studia Baltica «Россия и ЕС: новые институты, новые элиты, новые образы» (18-24 июля 2011 года, Калининград, БФУ имени И. Канта совместно с факультетом политологии МГУ имени М.В. Ломоносова);
  
• 
  Международная научная конференция «Политические элиты стран Балтийского региона в 1991-2011 гг.: итоги и перспективы» (16-18 сентября 2011 года, Калининград, БФУ имени И. Канта совместно с Российской ассоциацией политической науки);
  
• 
  Десятый Всероссийский семинар «Социологические проблемы институтов власти в условиях российской трансформации» (27-29 октября 2011 г., Санкт-Петербург, Социологический институт Российской академии наук);
  
• 
  Всероссийский научно-образовательный форум «Политология ХХI век: традиции отечественной политической науки и современность» (11 ноября 2011 г., Москва, МГУ имени М.В. Ломоносова).
  

• 
  Грант Президента РФ, МК-3627.2011.6 «Механизмы рекрутации и воспроизводства политических элит в посткоммунистических обществах на примере Республики Польша», 2011 – 2012 гг.;
  
• 
  Грант РГНФ «Сравнительный анализ моделей формирования «новых политических элит» Литвы и Польши», 2012 – 2013 гг.
  

В первой главе диссертации «Теоретико-методологические основания исследования политической элиты в трансформирующихся обществах» рассматривается политическая элита в условиях трансформации общества, эволюция подходов к изучению политической элиты в странах Центральной и Восточной Европы, а также на основании анализа основных исследовательских подходов предпринимается попытка уточнения комплексного инструментария анализа политической элиты (на примере Литовской Республики).

В диссертации изменения политической элиты рассматриваются через призму трансформации общества, неотъемлемым качеством которой является не только сложность и многомерность трансформационных процессов, но и непредсказуемость результатов, причудливость синтеза существующих паттернов взаимодействия властных групп, а также появление новых типов, каналов элитного рекрутирования и используемых для этого ресурсов, структурная перестройка элитного сегмента общества с последующей консолидацией его новых форм.

Автор, реализуя морфогенетический подход (М. Арчер), рассматривает структуру (систему связей между социальными позициями) как зависимую от действий агента, так и обладающую определенной степенью автономности. Структура одновременно выступает и в качестве предпосылки, и результата взаимодействия, а агент не только способен трансформировать или создавать структуру, но и изменять в этом процессе самого себя. Такой подход (с учетом теории структурации Э. Гидденса) позволяет рассматривать элиты в качестве конечных драйверов изменений, а структурные изменения политической элиты - как обусловленные влиянием внешних и внутренних факторов преобразования каналов элитного рекрутирования, а также ресурсов, лежащих в основе паттернов внутриэлитного взаимодействия. Тезис о ресурсах рассматривается сквозь призму социального капитала в его различных формах (культурный, экономический, символический капитал и т.д.) и механизма их конвертации (преобразование одной формы в другую) с целью повышения позиции индивида в социальном пространстве (П. Бурдьё).

В диссертации показано, что действия политической элиты (в соответствии с трактовкой Дж. Хигли - относительно организованное меньшинство, члены которого в силу обладания ключевыми постами способны регулярно и существенно влиять на принятие стратегически важных решений и на политические результаты) оказывают принципиальное воздействие на структурирование социального пространства, при этом обмен, конвертация, накопление ресурсов являются базисными основаниями внутриэлитного взаимодействия.

В диссертации отмечается, что возрастание влияния властных групп, высокоадаптивных и мобильных, распоряжающихся все большим количеством ресурсов, и даже способных зачислять ценности других людей в собственные ресурсы, является глобальным трендом, который фиксируют многие исследователи (З. Бауман, У. Бек). Если на середину ХХ столетия пришелся пик эгалитаризма, то в последние два-три десятилетия можно говорить о существенном возрастании власти национальных и транснациональных элит по отношению к массовым группам (О.В. Гаман-Голутвина). Элиты рассматриваются как драйверы режимных изменений (Дж. Хигли), инициаторы межгосударственных и наднациональных объединений (Х. Бест). Всё уплотняющаяся кооперация властных групп, действия которых приобретают экстерриториальный, наднациональный характер, их нарастающая интеграция в международную среду и формирование параллельных пространств элиты и масс (А.С. Панарин) в то же время ставят элитные группы перед лицом вызова кризиса легитимности (Ю. Хабермас). Выделены две сопутствующие друг другу тенденции: ослабление вертикальной интеграции, а также усиление элитных групп, которые эмансипируются от собственного базиса и его требования интерпретируют уже не как запросы, нуждающиеся в эффективных решениях, а, скорее, как ограничение свободы принятия решений. Данные тенденции весьма рельефно проявились в период «больших» изменений на пространстве Центральной и Восточной Европы, для которого характерны полилинейность и многомерность трансформации, сочетание сразу трех процессов – демократизация, маркетизация и строительство государства (К. Оффе).

В диссертации рассмотрены основные исследовательские подходы к изучению структурных изменений политической элиты в странах Центральной и Восточной Европы. Могут быть выявлены два подхода применительно к изучению структурных изменений: репродукция и циркуляция элиты. Сторонники первого утверждали, что радикальных изменений политической элиты в странах Центральной и Восточной Европы не произошло, ключевые участники политического процесса либо сохранили свой статус, либо конвертировали политический капитал в экономический, что описывалось через концепты «экс-номенклатура как grand bourgeoisie» и «политический капитализм» (Я. Станишкис, Э. Ханкисс). Сторонники идеи циркуляции приводили в обоснование своей точки зрения тезис о «коммунистической технократии», согласно которому основу элиты в новых политических условиях составляет не прежнее коммунистическое руководство, а среднее управленческое звено, «молодые технократы» (И. Селеньи, Д. Трейман). В диссертации автором учитываются сильные стороны двух этих подходов, так как это позволяет рассмотреть структурное изменение политической элиты постсоветской Литвы в комплексе.

В диссертации подчеркивается, что основные дискуссии относительно характера изменения политической элиты на пространстве Центральной и Восточной Европы велись с опорой на модель конвертации капиталов и модель соглашения элит (Дж. Хигли, М. Бартон) как основы взаимодействия властных групп в условиях усложнения структуры политической элиты после падения коммунистической системы. Однако при этом автором отмечается, что данная претендующая на универсальный характер объяснения элитистская модель трансформации в случае посткоммунистических стран может быть применена лишь при условии критической интерпретации, т.к. она, по сути, игнорирует фактор, до сих пор играющий значительную роль в политическом процессе ряда стран Центральной и Восточной Европы, а именно – роль «советского наследия», влияние России как фактор-ирритант.

Автором на основе анализа основных подходов к изучению политической элиты – позиционный (Р. Миллс), репутационный (Ф. Хантер, Ш. Ривера) и десизионный (Р. Патнэм, О.В. Гаман-Голутвина) – предлагается свой вклад в методику исследования структуры элитных групп в трансформирующихся обществах. Методика основывается на сочетании количественных и качественных исследовательских процедур: сетевого анализа, экспертной оценки и глубинных интервью. Сетевой анализ (Д. Ноук) проводится на основе позиционного подхода, к политической элите отнесены лица, занимающие следующие позиции: Президент, Председатель правительства, Председатель парламента, заместители Председателей правительства и парламента, советники Президента, Председателей правительства и парламента, министры (занимавшие пост не менее 1 года), депутаты парламента (удерживавшие мандат не менее 2 электоральных циклов). Указанные ограничения введены с целью отсечения нерелевантных политических игроков, чье присутствие характерно для начального периода трансформации государств после падения коммунистической системы, который характеризовался высокой степенью позиционной ротации. Структурные изменения политической элиты анализируются, исходя из смены основных каналов и механизмов рекрутирования, а также выявляется специфика внутриэлитного взаимодействия через обращение к рассмотрению отношений правительственной, парламентской и президентской властных групп. Формируются модели сетевого взаимодействия членов политической элиты в соответствии с хронологией электоральных циклов в постсоветской Литве. В свою очередь экспертная оценка и глубинные интервью базируются на репутационном подходе, позволяющем максимально близко приблизиться к объекту исследования, компенсировав те лакуны, которые остаются незаполненными при использовании формальных методов (С.А. Белановский, А.Е. Чирикова). Экспертный опрос позволяет выявить пятерку наиболее влиятельных членов политической элиты, общение с которыми в рамках процедуры глубинного интервью является важной частью исследовательского инструментария.

Таким образом, предложенная методика анализа политической элиты предоставляет возможность рассмотрения структурных изменений в динамике и выявления специфики внутриэлитного взаимодействия, а также во взаимосвязи с влиянием внутренних и внешних факторов.

Во второй главе «Динамика структурных изменений властных групп постсоветской Литвы» рассматриваются ключевые факторы формирования политической элиты постсоветской Литвы, основные каналы рекрутирования политической элиты после провозглашения литовской независимости, а также специфика внутриэлитного взаимодействия.

В диссертации отмечается, что ключевые факторы формирования политической элиты выявляются на основе использования основных положений модели «воронки причинности» (Дж. Махоуни, Р. Снайдер, А.Ю. Мельвиль), а также на основе опыта многомерного статистического анализа политических систем современных государств (М.В. Ильин, А.Ю. Мельвиль). В случае Литвы среди ключевых факторов могут быть выделены следующие: геополитический фактор (влияние на страны Балтии действий России и США как ведущих геополитических акторов в данном регионе); европоцентристский фактор (процесс европейской интеграции в рамках реализации политического курса «Возвращение в Европу»); социально-экономический фактор (изменение стратификационной структуры литовского общества с учетом степени этнической гомогенности в контексте экономических преобразований после обретения независимости); фактор «наследия прошлого» (в трансформации институционального дизайна политического ландшафта и конституционного устройства Литовской Республики после распада СССР). На основании анализа последствий влияния указанных факторов в диссертации оспаривается точка зрения, согласно которой фактор «наследия прошлого» в странах, переживающих масштабные преобразования после падения коммунистической системы, выступает лишь в роли стартового фактора преобразований (Г. Китшелт). В данном случае предлагается опираться на концепцию «изобретения традиции» (Э. Хобсбаум) как политической мобилизации прошлого, его целенаправленное инструментальное использование элитами (В. Ачкасов). Случай Литвы свидетельствует, что «наследие прошлого» не только не осталось на старте политических преобразований, оно по сей день сопровождает процесс как структурных изменений политической элиты, так и политической трансформации в целом, являясь его специфической чертой. Фактор «наследия прошлого» проявляется как в своем наиболее болезненном аспекте (советском периоде литовской истории), что приводит к расколу на «антикоммунистов» и «посткоммунистов» среди литовской политической элиты, так и в апеллировании к межвоенному периоду литовской демократии. Последнее является политико-идеологической основой для рекрутирования сегмента правящей элиты среди представителей литовского диаспорального сообщества в странах Запада, что позиционируется как подтверждение непрерывной связи современной и досоветской государственности.

В диссертации показана трансформация основных каналов элитного рекрутирования в постсоветской Литве, в которой принадлежность к коммунистической номенклатуре после распада СССР становится фактором уже не восходящей, а нисходящей мобильности. В новых политических условиях тип элитного рекрутирования меняется с гильдийного на антрепренерский (Б. Рокмэн), формируются иные каналы элитного рекрутирования, среди которых можно выделить 4 основных: экс-номенклатура, «политики морали» (представители интеллигенции – деятели науки, культуры и искусства), выходцы из диаспорального сообщества (в США и странах Западной Европы), представители бизнеса. Всего в ходе исследования проанализированы данные 234 литовских политических деятелей, из которых 41 представлял Президентов Литовской республики и их аппарат, 89 – Правительство, 104 – Сейм. Результаты количественных исследований показали, что говорить о радикальной смене корпуса политической элиты, равно как и замкнутом цикле элитного воспроизводства в Литовской Республике после провозглашения независимости нельзя. В случае Литвы имеет место не элитная репродукция или циркуляция в чистом виде, а, скорее, элитная адаптация – постепенная структурная трансформация политической элиты, несущей в себе как сохранение представителей ancien regime среди властных групп, так и появление новых политических персон. Представители всех четырех проанализированных структурных групп литовской политической элиты репрезентированы в каждом из ключевых органов власти современной Литвы: Сейм, Президент и его аппарат, Правительство.

Полученные автором данные о высоком удельном весе выходцев из науки, культуры и искусства в органах государственной власти Литвы (40,5% - 58,5%) не столько опровергают тезис о том, что «политики морали» ушли из активной политической жизни (А. Адь, Я. Василевски), сколько указывает на то, что за истекшие 20 лет литовской независимости интеллектуалы, по-прежнему массово присутствующие во власти, право называться «политиками морали» утратили. Теперь это не народные лидеры, а, скорее, либо политические ремесленники (эксперты-профессионалы), либо политические аниматоры (политические деятели, вышедшие из СМИ или шоу-бизнеса, которые своими действиями, возглавляя популистские политические проекты, повышают степень «карнавализации» внутриэлитного взаимодействия в Литве). Выходцы из стран Западной Европы и США составляют менее 4% от общего количества рассмотренных членов политической элиты, при этом их и без того немногочисленное персональное присутствие снижается. Однако появление выходцев из диаспоры на ключевых государственных постах в постсоветской Литве привело к качественному изменению политической жизни страны. В этом смысле эмигранты явились тем маленьким по размеру, но существенным по влиянию элементом системы, который способен придать ей иное качество, иное состояние. В большинстве из проанализированных случаев вернувшиеся эмигранты работали в аппарате Президента Литовской Республики, пост главы государства дважды занимал активный деятель литовской диаспоры в США В. Адамкус. Представители экс-номенклатуры демонстрируют политическое долгожительство в течение всех исследованных электоральных циклов (доля снижается с 37,8% до 17,6%), подтверждая тезис о том, что новая элита не может быть создана ex nihilo (М. Доган, Дж. Хигли). Члены политической элиты, имеющие коммунистическое прошлое, присутствуют во всех органах государственной власти, а также состоят в руководстве релевантных парламентских партий – как правящих, так и оппозиционных. Это, однако, позволяет сделать вывод не столько об элитной репродукции, самовоспроизводстве властных групп при «закупорке» иных каналов вертикальной мобильности, сколько о, скорее, высоком уровне адаптивности, присущем тем представителям элиты, которые свою политическую деятельность начинали еще в советское время. В структуре политической элиты растет количество субъектов, обладающих предпринимательским опытом, достигая трети от общего числа в 2008-2012 гг. Высокое количественное присутствие выходцев из бизнеса имеет также и качественное измерение, выражающееся в том, что на сегодняшний момент выходцы из бизнеса могут быть рассмотрены как наиболее влиятельные члены политической элиты.

Двое из них (В. Ландсбергис, В. Адамкус) приняли участие в глубинных интервью (всего проведено 12 интервью), проведенных автором осенью 2011 г. в Вильнюсе. Данные глубинных интервью указали на обвальное падение роли парламента, высокое значение лоббистских усилий бизнеса в политическом процессе Литвы, а также зависимость политической элиты Литвы от внутренних и внешних факторов (в частности, отношения к России и советскому периоду литовской истории), раскалывающих властные группы на противостоящие элементы, растущую роль популистских политических проектов.

В диссертации показано, что политическая элита постсоветской Литвы изначально формировалась в условиях, когда политический процесс понимался его участниками не столько как борьба за упрочение собственных властных позиций и приобретение дополнительных ресурсов, сколько как борьба за независимость государства, что объясняет столь высокий накал страстей, в чем-то даже идеалистический подход, характерный для внутриэлитного соперничества в Литве. Эта борьба связывалась с конкретными персоналиями (двумя элитными группами А. Бразаускаса и В. Ландсбергиса), каждый из которых независимость Литвы понимал по-своему, но в то же время был с оппонентом един в стремлении достижения именно независимости как главной цели. Конфликты между элитными группами, неизбежно сопровождавшие эту борьбу, не дали варианту войны всех против всех превратиться в modus operandi внутриэлитного взаимодействия в Литве. Период высокой дифференциации и слабой интеграции элит постепенно сменяется ростом элитной интеграции, стремлением к игре по правилам в рамках «тлеющего» конфликта между двумя крупными элитными группами: социал-демократами и консерваторами (или шире: «посткоммунистами» и «антикоммунистами»). Таким образом, дальнейшее изменение структурного устройства политической элиты будет сопровождаться «размыванием» четырех проанализированных структурных групп, из которых лишь представители бизнеса способны не только сохранить, но и упрочить свое влияние. Пример «политиков морали», роль которых свелась лишь к количественному присутствию в органах власти, а также естественный выход из политической сферы экс-коммунистов, окажут влияние на структуру элиты, приведя, возможно, к формированию новых каналов элитного рекрутирования. Период коалиций, в который вступила Литва, является подтверждением как незавершенности структурных изменений политической элиты, так и трансформации политической системы в целом.

В заключении диссертации формулируются основные выводы работы, намечаются перспективы дальнейших исследований данной тематики.

1. 
   Смирнов В.А. К вопросу о структурных изменениях политической элиты в условиях социальной трансформации // Вестник Московского университета. Серия 12. Политические науки. 2012. № 2. 0,5 п.л.
   
2. 
   Смирнов В.А. Формирование политической элиты Литвы на рубеже 1980-1990-х гг.: роль «политиков морали» // Балтийский регион. 2011. № 4 (10). 0,5 п.л.
   
3. 
   Смирнов В.А. Внутриэлитное взаимодействие в постсоветской Литве: конституционный аспект // Вестник БФУ им. И. Канта. 2012. № 3. 0,3 п.л.
   
4. 
   Смирнов В.А., Сутырин В.В. Россия как фактор-ирритант для политической элиты стран Балтии в контексте электоральных кампаний 2010-2011 гг.: экспертный взгляд // «Балтийский регион», 2011, № 2 (8). 0,4 п.л.
   
5. 
   Смирнов В.А., Сутырин В.В. Эволюция подходов к изучению политических элит в посткоммунистических странах Центральной и Восточной Европы: случай Литвы // Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС. Научный журнал. Том 7. № 2. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2011. 1 п.л.
   
6. 
   Смирнов В.А. Динамика структурных изменений политической элиты постсоветской Литвы / Тезисы докладов участников Всероссийского научно-образовательного форума «Политология–XXI век», 11-12 ноября 2011 г. Факультет политологии МГУ им. М.В. Ломоносова (CD-ROM).