Организация управления завоеванными землями

Арриан «Поход Александра»

(I, 17, 1–7; 23, 6–8)

(17, 1) Он поставил Калата сатрапом над теми, кем правил Арсит⁴¹; велел населению вносить те же подати, которые они вносили Дарию; тем варварам, которые, спустившись с гор, отдали себя в его руки, велел вернуться к себе домой… (3) Сам он двинулся в Сарды. Когда он не дошел еще до Сард стадий 70, к нему явился Мифрен, фрурарх⁴² кремля в Сардах, и важнейшие люди города: они сдали ему Сарды, а Мифрен вручил кремль и сокровища, там находившиеся… (4). Аминту, сына Андромена, он послала в Сарды занять кремль; Мифрена он увел с собой, оказывая ему почет; жителям Сард и остальным лидийцам разрешил жить по старинным лидийским законам и даровал свободу… (7) Он оставил начальником кремля в Сардах Павсания, одного из «друзей»; распределение податей и дани поручил Никию; Асандра, сына Филоты, назначил правителем Лидии и остальных областей, подвластных Спифридату⁴³, и оставил ему столько конницы и легковооруженных, сколько при данных обстоятельствах казалось нужно.

(23, 6) … оставив здесь [в Галикарнассе] и в остальной Карии 3000 наемной пехоты и около 200 всадников под начальством Птолемея, [Александр] отправился во Фригию. (7) Правительницей всей Кари он назначил Аду, дочь Гекатомна, жену Идриея… (8) Когда Александр вторгся в Карию, она вышла ему навстречу, сдала ему Алинды и сказала, что он для нее как сын. Александр вернул ей Алинды, не пренебрег именем сына, а когда взял Галикарнасс и завладел остальной Карией, то вручил ей правление всей страной⁴⁴.

Перевод М.Е. Сергеенко.

Курций Руф «История Александра Великого»

(IV, 8, 4–5)

(8, 4) Итак, он поставил во главе Египта⁴⁵ родосца Эсхина и македонца Певкеста, дав им для охраны этой страны 4 тысячи солдат, охранять же шлюзы на реке Ниле поручил Полемону, дав ему для этого 30 трирем. (5) Во главе Африки, в областях, примыкающих к Египту, был поставлен Аполлоний, а ведать податными сборами с той же Африки и с Египта — Клеомен.

Перевод В.С. Соколова, А.Ч. Козаржевского.

Арриан «Поход Александра»

(III, 5, 3–7; VII, 23, 6–8)

(III, 5, 3) Египет он устроил таким образом: назначил в Египте двух номархов⁴⁶ египтян, Долоаспа и Петисия, и между ними и поделил египетскую землю. Когда Петисий отказался от своей должности, Долоасп принял всю власть. Фрурархами он назначил «друзей»⁴⁷: в Мемфисе Панталеонта из Пидны, в Пелусии Полемона, Мегаклова сына, из Пеллы. Командовать наемниками он поставил этолийца Ликида, «писцом» у них Эвгноста, Ксенофантова сына, одного из «друзей», а «наблюдателями» Эсхила и Ефиппа, сына Халкидея. (4) Управление соседней Ливией он поручил Аполлонию, сыну Харина, а управление Аравией, прилегающей к Героополю, Клеомену из Навкратиса. Ему было приказано оставить номархов управлять их номами по их собственным обычаям, как установлено исстари; ему же собирать с них форос, который им велено было вносить. (5) Стратегами в войске, которое оставалось в Египте, он назначил Певкеста, сына Макартата, и Балакра, сына Аминты, навархом⁴⁸ же Полемона, сына Ферамена… (7) Говорят, что Александр разделил власть над Египтом между многими людьми, восхищаясь природой этой страны, которая представляла собой естественную крепость: поэтому он и счел небезопасным вручить управление всего Египта одному человеку.

(VII, 23, 6) Клеомену, человеку худому, натворившему много несправедливостей в Египте, он послал письменный приказ… (7) В письме говорилось: выстроить Гефестиону⁴⁹ храм в Александрии Египетской, в самом городе и на острове Фарос, там, где на острове стоит башня, сделать его огромнейшим по величине и изумительнейшим по роскоши, назвать именем только Гефестиона и вырезать это имя на тех печатях, которыми купцы скрепляют свои договоры. (8) За это упрекать нечего; только, пожалуй, за то, что он прилагал великое старание к мелочам. Очень упрекаю я его по следующему поводу. «Если я найду, — говорится в письме, — что и храмы Гефестиону выстроены хорошо, и жертвы в них совершаются как следует, то я прощу тебе все прежние проступки, и в дальнейшем, что бы ты не натворил, тебе от меня худого не будет». Не могу одобрить такого письма, посланного великим царем правителю большой страны и целого народа, тем более что правитель этот человек плохой⁵⁰.

Перевод М.Е. Сергеенко.

Арриан «Поход Александра»

(III, 16, 3–5)

(16, 3) Когда он был недалеко от Вавилона⁵¹ и вел войско уже в боевом порядке, навстречу ему всем народом вышли вавилоняне с правителями и жрецами, каждый с дарами. Город, кремль и казна были сданы. (4) Александр, вступив в Вавилон, приказал вавилонянам восстановить храмы, которые Ксеркс велел разрушить, в том числе и храм Бела, бога особенно чтимого вавилонянами. Сатрапом Вавилона он поставил Мазея; начальство над войском, оставленным Мазею, поручил Аполлодору из Амфиполя, а сбор податей Асклепиодору, сыну Филона. (5) Сатрапом в Армению он отправил Мифрена, который сдал ему в Сардах акрополь.

(V, 19, 2–3)

(19, 2) Александр первый обратился к нему [Пору], предложив сказать, чего он для себя хочет⁵². Пор ответил: «Чтобы ты обращался со мной, Александр, по-царски». Александру понравился этот ответ: «Я это сделаю, Пор, ради меня самого. А ты проси ради себя того, что тебе мило». Пор ответил, что в его просьбе заключено все. (3) Александру понравились эти слова еще больше; он вручил Пору власть над его индами и прибавил к его прежним владениям еще другие, которые были больше исконных. Таким образом он и сам по-царски обошелся с благородным человеком, и тот с этих пор стал ему во всем верным другом.

Перевод М.Е. Сергеенко.

Градостроительная деятельность

Плутарх «Об удаче и доблести Александра»

(I, 5)

Между тем Александр основал более чем 70 городов⁵³ в землях у диких народов, распространил на Азию установления эллинов и отучил дикарей от их дикой жизни.

Стефан Византийский «Этника»

(А)

Стефан Византийский (VI в. н.э.) — константинопольский грамматик, составитель лексикона, известного под названием «Этника». Данный лексикон является своего рода географической и этнографической энциклопедией, где в алфавитном порядке описаны известные в то время географические пункты и народы ойкумены.

Городов Александрий — 18⁵⁴. Первая — Египетская, или Ливийская, как большинство, названа по Александру, сыну Филиппа… Вторая — город в Троаде… Третья — во Фракии у Македонии, которую Александр основал до великой Александрии, когда ему было 17 лет. Четвертая — город в области оритов, племени ихтиофагов… Пятая — в Опиане… Шестая — снова в Индии. Седьмая — в области ариев, племени парфян… Восьмая — в Киликии. Девятая — на Кипре. Десятая — у Латма в Карии… Одиннадцатая — у Бактр. Двенадцатая — в области арахотов. Тринадцатая — в Макарене, у которой протекает река Максат. Четырнадцатая — у области сорианов, индийского племени. Пятнадцатая — у области арахотов, по соседству с Индией. Шестнадцатая — у Черного залива. Семнадцатая — в Согдиане у Паропамиса. Восемнадцатая — на Танаисе, его [Александра] поселение…

Перевод М.М. Холода.

Арриан «Поход Александра»

(III, 1, 5–2, 2)

(1, 5) Придя в Каноп, он проплыл кругом залива Мариа и вышел там, где сейчас находится город Александрия, названный по имени Александра⁵⁵. Место показалось ему чрезвычайно подходящим для основания города, который, по его мнению, должен был здесь процветать. Его охватило горячее желание осуществить эту мысль, и он сам разметил знаками, где устроить агору, где и каким богам поставить храмы, – были посвященные эллинским богам, был и храм Исиды Египетской⁵⁶, — и по каким местам вести кругом стены. По этому поводу он совершил жертвоприношение, и оказалось оно благоприятным.

(2, 1) Существует еще такой рассказ, вполне, по-моему, вероятный. Александр хотел оставить строителям знаки, по которым они и вели бы стену, но у него не было ничего, чем сделать на земле метки. Тогда один из строителей придумал, забрав всю муку, которую воины привезли в бочках, посыпать ею на земле там, где укажет царь, и таким образом описать круг, по которому он рассчитывает обвести город стенами. (2) Над этим случаем задумались прорицатели, особенно же Аристандр из Тельмесса, который во многих случаях правильно предсказывал Александру. Он сказал, что город будет изобиловать всем, в том числе и плодами земными.

Перевод М.Е. Сергеенко.

Плутарх «Сравнительные жизнеописания» (биография Александра)

(26)

На море шумно-широком находится остров, лежащий

Против Египта; его именуют там жители Фарос⁵⁷.

Тотчас поднявшись, Александр отправился на Фарос, расположенный несколько выше Канобского устья; в ту пору он был еще островом, а теперь соединен с материком насыпью. Александр увидел местность удивительно выгодно расположенную. То была полоса земли, подобная довольно широкому перешейку; она отделяла обширное озеро от моря, которое как раз в этом месте образует большую и удобную гавань. Царь воскликнул, что Гомер, достойный восхищения во всех отношениях, вдобавок ко всему – мудрейший зодчий. Тут же Александр приказал начертить план города, сообразуясь с характером местности. Под рукой не оказалось мела, и зодчие, взяв ячменной муки, наметили ею на черной земле большую кривую, равномерно стянутую с противоположных сторон прямыми линиями, так что образовалась фигура, напоминающая военный плащ. Царь был доволен планировкой, но вдруг, подобно туче, с озера и с реки налетело бесчисленное множество больших и маленьких птиц различных пород и склевало всю муку. Александр был встревожен этим знамением, но ободрился, когда предсказатели разъяснили, что оно значит: основанный им город, объявили они, будет процветать и кормить людей самых различных стран. После этого, приказав надзирателям следить за постройкой, Александр отправился к храму Аммона.

Перевод М.Н. Ботвинника, И.А. Перельмутера.

Арриан «Поход Александра»

(IV, 4, 1)

Александр занялся задуманным городом [Александрией Крайней]⁵⁸; за 20 дней он обвел его стеной и поселил там эллинских наемников, тех из соседей-варваров, которые пожелали там поселиться, и тех македонских солдат, которые уже не годились для воинской службы.

Перевод М.Е. Сергеенко.

Политика «слияния народов»

Диодор «Историческая библиотека»

(XVII, 77, 4–7)

(77, 4) Ему [Александру] начала нравиться персидская изнеженность и роскошь азиатских царей⁵⁹. Сначала он завел во дворце жезлоносцев и поставил на эту должность уроженцев Азии, затем сделал своими телохранителями виднейших персов, в том числе Дариева брата, Оксафра. (5) Затем он надел персидскую диадему, хитон беловатого цвета, персидский пояс и прочие принадлежности персидского костюма, кроме штанов и кандия⁶⁰. Спутникам своим он дал багряные одежды, и на лошадей надел персидскую сбрую. (6) По примеру Дария он окружил себя наложницами; их было не меньше, чем дней в году, и они отличались красотой, так как были выбраны из всех азиатских женщин. (7) Каждую ночь они становились вокруг царского ложа, чтобы он мог выбрать ту, которая проведет с ним ночь. Все эти обычаи, однако, Александр вводил очень постепенно, придерживаясь обычно прежних: он боялся раздражать македонцев…

Перевод М.Е. Сергеенко.

Плутарх «Сравнительные жизнеописания» (биография Александра)

(47)

С этих пор он [Александр] стал все больше приспосабливать свой образ жизни к местным обычаям, одновременно сближая их с македонскими, ибо полагал, что благодаря такому смешению и сближению он добром, а не силой укрепит свою власть на тот случай, если отправится в далекий поход. С этой же целью он отобрал тридцать тысяч мальчиков и поставил над ними многочисленных наставников, чтобы выучить их грческой грамоте и обращению с македонским оружием⁶¹. И его брак с Роксаной⁶², красивой и цветущей девушкой, в которую он однажды влюбился, увидев ее в хороводе на пиру, как всем казалось, вполне соответствовал его замыслу, ибо брак этот сблизил Александра с варварами, и они прониклись к нему доверием и горячо полюбили его за то, что он проявил величайшую воздержанность и не захотел незаконно овладеть даже той единственной женщиной, которая покорила его.

Арриан «Поход Александра»

(VII, 4, 4–8)

(4, 4) В Сузах отпраздновали свадьбы и он [Александр] сам, и его «друзья»⁶³. Он, по словам Аристобула, взял в жены старшую дочь Дария, Барсину⁶⁴, и еще младшую из дочерей Оха⁶⁵, Парисатиду. Была уже его женой и Роксана, дочь бактрийца Оксиарта. (5) Гефестиона он женил на Дрипетиде, дочери Дария, сестре своей жены: он хотел, чтобы дети Гефестиона и его были двоюродными. Кратеру он дал в жены Амастрину, дочь Оксиатра, Дариева брата; Пердикке — дочь Атропата, сатрапа Мидии; (6) Птолемея, телохранителя, и Евмена, царского секретаря, женил на дочерях Артабаза, одного на Артакаме, другого на Артониде; Неарха на дочери Барсины и Ментора; Селевка на дочери Спитамена, бактрийца. Таким образом он переженил человек 80 «друзей» на дочерях знатных персов и мидян. Браки были совершены по персидскому обычаю… (8) Приданое всем дал Александр. Были и другие македонцы, женившиеся на азиатских женщинах; Александр велел составить их поименные списки (оказалось их больше 10000), и все они получили от него свадебные подарки.

(VII, 6, 1–5)

(6, 1) Пришли к нему⁶⁶ сатрапы из новых городов и завоеванных земель; с ним прибыло около 30000 юношей, вошедших в тот возраст, о котором Александр говорил, что это «эпигоны». У них было македонское вооружение и обучены они были македонским военным приемам. (2) Македонцев, говорят, раздосадовало их прибытие: они решили, что Александр принимает всяческие меры к тому, чтобы не так уж нуждаться в македонцах. Великой печалью было для них видеть на Александре мидийскую одежду; заключение браков по персидскому закону пришлось многим не по душе, в том числе и некоторым женихам, хотя они получили высокую честь оказаться наравне с царем. (3) Огорчало их и то, что [македонец] Певкест, сатрап Персии, перенял и персидский наряд, и персидский язык на радость Александру, с удовольствием глядевшему на это превращение в варвара; огорчало и то обстоятельство, что конные бактрийцы, согды, арахоты, заранги, арии, парфяне, а из персов так называемые эваки были зачислены по лохам⁶⁷ в конницу «друзей» (выбирали тех, кто выдавался знатностью, красотой или другими достоинствами). (4) Из них образовали пятую гиппархию⁶⁸, не целиком, правда, из азиатов, но так как вся конница была увеличена, то в нее набрали и варваров. К агеме⁶⁹ причислили Кофета, сына Артабаза, Гидарна и Артибола, сыновей Мазея, Сисина и Фрадасмана, детей Фратаферна, сатрапа Парфии и Гиркании, Итана, сына Оксиарта, брата Роксаны, Александровой жены, Айгобара и его брата Мифробая; начальником был поставлен бактриец Гистасп. (5) Всем дали вместо варварских метательных копий македонские копья⁷⁰. Все это огорчало македонцев, так как свидетельствовало о том, что Александр склоняется в душе к варварам, а македонские обычаи и сами македонцы у него в пренебрежении.

Перевод М.Е. Сергеенко.

Юстин «Филиппова история»

(XII, 4, 2–11)

(4, 2) Чтобы не показалось, что только он один опустился до порочной жизни тех, кто был побежден его оружием, он [Александр] позволил также и своим воинам брать в жены тех пленных женщин, с которыми они были в связи, (3) полагая, что у его солдат будет меньше желания вернуться на родину, если в лагере они почувствуют некоторое подобие домашнего очага и семейной обстановки, (4) и сами военные труды покажутся легче благодаря сладостям брака. (5) Да и новые призывы в армию будут меньше истощать Македонию, если на места отцов-ветеранов будут заступать сыновья-новобранцы, чтобы сражаться у того лагерного вала, у которого они родились, (6) и они будут еще более стойкими, если начало их воинской службы пройдет в том же лагере, где стояла их колыбель. (7) Этот порядок сохранился и при преемниках Александра. (8) На детей отпускалось определенное содержание, юношам выдавалось оружие и снаряжение для коней, а отцам сообразно с числом сыновей было установлено вознаграждение. (9) Дети, у которых отцы погибли в боях, став сиротами, продолжали получать жалование, которое получали их отцы; их детство, проходившее в военных походах, было <своего рода> военной службой. (10) С детства закаленные трудами и опасностями, они становились непобедимыми воинами. Они не знали другого отечества, кроме лагеря, и другой войны, кроме победоносной. (11) Это поколение получило название «эпигонов».

Перевод А.А. Деконского, М.И. Рижского.

Арриан «Поход Александра»

(VII, 11, 8–9)

(11, 8) Александр … принес жертву богам, каким у него было в обычае, и устроил пиршество для всех… он сам, вокруг него македонцы, рядом с ними персы, а за ними прочие иноплеменники, чтимые за свой сан или какие-либо заслуги. Александр и его сотрапезники черпали из одного кратера⁷¹ и совершали одинаковые возлияния, которым предшествовали обрядовые действия, совершенные эллинскими прорицателями и магами⁷². (9) Молились о ниспослании разных благ и о согласии и единении царств македонского и персидского. Говорят, что участников пира было 9000, и все они совершили одно и то же возлияние и после него запели пеан⁷³.

Перевод М.Е. Сергеенко.

Плутарх «Об удаче и доблести Александра»

(I, 6)

Аристотель ему советовал, чтобы эллинами он управлял как наставник, а варварами — как деспот, о первых заботился как о друзьях и родственниках, а со вторыми вел себя как со зверями, а не как с людьми. Однако он, избегая разжигающих вражду восстаний, которые бы изнутри подтачивали его могущество, поступил иначе; рассуждая как всеобщий покровитель, посланный богами, он выступил как заступник всех и каждого и, принуждая оружием тех, кого не привлек словами, соединил в одно целое людей со всех концов света, смешав словно вино в заздравном кратере жизненные пути, характеры, брачные установления и обычаи. Он потребовал, чтобы родиной все считали вселенную, а его лагерь — акрополем или крепостью, добрых людей — соплеменниками, а злых — чужестранцами, чтобы эллины и варвары не различались между собою ни по плащам, ни по щитам, ни по кандиям, ни по акинакам⁷⁴, но чтобы всякого доблестного мужа считали эллином, а порочного варваром, и приказал, чтобы все носили одинаковую одежду, питались одной пищей, имели общие брачные установления и обычаи, смешанные благодаря совместным бракам и рожденным от них детям.

Историческое значение деятельности Александра

Эсхин «Против Ктесифонта о венке»

(132–134)

(132) Итак, какие только самые непредвиденные и неожиданные события не произошли в наше время? Ведь мы прожили не обыкновенную человеческую жизнь, но родились для того, чтобы потомки наши могли рассказывать чудеса. Разве персидский царь, который прорыл канал через Афон, навел мост через Геллеспонт, требовал землю и воду у эллинов, осмеливался называть себя в письмах властелином всех людей от восхода до заката — разве теперь не сражается он уже не за господство над другими людьми, а за собственное спасение? И разве мы не видим, что великой славы и предводительства в войне против персидского царя удостоились те самые люди, которые освободили Дельфийский храм?⁷⁵ (133) А Фивы! Фивы, соседний с нами город, в течение одного дня был вырван из центра Эллады! Пусть наказание постигло их заслуженно, — ибо они принимали неверные решения по важнейшим вопросам, — но все же ослепление и безрассудство, овладевшие ими, были не от людей, а от божества. А несчастные лакедемоняне! Ведь они только соприкоснулись с этими делами, в самом начале в связи с захватом храма. Притязавшие некогда на гегемонию над эллинами, они теперь собираются в знак своего несчастья отправить к Александру заложников, готовые подчинить и самих себя, и свое отечество любому его решению, вверив свою судьбу милосердию ранее обиженного ими победителя. (134) А наш горд, прибежище всех эллинов, куда прежде прибывали посольства со всей Эллады и представители каждого государства искали у нас спасения! Теперь наш город борется уже не за гегемонию над эллинами, а за землю отечества.

Перевод Л.М. Глускиной.

Плутарх «Об удаче и доблести Александра»

(I, 5)

Перевод Г.П. Чистякова, Э.Г. Юнца.

Арриан «Поход Александра»

(VII, 30, 1–3)

(30, 1) Тот, кто бранит Александра, пусть не только бранит достойное брани, но охватит все его деяния и даст себе отчет в том, кто он сам и в какой доле живет. Он, ничтожное существо, утружденное ничтожными делами, с которыми, однако, он не в силах справиться, он бранит царя, ставшего таким великим, взошедшего на вершину человеческого счастья, бесспорно повелителя обоих материков, наполнившего мир славой своего имени. (2) Я думаю, что в то время не было ни народа, ни города, ни человека, до которого не дошло бы имя Александра. И я полагаю, что не без божественной воли родился этот человек, подобного которому не было… (3) Я сам в этой работе с порицанием отозвался о некоторых поступках Александра, но я не стыжусь того, что отношусь к Александру с восхищением. А дела его я бранил потому, что люблю правду, и потому, что хочу принести пользу людям: поэтому не без божьего изволения и взялся я за эту работу.

Перевод М.Е. Сергеенко.