Традиционное и нетрадиционное в литературном процессе

Немаловажное значение в проникновении нетрадиционных методов в организации поэтического текста играют перевод, влияние соседних литератур с более богатыми традициями. Благодаря переводу и заимствованию в русскую литературу проникают многие жанры и сюжеты античной и западной литератур. Традиционный аруз, жанр газели, мотив о трагической любви двух возлюбленных, распространенные в арабской и персидской литературах, становятся со временем основными для литератур среднеазиатских народов. Через их посредничество они проникают и в литературу поволжских народов. Использование И. Юркиным стихотворения в прозе, И. Ивником жанров газели и рубаи, П. Хузангаем онегинской строфы, Н. Теветкелем сонета, можно расценивать не только как попытку введения нетрадиционного в чувашскую литературу, но и как обогащение ее новыми способами художественного выражения. Многие перечисленные новшества получили дальнейшее распространение на национальной почве, стали традиционными.

Смена традиционного и нетрадиционного в развитии поэзии проявляется в поэтапном использовании народного стиха, силлабики, силлабо-тоники, тоники, нетрадиционного стиха. В современной литературе настал момент, когда художники слова предпочитают нетрадиционные методы организации метро-ритмики произведения. В русском литературоведении к нетрадиционному стиху исследователи относят верлибр, дольник, прозаический стих. Особенностью нетрадиционной метро-ритмики является результат взаимного притяжения и взаимодействия стиха и прозы, т.е. взаимная проницаемость стиховых и прозаических структур в одном тексте. При этом переходные формы подтверждают наличие фундаментальных различий организаций художественной речи, используя эти различия для создания новаторских выразительных средств, новых форм.

Для определения понятий традиционный и нетрадиционный стих исследователи используют термины вольный стих, белый стих, верлибр, стихотворение в прозе и т.д. В чувашском литературоведении для их обозначения используется термин нетрадиционный стих. Этим термином впервые начали пользоваться теоретики В.Г. Родионов и А.П. Хузангай. В своей полемике они по-новому поставили вопрос о соотношении стиха и прозы, о наличии классических и неметрических признаков, о деформации и трансформации определенных стиховых форм, истоки этих деформаций. Соотношение метрики и ритма Л.И. Тимофеев сравнивал с ходом шахматной игры: «Там каждая фигура имеет строго определенное значение, свой порядок ходов – другими словами, у каждого из них свой «метр». Но во время игры комбинации фигур создают для них самые различные условия, т.е. их «метр» постоянно проявляется в различном «ритме» 3; 144]. Понятие метра Л.И. Тимофеев рассматривает как стихообразующее начало в речи, т.е. конкретную систему национального стихосложения.

Из работ тюркских стиховедов, затрагивающих проблему становления и трансформации письменного стиха, прежде всего, следует отметить исследования И.В. Стеблевой, в которых прослеживаются пути становления тюркского аруза, особенности заимствованной системы и ее взаимосвязи с народным стихом. Но полемика о естественности или же чужеродности аруза по отношению к тюркскому стиху не прекращается.

Фундаментальных работ, посвященных исследованию особенностей нетрадиционного стихотворения в чувашском литературоведении немало. В работах «Чувашский стих» и «Чувашское и тюркское стихосложение» В.Г. Родионов анализирует жанры чувашского фольклора, для которых характерны особенности нетрадиционного стиха, прозаического стиха. Он отмечает, что заговоры, заклинания, молитвословия, благословления, приговор дружки (саламалик) по своей структуре схожи с современными жанрами чувашской поэзии. Их композиция построена не на традиционной рифме и одинаковом чередовании ударения, ее составляющим являются особый ритм, логика, ступенчатая композиция.

По мнению В.Г. Родионова, «на метро-ритмическое становление и развитие чувашского письменного стиха XIX в. огромное влияние оказали: 1) молодежные ступенчатые стихи верховых и средненизовых чувашей (в 30-80-е гг.) 2) лирические песни-многосложники низовых чувашей (в 90-е гг.)». [2;146] Макс. Федоров и Мих. Федоров достигали большого ритмического разнообразия в короткосложнике: использовали редко встречающиеся в народном стихе типы слоговых групп (3+4, 5+3, 7+2). В период развития письменного стиха переводы произведений русской классики осуществлялись в основном на основе силлабического метра. В них поэты достигали богатого ритмического разнообразия. Если в оригинальных стихах, следуя фольклорной традиции, они строго соблюдали вертикальный словораздел, то в переводах ее не придерживались. В чувашской письменной поэзии это был период тенденции стремления к ритмическому разнообразию в пределах одного и того же метра. Отсутствие единого взгляда на теорию о соотношении стихотворного метра и ритма В.Г. Родионов объясняет многозначностью данных терминов.

В своих исследовательских работах Н.И. Иванов отмечает, что «стихотворная строка с определенным количеством слогов и относительно свободно чередующихся сильных ударений является ритмической основой чувашского народного стихосложения. Учитывая это, система чувашского народного стихосложения для отличия ее от силлабо-тоники может быть условно названа силлабо-тонизированной» 1; 144]. Н.И. Иванов далее констатирует факт о переходе литературного стиха конца ХIX в. от силлабики к силлабо-тонике. По его мнению, классик чувашской поэзии К.В. Иванов, переводя «Песню о купце Калашникове» М. Лермонтова, «смело ввел в чувашскую поэзию тонический стих» [1;210].

А.П. Хузангай в книге «Поиск слова» рассматривает творческие искания чувашских поэтов 50-60-х гг. ХХ в. Исследователь касается проблемы использования традиций фольклора, перехода к нетрадиционным методам стихосложения в творческой практике современных авторов, как Г. Айги, П. Эйзина, А.Атилла, М. Сениэля, Г.Юмарта. А.П. Хузангай также интересуется вопросом проявления особенностей таких напревлений как этнофутуризм и постмодернизм в чувашской литературе, архитектуре, музыкальном искусстве. В научной деятельности С.Баруздина немало работ, посвященных изучению сопоставления традиционного и нетрадиционного стиха в поэзии П.Эйзина. Г.А. Ермакова сумела доказать наличие национальных корней и традиций европейской литературы в нетрадиционном стихотворении Г.Айги в своих работах «Г.Айги и Ш.Бодлер», «Слово Г.Айги» и др.

О возможностях использования нетрадиционной метро-ритмики, о ее природе происходило немало споров не только среди литературоведов, но и среди самих поэтов. Многие в нем видели разрушение традиций национальной поэзии, направление к хаосу. Например, народный поэт В. Эндип, видит во введении М. Сеспелем силлабо-тонического стиха разрушение национальных истоков и особенностей поэтического текста. Распространение нетрадиционного стиха он также воспринимает негативно. Многие современные поэты старшего поколения пишут силлабо-тонические стихотворения. Однако, при чтении самих же поэтов, эти стихи произносятся как силлабические. Это говорит о том, что стремление гармонии в природе чувашского человека, приводит поэтов к сочетанию этих размеров. Они стремятся к новому, но в то же время не оставляют традиционную для них силлабику. То же самое происходит и в современном литературном процессе. Многие поэты начинают расценивать нетрадиционный стих как самое перспективное течение, что подтверждается увеличением числа авторов, предпочитающих именно эти формы стиха.

Однако, в каждом языке заложены необозримые возможности, обеспечивающие поэзии широкую свободу выбора той или иной системы стихосложения. Вместо напрасных споров, какая система стихосложения «соответствует» данному языку, какая «не соответствует», необходимо изучить язык, чтобы максимально мобилизовать его средства для наилучшего решения идейно-художественной задачи, - этому, а не мнимому самодержавию языка должен быть подчинен выбор системы стихосложения. К такому категоричному выводу приходит исследователь В.А. Никонов.

Всматриваясь в историю стихотворных форм, нельзя не отметить, что нет поэзии, которая пользовалась бы только одной системой стихосложения; нет системы стихосложения, которая удовлетворяла бы потребности только одной национальной поэзии. Тот или иной принцип организации стихотворного ритма, определяющий принадлежность стиха к той или иной системе стихосложения обнаруживается на определенном этапе исторического развития литературы. В процессе развития поэзии происходит исторически обусловленная смена систем стихосложения от народного стиха к силлабике, силлабо-тонике, тонике, и наконец, нетрадиционному стиху. Это обусловлена тем, что в каждом языке таится громадное разнообразие выразительных возможностей. Любая звучащая речь обладает определенным ритмом, характеризующим язык и лежащим в основе интонирования речи. На сегодняшний день происходит некоторое философское осмысление процессов, происходящих на стыке стиха и прозы, и форм, рождаемых этими процессами. Поэтому признаки стихотворной и прозаической речи в одном и том же произведении позволяют констатировать, что единственным обязательным свойством прозаической структуры, отличающим ее от стихотворной, является линейное горизонтальное развертывание ее структуры. Период деформаций в литературном процессе по-другому называют переходом традиционного стиха в нетрадиционный стих. По-другому то, что вносит изменения в классический стих. Нетрадиционность появляется в выселении индивидуального начала в литературоведении, несоблюдении классических метров, литературных канонов. Такое явление можно наблюдать почти во всех литературах. Главным же ее свойством становится обращение к народному творчеству. Фольклор считается не придерживающимся классических литературных канонов, т.е. ритма и метра (в чувашской литературе - «Песнь о купце Калашникове» К.Иванова, произведения Г. Коренькова, братьев Турхан, Чваш Хведи; в русской литературе, например, поэма Н. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»). В произведениях наблюдаются игривые перепевы фольклорных материалов, кроме формы там обязательно есть поэтическое содержание.

Следующей характерной особенностью современной поэзии многих народов является сочетание свободного стиха со стихом, оснащенным рифмами. Подобное явление не стало исключением и для чувашской поэзии, во многом вернувшейся к принципам неоднородного стиха и развивающейся в общем русле современных тенденций. Что касается устного стиха, то здесь наблюдается прямая зависимость системы стихосложения от свойств языка. Результаты изучения истории устного стиха других народов подтверждают зависимость метра от языковых особенностей.

Стихотворная речь письменной поэзии зависима от двух (внутренних и внешних) факторов в их взаимодействии. К внутренним факторам относится комплекс интонационно-синтаксических, лексических и фонетических особенностей языка. Именно на основе такого комплекса сложились устные речевые стихи: заговоры, молитвословия и др. жанры.

В разговоре о системе народного стихосложения надо учитывать и речевую поэзию (языческие молитвы, заговоры, приговор дружки и т.д.), для которой важен ряд явлений мелодии (напева), наложенные на стих (повтор строк, ритм напева, мелострофу). К тому же и ударение (ударения слов в речи, в структуре фразы) в чувашском языке имеет несколько иную функцию, чем, например, в русском, они обретают другие качества, так как функцию русского ударения в чувашском языке выполняют сингармонизм и порядок слов и паузы.

Восприятие стихотворной речи зависит и от системы акцентуации литературного языка и может изменяться со временем. В XIX - нач XX вв. чувашская поэзия ориентировалась на народно-поэтические традиции, а нормой литературного произношения являлось ударение низового диалекта. Поэтому чувашские поэты не могли внедрить в письменный стих силлабо-тонику.

В послеоктябрьский период в литературном языке постепенно утверждается тип акцентуации средненизового и верхового диалектов (внутренний фактор). Внешним фактором в тот период является ориентировка на русскую классическую поэзию и форму воспроизведения русского стиха. Тоническое ударение русской просодии было перенесено в чувашский стих, где ударные слоги стали искусственно выделяться, приобретать тонические качества. Данный способ усвоился как особый поэтический стиль. Таким образом, в чувашском письменном стихе утвердилась искусственная напевность. Именно с такой напевностью читают современные поэты свои стихи, написанные метром силлабо-тоники.

В конце XX – начале XXI вв. чувашская поэзия выходит на новую арену. Появляются поэты-одиночки, исчезает политизированное давление, нет догматического перевеса ни одной из школ или течений, опрокидывается сам процесс «кукования» поэтов, с его эстрадно-читательским ажиотажем, оставленный нам в наследство от «хрущевской оттепели». Средний уровень поэзии поднимается на высокий профессиональный уровень. У талантливых поэтов ощущается ответственность за напечатанное слово. Устремленность к праистокам бытия, к метафизическим просторам, к «правде небесной против правды земной», помогает поэтам (Г. Айги, П. Эйзин, М. Карягина, С. Сатур и т.д.) подняться над «будничным» и не искать социально-политических ответов на труднейшие вопросы времени. Основным признаком нынешней поэзии становится полное отсутствие пафоса «подметной» поэзии с ее дидактическим позитивизмом и одержимой интонацией.

Хотя современная поэзия не поглощена стихотворными размерами, но свобода и чувственность аудитории постоянно возникает - и в элементах цезурной силлабики или «космического» верлибра, и в синтаксическом перенапряжении строфики, в новых подходах к поэтике «смыслового» стиха. И ничто не мешает, «косить одновременно и под авангард, и под неоклассику». Были бы традиции, т.е. возможность не только для точки опоры, но и для отталкивания от предшественников или современников, без чего не может быть никаких поэтических перевоплощений, как не может и состояться читательское прозрение, тем более если принять во внимание общий кризис современной культуры с ее активными поисками способов выхода из образовавшихся тупиков цивилизации.

В критике возникали дискуссии вокруг проблемы современного литературного процесса, раздавались голоса, ставящие под сомнение сам факт его существования. Некоторые исследователи утверждали, что крушение единой и обязательной системы идейно-эстетических установок, возникшая вслед за этим разнонаправленность литературного развития ведут к автоматическому исчезновению литературного процесса. И все-таки литературный процесс устоял, отечественная литература выдержала испытание свободой. Более того, в последние годы очевидно укрепление позиций современной литературы в литературном процессе. Литературный процесс XX столетия представляет собой своеобразный феномен, заключающий в себе сложное взаимодействие разнонаправленных векторов эстетического поиска. Архитипическая коллизия «архаисты и новаторы» нашла свои формы воплощения и в литературе новейшего времени. Но при этом и писатели, тяготеющие к классическим традициям, и экспериментаторы-первопроходцы - все, в параметрах принятой ими художественной парадигмы, ищут формы, адекватные изменениям в сознании современного человека, новым представлениям о мире, о функции языка, о месте и роли литературы.

Изучение современного литературного процесса многоаспектно, предполагает анализ и систематизацию огромного фактического материала. В современной чувашской литературе, как и в мировом художественном процессе, существует противостояние реализма и постмодернизма. Философские и эстетические установки постмодернизма активно внедряются его блистательными теоретиками в мировой художественный процесс, постмодернистские идеи и образы витают в воздухе. Однако в художественной практике самих постмодернистов в последние годы очевидны кризисные явления. Идеологическая нагрузка в постмодернизме столь велика, что собственно «художественность» как имманентная природа литературы начинает под таким воздействием просто разрушаться.

Некоторые исследователи постмодернизма склонны к пессимистическим прогнозам и полагают, что его история в России была «ошеломляюще бурной, но краткой», т.е. размышляют о нем как явлении прошедшем. Да и читатель, видимо, начинает уставать от «смелости» в снятии языковых и нравственных табу, от интеллектуальной игры, размытости границ текста и запрограммированной множественности его интерпретаций.

Перспективы литературного процесса связаны с иными творческими тенденциями, с обогащением художественных возможностей реализма. Его рамки, как мы видим на примере творчества многих современных писателей, могут быть раздвинуты вплоть до модернистских и постмодернистских приемов. Но при этом писатель сохраняет нравственную ответственность перед жизнью. Он не заменяет собою творца, а лишь стремится выявить его замысел. Через приобщение к эстетической реальности человек «уточняет» свои нравственные ориентиры, учится понимать свое время и соотносить свою судьбу с высшим смыслом бытия.

Таким образом, в литературном процессе традиционное и нетрадиционное понятия сложные, их надо рассматривать с точки зрения развития и сложения литературы в целом. В чувашской литературе XX в., особенно в его первые и последние десятилетия, структурные деформации происходили в результате взаимного влияния стиховых и прозаических структур, истоками которой является само устное народное творчество.