Трагедия на пике Симагина
жүктеу/скачать 8.83 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Денисов Валерий Георгиевич.
- Александр Гайсин и Александр Фаустов.
- Гайсин Анатолий Николаевич.
- Александр Гайсин в компании товарищей.
- Фаустов Александр Александрович.
- Стоп-кадры, на которых запечатлен Володя Ковнир.
- Владимир Седельников, автор кинохроники.
- Володя Ковнир на стоп-кадрах.
- Володя Ковнир и его друг Тимошенко Алексей в городе.
- Володя Ковнир и Алексей Тимошенко.
- Володя Ковнир на «стоянках Рацека».
- Анатолий Петрович Киреев.
- Евгений Строкович, на снимке стоит в белой шапке.
| Дмитрий Туманов, 2010 год
Трагедия на пике Симагина (Посвящается памяти альпинистов, погибших в июле 1977 и 1979 годов) О победах складывают саги, Все опишут, вплоть до аппетита. А о них – две строчки на бумаге, Набранные маленьким петитом. Леонид Дядюченко. Каждый год 22 июля на альпинистском мемориале в Ала-Арче ветераны киргизского альпинизма встречаются, чтобы возложить цветы к могилам и помянуть давно погибших ребят. А те, кто по состоянию здоровья уже не может лично побывать в Ала-Арче, в этот день непременно вспомнят Володю и Сашу. Забыть эту дату просто невозможно! Прошло столько лет, и сейчас альпинисты старой школы стараются не ворошить лишний раз прошлое, а молодое поколение любителей гор, интересующиеся историей альпинизма, спрашивая у старших коллег, о чем им говорит дата 22 июля и что заставляет тратить скудную пенсию на поездку в Ала-Арчу, часто не получает исчерпывающей информации. Наверное, пришло время перелистнуть пожелтевшие страницы истории киргизского альпинизма и узнать и нам, что же в тот день произошло среди промороженных скал пика Симагина. Кто они – Володя Ковнир и Саша Гайсин? Может быть, стоит узнать обо всём хотя бы ради того, чтобы поднимаясь на мемориал, не испытывать всякий раз чувство некой неосведомлённости о тех, чьи имена там увековечены?! Теперь для широкого просмотра доступно много старых фотографий наших альпинистов, земляков. Я всматриваюсь в лица, в глаза Володи и Саши и чувствую, как передо мной оживает история! Я понимаю, что невозможно забыть прошлое и отправляюсь к людям, которые лично знали "киргизскую альпинистскую легенду" - Гайсина, иду к тем, кто сможет раскрыть тайну человека, чья фотография на мемориале так сильно затронула моё сердце! Володя, извини, что беспокою тебя… Бывший начальник КСП, Вячеслав Петрович Лях чеканит каждое слово. 
Лях Вячеслав Петрович. – Ну, что я могу сказать о Саше Гайсине? Это действительно было физическое совершенство человека! Очень здоровый, техничный! Лёд идёт – молотит! Он всегда ходил первым. Если бы остался в живых, будем говорить, он бы стал лучшим альпинистом республики и котировался бы и в Союзе! Профессиональный спасатель, вместе работал со Швабом – Вам говорит это о чём-то!? – Я молчу и слушаю. – Александр, – продолжает Лях, – был бы реальным кандидатом в Гималайскую экспедицию!.. 
Александр Гайсин. – Саша Гайсин, – вспоминает Валерий Георгиевич Денисов, – был очень опытным инструктором, очень опытным! 
Денисов Валерий Георгиевич. – Саша, был моим другом! Вот такой мужик! – говорит Александр Александрович Фаустов. – Я с ним впервые познакомился в Малиновом ущелье, в 1973 году, тогда он мне предложил: «Слушай, завязывай ходить в горы дикарём», и пригласил меня в их секцию «ЗИЛ», где тренером был Павел Иванович Садовниченко. Фактически он привёл меня в альпинизм! 
Александр Гайсин и Александр Фаустов. – Ты знаешь, какая у него была сила? – восторженно вопрошает родной брат Александра Анатолий Николаевич и продолжает: – Сбегать в Адыгене и в этот же день подняться на Ак-Сайский ледник! Многие не верили, а я верил! Сашка у меня такое мог сделать! Он часто мне говорил: «Толян, физическая сила, без силы духа, ничего не стоит! И это были не просто его слова!». Ты знаешь, какая у него и у Володьки, была сила духа!? 
Гайсин Анатолий Николаевич. Мать Саши, подперев старческими руками щеки, со слезами на глазах причитает: «Сыночек мой... погиб...» Становится очень тяжело... – Однажды, - продолжает Толик, - брат пустил меня на скалу в "Малине" и я завис на ней, слез со стены только с посторонней помощью. Саша подошел и дал мне пина в мягкое место, сказав: "Не получиться из тебя альпиниста!" Так и вышло... - Толик задумчиво улыбается. - Всё время брат пропадал в горах, даже на свои дни рождения, в городе его было не застать. 
Александр Гайсин в компании товарищей. – Надежный был товарищ и альпинист, - спустя тридцать лет, переживая, говорит Фаустов. - И что его понесло в тот кулуар?! – Вопрос старого друга виснет в тишине... 
Фаустов Александр Александрович. – Да не было никаких споров на горе, всё это враки, мы просто пошли за ним в тот кулуар, - задумчиво говорит Михаил Сухоруков. – Просто пошли, потому что поверили, но не надо было этого делать, ведь был же нормальный путь спуска! – На лыжах катался так, что многие диву давались! - Толик показывает мне старые выцветшие семейные фотографии. - Я ему, когда ездил за рубеж на соревнования, привозил экипировку для лыж, тогда с этим делом у нас в Союзе была напряженка... 
Саша Гайсин на лыжах. – Помню один случай в горах, - оживляется Александр Фаустов, - я шел с Гайсиным по леднику, по глубокому снегу. Идя по его следам, я проваливался по самое «горлышко», он, оглянувшись, говорил: «Саня, а по снегу уходить, тоже нужно уметь»! - вспоминая это, Александр Фаустов улыбается, а голос дрожит... – Это к вопросу о его весе, 100-110 килограмм! А по скалам ходил, как кошка, так, что под ним не один камень не шелохнётся! Саша был ОЧЕНЬ человечным, отзывчивым, не любил несправедливость, а по характеру был ярко выраженным лидером! Среди нас была такая мерка: «Больше Гайсина, меньше Гайсина», - добавляет он.
– Тогда Саша чувствовал что-то нехорошее, - продолжает свой рассказ Толик. - Перед своим последним выездом в горы он подошел ко мне и сунул деньги: пойдёшь туда-то, к тому-то и тому-то и отдашь эти деньги, долги нужно возвращать! Я так тогда удивился, но если старший брат говорит, значит, нужно делать. Не склонный к мистике Фаустов в те, последние дни ничего необычного за своим другом не замечал: – Мы, незадолго до его гибели, как-то размышляли с ним о будущим нашего альпинизма, идеи Саши в этом направлении уже тогда казались очень прогрессивными. И вообще, - говорит Фаустов, - предстоящее восхождение мы не считали чем-то таким, эдаким. «Пятерка Б» для их группы – это вполне нормально! – Абсолютно все в команде были и морально, и физически готовы для прохождения подобных маршрутов, и при этом у ребят оставался значительный "запас прочности". Это без всякого сомнения! - совершенно уверенно произнёс Валерий Денисов и, широко улыбнувшись, добавил: – Вы должны понимать, что все они были настоящими альпинистами! Они были не те, про кого обычно говорят: «альпинисты без восхождений», которые, подойдя к горе, обнаруживают, что забыли в лагере верёвку, или что забыли переспать с женой, и нужно срочно возвращаться в город. Руководитель альпинисткой секции "Сельмаш" Валерий Георгиевич очень сильно переживает даже спустя много лет, его взгляд, кажется, устремился сквозь года, за горизонт. Пауза затягивается, наступает тишина, потом его голос с хрипотцой оживает: 
Анатолий Киреев. – Маршрут они прошли нормально, но, к вопросу о лидерстве, здесь, на практике, не могло быть никаких альтернатив! Из этой четвёрки только Толик Киреев мог быть руководителем, по всем правилам, это было правильным решением, тем более что ему это руководство было просто необходимо. Лях протягивает мне пожелтевшие от времени листы бумаги, на которых машинописным текстом «выбита» картина того, что тогда произошло с ребятами: – Прочитай!   
Отчёт о происшествии. – Это была большая трагедия в ущелье Ала-Арча, - продолжает Вячеслав Петрович. - Конечно, были аварии у нас и до этого случая, и после, но то, что произошло тогда на Симагина, всех нас, конечно, всколыхнуло изрядно! Читая официальный (краткий) отчёт, снова и снова, прокручиваешь в своём сознании каждый шаг ребят и пытаешься осознать, почему они поступили так, а не эдак? В какой именно момент произошло то, что в итоге привело группу к срыву со склона... А потом ловишь себя на мысли: да какая теперь разница!? Ребят не стало, они ушли и не вернулись... 
Владимир Ковнир. Из кипы старых фотографий я достаю ту фотокарточку, с которой из прошлого на меня смотрит Володя Ковнир, уверенным и чуть грустным взглядом... – Мы в шутку и любя называли его «стеноманом», - улыбаясь, говорит Михаил Сухоруков, вспоминая Вову Ковнира. - Там, где, казалось, пройти скалу ну совершенно невозможно, зацепиться практически не за что, Володя ловко, красиво проскакивает и, пока мы пыхтим следом за ним по навешенной им верёвке, он сидит на полке довольный такой, руки скрестив, отдыхает! Я бы сказал, лазал он с пионерским задором! - убеждённо говорит Сухоруков. – Вова для меня был как сын родной, - тепло улыбаясь, вспоминает Денисов. - Он был самым младшим в моей секции из тех, кто имел высокие разряды. – Володя Ковнир, технарь! Чемпион Республики по скалолазанию, – говорит Лях, – энергичный, лёгкий в движениях, лёгкий на скалах! Я включаю старенький кинопроектор, и Володя оживает на белом полотне! Я вижу, как он дюльферяет со стены и убеждаюсь воочию - профессионально, легко, уверенно и красиво! Воздушно! Вот он ИТОшит, картинка на экране дёргается, тут особо не разбежишься, но как он это делает! Кажется, что скальная вертикаль и пустота под его «совково-вьетнамскими» кедами — это родная стихия!   
Стоп-кадры, на которых запечатлен Володя Ковнир. Ты перестаёшь воспринимать шум кинопроектора, дыхание учащается... Вот он у скал Алагуш, что-то рассказывает собравшимся вокруг него ребятам, среди которых узнаю Николая Подстречного! 
Владимир Седельников, автор кинохроники. Оператор Володя Седельников старается не упустить момента, он поймал его в свой объектив, и как же я ему за это благодарен! Володя Ковнир в старенькой пуховке очень эмоционален – как, наверное, никогда! Свои эмоции он редко проявлял на людях... Коля Подстречный улыбается...  
Володя Ковнир на стоп-кадрах. – У нас в семье была такая традиция, – рассказывает родная сестра Володи, - когда кто-то из нас уходил в горы, провожающий всегда произносил: ВОЗВРАЩАЙСЯ! Брат, когда был в городе, никогда не забывал о горах, это проявлялось в его ежедневных тренировках, на стадионе Сельмаша, в городском бассейне, он даже на нашем балконе закреплял верёвку и, к ужасу домочадцев и соседей, спускался по ней с четвёртого этажа... Но он никогда при этом не забывал и о нас, своих родных, никогда не забывал о текущих городских делах! 
Володя Ковнир и его друг Тимошенко Алексей в городе. Горы, песни под гитару Высоцкого, Визбора и Окуджавы у костра... Он очень любил технически сложные маршруты, это поглощало его полностью и дарило ему колоссальное удовольствие! Он всегда поддерживал и готовил свой организм к тем нагрузкам, которые были необходимы на сложных восхождениях. А еще он любил читать книги, фантастику! Читал их запоем, даже по ночам. – Володя был одержим горами, я восхищался им, - при этих словах у Михаила Сухорукова в глазах просыпался блеск нежности... – Володя, в свою очередь, очень уважал Мишу, о нём он говорил: «Это человек высокой души, чистых помыслов и поступков»! 
Володя Ковнир и Алексей Тимошенко. Сестра Володи задумчиво продолжает свой рассказ: – Они были дружны с Сашей Гайсиным, для брата он был как бы старшим товарищем, примером настоящего сильного альпиниста! Вокруг Саши всегда были шумные компании, но дружба с Володей, может быть, как-то выделялась из-за очень схожих, я бы даже сказала, родственных отношений к горам. 8-миллиметровая киноплёнка, оживляя ребят, снова и снова переносит меня в прошлое. Саша, скрестив руки на груди, стоит в строе альпинистов, у него кучерявая шевелюра, очки, ветровка, перекинутая через плечо, он поворачивает голову, кого-то слушает, в нём чувствуется железная уверенность в себе! 
Александр Гайсин. Вот Володя Ковнир, на стоянке Рацека, обедает вместе с другими альпинистами, потом неожиданно оглядывается и смотрит в объектив кинокамеры... смотрит прямо на меня! Ты вздрагиваешь от этого прямого серьёзного взгляда, такое ощущения, что тебя уличили в подглядывании за чужой жизнью... И тут совершенно неожиданно плёнка, хрустнув, выскальзывает из кинопроектора, прервавшись, как... как жизнь на взлёте... 
Володя Ковнир на «стоянках Рацека». – За несколько дней до «этого», 13 июля, - Вячеслав Петрович Лях, как всегда, лаконичен и кажется суровым, - контрольная группа КСП вышла на проверку маршрутов, то ли погодные условия того требовали, то ли большое количество зачётных восхождений, сейчас уже точно не помню. В группе был я, старший инструктор Саша Шваб и Фёдор Попов. В этот момент на Свободной Корее, пятой, шестой башнях Короны и Симагина, был очень большой наплыв альпинистов. Были иркутские сборы, у них была очень сильная команда, и они проходили «шестёрку». Не только «сидели» на Семилеткина, но так же «сидели» альпинисты на Беззубкина и Мышляева. Все группы вышли на маршруты со своими наблюдателями! - Вячеслав Петрович сухо и чётко, в подробностях, воспроизводит события давно минувших дней. - За группой Дурова, работающей на Симагина, был закреплён старший наблюдающий Борис Львович. Наша группа КСП ушла в Медвежий угол, зацепилась за стену шестой башни, пролезла две верёвки по маршруту и, в этот момент, со стороны Симагина раздался грохот... На снегу под горой увидели упавшие камни и три человеческих тела... Потрясение от увиденного было страшное, начали срочно спускаться, и в этот момент Фёдор Ефимович Попов у нас чуть не улетел... Мы были в шоке... Буквально на наших глазах, три человека... - Лях, покачивая головой, на мгновение умолкает... И ты сам чувствуешь, что от подобного рассказа по спине бежит неприятный холодок. 
Анатолий Петрович Киреев. - 13 июля я с Володей Ковниром проходил маршрут «Смирнова – Кочетова» на первой башне Короны, это восхождение было в рамках подготовки к чемпионату республики, где у нас был заявлен маршрут «Мышляева», на Свободной Корее, – вспоминает Анатолий Петрович Киреев. – Мы были практически в конце маршрута, когда по «Виталке» на связь с нами вышел Коля Крайнов и взволнованно дал распоряжение: «Мужики, спускайтесь с маршрута, тут у нас ЧП!» Я объяснил ему, что мы практически наверху и нам проще и быстрее вернуться, поднявшись на вершину. Коля дал добро но на наши вопросы о том, что случилось, ответил уклончиво: «Спускайтесь, потом узнаете!» Мы прослушивали эфир и слышали, что речь шла о каких-то медикаментах, которые необходимо было поднять на «короновские» стоянки… Володя в лекарствах очень хорошо разбирался и понял, что там что-то очень серьёзное и что-то связанное с обморожением. Лях Вячеслав Петрович, прищурив глаза, старается вспомнить всё, до мельчайших подробностей: - Мы спустились на ледник, для организации поисково-спасательной операции. В это же время, мы сняли все группы с маршрутов, и со Свободной Кореи всех тоже, не смотря на то, что они там шли в рамках чемпионата Союза. Ребята были на середине стены, экстренные спуски были для них очень тяжелы, это были очень сложные спуски! Только спустились и сразу на спасработы! Руководил спасательной операцией наверху Саша Шваб, организовывал и координировал все действия внизу я. Ближе к вечеру погода очень сильно испортилась, была гроза! Ребята вышли на Симагина, чтобы снять с контрфорса единственного оставшегося в живых, Евгения Строковича. Он стоял в одиночестве, на небольшой скальной полке и орал... ну, психическая травма была у человека, боже мой... - строгие нотки в голосе Вячеслава Петровича сменились на оттенки сочувствия. Евгений Строкович, стоявший в момент аварии на скальной полке, на самостраховке из реп шнура, за скальную балду, в момент срыва товарищей был придавлен рывком верёвки к стене... в состоянии аффекта он начал звать по именам сорвавшихся, а когда ответа не получил, стал кричать восходителям на Корею. Валерий Попов, руководитель группы Иркутских альпинистов, проходивших маршрут Беззубкина, находясь на 20 метров выше своей группы, услышал крики с соседней горы, посмотрел на ледник и увидел ниже бергшрунда тела альпинистов... Дурова, Тараканова и Тямаева... Двое из них лежали ниже по склону, а один несколько выше, причём, от него выше по склону шел широкий кровавый след от падения тела... Крики с северного контрфорса Симагина не прекращались... Иркутские восходители сообщили о случившимся своим наблюдателям и стали готовиться к уходу с маршрута. В первом часу дня спортсмены из Иркутска начали спускаться, а в 19.00. оказались на леднике и сразу подошли к Симагина, на которой уже работала группа альпинистов, срочно спустившихся с пятой башни Короны. 
Евгений Строкович, на снимке стоит в белой шапке. Эдуард Котов, красноярский столбист, которого назначили старшим группы по транспортировке погибших, вспоминает: – К погибшим ребятам мы подошли приблизительно к часу дня, первого увидели Сашу Тямаева, на нём была пуховка, снятая с правой руки, на груди обвязка, беседка, карабин и два зажима. В одном из зажимов, кулачок которого был вывернут, торчал обрывок верёвки, длинной около пяти метров... Руки сильно побиты и неестественно вывернуты... С Юры Тараканова пуховка снялась и держалась только на запястье... на нём была грудная обвязка, беседка и верёвка, вся побитая, длинной 40 метров, прощелкнутая в карабин на грудной обвязке. На другом конце этой верёвки титановый карабин со швеллерным крюком... Женя Дуров лежал в пуховке, на нём была грудная обвязка, беседка, на левой ноге стремечко из реп шнура... Под телом лежал камень (15-20 кг), рядом несколько мелких камней... Вторая группа иркутских сборов, срочно уйдя с маршрута Мышляева, по распоряжению инструктора лагеря Калюгина, отправилась на стоянки Рацека, до особых распоряжений... Всю следующую ночь, несмотря на жуткую непогоду, ребята из-под основания контрфорса, криками поддерживали голосовую связь с Женей (рация «Виталка» осталась в одном из рюкзаков, на двадцать метров выше Строковича), альпинисты пытались приободрить его и давали понять ему, что он не брошен, что помощь близка! 
Фаустов Александр Александрович. – Это был мой хороший товарищ! - вспоминает Женю, Александр Фаустов. - Мы вместе с ним учились в школе инструкторов на Кавказе, а как он играл на гитаре! Заслушаешься! Нормальный парень! (После этой трагедии, через два года, он снова приехал в Ала-Арчу, работал, но на спортивные восхождения уже больше никогда не ходил... Сейчас он живёт в Ташкенте. Прим. авт.) - Фаустову тяжело вспоминать погибших. - Я хорошо знал Юру Тараканова... - Александр умолкает на мгновение... - Обидно очень, что так получилось! Я, как сейчас помню, как мастерски он играл в теннис, такие у него были красивые подачи! Высокий парень, обаятельным был человеком! С Сашей Тямаевым мне, к сожалению, не приходилось встречаться... а вот Дурова Евгения Васильевича знал хорошо, настоящий был мужик! – Погибших в непогоду вытаскивать было бесполезно, - продолжает Лях, - нужно было спускать со стены Строковича. Три группы работали на Симагина параллельно, решая эту тяжелую задачу. В одной группе работал Валера Попов и Александр Жила, во второй Краснухин и Пономарчук (эти двое должны были подготовить путь спуска), в третьей связке были Александр Шваб, Вернер Бошман и Фёдор Попов, которые вышли на маршрут в 5.30. утра... К Строковичу первым подошел Валера Попов, в 10 часов утра 14 июля, следом за ним поднялся Александр Шваб, Женю напоили горячим чаем и покормили. От Строковича свисали два перебитых взлохмаченных конца по 12-15 метров, через крюк. От того места, где он стоял, выше уходила перебитая верёвка... Расспросы Шваба о том, что произошло с группой, не дали никакого результата, и в 10.20 было принято решение немедленно спускать Строковича. Евгений передвигался самостоятельно, но каждое его движение необходимо было контролировать! Уже в 12.30 все благополучно спустились на ледник. – Район полностью закрыли до выяснения обстоятельств, – продолжает свое печальное повествование Вячеслав Петрович. - В это же самое время «Алга» под руководством Денисова, тренер у них был Павел Иванович Садовниченко, в рамках чемпионата Киргизии, проводила в Ак-Сае свои восхождения. Симагина и маршрут по его северному контрфорсу у них на чемпионате был заявлен, это был у них основной, а не запасной маршрут! Однако в связи с происшествием, район мы закрыли! Что это значит? Это значит, что абсолютно все восхождения в Ак-Сае, в рамках чего бы они ни осуществлялись, должны были быть немедленно прекращены до особых распоряжений, без вероятной возможности продолжить их в этом сезоне, сезоне 1979 года! Тем временем, - взгляд Ляха, кажется, застыл в прошлом, - наша комиссия столкнулась с трудностью при разборе этого несчастного случая. Разбор происшествия мы должны были произвести в течение трёх суток и выслать заключение в Москву, если мы не успевали, нам влетало за это по полной!.. Так вот, мы чётко так и не смогли понять, что же произошло на Симагина? Из-за чего трое наших инструкторов сорвались со стены и погибли?.. Единственный непосредственный свидетель аварии не смог вразумительно объяснить членам комиссии, что же на самом деле случилось, так как Дуров и Тараканов были вне его поля зрения. Эти двое организовывали станцию за скальным перегибом, потом вытянули рюкзаки наверх, после этого наступила пауза, далее криком сообщили, что перила свободны, и по ним пошел Тямаев, и вот, когда он начал движение и поднялся от полки метров на пять по вертикали, как рассказал Строкович, «сверху полетели одновременно и камни, и люди, а следом за этим клубком и Тямаев». От Жени Дурова или Юры Тараканова не было никаких предупредительных команд или криков, всё случилось молниеносно. - Вячеслав Петрович делает многозначительную паузу, после которой продолжает свой, леденящий душу рассказ... - Казалось, что просто невозможно во всём этом досконально разобраться, не побывав там и не «пощупав» всё своими руками. 
жүктеу/скачать 8.83 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|
