Учитель-проводник – это особая профессия Цирульников Анатолий Маркович

доктор педагогических наук, профессор, член-корреспондент РАО

Поскольку я много работаю в разных регионах, то одна из методологий, которую мы разработали, это методология и технология образовательных путешествий или образовательных экспедиций. Эта тема очень мало исследована в педагогике. Несколько реплик в связи с этим я попробую высказать.

Я буду отталкиваться от урока географии, который сегодня увидел. Это очень хороший урок, ёмкий, яркий, интересный. Когда он шёл, я подсаживался к ребятам и тихонько их о чём-то спрашивал: про лес, про север – что это такое. И я спрашивал их, знают ли они, что такое ГУЛАГ. Никто не знает. Одна девочка сказала, что это – камень такой. Меня это не удивило, потому что однажды на Беломор-канале я спросил ребят: а кто его строил? Они повторили, слышанную ими фразу, что это «построено на костях». Я подумал: «Ну да…». Но, уже уходя, спросил: «А на костях кого?» Они говорят: «Как кого – старых людей!» И в этом смысле, поскольку москвичи не были на севере, то всё понятно. Мало у нас путешествуют наши дети по северу России. Они чаще бывают в южных краях.

Но, вы знаете, это же ситуация не московская, а общая. Россия ведь стала вообще северной страной. У нас почти не осталось южных территорий. Россия – северная страна, но она себя как север не осмысляет. Ни страна себя не осмысляет, ни образование её не осмысляет. Вообще ситуация совершенно не осознанная, то есть мы живём «под собою не чуя страны». Для выхода из этой ситуации, если мы говорим об образовании, есть разные способы. Один из этих способов, то чем я, собственно, занимаюсь практически всю свою жизнь в педагогике, это способ, который мы назвали социокультурный подход к развитию образования, или социокультурная модернизация.

Объяснять подробно не буду, но если вкратце, то это решение жизненных проблем сообщества средствами образования. Не все проблемы можно решить с помощью образования, но часть можно. Когда мне сказали про театральную педагогику, - что и она пробует, - меня это очень удивило, и я подумал: «Надо же! Надо на неё посмотреть. Узнать, что её средствами получается в тех местах, в тех регионах, где бываю». Есть разные места, и все люди живут в разных местах. Есть такие места, например, в Колыме, куда добираться по бездорожью, как на «американской горке» 1000км, а потом еще 500км на «Буране». А есть места, где Волга уже по щиколотку, и вода уходит, остаётся опустыненное пространство. В Калмыкии беда произошла после 1943-его года, когда калмыков стали переселять. И беда произошла из-за мелочи: у калмыков была курдючная овца, у которой были плоские копыта. И эти овцы не срезали травяной покров. А потом там не просто стали землю пахать, но завезли овец с острыми копытцами. И они начали на корню траву срезать. И трава стала исчезать. А местность - опустыниваться. И теперь калмыцкие степи опустынились, и люди оттуда уезжают. То есть, на разных территориях есть разные жизненные проблемы. И мы-то как раз работаем в том социокультурном поле, где с помощью разных сообществ и разными, уже наработанными технологиями эти проблемы решаются. Всё начинается с очень углублённого анализа социокультурной ситуации, которых есть несколько типов, и для каждой есть свои стратегии развития и свои ходы: как вылезать из ситуации бывшего очага культуры, потенциального очага культуры, социкультурной пустыни или ещё какой-то другой ситуации. Везде есть школы. И, значит, есть детские проекты. Но все школы разные. В Енисейске, например, все ссыльные. Там в одной школе в одно время работала нянечкой вторая жена маршала Буденного, и с ней вместе - последняя любовь Колчака. Вот такая жизнь. И там дети сделали проект: «Сосланные в Сибирь глазами потомков». Впечатлительная картина получилась…

А еще есть мост, сваленный в Калмыкии, и дети пытаются решить проблему этого моста – что с ним делать? Или в Якутии у нас идут такие проекты: «Трасса», «Железнодорожная школа». Пришла железная дорога, значит, будут не только более дешевые товары, но масса проблем. Болезни, например, вспышка детского туберкулеза. И нужно понять, как компенсировать минусы, о которых не думали взрослые. Перевозки товаров, миграция, ломка уклада и образа жизни. Как компенсировать минусы и усилить плюсы?

А как жить в условиях прихода тяжёлой добывающей промышленности? Её второе пришествие на север страшнее первого, потому что после первого хотя бы соцкультбыт оставался. А тут ничего. К тому же, в отличие от первого, второе пришествие разрушает сознание коренного населения, которому теперь дают работу – но какую? Вахта – это не только метод, но мировоззрение: нарыл и бросил. И местные тоже проникаются этим вахтовым мировоззрением, губят собственную среду и сами погибают из-за этого. А поэтому надо думать, как во все эти проекты, технологии ввести иное мировоззренческое начало, экологическую культуру, правовой опыт, то есть, гуманитарную составляющую.

Есть еще замечательный проект, реализующийся в Якутии, - как с помощью образования построить нормальную социальную инфраструктуру деревни. Оказывается, это возможно, не рассчитывая на государство – самим, в отдельном населенном пункте, где наряду с обычной школой существуют школы народных мастеров. И вот в связи с этими школами стали возникать рабочие места, маленькая служба такси, маленькая гостиничка, центр ремёсел, и так далее…

Образовательное путешествие является одной из социокультурных технологий, которую мы используем. Она мало осмысленна. Когда мы ездим в образовательные экспедиции, у нас разные задачи. Мы пытаемся изучать ситуацию, и обучать, и активизировать местные сообщества, и вести разную проектную работу. Словом, мы пытаемся складывать условия для развития местного образовательного сообщества, и что еще более важно – сами образовываемся. Если говорить об образовательном путешествии шире, об образовательном путешествии для детей и о путешествии в культуру (это ведь тоже путешествие) я хотел бы заметить, что тут есть ряд вещей, которые очень интересны. Есть такое понятие у древних греков - «МЕТИС» - это знание, полученное из практики. Обычно наши проекты модернизации терпят крах, не только в России, но и во многих странах мира, потому, что не учитывают этот самый МЕТИС.

Я приведу пример, чтобы было понятно. В конце XVIII века - начале XIX в Германии, в Пруссии поняли, что выгодно разводить норвежские ели. И они стали оставлять только норвежские ёлки в лесу, а подрост, сушняк и всё остальное убирать. И на этом месте ровными рядами, как в армии, высаживать эту норвежскую елку. И очень хорошие результаты получили в первой генерации. Прибыль чистая, леснику вообще не надо в лесу находиться, можно управлять по квадратам из конторы. А во второй генерации начали появляться какие-то досадные недоразумения. Убрали сушняк - почва стала обедняться, слой почвы утончаться. Когда деревья были разного возраста, то буря валила деревья одного возраста, а другие оставались. Когда в лесу были деревья разного вида, и приходила эпидемия насекомых, то они точили одни виды деревьев, а другие оставались жить. Так происходит в сложном живом лесу. А в упрощенном, «научном» наступило то, что на русский с немецкого можно перевести как «смерть леса».

То же самое происходило со строительством модернистской столицы Бразилио. Строили отличные ровные улицы по проектам Карбюзье. Строго разделяли функциональные зоны: там жилая, тут торговая, здесь административная. Здорово! Одно только – люди не хотели там жить. Люди вокруг правильного города стали выстраивать неправильный, с перепутанными улицами и переулками. И вообще с перепутанной жизнью, где на одной улице коляски катают, и сидят в кафе, и работают.

И то же самое было в Африке, в Танзании, например, когда правильные фермы стали строить и это чуть не привело к голоду. Про нашу коллективизацию и говорить нечего – известно, чем кончилось.

Всякие реформы, преобразования имеют дело с рядом факторов, один из которых – государственное упрощение. Не будем далее здесь вдаваться в эту тему. Но запомним это понятие МЕТИС – знание, полученное из практики! Человек, который закончил соответствующее заведение, где его научили водить корабли по океану, конечно, их водит, у него же классное образование! Но когда капитан входит в залив, он обычно берёт лоцмана, который знает эту местность. Он знает рельеф, мели, знает опасные места – это его практическое знание.

Образовательное путешествие, мне кажется, вытаскивает вот этот МЕТИС, который, на самом деле играет очень большую роль в наших преобразованиях разного рода. Это первое, что я хотел отметить.

Второе – всякое образовательное путешествие похоже немного на ЭПОС. Что происходит в любом эпосе? Всегда, если мы возьмём «Илиаду», «Калевалу», эпос якутов «Олонхо», а теперь я познакомился с потрясающим эпосом калмыков «Джангар», - то везде есть герой, который отправляется куда-то, встречает трудности, испытания, преодолевает их, борется с чудищами, побеждает, и приходит к некоему результату. И вот интересно, что школьное и внешкольное образовательное путешествие строится по тем же принципам, оно моделирует структуру эпоса. Но ЭПОС? Что такое ЭПОС? Он ведь моделирует процесс создания ЭТНОСА, если говорить серьёзно. И тогда мы начинаем видеть очень глубокие вещи в образовательном путешествии. И в этих вещах надо разбираться, разбираться и разбираться.

Третье –то, о чём вы все говорили: подлинное общение, вера в предлагаемые обстоятельства, события… Это всё очень верно и точно. И об этом тоже следует очень внимательно думать. Нужно как бы опрокинуть этот театральный пласт в педагогику образовательного путешествия, и наоборот, педагогику образовательного путешествия спроецировать на театральную педагогику.

А ещё - совершенно особенная фигура учителя возникает в образовательном путешествии. Он проводник – это первое. Не важно, реальное это путешествие, виртуальное, физическое путешествие на край света, в ойкумену, или это путешествие в культуру. Но учитель – проводник. Это вот как на Колыме, когда меня приглашали на охоту, якуты, хотя хорошие охотники, все-таки, взяли проводника эвенка, который знал эту местность в деталях. Но ведь также и в культуре. В южно-уральском заповеднике Шульган-Таш я нашёл то, что потом назвал НПО – неопознанные педагогические объекты. То, что на первый взгляд не похоже на педагогику, а на самом деле ею является. Там, в заповеднике, был учитель, который водил ребят по заповедному лесу, вроде как в рассказе Рэя Бредбери «И грянул гром», где герой на бабочку наступил, и весь мир переменился. Он замечал какие-то детали и говорил, что вот здесь прошли кислотные дожди, поэтому изменилось то-то и то-то, а от этого связь вот сюда… А вот животные бывают разные. Одни едят с кустов, а другие с деревьев. И у них свои сообщества. Государственники, демократы…А волки? И волки тоже нужны. И это учитель-проводник шел с детьми по лесной тропе, и незаметно выводил учеников на социальные темы, как бы интерпретировал. Учитель-проводник и интерпретатор – совершенно особая профессия. Один известный марийский этнограф, которого расстреляли в 1938 году, ввел такой емкий термин: «писатель местности». У это учителя-проводника, интерпретатора, писателя местности - совершенно особые педагогические компетенции.

Еще я хотел бы сказать – что, наверное, технология образовательного путешествия даёт шанс разобраться, где мы находимся, и что, вообще, с нами происходит. Я не большой оптимист – возраст, но когда удается уехать подальше от Москвы, становится как-то повеселее. Если говорить об области образования, которой я занимаюсь, и которой занимаетесь вы, - всё-таки, думаю, у нас шансы есть…

И последнее. Еще раз повторю, я никогда не занимался театральной педагогикой, чуть-чуть слышал – и всё. Но сегодня у меня возникло такое ощущение, что люди идут одному и тому же разными путями, одно и то же называют разными словами. А на самом деле есть много схожего, и надо на всё это посмотреть, на одно через другое. И, вообще, внимательней посмотреть на то, что происходит вокруг.

Спасибо!