Я отказываюсь заключать межконфессиональные браки. Я совершаю обряд бракосочетания, если супруги выражают намерение воспитывать детей в иудейской вере. Я совершаю обряд бракосочетания, если супруги соглашаются на посещение добрачных наставнических бесед. Раввинов, согласных проводить бракосочетание совместно с христианским священником, немного, и ценятся они на вес золота. Даже если религия сама по себе не приносит вреда, спровоцированный ею целенаправленный, умело поощряемый раздел людей путем ловкого манипулирования естественной склонностью человеческой природы к предпочтению "своих" и отвержению "чужих" приносит достаточно несчастий, чтобы объявить ее мощным фактором мирового зла. Нравственный Zeitgeist 
В НАЧАЛЕ ЭТОЙ ГЛАВЫ БЫЛО ПОКАЗАНО, ЧТО НАША мораль — даже мораль верующих — не берется из священных книг, как бы ни печально было для некоторых это открытие. Что же тогда позволяет нам отличать дурное от хорошего? Независимо от того, как мы ответим на этот вопрос, в современном обществе существует некий консенсус по поводу того, что хорошо, а что дурно, и его придерживается поразительно много людей. Это общее мнение не имеет прямой связи с религией, однако большинство религиозных людей с ним согласны вне зависимости от того, полагают ли они источником своей морали Священное Писание или нет. Большая часть людей, за вполне понятными исключениями вроде афганских талибов и американских радикальных христиан, руководствуется в своей жизни одинаковым, щедро-либеральным набором этических принципов. Большинство из нас не причиняют ненужных страданий, верят в свободу слова и защищают ее, даже не будучи согласными с мнением говорящего, платят налоги, не жульничают, не убивают, не совершают инцест, не делают другим того, чего не желают себе. Некоторые из этих принципов добропорядочности упоминаются в священных книгах, но по соседству с ними там можно найти много такого, чему не согласится следовать ни один приличный человек; и, заметьте, в священных книгах нет правил, позволяющих, отсеяв дурное, оставить только хорошее. Можно, конечно, постараться выразить нашу коллективную этику в "Новых десяти заповедях". Это уже пытались сделать и различные группы, и отдельные индивидуумы. Интересно отметить замечательное сходство получающихся списков правил, а также соответствие их духу того времени, когда они были составлены. Вот "Новые десять заповедей", которые я нашел на одном атеистическом веб-сайте103. Не делайте другим того, чего вы не желали бы получить от
них. Старайтесь никогда не причинять вреда. В отношении к другим людям, живым существам и всему
миру проявляйте любовь, честность, верность и уваже
ние. Не оставляйте без внимания зло и не уклоняйтесь от уста
новления справедливости, но всегда будьте готовы про
стить признавшего вину и искренне раскаявшегося. Живите с чувством радости и удивления. Всегда старайтесь узнать новое. Всегда проверяйте свои идеи фактами и будьте готовы
отказаться от самых сокровенных убеждений, если факты
их опровергают. Не бойтесь проявить несогласие и инакомыслие; всегда
уважайте право других на иную точку зрения. Формируйте собственное мнение на основе личных умоза
ключений и опыта; не идите слепо на поводу у других. Сомневайтесь во всем. Вышеприведенный краткий перечень не является плодом раздумий великого мудреца, пророка или специалиста по этическим вопросам. Это лишь достойная похвалы попытка обычного жителя инета суммировать на манер библейских Десяти заповедей принципы современного добропорядочного поведения. Она оказалась первой в результатах поиска по запросу "Новые десять заповедей", я нарочно не стал забираться дальше. Просто хочу сказать, что приблизительно такой же перечень составил бы сегодня любой порядочный человек. Безусловно, не каждый выберет абсолютно одни и те же правила. Философ Джон Ролз, возможно, включит что-нибудь вроде: "Всегда действуй так, словно тебе неизвестно, окажешься ли ты рядом с кормушкой или вдали от нее". Практическое выражение этого принципа Ролза, говорят, существует у инуитов, где разделяющий добычу выбирает свою долю последним. Составляя собственные "Новые десять заповедей", я выбрал бы некоторые из процитированных выше, но и постарался бы оставить место для следующих: Наслаждайтесь своей собственной сексуальной жизнью
как хотите сами (не причиняя вреда другим) и предоставьте
окружающим наслаждаться как угодно им; это их личное
дело и вас не касается. Не дискриминируйте и не притесняйте на основе половой,
расовой или (насколько это возможно) видовой принад
лежности. Не навязывайте детям собственные идеи. Научите их
думать самостоятельно, взвешивать доказательства и не
бояться выражать несогласие с вашим мнением. Заглядывайте в будущее дальше срока собственной жизни. Оставим в стороне несущественную разницу во вкусах. Главное заключается в том, что почти все мы с библейских времен ушли далеко вперед. В XIX веке во всех цивилизованных странах было запрещено рабство, широко распространенное как в библейские времена, так и в течение большей части человеческой истории. Во всех цивилизованных странах сейчас признается, что женский голос на выборах и в суде равен мужскому, хотя это отрицалось вплоть до 1920-х годов. В современных просвещенных обществах (в эту категорию, безусловно, не включаются страны типа Саудовской Аравии) женщину больше не считают собственностью мужчины, как это было в библейские времена. Любой современный суд признал бы Авраама виновным в жестоком обращении с несовершеннолетним. А выполни он свое намерение до конца, ему не избежать бы приговора за преднамеренное убийство. И тем не менее по нравам своего времени он заслуживал восхищения, поскольку выполнял повеление всевышнего. Вне зависимости от того, верим мы в бога или нет, наши понятия о дурном и хорошем претерпели значительные изменения. В чем же они заключаются и что служит им причиной? В любом обществе существует трудноопределимое, меняющееся с ходом десятилетий коллективное единодушие, которое, не боясь обвинений в напыщенности, можно назвать заимствованным у немцев термином Zeitgeist. Уже говорилось, что права женщин в настоящее время признаны в демократических странах повсеместно, однако в действительности эта реформа произошла поразительно недавно. Ниже приводятся даты получения женщинами права голоса в различных странах: Новая Зеландия | i893 | Австралия | 1902 | Финляндия | 1906 | Норвегия | 1913 | Соединенные Штаты | 1920 | Великобритания | 1928 | Франция | 1945 | Бельгия | 1946 | Швейцария | 1971 | Кувейт | 2ООб | Такое распределение дат в течение двадцатого столетия свидетельствует об изменении Zeitgeist. Другим примером может служить отношение к расовому вопросу. Взгляды большей части населения Великобритании (да и многих других стран) начала XX века в наше время воспринимались бы как расистские. Большинство белокожего населения считали, что чернокожие (сваливая сюда без разбора все многочисленные африканские и не имеющие с ними никакого родства индийские, австралийские и меланезийские группы) уступают белым практически во всем, за исключением, как снисходительно признавалось, чувства ритма. В двадцатые годы эквивалентом Джеймса Бонда в английской литературе был жизнерадостно добродушный любимец подростков Бульдог Драммонд". В одном из романов, "Черной шайке", Драммонд говорит о "евреях, иностранцах и прочей немытой публике". В заключительной сцене романа "Женский пол" Драммонд хитро переодевается Педро — черным слугой главного злодея. В критический момент, когда и злодей и читатель наконец узнают, что "Педро" — на самом деле Драммонд, тот мог бы воскликнуть, например: "Вы думаете, что я Педро. Вы даже и не подозреваете, что на самом деле я — замаскированный под черного слугу ваш заклятый враг Драммонд". Вместо этого он заявляет следующее: "Неправда, что каждая борода — фальшивая, но правда, что каждый черГчГОМАзый воняет. Эта борода, голубчик, не фальшивая, и этот черИОМАзый не воняет. Нет ли здесь какого-то "' Герой детективных романов английского писателя Г. С. Макпила (1888-1937)-(Прим. ред.) нарушения логики?" Я читал эти книги мальчишкой в 1950-е годы, лет через 30 после их написания, и тогда подростку все еще можно было (но уже не совсем легко), увлекшись сюжетом, пропустить расистские высказывания. В наше время такое представить невозможно. Томас Генри Гексли был передовым, просвещенным либералом своего времени. Своего, но не нашего, и в 1871 году он писал, например, следующее: Ни один здравомыслящий, знакомый с фактами человек не поверит, что типичный негр является ровней или, что еще более невероятно, превосходит белого человека. А значит, просто нелепо ожидать, что, удалив все препятствия и предоставив нашему украшенному выдающимися челюстями сородичу равное поле, без каких-либо привилегий и притеснений, мы станем свидетелями его успеха в соревновании с наделенным большим мозгом и челюстями меньшего размера соперником; в соревновании, где побеждают мысли, а не укусы. Безусловно, высочайшие вершины цивилизации нашим темнокожим братьям недоступны^. Общеизвестно, что хороший историк не судит высказывания деятелей прошлых эпох по современным стандартам. Авраам Линкольн, подобно Гексли, был передовым мыслителем своего времени, но его взгляды на расовые вопросы в наше время также выглядят очень расистскими. Вот его заявление во время спора со Стивеном А. Дугласом в 1858 году: Хочу подчеркнуть, что я ни сейчас, ни когда-либо ранее, не выступал за социальное и политическое равенство белой и черной рас; я ни сейчас, ни ранее не выступал за включение негров в число избирателей или присяжных, за их права занимать общественные должности или заключать браки с белыми людьми; добавлю к этому, что между белой и черной расами существуют физические различия, которые, по моему мнению, никогда не позво- лят им сосуществовать в условиях политического и социального равенства. А поскольку это так, то при жизни бок о бок неизбежно возникновение меж ними высшего и низшего положения, и я, как и всякий другой, выступаю за занятие высшей ступени белой расойю\ Если бы Гексли и Линкольн родились и получили образование в наши дни, они вместе с нами отшатнулись бы от собственных оскорбительно-дидактических, в духе Викторианской эпохи, заявлений. Эти цитаты приведены исключительно, чтобы показать, как меняется Zeitgeist с ходом времени. Если даже Гексли — один из самых просвещенных либералов той эпохи — и даже предоставивший свободу рабам Линкольн могли публично делать подобные заявления, попытайтесь представить образ мыслей типичного викторианского обывателя. А стоит обратиться к xviii веку, обнаружим хорошо известный факт: и у Вашингтона, и у Джефферсона, и у других деятелей эпохи Просвещения были рабы. Часто, принимая неизбежное изменение Zeitgest просто как должное, мы забываем рассматривать это изменение в качестве реального, достойного обсуждения и изучения феномена. Примеров множество. Впервые высадившись на остров Маврикий и увидев безобидных птиц додо, моряки не придумали ничего лучшего, как перебить их всех дубинками, несмотря на то что они даже в пищу не годились (по описаниям, мясо у них было неприятного вкуса). Видимо, размозжить палкой голову беззащитной, смирной, не способной летать птице считалось интересным развлечением, помогающим скоротать время. В наши дни такое поведение немыслимо; вымирание подобного додо вида животных будет воспринято как трагедия, случись оно даже в силу естественных причин, не говоря уже о намеренном истреблении их человеком. Именно такой трагедией, по современным культурным стандартам, стало сравнительно недавнее исчезновение тила- цина — тасманийского волка. Еще в 1909 году за убийство этих повсеместно оплакиваемых ныне хищников выплачивали вознаграждение. В викторианских романах об Африке "слон", "лев", "антилопа" (обратите внимание, всегда в единственном числе) — это "дичь", а с дичью что делать? Стрелять, конечно же, не раздумывая. Не для еды, не для самозащиты. Для "спорта". Но и здесь Zeitgeist изменился. Несмотря на то что богатые, отсидевшие в креслах зады "спортсмены" по-прежнему могут, безопасно устроившись в лендроверах, расстреливать африканских диких животных и увозить домой в качестве трофеев головы, им приходится нынче расплачиваться за это как чеками с длинным рядом нулей, так и всеобщим презрением. Охрана дикой природы и окружающей среды стала такой же принятой нормой нравственного поведения, какими когда-то были соблюдение субботы и отказ от идолопоклонства. Бурные шестидесятые годы прославились модой на свободу нравов. Но еще в начале десятилетия выступающий на процессе над романом "Любовник леди Чаттерлей" обвинитель мог обратиться к присяжным со следующим вопросом: "Желали бы вы, чтобы вашим сыновьям-подросткам, вашим юным дочерям — потому что девушки, как и юноши, тоже могут читать (представьте себе, он так и выразился!) — попала в руки эта книга? Стали бы вы держать подобную книгу в своем доме? Потерпели бы вы, чтобы такую книгу прочла ваша жена или ваши слуги?" В последнем риторическом вопросе стремительность перемен Zeitgeist демонстрируется особенно удачно. Американское вторжение в Ирак широко осуждается из-за количества жертв среди гражданского населения; и тем не менее число жертв в этой войне на несколько порядков ниже, чем во Второй мировой. Похоже, что стандарты морально приемлемого и здесь стремительно меняются. Звучащие сегодня в высшей степени бессердечно и гнусно заявления Дональда Рамс-филда показались бы речами мягкотелого либерала, выступи он с чем-то аналогичным во время последней мировой войны. Что-то изменилось за прошедшие с той поры десятилетия. Эти изменения коснулись каждого из нас, но с религией они не имеют ничего общего. Если уж искать такую связь, то они случились скорее вопреки религии, чем благодаря ей. Изменения в целом идут в одном и том же направлении, и большинство согласится, что они — к лучшему. Даже Адольф Гитлер, повсеместно признанный выходящим за все мыслимые рамки чудовищем, не выделялся бы особой кровожадностью во времена Калигулы или Чингисхана. Бесспорно, Гитлер истребил больше людей, чем Чингисхан; так ведь в его распоряжении были современные технологии. И можно ли о Гитлере сказать то же, что очень часто звучит в описании Чингисхана: он получал самое большое наслаждение, глядя, как "обливаются слезами друзья и близкие его жертв"? Мы судим Гитлера по моральным законам нашего времени, а моральный Zeitgeist, как и технология, далеко шагнул со времен Калигулы. Гитлер предстает воплощением ада потому, что нынешние стандарты не в пример гуманнее. За свою жизнь я много раз слышал, как люди оскорбляют друг друга унизительными кличками и намекающими на национальность прозвищами: лягушатник, макаронник, итальяшка, ганс, жид, черномазый, япошка, азер. Не скажу, что эти клички совсем исчезли, но в приличном обществе их употребление резко порицается. По слову "негр", хотя в первоначальном смысле и не оскорбительному, можно нынче достоверно определять период написания английских литературных произведений. В свое время уважаемый кембриджский теолог А. С. Букет мог в своем труде "Сравнительная религия" начать главу об исламе следующей фразой: "Семит не является по своей природе монотеистом, как предполагалось в середине XIX века. Он — анимист". Использование расового признака (в обход культурной принадлежности) и предпочтение единственного числа ("Семит... анимист"), сводящее разнообразие множества людей к одному "типу", сами по себе преступлением не являются. Но это еще один пример изменения духа времени, Zeitgeist. В наши дни ни один кембриджский профессор — ни теологии, ни любой другой дисциплины — не использует в своих работах таких выражений. Анализируя подобные трудноуловимые изменения нравственных норм, мы можем датировать работу Букета периодом не позднее середины хх века. И действительно, она была написана в 1941 Г°ДУ- Заглянем еще на четыре десятилетия назад — и изменение стандартов станет и вовсе бесспорным. Я уже цитировал в своей предыдущей книге утопический роман Г. Д. Уэллса "Прозрения" о Новой республике, но хочу сделать это еще раз, потому что он исключительно точно иллюстрирует мою мысль: Как будет Новая республика обращаться с низшими расами? С чернокожими*'.. С желтой расой?.. С евреями?.. С сонмами черных, коричневых, грязно-белых и желтых людей, не нужных в новом, точно отлаженном мире? Что ж, жизнь — это жизнь, а не богадельня, и, полагаю, придется от них избавиться... Что же касается системы нравственности граждан Новой республики — системы, которой суждено господствовать над мировым государством, она будет устроена так, чтобы способствовать распространению самого лучшего, эффективного и прекрасного, что есть в человечестве, — красивых, сильных тел, ясных, светлых умов... До сих пор, во избежание воспроизведения убожеством убожества, природа использовала при организации мира свой метод... смерть... Люди Новой республики... получат идеал, ради которого стоит совершать убийство. Это было написано в 1902 году, а сам Уэллс считался прогрессивным деятелем своей эпохи. В 1902 году подобные, хоть и не повсеместно одобряемые, умозаключения тем не менее вполне могли служить предметом дискуссии на званом обеде. Современный же читатель, столкнувшись с ними, не может не содрогнуться от ужаса. Приходится признать, что, как ни отвратителен Гитлер, он был не так уж далек от духа своего времени, как это может нам казаться сегодня. До чего стремительно меняется Zeitgeist — и до чего согласованно движется он широким фронтом во всем просвещенном мире. Что же служит источником этих слаженных, непрерывных изменений общественного сознания? Позвольте уклониться от ответа на этот вопрос. В рамках задач данной книги мне достаточно твердого убеждения, что религия таким источником однозначно не является. Если же непременно нужно высказать свое мнение, то я повел бы рассуждение следующим образом. Необходимо объяснить, во-первых, почему изменения морального духа времени происходят с такой поразительной согласованностью среди огромного количества людей и, во-вторых, почему изменения происходят более или менее однонаправленно. Как происходит согласование среди огромной массы людей? Изменения распространяются от одного человека к другому за разговорами в барах, путем обсуждений за обеденным столом, через книги и книжные обозрения, газеты и телепередачи, а нынче еще и посредством Интернета. Изменения в нравственном климате проявляются в газетных статьях, радиоинтервью, политических выступлениях, шутках эстрадных сатириков, сценариях мыльных опер, голосованиях по поводу новых законов членами парламентов и интерпретациях этих законов судьями. Можно было бы описать весь процесс как изменение частоты встречаемости определенных мемов в меметическом пуле, но здесь не место развивать эту тему. Кто-то плетется позади надвигающейся волны перемен морального Zeitgeist, кто-то ее слегка обгоняет. Но большинство из нас — людей xxi века — составляет единую группу, далеко ушедшую от людей Средневековья, или современников Авраама, или даже человечества 1920-х годов. Волна продол- жает свой бег, и даже авангард начала хх века (ярким представителем которого является Т. Г. Гексли) уже безнадежно отстал от нынешнего "обоза". Конечно, это движение являет собой не плавную кривую, а, скорее, извилистую зубчатую линию. В ее рисунке отмечаются локальные и временные откаты в прошлое, как, например, в начале 2ооо-х под руководством нынешнего правительства в Соединенных Штатах. Но, если рассматривать более длительный временной интервал, прогрессивное движение несомненно, и оно будет продолжаться. В чем причина постоянного движения Zeitgeist в этом направлении? Не нужно забывать о роли отдельных личностей, выступающих, опережая время, с новыми идеями и зовущих за собой остальных. Идеи расового равенства в Америке получили широкое распространение благодаря замечательным политическим лидерам вроде Мартина Лютера Кинга, представителям культуры, спорта и другим общественным деятелям, таким как Пол Робсон, Сидней Пуатье, Джесси Оуэне и Джеки Робинсон. Раскрепощение женщин и рабов также многим обязано целеустремленным личностям. Кто-то был верующим, кто-то — нет. Некоторые религиозные лидеры помогали правому делу в силу религиозных убеждений. Некоторые делали бы это, и не будучи верующими. Несмотря на то что Мартин Лютер Кинг был христианином, философию ненасильственного гражданского неповиновения он напрямую позаимствовал у нехристианина Ганди. Помимо этого, постоянно происходит улучшение образования и, главное, растет понимание того, что все мы имеем общие человеческие ценности с представителями других рас и другого пола. Обе эти идеи — совершенно не библейские, и они гораздо более сродни биологическим наукам, особенно эволюции. Одной из причин несправедливого обращения с чернокожими, женщинами, а в нацистской Германии — с евреями и цыганами является то, что их не считали полноценными людьми. В книге "Освобождение животных" философ Питер Зингер с убедительным красноречием призывает нас отказаться от идеи исключительности своего вида и распространить гуманное обращение на все другие организмы, обладающие достаточной, чтобы его оценить, понятливостью. Возможно, в течение будущих столетий Zeitgeist будет двигаться именно в этом направлении. Что послужило бы логичным развитием более ранних реформ, таких как уничтожение рабства и эмансипация женщин. Мои любительские познания в психологии и социологии не позволяют предложить более убедительное объяснение, почему нравственный Zeitgeist меняется так согласованно. Но для моих целей достаточно сделанного на основе наблюдений вывода о том, что дух времени действительно меняется, и причиной изменений не является религия, а уж тем более — Священное Писание. Скорее всего, перемены вызваны не одной силой, вроде силы притяжения, а сложным взаимодействием различных факторов, подобно закону Мура, описывающему возрастание в геометрической прогрессии мощности компьютеров. Чем бы ни вызывались наблюдаемые положительные изменения Zeitgeist, сам факт их существования более чем убедительно показывает несостоятельность аргумента, что без бога мы не сумели бы творить добро и отличать добро от зла. А как же Гитлер и Сталин? Разве они не были атеистами?
Н ЕСМОТРЯ НА ОБЩЕЕ ДВИЖЕНИЕ ZEITGEIST в сторону прогресса, улучшения происходят, как уже отмечалось, не плавно, а скорее зигзагообразно, с удручающими откатами в прошлое. В XX веке ужасные, глубокие откаты случались под властью диктаторов. Важно не смешивать сущность злых намерений таких людей, как Гитлер и Сталин, и наличие у них огромных возможностей для их осуществления. Выше отмечалось, что идеи и намерения Гитлера сами по себе были не более кровожадными, чем у Калигулы или некоторых оттоманских султанов, омерзительная жестокость которых описана в книге Ноела Барбера "Правители Золотого Рога". Но в распоряжении Гитлера были оружие и средства связи хх века. Хотя, несомненно, Гитлер и Сталин по любым стандартам были исключительно жестокими личностями. "И Гитлер и Сталин были атеистами. Что вы об этом скажете?" Этот вопрос задается практически после каждого моего публичного выступления на тему религии и почти в каждом радиоинтервью. Тон его, как правило, язвительный, и негодующий автор обычно подразумевает две вещи, а именно: Сталин и Гитлер не только были атеистами (i), но и совершали ужасные злодеяния именно по причине своего неверия (г). Положение (i) верно в отношении Сталина и сомнительно в отношении Гитлера. Но это в любом случае не имеет значения, потому что положение (2) ложно. Если оно приводится как вывод из положения (i), то оно просто нелогично. Даже если допустить, что Гитлер и Сталин оба были атеистами, то их также объединяло наличие усов, которые, кстати, имелись и у Саддама Хусейна. И что теперь? Вопрос не в том, были ли дурные (или хорошие) индивидуумы атеистами или верующими. Мы не собираемся пересчитывать дурных овец с обеих сторон и сравнивать списки. Тот факт, что на пряжках ремней нацистов было выгравировано "Gott mit uns"", сам по себе ничего не доказывает, по крайней мере без дальнейшего углубленного изучения. Вопрос не в том, были ли атеистами Гитлер и Сталин, а в том, склоняет ли атеизм людей систематически совершать дурные поступки? Этому не существует никаких подтверждений. Атеизм Сталина, по-видимому, сомнений не вызывает. Он учился в православной духовной семинарии, и его мать до конца своих дней переживала, что сын не стал, как она мечтала, священником. Сталина этот факт, как утверждает в своей книге Алан Буллок, всегда забавлял106. Возможно, из-за полученной в юности подготовки к посвящению в сан взрослый Сталин всегда едко отзывался о Русской православной церкви, христианстве и религии в целом. Однако не существует доказательств того, что его жестокость мотивировалась именно атеизмом. Ее также вряд ли удастся объяснить полученным в молодости религиозным образованием, если, конечно, оно не учило его абсолютистской вере, уважению к сильной власти и тому, что цель оправдывает средства. Миф об атеизме Гитлера культивировался настолько старательно, что в наши дни огромное количество людей верят ему безоговорочно, а защитники религии любят с вызовом использовать его в спорах. Но истинное положение вещей не настолько очевидно. Гитлер родился в католической семье и в детстве ходил в католические школы и церкви. Само по себе это, конечно, неважно: он так же легко мог впоследствии отказаться от католической веры, как Сталин, который, будучи "С нами Бог" (нем.). исключенным из Тифлисской духовной семинарии, отказался от православной веры. Но Гитлер никогда публично не отрекался от католицизма; более того, существуют указания на то, что до конца жизни он оставался верующим. Если это и не был католицизм, то какая-то вера в божественное провидение у него, скорее всего, сохранилась. Например, в "Моей борьбе" он пишет, как услышал об объявлении Первой мировой войны: "Опустившись на колени, я от всего сердца возблагодарил небо, что мне посчастливилось жить в такое время"107. Но это было в 1914 г°Ду; может быть, впоследствии он поменял убеждения? В 1920 году близкий соратник Гитлера, впоследствии ставший заместителем фюрера, Рудольф Гесс написал о нем в письме премьер-министру Баварии: "Я очень близко и хорошо знаком с герром Гитлером. Это — необычайно благородный человек, исполненный бесконечной доброты, религиозных чувств, хороший католик"108. Мне, конечно, могут возразить, что, поскольку Гесс так отчаянно промахнулся с "благородством" и "бесконечной добротой", возможно, и "хорошего католика" не следует принимать слишком всерьез! Вряд ли к Гитлеру можно без иронии применить эпитет "хороший" в его прямом значении; кстати, последнее замечание приводит на ум уморительный, самый нелепый из слышанных мною аргумент, почему Гитлер должен был быть атеистом. Много раз в разных вариантах повторялся следующий довод: Гитлер был дурным человеком, христианство учит добру, следовательно, Гитлер не мог быть христианином! Замечание Геринга о Гитлере "только католик может объединить Германию", следовательно, имело в виду просто воспитанного в католической вере человека, а не верующего католика? В произнесенной в 1933 Г°ДУ в Берлине речи Гитлер сказал: "У нас не было сомнений, что людям нужна, необходима эта вера. Поэтому мы повели борьбу с атеистическим движением, и не только путем теоретических дискуссий: мы вырвали его с корнем"109. Может, это означает лишь, что Гитлер "верил в веру"? Но и в 1941 году он говорил своему адъютанту, генералу Герхарду Энгелю: "Я навсегда останусь католиком". Даже если Гитлер и не остался искренне верующим христианином, было бы поистине поразительно, если бы на него не оказала влияние многовековая христианская традиция обвинения евреев в убийстве Христа. В своей речи в 1923 году в Мюнхене Гитлер заявил: "Первое, что нам нужно сделать, — это спасти [Германию] от правящих нашей страной евреев... Надо спасти Германию от страданий, доставшихся на долю Другого, смерти на Кресте"110. Джон Толанд в своей книге "Адольф Гитлер. Полная биография" писал о религиозных убеждениях Гитлера в период "окончательного решения еврейского вопроса": По-прежнему оставаясь преданным членом римско-католической церкви, несмотря на недовольство ее иерархией, он хорошо усвоил ее учение о том, что еврей — это убийца Бога. Следовательно, уничтожение можно было совершать без зазрения совести, попросту выполняя роль карающей десницы Господа, — нужно было лишь проводить его отстраненно, без лишней жестокости. Ненависть христиан к евреям свойственна не только католической традиции. Ярым антисемитом был Мартин Лютер. Во время Вормсского рейхстага он заявил, что "из Германии нужно изгнать всех евреев". Помимо этого, он написал целую книгу "О евреях и их лжи", возможно оказавшую влияние на Гитлера. Лютер называл евреев "порождением ехидны", и Гитлер в своей речи 1922 года использовал это же выражение, а также несколько раз повторил, что является христианином: Мои христианские чувства указывают мне, что мой Господь и Спаситель — борец. Они указывают на человека, который однажды, будучи одинок и окружен малочисленными последователями, распознал истинную сущность евреев и призвал людей к борьбе против них, и Он (правда Божья!) был величайшим не только в страдании, но и в борьбе. В безграничной любви, как христианин и просто человек, я вчитываюсь в отрывок, который рассказывает нам, как Господь наконец восстал во всей своей мощи и, взявши плеть, изгнал из Храма порождения ехидн и гадюк. Как прекрасна была Его борьба против еврейского яда! Сегодня, после двух тысяч лет, во власти сильных эмоций, я еще более ясно понимаю, что именно для этого Он пролил Свою кровь на Кресте. Как христианин, я обязан не поддаваться обману, но быть борцом за правду и справедливость... И ежедневно усиливающиеся страдания свидетельствуют о том, что мы правы в жажде действий. Ибо у меня как христианина есть долг перед моим народом"1". Трудно определить, позаимствовал ли Гитлер выражение "порождение ехидн" у Лютера или взял его, как и сам Лютер, напрямую из Евангелия от Матфея (3:7)- Что же касается преследования евреев как выполнения Божьей воли, Гитлер возвращается к этому в "Моей борьбе": "Поэтому нынче я верю, что поступаю согласно воле Всемогущего Создателя: защищаясь против евреев, я сражаюсь за дело Господа". Написано в 1925 году. Он еще раз повторил это в 1938-м и потом, неоднократно, на протяжении всей карьеры. Приведенные цитаты необходимо рассматривать совместно с другими, из его "Застольных бесед", где Гитлер выражает записанные секретарем яростно антихристианские взгляды. Эти отрывки датированы 1941 годом: Самым сильным из когда-то постигших человечество ударов был приход христианства. Большевизм — незаконнорожденное дитя христианства. Оба изобретены евреями. Христианство принесло в мир нарочитую ложь в религиозных вопросах... Древниймир был таким чистым, светлым и безмятежным, потому что в нем не знали двух великих зол: чумы и христианства. И все же я бы не хотел, чтобы итальянцы или испанцы отвергли наркотик христианства. Пусть мы будем единственной нацией, свободной от этой заразы. В "Застольных беседах" Гитлера немало подобных высказываний, часто равняющих христианство с большевизмом, порой проводящих аналогию между Карлом Марксом и апостолом Павлом, причем Гитлер никогда не забывает упомянуть, что оба были евреями (хотя он, странным образом, всегда настаивал, что Иисус не был евреем). Конечно, не исключено, что к 1941 году Гитлер испытал определенное разочарование и отдалился от церкви. А может, эти противоречия просто свидетельствуют, что он был изощренным лжецом, мнению которого нельзя доверять ни при каких обстоятельствах? Также можно заявить, что, несмотря на собственные утверждения и свидетельства соратников, Гитлер на самом деле не был верующим, а цинично использовал религиозные чувства публики. Возможно, он был согласен с Наполеоном, заявившим: "Религия — отличное средство, чтобы утихомиривать чернь", и с Сенекой Младшим: "Чернь считает религию истиной, мудрец — ложью, правитель — полезным изобретением". Бесспорно, Гитлер был способен на подобное двуличие. Если он действительно притворялся верующим с этой целью, то не стоит забывать, что ответственность за совершенные злодеяния не лежит исключительно на нем. Убийства совершали солдаты и офицеры, большинство из которых несомненно были христианами. Именно широко распространенное среди немецкой нации христианство привело нас к предположению, которое мы сейчас обсуждаем, — к предположению о неискренности религиозных признаний Гитлера! А может, Гитлеру казалось, что, если проявить дежурное почтение к христианству, режиму легче удастся получить поддержку церкви. Эта поддержка выражалась разными способами, включая являющийся для современной церкви весьма щекотливой темой упорный отказ папы Пия хп выступить против нацизма. Либо уверения Гитлера в приверженности церкви были искренними, либо он притворялся христианином — достаточно успешно, чтобы заполучить поддержку немецких верующих и католической церкви. В любом случае злодеяния Гитлера вряд ли проистекают из атеистических убеждений. Даже выступая против христианства, Гитлер не переставал ссылаться на провидение — некую мистическую сущность, якобы выбравшую его для священной миссии — встать во главе Германии. Иногда он называет ее провидением, иногда — богом. После аншлюса и триумфального возвращения Гитлера в Вену в 1938 году в восторженной речи он упоминал бога именно в роли дарителя судьбы: "Я верю, что Божья воля послала юношу отсюда в Рейх, чтобы он вырос, стал во главе нации и привел свою родную землю обратно в германское государство""2. Чудом избежав покушения в Мюнхене в 1939 году, Гитлер приписал свое случайное спасение вмешательству провидения, заставившего его изменить распорядок дня: "У меня нет никаких сомнений. То, что я покинул пивную "Бюргербрау-келлер" раньше, чем обычно, — это вмешательство провидения, берегущего меня для выполнения миссии""3. После этой неудачной попытки архиепископ Мюнхена кардинал Михаэль Фаульхабер приказал отслужить в соборе благодарственный молебен с пением "Те Deum" "в знак благодарности Божественному провидению от имени епархии за счастливое спасение фюрера". Некоторые из сторонников Гитлера при поддержке Геббельса лелеяли планы создания новой религии на основе нацизма. Нижеприведенный текст приветствия главы объединенных профсоюзов напоминает молитву и даже перекликается с молитвой Господней ("Отче наш") и Символом веры: Адольф Гитлер! Мы сплочены вокруг тебя, единого! Хотим в этот час вновь возвестить свою клятву: веруем только в Адольфа Гит- лера на сей земле. Верим, что национал-социализм — единственная спасительная вера нашего народа. Верим в Господа Бога на небесах, Творца нашего, ведущего нас, и направляющего, и благословляющего нас явно. И верим, что Господь Бог ниспослал нам Адольфа Гитлера, чтоб сделать Германию краеугольным камнем вечности14. Сталин был атеистом, Гитлер, скорее всего, — нет; но даже если бы он им и был, вывод из дискуссии о Сталине/Гитлере довольно прост. Отдельные атеисты могут совершать зло, но они не совершают его во имя атеизма. Сталин и Гитлер совершили чудовищные преступления: один -— во имя догматического, доктринерского марксизма, другой — во имя безумной ненаучной евгеники с элементами псевдовагнеровского бреда. Религиозные войны ведутся под знаменами религии, и в ходе истории они происходили с ужасающей частотой. Но не могу вспомнить ни одной войны, которая бы велась во имя атеизма. Да и зачем она? Война может разразиться из-за жажды экономической наживы, политических амбиций, расовых или этнических предрассудков, жестокой обиды, или мести, или патриотической веры в высокое предназначение нации. Еще более подходящим мотивом для войны может оказаться непоколебимая убежденность в том, что наша религия — единственно правильная, что подтверждается священной книгой, безоговорочно приговаривающей всех еретиков и сторонников других религий к смерти и безоговорочно обещающей всем воинам Господа прямую дорогу в лучший уголок рая. Сэм Харрис в книге "Конец веры", как ему часто удается, бьет не в бровь, а в глаз: Опасность религиозной веры состоит в том, что она позволяет нормальным в других отношениях людям пожинать плоды безумия и считать их при этом священными. Поскольку каждое новое поколение детей обучают, что религиозные утверждения не нужно подкреплять фактами, как это требуется в других случаях, цивилизации все еще приходится иметь дело с тучами нелепиц. Даже в наше время люди истребляют друг друга во имя древних литературных произведений. Невозможно поверить, что такое безумство может продолжаться. А теперь скажите: кому придет в голову затевать войну ради отсутствия веры? Глава восьмая Что плохого в религии? Зачем на нее нападать? Р елигии удалось убедить людей, что на небе живет невидимка, каждый день, каждый час следящий за каждым вашим движением. У невидимки есть особый список из десяти правил, которые вам не разрешается нарушать. А если вы нарушите хоть одно из них, то у него есть особое место, полное огня, дыма, гари, где царят пытки и страдания и куда он поймет вас страдать, гореть, задыхаться, стенать и рыдать — навечно, на веки веков... Но при всем при том он вас любит! Джордж Карлин ПО СВОЕЙ ПРИРОДЕ Я НЕ СТОРОННИК СПОРОВ И ВРАЖДЫ. Мне не кажется, что таким путем легче всего рождается истина, и поэтому я часто отклоняю приглашения принять участие в официальных дискуссиях. Однажды меня пригласили в Эдинбург поучаствовать в дебатах с архиепископом Йоркским. Я был польщен и согласился. После встречи верующий физик Рассел Станнард привел в своей книге "Избавляемся от бога?" написанное им в газету "Обсервер" письмо: Сэр, ваш научный обозреватель напечатал статью (и, подумать только, в Пасхальное воскресенье!) под насмешливым заголовком "Продув Ее Величеству Науке, Бог пришел вторым", в которой описал "серьезные интеллектуальные повреждения", причиненные Ричардом Докинзом архиепископу Йоркскому во время дебатов о науке и религии. В заметке упомянуты "самодовольно ухмыляющиеся атеисты" и "Львы: ю; Христиане: о". Далее Станнард ругает "Обсервер" за отсутствие упоминания об аналогичных дебатах в Королевском научном обществе между ним, мною, епископом Бирмингемским и выдающимся космологом, сэром Германом Бонди (тот спор, не будучи с самого начала организованным как противоборство враждующих сторон, оказался в результате гораздо более конструктивным). Могу только присоединиться к мнению Станнарда о нецелесообразности проведения дискуссий во враждебном тоне. Сам я, например, по объясненным в книге "Служитель дьявола" причинам, никогда не принимаю участия в дискуссиях с креационистами. Несмотря на мое отвращение к гладиаторским боям, за мной почему-то укрепилась репутация агрессивного спорщика по религиозным вопросам. Коллеги, согласные с отсутствием бога, с существованием нравственности вне религии, с возможностью объяснения происхождения религии и морали с научной точки зрения, продолжают тем не менее искренне удивляться моей позиции. Почему я так враждебен? Неужели религия настолько плоха? Неужели она причиняет так много вреда, что с ней нужно активно бороться? Почему бы не жить с ней мирно бок о бок, как с Тельцом и Скорпионом, магическими свойствами кристаллов и "линиями-просеками"? Это же просто безобидная чепуха! Прежде всего отвечу, что если я или другие атеисты и проявляем время от времени в отношении религии враждебность, она ограничивается словами. У нас нет планов бомбить, обезглавливать, побивать камнями, сжигать на кострах, распинать на крестах и направлять в небоскребы самолеты по причине теологических разногласий. Но мои собеседники, как правило, этим не удовлетворяются. Иногда они заявляют что-нибудь типа: "Не кажется ли вам, что ваша враждебность делает вас атеистом-фундаменталистом, настолько же нетерпимым в своих убеждениях, как и фанатики "библейского пояса"?" На эти обвинения в фундаментализме нужно дать ответ, ибо они повторяются, увы, нередко. У меня не хватает дерзости мотивировать отказ так, как это делает один из моих наиболее выдающихся научных коллег, который отвечает на каждую попытку креационистов организовать с ним официальные дебаты (не буду приводить его имя, но реплику нужно читать с австралийским акцентом): "В вашем резюме это, конечно, будет выглядеть блестяще, а вот в моем — как раз наоборот". Фундаментализм и ниспровержение науки 
Ф УНДАМЕНТАЛИСТЫ УВЕРЕНЫ В СВОЕЙ ПРА-воте, потому что они читали об этом в священной книге, и им заранее известно, что их веру ничто в мире поколебать не сможет. Провозглашенная священной книгой правда — это аксиома, а не результат рассуждений. Книга всегда права, а если опыт показывает иное, то полагается отвергать опыт, а не книгу. Я же, как ученый, напротив, верю в факты (например, в эволюцию) не потому, что прочитал о них в священной книге, а потому, что изучал фактические доказательства. Это совершенно другое дело. Книгам об эволюции доверяют не в силу их святости. Им доверяют потому, что в них приводится огромное количество поддерживающих друг друга доказательств. В принципе, любой читатель, приложив усилия, может проверить эти доказательства. Если в научной книге допускается ошибка, ее обнаружение и внесение исправлений в последующие издания является только делом времени. Со священными книгами такого, естественно, не случается. Философы, особенно непрофессиональные, с невеликим философским багажом и, еще чаще, зараженные "культурным релятивизмом" лица могут в этом месте начать сворачивать на давно избитую колею: мол, доверие ученого фактическим доказательствам само является проявлением фундаменталистской веры. Я уже обсуждал этот вопрос подробно в других книгах и сейчас повторю аргумент лишь вкратце. Все мы в ходе нашей жизни, вне зависимости от собственных любительских упраж- нений в философии, верим в доказательства. Если меня обвинят в убийстве и обвинитель начнет строго вопрошать, правда ли, что в ночь убийства я был в Чикаго, мне вряд ли помогут философские рассуждения типа: "Это смотря что вы называете "правдой". Так же не спасет меня и антропологическое, релятивистское заявление: "Я был в Чикаго только в вашем, западном смысле предлога "в". Бенгальцы имеют совершенно другую концепцию "в", согласно которой вы по-настоящему находитесь "в" определенном месте, только будучи рукоположены в сан старейшины с правом брать понюшку из сушеной мошонки старого козла""5. Может быть, ученые и проявляют фундаментализм, когда дело доходит до абстрактных формулировок смысла понятия "истина". Но в этом они не одиноки. Однако, когда я говорю, что эволюция — реальность, я проявляю не больше фундаментализма, чем когда заявляю, что Новая Зеландия расположена в Южном полушарии. Мы верим в эволюцию, потому что ее реальность подтверждается фактами, но появись новые доказательства, демонстрирующие ее ложность, мы тут же от нее откажемся. От фундаменталиста вы такого заявления никогда не услышите. Дело в том, что очень легко перепутать фундаментализм и страстность. Возможно, защищая эволюцию от фундаменталистов и креационистов, я выступаю слишком страстно, но это не потому, что меня распаляет собственный фундаментализм, но противоположного толка. Это происходит потому, что подтверждающих эволюцию фактов головокружительно много, и меня безмерно огорчает неспособность оппонента их увидеть — или, еще чаще, нежелание оппонента даже взглянуть на них, потому что они противоречат его священным книгам. Моя страстность возрастает еще больше при мысли о том, как много теряют эти несчастные фундаменталисты и их последователи. Правда об эволюции, как и многие другие научные открытия, невероятно увлекательна, потрясающа и прекрасна; умереть, так и не узнав о ней ничего, представляется мне настоящей трагедией! Конечно, я не могу сдержать свои чувства. Да и кто бы смог? Но моя вера в эволюцию —- не фундаментализм и не религия, потому что я знаю, на чем она основана, и что, появись соответствующие доказательства, я с готовностью признаю свое заблуждение. Такие вещи случаются. Я уже рассказывал о преподававшем в бытность мою студентом на факультете зоологии Оксфордского университета уважаемом престарелом муже. Многие годы он страстно верил и учил студентов, что аппарат Гольджи (микроскопическая внутриклеточная структура) на самом деле не существует, что это — погрешность наблюдения, иллюзия. Каждый понедельник, после обеда, на факультете было заведено слушать научный доклад какого-нибудь заезжего лектора. В один из понедельников лектором оказался американский специалист по биологии клетки, представивший неотразимо убедительные свидетельства реальности аппарата Гольджи. В конце его выступления старик пробрался к подиуму и, пожимая американцу руку, с чувством провозгласил: "Дорогой коллега, позвольте выразить вам мою благодарность. Все эти пятнадцать лет я заблуждался". Мы тогда аплодировали до боли в ладонях. Фундаменталист бы никогда не смог произнести такое. Да и не каждый ученый в реальной жизни. Но для всех ученых подобные поступки являются эталоном — в отличие, скажем, от политиков, которые могли бы счесть старика беспринципным. У меня до сих пор комок к горлу подступает при воспоминании о том вечере. Как ученый, я враждебен фундаменталистской религии, потому что она активно работает на подрыв научного познания мира. Она учит нас не менять раз и навсегда усвоенные идеи и не пытаться узнать новые, интересные, доступные познанию факты. Она разрушает науку и высушивает разум. Самым печальным примером из известных мне служит американский геолог Курт Вайз, возглавляющий нынче Центр исследований происхождения в колледже Брайана в городе Дайтон, штат Теннесси. Колледж не случайно носит имя Уильяма Дженнинга Брайана, который выступил с обвинением против учителя Джона Скоупса во время проходившего в Дайтоне в 1925 году "обезьяньего процесса". Вайз мог бы, воплощая свою мальчишескую мечту, стать профессором геологии в настоящем университете. В университете, девизом которого могла бы быть фраза "Мыслить критически", в отличие от смешивающего несовместимые понятия девиза с веб-сайта колледжа Брайана: "Мыслить критически и библейски". Вайз действительно получил настоящий диплом геолога в Университете Чикаго, а затем закончил две аспирантуры (геология и палеонтология в Гарварде) (ни больше ни меньше), где его научным руководителем был Стивен Джей Гулд (ни больше ни меньше). Блестяще образованный и, несомненно, выдающийся молодой ученый, он был на пороге свершения мечты о преподавательской и исследовательской карьере в нормальном университете. Но случилось несчастье. Оно пришло не извне, а изнутри собственного сознания, роковым образом пораженного и расшатанного воспитанием в духе фундаменталистской религии, требовавшей от него верить, что планета Земля — объект, который он изучал в Чикагском и Гарвардском университетах, — имеет возраст не более ю тысяч лет. Он был слишком умен, чтобы игнорировать лобовое столкновение своей религии и своей науки, и этот конфликт все больше тревожил его разум. Однажды терпению пришел конец, и он решил дело при помощи ножниц. Взяв Библию, вырезал из нее, страница за страницей, каждый стих, от которого пришлось бы отказаться в случае правоты науки. В конце этого беспощадно честного и утомительного труда от Библии осталось так мало, что, ... как бы я ни старался, даже пытаясь держать Писание за оставшиеся неразрезанными поля страниц, я не мог поднять Библию так, чтобы она не развалилась надвое. Мне приходилось выбирать между эволюцией и Священным Писанием. Либо Писание было право, а эволюция — нет, либо эволюция — права, и я должен отшвырнуть Библию... В ту ночь я принял Слово Божье и отверг все, что ему противоречит, включая эволюцию. Одновременно, с неимоверной горечью, я бросил в огонь все мои надежды и мечты о науке. Я нахожу этот рассказ душераздирающим; но если история об аппарате Гольджи вызывает слезы восхищения и восторга, то история Курта Вайза вызывает жалость и чувство брезгливости. И карьера и счастье всей его жизни погибли от его же собственной руки — и как бессмысленно! Как легко было этого избежать! Взять да и отшвырнуть Библию. Или интерпретировать ее символически и аллегорически, как это делают теологи. Он же, как истый фундаменталист, отшвырнул и науку, и факты, и здравый смысл, а вместе с ними — свои надежды и мечты. По-видимому, Курт Вайз обладает уникальной для фундаменталиста чертой — он честен, опустошающе, мучительно, потрясающе честен. Дайте ему премию Темплтона; возможно, он стал бы первым искренним ее получателем. Вайз выносит на поверхность все тайные бури, тревожащие фундаменталистов в глубине их сознания, когда они сталкиваются с научными фактами, опровергающими их верования. Прислушайтесь к его заключению: Хотя и существуют научные доводы в пользу теории "молодой Земли", я являюсь креационистом-младоземельцем потому, что таково мое понимание Священного Писания. Как я говорил своим учителям давным-давно, когда еще учился в колледже, повернись все до единого факты во Вселенной против креационизма, я первый это признаю, но по-прежнему буду креационистом, потому что на это, по моему убеждению, указывает Слово Божье. На том я должен стоять"6. Похоже, что он цитировал Лютера, прибившего свои тезисы к дверям виттенбергской церкви; но мне бедный Курт Вайз больше напоминает Уинстона Смита, героя романа "1984", отчаянно пытающегося поверить, что если Большой Брат говорит: два плюс два — пять, то так оно и есть. Но Уинстону выпало согласиться с этим под пыткой. Двоемыслие же Вайза вызвано не физическим страданием, а религиозной верой, служащей для некоторых, как видно, не менее жесткой формой принуждения — своего рода интеллектуальной пыткой. Я не терплю религию за то, что она сделала с Куртом Вайзом. И если ей удалось так скрутить геолога, получившего образование в Гарварде, только представьте, что она может сделать с другими, менее одаренными и менее образованными людьми. Фундаменталистская религия пытается отлучить от научного образования тысячи и тысячи невинных, любознательных, доверчивых молодых умов. Не фундаменталистская, "терпимая" религия, возможно, этого не делает. Но она создает питательную среду для фундаментализма, внушая людям с раннего детства идею о добродетели нерассуждающей веры. Темная сторона абсолютизма
К АСАЯСЬ В ПРЕДЫДУЩЕЙ ГЛАВЕ ИЗМЕНЧИВОЙ природы Zeitgeist, я упоминал о сходном нравственном настрое, некоем моральном консенсусе, широко распространенном среди либерально мыслящих, просвещенных, нравственных индивидуумов. В конце оптимистично заключалось, что все мы в целом, пусть и в разной степени, присоединяемся к этому консенсусу. При этом я имел в виду большинство возможных читателей этой книги, вне зависимости от того, являются они верующими или нет. Но, безусловно, не все присоединяются к консенсусу (так же как и не все пожелают прочесть эту книгу). Мы вынуждены признать, что абсолютистские взгляды себя еще далеко не изжили. К сожалению, они и поныне здравствуют в умах огромного количества людей во всем мире; самые угрожающие их проявления заметны в мусульманских странах и в нарождающейся американской теократии (более подробно см. об этом в соответственно озаглавленной книге Кевина Филипса — "Американская теократия"). Практически всегда абсолютизм произрастает на почве сильной религиозной веры, и этот факт демонстрирует, как религия может играть в мире роль источника зла. В Ветхом Завете одно из самых страшных наказаний предусматривалось за богохульство. В некоторых странах оно существует и по сей день. Статья 295-С Уголовного кодекса Пакистана предписывает за это "преступление" смертную казнь. i8 августа 2001 года к смертной казни за богохульство приговорили врача и преподавателя д-ра Юниса Шейха. Его преступление состояло в высказывании мысли, что пророк Мухаммед не был мусульманином до того, как создал религию в возрасте 40 лет. Одиннадцать его студентов донесли о "преступлении" властям. Закон о богохульстве чаще применяется в Пакистане против христиан, как, например, в случае с Августином Ашиком "Кингри" Маси, приговоренным к смерти в Фейсалабаде в гооо году. Христианину Маси не разрешалось жениться на любимой девушке, потому что она была мусульманкой, а, согласно пакистанскому (и мусульманскому) закону, мусульманская девушка не имеет права — представьте себе — выходить замуж за христианина. Когда он пытался перейти в мусульманство, его обвинили, что он делает это из корыстных побуждений. Из отчета, с которым я ознакомился, трудно понять, было ли это само по себе тяжким преступлением либо его дополнительно обвиняют в каких-то высказываниях о нравственности самого пророка. В любом случае его поведение не привело бы к вынесению смертного приговора ни в одной стране со свободным от религиозного ханжества законодательством. В 2006 году в Афганистане к смерти за обращение в христианство приговорили Абдула Рахмана. Может, он убил кого-нибудь, нанес увечья, украл или, в конце концов, повредил чье-то имущество? Нет. Он просто поменял мнение. Свое внутреннее, персональное убеждение. Он позволил себе прийти к мыслям, оказавшимся не по душе правящей партии. И речь идет, заметьте, не о талибском Афганистане, а об "освобожденном" Афганистане Хамида Карзая, основанном при поддержке коалиции во главе с Америкой. Г-ну Рахману, к счастью, удалось избежать казни, но только после упорной международной кампании и только благодаря тому, что его признали невменяемым. Сейчас, чтобы избежать смерти от руки выполняющих религиозный долг правоверных, он нашел убежище в Италии. А в конституции "освобожденного" Афганистана по-прежнему есть статья, карающая вероотступничество смертной казнью. Вероотступничество, замечу еще раз, не предполагает нанесения никакого вреда ни людям, ни собственности. Это "мыслепреступление" в чистом виде, выражаясь словами Оруэлла из "1984", и по исламскому закону официальное наказание за него — смерть. И оно приводится в исполнение, вот еще один пример: з сентября 1992 года в Саудовской Аравии за вероотступничество и богохульство Садику Абдулу Кариму Малаллаху публично отрубили голову117. Однажды я участвовал в теледебатах с упомянутым в главе 1 ведущим британским "либеральным" мусульманином сэром Икбалом Сакрани и задал ему вопрос относительно смертной казни за вероотступничество. После долгих уверток и уклонений он так и не высказался ни за, ни против. Изо всех сил стараясь увильнуть от ответа, он заявил, что незачем обсуждать такие несущественные детали. И это — человек, посвященный британским правительством в рыцари за заслуги в развитии "добрых межконфессиональных отношений". Но и насчет христианства заблуждаться не стоит. Еще в 1922 году в Великобритании Джона Уильяма Готта приговорили к 9 месяцам каторжных работ за богохульство — он сравнил Иисуса с клоуном. И, как ни поразительно, богохульство по-прежнему остается в Великобритании преступлением"8, и в 2OO5 году христианская группа пыталась начать частное судебное преследование против Би-би-си за показ мюзикла "Джерри Спрингер, опера". В США недавно появилось, и по понятным причинам не могло не появиться, выражение "американские талибы". Поиск в Гугле показывает, что оно уже в широком употреблении. Цитатники этих господ, содержащие мудрость американских религиозных лидеров и политиков, пугающим образом напоминают узколобость, бессердечную жестокость и злобность афганских талибов, аятоллы Хомейни и ваххабитского правительства Саудовской Аравии. Особенно богатое собра- ние отвратительно нелепых цитат можно найти на веб-сайте "Американский Талибан", начиная с совсем уже невероятного высказывания, принадлежащего особе по имени Анн Кул-тер, всерьез призывающей: "Мы должны захватить их страны и, уничтожив вождей, обратить их всех в христианство""9 (и это, как уверяют меня американские коллеги, не изобретение американской пародийной газеты "Луковица"). Другие перлы: "Используйте слово "gay" только как сокращение "Got Aids Yet?" ("Еще не заработал СПИД?")" — член конгресса Боб Дорнан; генерал Уильям Г. Бойкин: "Джорджа Буша избрало не большинство населения США, его назначил Господь"; и более давний — знаменитая стратегия охраны окружающей среды министра внутренних дел из правительства Рональда Рейгана: "Незачем охранять природу, Второе пришествие не за горами". Афганский и американский Талибан — наглядный пример того, как действуют люди, принимающие Священное Писание буквально и всерьез. Глядя на них, можно с замиранием сердца представить, каково жилось населению теократических обществ Ветхого Завета. Книга Кимберли Блейкер "Основы экстремизма. Правые христиане в Америке" подробно повествует об угрозе христианских талибов (хотя этот термин в книге не используется). Вера и гомосексуальность
В Афганистане в эпоху "Талибана" официальным наказанием за гомосексуализм была смертная казнь, совершаемая особо изощренным способом: жертву погребали заживо под стеной, обрушиваемой на нее сверху. "Преступлением" в данном случае являются сугубо личные отношения между двумя совершеннолетними лицами, не причиняющими своими действиями никакого вреда никому. Налицо классические приметы религиозного абсолютизма. Нам, на моей родине, тоже не стоит слишком горячо поздравлять себя. Проявления гомосексуализма в частной жизни — невероятно, но факт! — оставались в Великобритании уголовным преступлением вплоть до 1967 года. В 1954 году Алан Тьюринг — британский математик, которого, наряду с Джоном фон Нейманом, можно считать отцом современного компьютера, — покончил с собой, подвергнувшись обвинению в гомосексуальном поведении в частной жизни. Тьюрингу не грозило погребение заживо под обрушенной на него танком стеной. Ему предложили выбор между двумя годами тюрьмы (можно только представить, как обращались бы с ним другие заключенные) и курсом гормональных уколов, равносильных химической кастрации и вызывающих рост грудей. Он сделал выбор — съел яблоко, впрыснув в него цианистый калий120. Тьюринг, внесший важнейший вклад в расшифровку немецкого кода "Энигма", возможно, сделал для победы над нацизмом больше, чем Эйзенхауэр или Черчилль. Благодаря Тьюрингу и его коллегам, работавшим над проектом "Ультра" в Блечли-парке, генералы союзников всегда, в течение долгих военных месяцев, узнавали подробности немецких планов до того, как командование противника могло воплотить их в жизнь. После войны, когда заслуги Тьюринга перестали быть секретом, его следовало бы посвятить в рыцари и превозносить как спасителя отечества. Вместо этого безобидного, заикающегося, эксцентричного гения растоптали за совершаемое в частной жизни, никому не приносившее вреда "преступление". Несомненно, перед нами — очередное действие религиозного моралиста, которого страстно заботит, чем люди занимаются (и что думают) за закрытыми дверями. Отношение "американских талибов" к гомосексуалам хорошо видно по другим проявлениям их религиозного абсолютизма. Послушайте основателя "Свободного университета" преподобного Джерри Фалвелла: "СПИД — это не просто божье наказание гомосексуалов; это божье наказание терпимого к гомосексуалам общества"121. Особенно шокирует поразительное христианское милосердие таких господ. Как могут избиратели, срок за сроком, голосовать за такого невежественного ханжу, как сенатор Джесс Хелмз, республиканский представитель штата Новая Каролина? За господина, презрительно заявляющего: "Нью-Йорк тайме" и "Вашингтон пост" кишат гомосексуалами. Чуть не каждый сотрудник в них — голубой или лесбиянка"?"2 Полагаю, что эти избиратели сами рассматривают нравственность сквозь узкую щель религиозных определений и видят угрозу в каждом, кто не разделяет их фанатичных верований. Я уже цитировал основателя "Христианской коалиции" Пата Робертсона. Он всерьез выставил свою кандидатуру на президентских выборах 1988 года от республиканской партии и собрал на поддержку своей кампании более з миллионов добровольцев и значительное количество пожертвований: довольно пугающее количество сторонников, учитывая, что кандидат частенько блещет перлами вроде следующих: " [Гомо- сексуалы] желают ходить в церковь, чтобы срывать богослужения, поливать прихожан кровью, чтоб заразить их СПИДом и плевать в лицо священникам"; "Организация ["Планирование семьи"] учит подростков блуду, учит людей прелюбодей-ству, всякого рода скотоложству, гомосексуализму, лесбиянству — всему, что запрещает Библия". Отношение Робертсона к женщинам также нашло бы немало теплых откликов у афганских талибов: "Понимаю, что дамам это слышать неприятно, но если вы выходите замуж, то обязаны признать главенство мужчины, вашего мужа. Христос — глава церкви, а мужчина — глава женщины, так вот оно и есть, и точка". Президент организации "Католики за христианскую политику" Гэри Поттер заявил следующее: "Когда христианское большинство возьмет бразды правления в свои руки, не будет больше сатанистских церквей, свободного распространения порнографии, разговоров о правах гомосексуалов. После того как управление перейдет к христианам, плюрализм будет считаться аморальным и дурным, и государство никому не даст право сеять зло". Как ясно из этой цитаты, "зло" здесь не означает совершение поступков, причиняющих неприятности окружающим. Оно означает частные мысли и поступки индивидуума, неугодные частным желаниям "христианского большинства". Еще один пример твердолобого, страстно ненавидящего гомосексуалов священника — пастор баптистской церкви города Вестборо Фред Фелпс. Когда умерла вдова Мартина Лютера Кинга, пастор Фред организовал пикетировние ее похорон, провозглашая: "Бог ненавидит гомиков и их потворщиков! Следовательно, Бог ненавидит Коретту Скотт Кинг и сейчас мучает ее огнем и серой там, где червь никогда не умирает и пламя никогда не гаснет, и смрад от ее мучений вздымается к небу ныне и во веки веков""3. Конечно, легко объявить Фреда Фелпса ненормальным, но его поддерживает, в том числе финансово, множество людей. С 1991 года, согласно его собственному веб-сайту, он организовал в США, Канаде, Иордании и Ираке 22 тысячи антигомосексуальных демонстраций (в среднем по одной каждые четыре дня) под такими лозунгами, как "СПАСИБО ГОСПОДУ ЗА СПИД". Особенно милым изобретением подобных веб-сайтов являются счетчики, показывающие количество дней со дня начала мучений в аду того или иного покойного гомосексуалиста. Отношение к гомосексуальности позволяет лучше судить о внушаемой религией нравственности. Не менее показательными являются и вопросы абортов и неприкосновенности человеческой жизни. Религия и неприкосновенность человеческой жизни
Ч ЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЭМБРИОНЫ — ФОРМЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ жизни. Следовательно, в глазах абсолютистской религии аборт — это зло, ничем не отличающееся от убийства. Не знаю, как тогда расценивать наблюдения, полученные мной из собственного опыта: многие из наиболее пылких противников умерщвления зародышей проявляют повышенный энтузиазм к совершению этого действия в отношении взрослых. Справедливости ради заметим, что это не относится к приверженцам одной из самых громогласных противниц абортов — католической церкви. А вот "вновь рожденный" Джордж У. Буш — типичный образчик современных религиозных властителей. Он и иже с ним яростно защищают человеческую жизнь до тех пор, пока она находится в зародышевом (или неизлечимо больном) состоянии, не останавливаясь перед запретом медицинских исследований, способных спасти жизнь огромного числа людей124. Очевидно, что протест против смертной казни проистекает из уважения к человеческой жизни. С 1976 года, когда Верховный суд пересмотрел решение об отмене смертных приговоров, более трети совершенных в 50 штатах США казней произошли в Техасе. И, как известно, Буш руководил большим числом казней в Техасе — примерно одной каждые 9 дней, — чем любой другой губернатор в истории штата. Может, он просто выполнял свой долг губернатора и законы штата?I2i Но что тогда вы скажете об известном репортаже журналиста Си-эн-эн Такера Карлсона? Сам являясь сторонником смертной казни, Карлсон тем не менее был поражен тем, как "смешно" передразнил Буш казнимую женщину, умолявшую губернатора отложить казнь. "Пожалуйста, — насмешливо ныл будущий президент, с издевкой сжав в поддельном отчаянии губы, — Не убивайте меня"126. Возможно, женщине удалось бы добиться большего сочувствия, напомнив, что и она когда-то была эмбрионом.
Достарыңызбен бөлісу: |
