Важнейшие рыночные реформы — либерализация цен, демонтаж централизованной системы

И МОТИВАЦИЯ

РОССИЙСКИХ

ПРЕДПРИЯТИЙ

Институт мировой экономики

и международных отношений РАН,

Москва

Хотя распространено мнение, что государство все еще контролирует основную массу предприятий (по оценкам печати - до 90%), руководители предприятий оценивают ситуацию совершенно иначе. По данным опросов, подавляющая часть российских предприятий самостоятельно принимает решения по поводу объема и структуры производства, инвестиций, количества занятых, устанавливает цены и зарплату. Это хорошо видно на диаграммах, где представлены усредненные данные по опросам, проведенным в 1994 г. (см. рис.). Вопросы в анкетах ставились так: «Можно ли утверждать, что теперь ваше предприятие само решает, чего и сколько ему производить?» При ответе предлагалось выбрать один из вариантов - «да, на 100%», «да, в основном», «да, но относительно меньшей части выпуска», «практически нет или очень незначительно». Аналогично строились вопросы и ответы по поводу цен, зарплаты, инвестиций и численности работников. Как видим, ответы «да, на 100%» и «да, в основном» дали на эти вопросы от 80% до почти 100% респондентов.

Отслеживая с помощью опросов развитие процесса децентрализации принятия решений в течение последних трех лет, приходим к выводу, что главными его движущими силами была не формальная приватизация предприятий, а либерализация цен и демонтаж системы распределения ресурсов. И на данный момент государственные предприятия в большинстве своем обладают не меньшей свободой принятия решений, чем приватизированные. При сравнении распределения ответов в этих двух группах кардинальных различий не обнаруживается.

На смену административному контролю над управлением предприятиями должны прийти рыночные формы: контроль со стороны банков, акционеров и фондового рынка. Однако на данный момент они еще развиты очень слабо.

Российские коммерческие банки, казалось бы, наиболее вероятные кандидаты на осуществление функций контроля над управлением предприятиями. По радикальности преобразований банковской системы Россия превзошла многие страны Восточной Европы. Однако контроль со стороны банков над управлением предприятиями до сих пор был ограничен целым рядом факторов.

Во-первых, предприятия сами по большей части являются учредителями банков. И хотя за последние два года доля государственных и бывших государственных предприятий в акционерном капитале банков уменьшалась, до сих пор, судя по данным опросов, она еще достаточно велика - около 50% в среднем у бывших спецбанков и около 20% - у новых коммерческих банков.

Во-вторых, значительная часть банков выполняла и до сих пор продолжает выполнять функции посредников между предприятиями и государством, распределяя централизованные кредиты. Какое-то время они даже конкурировали за выполнение этих функций (включая новые банки, в том числе крупнейшие из них). Надеясь на гарантии государства по возврату этих кредитов, банки в минимальной степени контролировали эти финансовые потоки и предприятия-получатели этих кредитов. Более того, согласно опросам, еще недавно именно этим предприятиям банки зачастую оказывали предпочтение и в тех случаях, когда предоставляли кредиты, за счет средств, привлеченных собственными силами, расценивая поддержку этих предприятий государством как гарантию погашения не только государственных, но и коммерческих кредитов.

Наконец, многие мелкие и средние банки просто не в состоянии нести издержки по контролю над предприятиями. И одновременно у более крупных банков с устойчивым финансовым положением и относительно квалифицированным персоналом кредиты производству зачастую составляют лишь незначительную часть активов, они в большей степени ориентированы на обслуживание торгового оборота, сделки на рынке межбанковских кредитов, валютные операции, операции с государственными

краткосрочными облигациями, а в самое последнее время - еще и на торговлю российскими внешними долгами и драгоценными металлами.

Акционирование предприятий в ходе ваучерной приватизации кардинально не изменило ситуацию. С одной стороны, предприятия сделали все возможное, чтобы ограничить участие аутсайдеров. С другой - сами банки, инвестиционные фонды и прочие потенциальные внешние инвесторы проявили слабый интерес к большинству предприятий. В результате большая часть акций оказалась в руках у трудовых коллективов, контроль над ними - у руководства предприятий, а участие внешних инвесторов в итоге оказалось весьма скромным, что хорошо видно из данных табл. 1 (таблицы основаны на опросах «РЭБ»). К концу ваучерной приватизации у половины предприятий вообще не было внешних акционеров и у 2/3 внешних акционеров не было в составе советов директоров. Предприятия-смежники вошли в советы директоров на 25% предприятий, инвестиционные фонды - только на 9%, а банки - на 7%.

Таблица 1

Акционеры и члены совета директоров приватизированных предприятий (июль 1994 г.), % от общего числа респондентов - приватизированных предприятий

	Держатели акций	Члены совета директоров
Трудовой коллектив	97	73
Администрация	45	84
Местные фонды имущества	26	34
Другие предприятия	30	25
Инвестиционные фонды	28	9
Банки	4	7
Прочие внешние инвесторы	14	13

Контроль со стороны фондового рынка находится пока еще в самой зачаточной стадии - на рынке обращаются акции лишь незначительного числа акционированных предприятий и ликвидность большинства из них низка.

Таким образом, ожидаемый позитивный эффект от децентрализации, процесса принятия решений - повышение эффективности производства - оказывается в решающей степени зависимым от целей руководителей предприятий и методов их реализации.

Цели и поведение

Посмотрим, как сами руководители определяют хозяйственные цели предприятий Вопрос в анкетах ставился так: «Достижению каких целей в первую очередь объективно соответствовало поведение вашего предприятия за последние полгода?» Респондентам предлагалось выбрать не более двух из предложенных показателей (прибыль, выпуск, зарплата, численность работников, финансовое состояние и т. д.), которые они стремились соответственно максимизировать, увеличить, сохранить или улучшить. Результаты представлены в табл. 2.

Таблица 2

Основные цели хозяйственной деятельности (максимизировать, увеличить, сохранить или улучшить), (ноябрь 1994 г.), % от числа опрошенных в каждой группе

Наивысший рейтинг, как видим, у финансового положения, ему немного уступает выпуск, рейтинг прибыли почти вдвое ниже выпуска и сопоставим с рейтингом зарплаты и численности. Причем радикальных различий между приватизированными и государственными предприятиями здесь также нет.

Если оценивать иерархию целей исходя из текущего состояния конъюнктуры в промышленности производства и платежного кризиса, то наивысший рейтинг финансового состояния и соотношение его с рейтингом прибыли, возможно, в какой-то мере соответствует структуре целевой функции фирм в рыночной экономике в фазе кризиса - то есть в период, когда стратегия максимизации прибыли отодвигается на второй план, уступая место поддержанию платежеспособности.

Однако здесь возникает вопрос - что значит для российских предприятий улучшение финансового положения? Какое поведение соответствует реализации этой цели? Насколько оно сходно с поведением фирм в рыночной экономике в аналогичной ситуации?

Сначала о финансовом положении. Для фирм в рыночной экономике в условиях платежного кризиса улучшение текущего финансового положения однозначно связано с оплатой долгов, срок погашения которых наступил. Обычно платежный кризис развивается очень быстро - в пределах квартала (он легко датируется через динамику краткосрочных процентных ставок - от начала их взлета до начала столь же резкого падения). Схема развития событий такова: скачкообразный рост задолженности по коммерческому кредиту, резкое увеличение спроса на краткосрочные ссуды при одновременном сокращении их предложения, превращение ликвидных активов в платежные средства. Далее следуют снижение задолженности по коммерческому кредиту, общий спад напряженности в системе кредитных связей. Важно при этом подчеркнуть, что лихорадочная активность фирм по поддержанию платежеспособности вызвана реальностью угрозы банкротства. В итоге одни фирмы поправляют свое финансовое положение, другим избежать банкротства не удается.

Действует ли эта схема в России? Пока нет. И прежде всего потому, что, как показал опыт последних двух лет, от введения Закона о банкротстве до реальных банкротств - огромная дистанция. Угроза банкротства еще не стала доминантой поведения российских предприятий в условиях кризиса, поэтому своевременное погашение долгов не является их приоритетной задачей. Об этом говорят и сама продолжительность платежною кризиса, и масштабы просроченной задолженности предприятий поставщикам и банкам. Но, пожалуй, наиболее красноречивым свидетельством является такой парадоксальный по меркам рыночной экономики факт: рост просроченной задолженности сопровождается не сокращением, а увеличением ликвидных активов предприятий. Причем эта тенденция прослеживается не только при анализе агрегированных данных сводного финансового баланса предприятий, но, как показывает выборочное обследование Федерального агентства по несостоятельности, и на уровне индивидуальных предприятий.

Опросы выявляют характерную асимметрию в отношении предприятий к своим и чужим долгам. На протяжении последних двух лет, отвечая на вопрос: «Что в первую очередь необходимо для вашего предприятия, чтобы быстрее приспособиться к сложившимся условиям?» - наибольшее число предприятий (около 60%) указывает на необходимость вернуть долги других предприятий; расплатиться же с долгами поставщикам и банкам считают существенным соответственно в 1,5-2,5 раза меньше респондентов.

Таким образом, в целом поведение российских предприятий в условиях платежного кризиса заметно отличается от поведения рыночных фирм. И критерии, которыми пользуются наши предприятия при оценке своего финансового положения, отличаются от рыночных: расчеты с кредиторами не стоят у них на первом месте. Но что же тогда? Возможно, одним из важнейших критериев является способность выплачивать зарплату работникам. Не случайно треть предприятий, указавших в качестве цели на финансовое положение, одновременно отметило зарплату или численность коллектива. Косвенно подтверждает такое предположение и другой факт: у предприятий, считающих свое финансовое положение нормальным, зарплата на 40% выше, чем у оценивающих его как плохое.

Какое же поведение предприятий могло в таком случае соответствовать цели улучшить финансовое положение? Они могли, например, совершить удачные бартерные сделки и приобрести сырье, материалы или оборудование, не расходуя при этом денежные средства, или получить кредит, или вернуть долги других предприятий. И при этом состояние их расчетов с кредиторами могло не улучшиться, а ухудшиться.

Обратимся теперь ко второму вопросу, связанному с ранжировкой хозяйственных целей предприятий: почему после нескольких лет реформ такие цели, как выпуск, численность работников и зарплата, все еще не менее или даже более важны, чем прибыль?

По крайней мере один из ответов на этот вопрос, на мой взгляд, лежит за пределами чисто хозяйственной мотивации предприятий. Схематично его можно изложить так. Выживание российских предприятий до сих пор зависело не столько от -рыночных факторов - их конкурентоспособности, прибыльности, финансового положения, сколько от их веса в существующей общественно-политической системе, определяющего их взаимоотношения с местными и федеральными органами власти, эффективность лоббирования. Этот вес, как можно предположить, зависит от того, что и сколько предприятие производит и какова численность его работников. Стремление сохранить этот вес (назовем это условно консервативной стратегией) может снижать заинтересованность руководства в повышении эффективности производства, снижении издержек посредством устранения нерентабельных производств и увольнения незанятых в производстве работников.

По данным опросов, более чем на 60% предприятий есть убыточные производства. Более чем на 80% предприятий есть избыточная рабочая сила, в среднем она недоиспользуется на 25%. И как результат - четверть промышленных предприятий убыточна и еще у стольких же доходы равны расходам.

Реализую консервативную стратегию, предприятия могут завтра проиграть, если правила игры кардинально изменятся, но одновременно они имеют больше шансов участвовать в формировании правил игры и быть более застрахованными от их нежелательных изменений

Можно даже предположить, что чем больший кризисным потенциал накапливается внутри предприятий, тем больше при прочих равных условиях политическое влияние промышленников. Между ними и органами власти как бы заключена система неформальных контрактов. Меняются представители сторон, постоянно пересматриваются условия контракта, однако он до сих пор не прерван в силу взаимной зависимости сторон. В результате на пятом году кризиса вместо массовой безработицы

мы имеем тысячи незанятых, но неуволенных работников, а вместо массовых банкротств -сотни убыточных, но функционирующих предприятий.

Ожидания и поведение

Сравнительный анализ групп предприятий, выделенных по различным признакам, позволил установить, что на их поведение заметное влияние оказывает оценка будущих перспектив экономического развития. Поведение предприятий, ожидающих быстрого выхода экономики из кризиса, отличается по ряду существенных параметров от тех, кто считает, что он продлится долго.

Сравнивались две группы предприятий за более чем полуторагодовой период. В первую группу вошли предприятия, считающие, что кризис продлится не более трех лет (в среднем - 2 года); во вторую - те, кто ожидает его окончания не ранее чем через 7 лет (в среднем через 11 лет). Для удобства назовем первых условно «авангардом», а вторых -«арьергардом».

Коротко результаты анализа можно сформулировать следующим образом. Оказалось, что первая группа - «авангард» - превосходит вторую по концентрации в ней инноваторов. Причем под инновациями я здесь имею в виду инновации в самом широком смысле слова: не только внедрение новых продуктов и технологий, не только специфические организационные инновации, но и изменения в образе экономического мышления руководителей предприятий.

Ниже приводятся некоторые данные, иллюстрирующие этот тезис. Сначала о технологических нововведениях.

1. В группе «авангарда» доля предприятий, осуществивших нововведения, была в 1,6 раза выше, чем в группе «арьергарда» (табл. 3).

Распределение ответов на вопрос: «Осуществлялись ли на вашем предприятии нововведения в 1992-1993 гг.?» (июль 1993 г.), % от общего количества респондентов в каждой группе

2. «Авангард» осуществлял более радикальные изменения ассортимента продукции. В этой группе превалировало стремление к выпуску новой продукции, в то время как у «арьергарда» — к обновлению старой (табл. 4).

Таблица 4

Цели обновления продукции (июль 1993 г.), % от общего количества инноваторов в каждой группе

3. «Авангард» обновлял свою продукцию гораздо активнее, чем «арьергард». Из табл. 5, где представлена структура продукции по фазам «жизненного цикла», видно, что баланс между первой и последи и его фазами в первой группе составляет (+11), а во второй - (-13).

Таблица 5

Структура продукции по фазам «жизненного цикла» (июль 1993 г.), % от общего объема продукции в каждой группе

4. Подавляющее большинство инновационных проектов в обеих группах было разработано самими предприятиями. Различия между группами касаются внешних разработчиков - каждое десятое предприятие «авангарда» пользовалось услугами частных фирм, в то время как «арьергард» полностью полагался на государственные научно-исследовательские учреждения (табл. 6).

Исполнители НИОКР (июль 1993 г.), % от общего количества инноваторов в каждой группе

«Авангард» опережал «арьергард» не только по технологическим, но и по организационным нововведениям. Опрос в октябре 1993 г (в обеих группах было приватизировано около 3/5 предприятий), результаты которого представлены в табл 7, показал следующее:

— 60% предприятий группы «авангарда» сообщили, что собрание акционеров уже проведено, и почти на 70% выбран совет директоров; соответствующие цифры в группе «арьергарда» вдвое ниже;

— в среднем по первой группе уставный капитал более диверсифицирован, ярче выражена роль внешних инвесторов;

— состав управленческого персонала в обеих группах не подвергся существенным изменениям, и все же доля замещенных руководителей в «авангарде» была в 2,5 раза больше по сравнению с «арьергардом».

Таблица 7

Изменения в структуре собственности и управления (октябрь 1993 г.), % от общего числа приватизированных предприятий в каждой группе

Факты	«Авангард»	«Арьергард»
Собр. акционеров проведено	61	31
Совет директоров избран	69	36
Акционерами являются:
трудовой коллектив	97	97
администрация	47	28
инвестиционные фонды	27	12
другие предприятия	29	20
банки	3	0
другие	20	12
Адм. обновилась (к октябрю)	10	4

И, наконец, об изменениях в образе экономического мышления. Похоже, что большинство руководителей предприятий из группы «авангарда» уже сделали выбор экономической системы, при которой им хотелось бы жить и работать. Данные табл. 8 показывают, что для 3/4 из них несомненна необходимость продолжения рыночных реформ. Доля респондентов в «арьергарде», разделяющих это убеждение, вдвое меньше. Половина их затрудняются в выборе.

Распределение ответов на вопрос: «Что, по вашему мнению, дало бы больший позитивный эффект для хозяйства страны в 2-3-летней перспективе?» (апрель 1993 г.), % от общего числа предприятий в каждой группе

Как видно из данных табл. 9, треть респондентов из группы «авангарда» убеждены в том, что жесткая кредитно-денежная политика поможет оздоровлению экономики больше, чем стимулирование производства, которое до сих пор осуществлялось в основном за счет льготного кредитования. В то же время «арьергард» продолжает возлагать надежды на государственную поддержку и, таким образом, «голосующих» за политику снижения темпов инфляции среди них меньше, чем в «авангарде», а ожидающих от правительства мер по стимулированию производства - соответственно больше.

Что, на ваш взгляд, сейчас важнее для российской экономики: замедлить инфляцию или стимулировать производство? (в среднем по четырем опросам с июля 1693 по апрель 1994 г.), % от общего количества предприятий в каждой группе

масштабах.

* * *

Директора российских промышленных предприятий сегодня обладают большей свободой принятия решений, чем директора в плановой экономике, и, возможно, чем менеджеры корпораций в рыночной экономике. Однако система их стимулов и ограничений еще не изменилась таким образом, чтобы побуждать их использовать полученную свободу в целях повышения эффективности производства. Об этом свидетельствует наличие нерентабельных производств и избыточной рабочей силы на большей части предприятий.

Среда, в которой функционируют предприятия, по ряду параметров отличается от рыночной, прежде всего по степени жесткости бюджетных ограничений. Последнее наглядно выражается в отсутствии массовых банкротств

при большом количестве убыточных предприятий. Во многом это - результат воздействия самих предприятий на формирование хозяйственной среды.