Таблица 9.1. Среднее изменение цен на казначейские обязательства (%) после дневных сдвигов разной величины

Покровительственная окраска

Существ, которые прибегают к этому методу обмана, не перечесть: и полярный медведь, и заяц-беляк, и леопард, и выпь-бугай (которая гнездится в камышах и в минуту опасности вытягивает свою длинную шею и покачивается, словно тростинка на ветру), и знаменитый перечный мотылек (он изменил свою основную окраску, когда индустриальная революция изменила цвет деревьев, на которых он обитает).

Как я уже говорил, самый интересный пример использования покровительственной окраски можно обнаружить у муравьев. Многие хищники и паразиты научились имитировать опознавательный запах колоний и использовать его для порабощения или ловли муравьев. В результате сотни видов муравьев и других насекомых получили доступ в колонии на правах законных членов. Как замечают по этому поводу Берт Хеллдоблер и Эдвард О. Уилсон (перефразируя Уильяма Мортона Уилера): «Это все равно, как если бы люди приглашали к себе в гости гигантских омаров, исполинских черепах и тому подобных чудовищ, даже не замечая их отличия от себе подобных» («Путешествие к муравьям»).

Покровительственная окраска - это наименее энергоемкая и самая распространенная форма обмана в природе. Животное или растение сливается с окружающей средой. Мотылек становится похож на ветку, червь - на комок грязи, кузнечик - на травинку.

Чтобы провести количественный анализ фактора покровительственной окраски, я слежу за аналогиями. Каждый день я отслеживаю изменения на рынках и выбираю те сдвиги, которые больше всего напоминают сдвиги, уже отмеченные в прошлом. Моя гипотеза состоит в том, что нынешние результаты окажутся обратными тем, к которым привел аналогичный сдвиг из отмечавшихся за последний год. Например, рассмотрим швейцарский франк. 17 апреля 1995 года швейцарский франк поднялся от 87,60 до 89,08, т.е. на 2,48 пункта. Оглядываясь в прошлое, мы обнаруживаем, что наиболее близкий к этому сдвиг имел место 31 марта 1995 года, когда швейцарский франк поднялся на 2,97 пункта (с 85,91 до 88,88). На следующий день, 1 апреля, швейцарский франк продолжал подниматься и достиг отметки 89,61, набрав еще 0,73 пункта. Следовательно, на сей раз, 18 апреля, он должен будет упасть - если верить моей гипотезе.

Правда, на самом деле 18 апреля 1995 года швейцарский франк не упал, а набрал еще 0,95 пункта и дошел до 90,03, так что прогноз оказался неверным. Но меня это не обескуражило. Я провел исследование, охватившее период в восемь лет, вплоть до 30 июня 1995 года, и моя гипотеза все-таки подтвердилась. Корреляция между наиболее близким по величине прошлым сдвигом и сдвигом нынешним оказалась примерно -0,10. Стандартная статистическая проверка показывает, что вероятность случайного совпадения здесь составляет два шанса из ста. Таким образом, швейцарский франк действительно прибегает к покровительственной окраске.

Вообще оказалось, что швейцарский франк чрезвычайно хитер. Из 100 пар похожих друг на друга сдвигов только в одной обнаружилась положительная корреляция между последующим и предыдущим сдвигом.

Учитывая изобилие трейдерских систем, основанных на аналогиях между нынешними и прежними ситуациями на рынках, не удивительно, что дилеры ежегодно зарабатывают миллиарды, наживаясь на проигрышах своих клиентов.

Отвлекающее поведение

Отвлекающее поведение - это самая зрелищная форма обмана. Наивный охотник может преследовать перепелку много миль, пока та неторопливо уводит его от гнезда, притворяясь, что у нее перебито крыло. Каракатица выпускает облако чернил, чтобы отвлечь напавшего на нее хищника и незаметно ускользнуть. И никто еще не осмелился напасть на скунса дважды... по крайней мере, по своей воле.

Но самый яркий пример опять-таки представляют собой муравьи. Вид муравьев Formica subintegra пользуется настоящим химическим оружием. Отправляясь в поход за рабами, он необычно обильно опрыскивает гнездо своих жертв веществом, очень похожим по своему составу на то, с помощью которого эти жертвы обычно предупреждают друг друга об опасности. В колонии воцаряется суматоха, и Formica subintegra получает возможность безнаказанно захватить и унести добычу.

Чтобы понять, как применяют отвлекающее поведение рынки, достаточно вспомнить о крахе 19 октября 1987 года. В этот день индекс Доу упал на 508 пунктов, дойдя до отметки 1738. 20 октября при открытии индекс Доу составлял 1856 пунктов, а в течение дня упал до 1723. Были приостановлены торги на фьючерсных биржах. «Быки» оказались при смерти. Но пережившие этот ужасный момент получили возможность насладиться плодами последующей тенденции на повышение, продолжавшейся следующие девять лет, в результате которой индекс Доу поднялся на 250%.

График цен на платину в апреле 1993 года (рис. 9.2) - еще один пример отвлекающего поведения рынка с целью отпугнуть «быков». 20 февраля 1993 года цены упали на 7%, от 357,5 до 337,5. Все «быки», надеявшиеся поживиться за счет держателей коротких позиций, вылетели с рынка. Как только слабые хищники вышли из игры, цены на платину стали уверенно подниматься и продолжают расти по сей день.

Из всех рынков к отвлекающим маневрам чаще всего прибегают рынки зерна. После перемены погоды цены на зерно обычно в течение нескольких дней поднимаются выше лимита или опускаются ниже лимита. В такие времена рынок просто сходит с ума; сильные игроки неизбежно наживаются на этом, а слабые выходят из игры.

Источник: «Блумберг Фаинэншиал Маркетс Коммодитиз Ньюз», Нью-Йорк.

Капканы

Капканы, т.е. заманивание жертвы в ловушку на мнимый подарок, - это разновидность обмана, к которой чаще всего прибегают представители рода человеческого. Среди животных этот прием распространен не столь широко, однако некоторые виды с успехом им пользуются

Морской черт расставляет капкан на обитателей кораллового рифа. У него на спине имеется хрящ, который мелкие рыбки принимают за червяка. Но стоит доверчивой жертве подплыть к червяку поближе, как морской черт убирает хрящ и сам хватает рыбешку. Подобными капканами оснащены представители множества других видов. Некоторые пауки заманивают насекомых в ловушку, полную сладкого сверкающего нектара. Но как только жертва пытается попробовать нектар, дверца, ведущая в жилище паука, распахивается и легковерное насекомое попадает на обед к хищнику.

Рынки пользуются подобными ловушками настолько часто, что на одно перечисление примеров ушел бы целый том. Лично я чуть ли не дважды в день получаю заманчивые предложения от дилеров, на которых Якобы свалился с неба лишний миллион-другой каких-то ценных бумаг, доступных по вполне приемлемой цене. Hо стоит лишь клюнуть на подобную приманку, как ловушка захлопывается, и на каком-то связанном с этими акциями рынке происходит обвал.

Резкое снижение цен на валюту при открытии обычно оказывается капканом для тех, кто любит покупать по дешевке. В течение 1995 года японская иена 20 раз падала при открытии более чем на 50 пунктов. Но в первый же час торгов цена поднималась на 5%, и к концу дня величина падения составляла в среднем 30 пунктов.

Или другой пример: в сентябре 1992 года (рис. 9.3) фунт стерлингов наконец пробил потолок, который удерживался в течение пяти лет, и поднялся выше 2,00 доллара. Это был сигнал к покупке, которого дожидались многие любители следовать за тенденцией. Ловушка была готова. «Медведи» бросились закрывать короткие позиции; в игру стали входить все новые и новые покупатели.

Источник: «Блумберг Фаинэншиал Маркетс Коммодитиз Ньюз», Нью-Йорк

Но тут началось стремительное падение курса, и уже четыре месяца спустя фунт стерлингов стоил всего 1,40 доллара. Это падение на 60 центов обошлось многим спекулянтам (и мне в том числе) в чудовищную сумму: 40 000 долларов за контракт.

Рынок настолько часто ведет себя подобным образом, что при одной мысли о биржевых капканах трудно сдержать улыбку. 1 мая 1996 года, за два дня до выхода страшившего всех апрельского доклада о числе рабочих мест, рынок нервничал, точь-в-точь как отец, ожидающий прибавления в семействе. Это настроение передал в своем письме ведущий банк: «После скромных прибылей, полученных от торговли в Азии, цены на казначейские обязательства США почти не изменились. Торги почти прекратились в преддверии апрельского объявления о числе рабочих мест, и все ожидали обвала, подобного тем, которые имели место после мартовского и февральского объявлений». В течение последующих двух дней публика распродавала казначейские обязательства по цене, упавшей на 2%. Наконец долгожданное объявление прозвучало - и держатели коротких позиций оказались в капкане. Всю следующую неделю цены на казначейские обязательства не только не рушились, но росли бешеным темпом.

Рынки и мотыльки

Впрочем, все мои попытки описать те обманные приемы, которыми пользуется рынок, страдают одним серьезным недостатком. Я подбирал примеры из прошлого, чтобы провести аналогию между рыночными феноменами и явлениями природного мира. Но история рынка достаточно богата, чтобы подыскать в ней множество «за» и «против» какой-либо теории. Иными словами, все эти примеры не имеют предсказательной ценности. Проблема осложняется еще и тем, что многие авторы, пишущие на тему эволюции в природе, часто прибегают к «циклической» аргументации вроде такой: «Данная характеристика обладает ценностью в плане выживания, как это подтверждается самим фактом ее существования, т.е. тем, что наделенное ею животное выжило». И даже горячие приверженцы эволюционной теории признают, что «факты, которыми мы располагаем, едва ли могут послужить основой для прогнозов на будущее. Единственная область, где на основе наблюдаемого факта возможно делать достаточно точные прогнозы, - это лабораторный эксперимент».

Критики заклеймили теорию естественного отбора как тривиальную тавтологию. Тот же упрек вполне применим ко многим теориям рынка.

Совершенно очевидно, что эпизод, который может показаться нам образцом обмана, другие могут истолковать как пример какого-либо иного явления - например, конвергентной эволюции или простой случайности.

Вдобавок, поскольку мы часто сталкиваемся с обманом в самых разных областях жизни и в самых неожиданных обликах, естественно, возникает вопрос: как предсказать, когда и где нас попытаются обмануть. Чтобы получить какую-то опору для ответа на этот вопрос, задумайтесь о поведении одного из многочисленных видов мотыльков:

«Для первичной защиты он пользуется камуфляжем и отвлекающей окраской, а для вторичной - разнообразными формами угрозы и непосредственным применением силы. Он никогда не сдается; он пытается отразить атаку всеми доступными ему средствами до тех пор, пока хищник не уйдет, - или, наоборот, пока мотылька не съедят. Та птица, которой удастся отыскать его и победить, поистине достойна уважения» (Дэнис Оуэн, «Камуфляж и мимикрия»).

Если на такое способен обычный крошечный мотылек, то подумайте сами: насколько изобретателен рынок! Как он умеет маскироваться и расставлять капканы, угрожать и прикидываться мертвым! Стоит ли удивляться, что в его распоряжении - гораздо больший арсенал уловок, чем у мотылька?

Жизнь на рынке полна невзгод и треволнений.

Глава десятая. Секс




Они бросаются на телефонную трубку, словно гремучие змеи. Проходит минуты две - и вот они уже все распродали. Позиция закрыта, прибыль снята: 6 800 000 долларов. Они в изнеможении откидываются на спинки стульев и обмениваются счастливыми улыбками. Сара чувствует, как ей передается их настроение. Ощущение близко к сексуальному. Они выключают экран и отправляются праздновать победу.

Линда Дэвис, «Гадючье гнездо»
Вечная новизна

«Секс, - говорил Сомерсет Моэм, - это самая главная тема». Когда мы не занимаемся сексом, мы о нем говорим, когда не говорим - думаем, а когда не думаем - занимаемся. Едва ли можно найти такую сферу человеческой деятельности, где не был бы замешан секс. Однако может показаться, что секс и игра на бирже несовместимы. Почти у каждого биржевого спекулянта, писавшего мемуары, можно найти утверждение, что хорошая сделка «лучше, чем секс». Когда женщины на светских приемах спрашивают меня, где я работаю, я неизменно отвечаю: «Я - простой спекулянт». И любопытствующая дама тут же исчезает с моего горизонта. Хуже ответа не придумать... разве что назваться «простым статистиком»!

Так неужели спекуляция - единственная область жизни, не затронутая сексом?! Но это не похоже на правду. Ведь на самом деле жадность и вожделение - родные сестры. Секс порождает жизнь, спекуляция ее поддерживает. И сексом, и спекуляцией лучше заниматься без посторонних. И то и другое занятие поглощает человека с головой. И в том, и в другом есть привкус непристойности: оба основаны на первобытных инстинктах, которые могут довести человека до безумия.

Может быть, именно этим объясняется атмосфера таинственности, окутывающая вопрос о связи между сексом и спекуляцией? Перерыв горы «научной» литературы на ту и другую тему, я обнаружил, что ни одной книги о связи секса и спекуляции не существует. Единственная известная мне попытка как-то соотнести секс и спекуляцию - это так называемый «индекс подола». Идея состоит в том, что активность рынка напрямую связана с модной длиной юбок.

Свидетельства в пользу этой теории обычно черпают из истории моды 20-х и 60-х годов, когда девушки носили мини, а цены на акции взлетели до небес. А в 30-е и 70-е годы, когда в моде были макси, акции пребывали в полумертвом состоянии. Подобные бредовые гипотезы обычно сопровождаются не менее бредовыми комментариями вроде: «Было бы вполне разумно предположить, что подъем линии подола и цен на акции отражает общий рост легкомыслия и решительности, поскольку у длины юбки есть свои пределы (верхний предел - верхняя часть бедра); когда достигается предел, это означает, что настроения в обществе дошли до некой крайности». Если изложить эту идею более внятно, получится, что миловидная девица в мини-юбке способна превратить всех игроков на бирже в бешеных быков. Все рассуждения подобного рода, попавшиеся мне на глаза, были написаны до расцвета феминистского движения. Поэтому большинство авторов ханжески выражали надежду, что индекс Доу не дойдет до таких высот, которые приведут к совсем уж непристойному укорочению юбок.

Айра Коблей приводит любопытный график под названием «Рынок быков и голые коленки»: линия индекса Доу наложена на линию, соединяющую семь отметок длины юбок с 1917 по 1967 год. Обсудив этот график, он делает вывод: «Итак, можно со значительной долей уверенности утверждать, что между длиной юбок и ценой акций существует ярко выраженная связь. Длина юбок - это верный барометр. На Уолл-стрит можно вывесить новый лозунг? «Прежде чем продавать, взгляните на юбки!»

Во имя науки я готов пожертвовать некоторыми тайнами своей интимной жизни и поделиться с вами своими личными соображениями на тему секса и спекуляций. Более того, я предложу вам два новых индикатора рынка (подкрепленных данными с 1878 года до наших дней): «секс и спекуляции» и «секс и Шекспир». Возможно, эта глава даст толчок новым дискуссиям. Возможно, она побудит других людей заговорить честно и открыто и тем самым внесет свой вклад в совершенствование человечества. А быть может, она станет искрой, от которой вспыхнет новая революция. Спексуальная. Или сексулятивная.

Любимый конек моего дедушки

Для моего деда секс был главным жизненным вопросом. Книга Бронислава Малиновского «Сексуальная жизнь дикарей» всегда лежала на его рабочем столе. Он читал «Сексуальную психопатию» Крафта-Эбинга и сочинения маркиза де Сада. И цитировал эти книги в разговоре чуть ли не с каждой привлекательной особой женского пола. Его дочка Джейн рассказывает, что Мартин не раз обсуждал сексуальные обычаи первобытных племен с красотками, купающимися у берега Кони-Айленд, в двадцати шагах от его дома. Если бы Берди (которая была на восемь дюймов выше его ростом) застала его за этим занятием, Мартину бы не поздоровилось. Как известно, история повторяется. Когда мне было двадцать три года, моя супруга застала меня за аналогичным занятием. Она вылила мне на голову бутылку клюквенного сока, что произвело необходимый охлаждающий эффект.

Мартин любил сочетать музыку с сексом и игрой на бирже. Он брал уроки игры на фортепиано у Скотта Джоплина и научился играть два рэгтайма. Нотную грамоту Мартин знал, но предпочитал учиться с рук. Он говорил Скотту: «Покажите мне аккорды, а я запомню».

Скотт Джоплин был поразительно талантлив. В истории музыки это один из величайших мастеров мелодии и ритма. Но при этом он был беден как церковная мышь. Мартин регулярно собирал поношенную одежду, от которой отказывались пятеро его братьев и трое детей, и лично относил в Гарлем, где жил Джоплин. Нидерхофферам было приятно думать, что эта одежда приносит пользу семье Скотта. Еще радостнее на душе им стало, когда Мартин сказал, что девушки в доме Джоплина ходят едва ли не нагишом и что без этих обносков им, наверное, вовсе бы нечего было надеть.

Семьдесят пять лет спустя истина открылась. Исследователь биографии Джоплина установил, что эта одежда переходила в собственность обитателей ночлежки, которой управляла жена Скотта. Но к тому времени Мартин уже умер. И ему не пришлось испытать на себе ярость Берди, которая наверняка обрушилась бы на его голову, узнай она истинную причину визитов Мартина в Гарлем.

Увлечения Арти

«Э-ге-гей!» Половицы трясутся от топота сапог. «Поклонитесь своим партнерам! - восклицает Арти, взгромоздившись на стул перед музыкантами, отчаянно дующими в флейты. - А теперь все взялись за руки и сделали два круга вправо!» Восемь кавалеров в строгих галстуках и отутюженных джинсах и восемь миловидных дам в кринолинах послушно повинуются его приказам.

Хорошенькие женщины уделяют Арти, пожалуй, чересчур много внимания. Он всегда пользовался у них успехом. С самого детства он занимался бальными танцами и обладал природной грацией и чувством ритма.

Арти беседует с Аделиной - самой симпатичной из девушек, в пышном шелковом платье с глубоким декольте. Кроме бальных танцев, она занимается дзюдо. Уже в 40-е годы женщины понимали, что должны уметь сами постоять за себя.

«Арти, я могу ходить где угодно в любое время суток! Я способна уложить на месте любого нахала».

«Это тебя не спасет. Лучше послушай меня. Если на тебя нападет грабитель, не сопротивляйся. Отдай ему деньги и не зли его».

«Но, Арти!.. Я умею драться!»

«Не льсти себе. С мужчиной ты драться не сможешь. Мужчины сильнее».

«Нет же, Арти! Ну хочешь, я тебе покажу?»

«Ладно. Но я тебя предупреждал!»

И Арти молниеносно проводит нельсон. Его техника борьбы превосходно отточена: еще в Бруклинском колледже он выступал в команде борцов-тяжеловесов. И как Аделина ни старалась, вырваться ей не удавалось. Зрители принялись хохотать и подначивать ее, но Арти весил 220 фунтов, и сбросить его было невозможно. Наконец Аделина сдалась и принялась звать на помощь своего дядю.

Правда, моя мать не смеется. Наши расходы в последнее время возросли... особенно - расходы на меня. Учитель музыки повысил плату за уроки вдвое.

У Арти было множество удобных возможностей. Работа полицейского нередко включала в себя личные визиты к одиноким и подчас недурным собой женщинам. «Офицер, мне было бы гораздо спокойнее, если бы вы задержались еще хотя бы на несколько минут! Я так боюсь оставаться одна, когда этот негодяй бродит где-то поблизости!» Когда моя будущая жена прибегала к подобным уловкам, я всегда отвечал: «Ну что ж... возможно, это поможет». Но Арти всегда отказывался.

Совмещать секс с работой неудобно по множеству причин. «Секс - это дело для спальни, а не для офиса», - говорил мне Арти. И я свято следовал этому совету - до тех пор, пока не смог устоять перед своей очаровательной помощницей еще в те времена, когда ей было всего девятнадцать лет. Мне было бы стыдно до сих пор... если б к настоящему моменту мы не прожили в любви и согласии уже двадцать лет и не завели четырех детей.

Арти частенько приходилось иметь дело с красотками, которых неудержимо влекла к себе фаллическая природа полицейской дубинки. Полицейский - это ходячий секс-символ, как писал Арти в своей книге «За щитом», ставшей бестселлером:

«Полицейский вполне способен постоять за себя в битве полов. Суровый облик, аккуратная форма, нагруженные сексуальной символикой профессиональные атрибуты превращают полицейского в чрезвычайно мужественную фигуру и, без сомнения, повышают его статус как потенциального мужа. Двадцать лет назад полицейский был идеальным бойфрендом для прислуги; в наши дни он стал вполне достоин выбора учительницы или медсестры.

Патрульный полицейский гораздо чаще подвергается сексуальным соблазнам, чем представители большинства других профессий. Вуайеризм - это узаконенный элемент работы полицейского».

Судя по байкам Уолл-стрит, трейдер тоже умеет постоять за себя в «битве полов». Первое, что замечает посетитель, входящий на торговую площадку, - это что все пять тысяч девушек-клерков одеты просто убийственно. Они все до единой похожи на манекенщиц на подиуме. Все до единой хотят выйти замуж за преуспевающего трейдера.

Школа секса

Учитывая те уроки и наследственность, которые достались мне от отца и деда, стоит ли удивляться, что я взял за правило для себя четко разграничивать секс и спекуляцию? Приведу несколько поучительных историй.

Первый раз я столкнулся с опасностью совмещения флирта и конкуренции на теннисном турнире, который проходил на Брайтон-Бич. Тогда мне было одиннадцать лет. Я дошел до финальных игр и продолжал рваться вперед. Но вот, когда я готовился к очередной подаче, внезапно до меня донеслись возгласы приближавшейся к корту толпы: «Bebe!», «S'il vous plait!», «O-la-la!» - и пронзительное: «Non! Non!»

Толпа собралась в кружок. Мужчины ударяли себя по бедрам, хлопали в ладоши и вопили, как индейцы. А в середине шла хорошенькая девица лет шестнадцати, и на ней было бикини - едва ли не первое бикини, появившееся на Восточном побережье. Я ее узнал: она бывала на Французской Ривьере, где уже в те времена женщины часто загорали топлесс. Весь остаток матча я не мог выбросить ее из головы... и, само собой, проиграл.

Симпатичная репортерша

Во второй раз, когда я объединил секс и конкуренцию, мне только чудом удалось спастись. В 1974 году в Принстоне я играл в первом туре национального чемпионата по сквошу. Я был знаменит, поскольку годом ранее на турнире в Детройте я не проиграл ни одного гейма. После первого тура у меня должна была взять интервью симпатичная репортерша из «Дейли Ньюс». Мои мысли все время возвращались к этой приятной перспективе... а когда я опомнился, то проигрывал уже 5:0 в пятом гейме.

Когда бы я ни играл, толпа всегда болела за моего противника. Думаю, в основном потому, что я почти всегда выигрывал, а им хотелось разнообразия. Когда я начал проигрывать, болельщики застыли в напряженном ожидании. И я понял, что не хочу доставить им удовольствие.