Вильфредо парето

ВИЛЬФРЕДО ПАРЕТО

СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ ОПАСНОСТЬ
"Мы пришли только вчера, но уже полностью заняли весь ваш край: ва­ши города, ваши крепости, ваши муниципии, ваши товарищества и даже ваши армии, трибы, декурии, Палатин, Сенат, форум; мы не оставляем вам ничего, кроме ваших храмов". Так рассуждал Тертулиан о христианах, и именно так в наши дни можно сказать в отношении социалистов.

Мы вовлекаемся в экономическую революцию, и ее можно сравнивать с той, которая разрушила римскую цивилизацию и окутала Европу мраком Сре­дневековья. Эта революция, на мой взгляд, неизбежна, и не по причине силы тех партий, которые штурмуют общества, но по причине невежества, легкомыслия и малодушия со стороны господствующих классов, ограбление которых еще впереди.

Конечно, в истории никогда не бывает полной повторяемости, но она демонстрирует немало аналогий. Впрочем, только они позволяют нам в настоящем смутно догадываться о том, что произойдет в будущем. Во всяком случае только в области исторического опыта лежит источник наших знаний.

В нашу эпоху уже проявляются те предвещающие признаки, за которыми в прошлом последовали крупные социальные и экономические революции. Воспользуемся временем, предоставленным нам для их изучения, пока новая радикал-социалистическая вера не стала вводить свои догмы, угрожая несогласным тюрьмой, а возможно и подвергая опасности их жизни.

Никогда или почти никогда аристократии (я использую это слово в его этимологическом смысле, как обозначающее лучших) не погибали только от ударов врагов, они сами готовили себе уничтожение. В отношении французской революции это явным образом было подтверждено работами из области современной исторической критики. Именно выс­шие классы были первыми из тех, кто расчищал путь к революции, именно дворяне и буржуа точили нож гильотины, под которой должны были пасть их головы. Приход христианства в античный мир нам представляется феноменом точно такого же рода. Тацит очень бы удивился, если бы ему сказали, что те самые христиане, о которых он отзывался крайне пренебрежительно, в один прекрасный день станут властителями Империи. И даже позднее, при Траяне, когда они уже достаточно распространились, такая несуразная идея ни за что не пришла бы в голову Плинию - Младшему. Он неплохо выразил свое мнение о христианстве, заметив, что "зараза этого суеверия пошла не только по городам, но и по деревням и поместьям"¹, добавив далее, что, как он полагает, "ее можно остановить и одолеть" ²; Такой же была и точка зрения, выраженная в наши дни князем Бисмарком в отношении социализма.

Безопасность римской аристократии до определенных пор была обеспечена. Армия и правящие классы оставались непоколебимыми. Кто мог поверить тому, что маленькие общины, состоящие из неимущих и отверженных людей, осмелятся не побояться римского суда, или помериться силами с легионами, победоносные орлы которых прошли столько полей битв? Также точно кто-нибудь из немцев в наши дни наверняка улыбнется, если ему скажут о возможном триумфе социализма. Армия стабильна, крепка, предана императору, ею командуют офицеры, среди которых почти все - выходцы из высших Классов. Можно ли представить себе, что в таких условиях социалисты имеют хотя бы ничтожные шансы захватить власть?

Источник всех этих ошибок общий. Он заключается в непринятии во внимание естественной эволюции доктрин и в предположении, что то, что существует сегодня сохранится без изменений в течение лет и веков. Только при такой оговорке оказываются верными доводы, выдвигавшиеся высшими классами античного Рима, и те рассуждения, которые так часто можно слышать в наши дни от людей, предпочитающих усыплять себя обманчивым чувством полной безопасности. Конечно, если бы христианство не шло на компромиссы, то оно так бы и оставалось только религией для бедных людей³ и никогда бы не стало официальной религией в Империи. Также точно не придут к власти ни социализм Бебеля в Германии, ни социализм Жюля Геда во Франции. Восторжествует социализм иного рода, их прямой наследник, который при том, что он будет способен к компромиссам, отнюдь не ста­нет менее хищным и грабительским.

В настоящее время социалистические секты уже распространились в огромном количестве. Дать их рациональную классификацию было бы очень не просто, и здесь я не стану этого делать. Однако с единственной целью чтобы избежать многословия я с позволения читателей постараюсь только обозначить, пожалуй, весьма приблизительно и грубо, некоторые типы, встречающиеся среди бесчисленных вариантов социалистов.

Прежде всего есть научные социалисты. Их численность мала и они не оказывают никакого практического влияния. Однако это достойные уважения люди, кое-кто из них отличается большим талантом, они искренне ведут поиск истины. Часто они ее находят, и когда она не совпадает с тем, что изложено в книге Маркса, дают тонкие разъяснения (subtile exegese), стремясь вновь прийти к согласию. Эти толкования не выглядят, впрочем, более нелепыми, чем разъяснения некоторых современных ученых, которые нашли в Библии истоки теории Дарвина. В области экономических знаний эти социалисты, безусловно, намного превосходят экономистов из так называемой исторической школы и некоторых авторов, по-прежнему игнорирующих законы, добытые и хорошо проверенные в науке.

Обратимся теперь к непримиримым марксистам. Их довольно много, и они могут быть названы ортодоксальными социалистами. Их практическое влияние ощутимо. Это те социалисты, которые поддержали партийное единство в Германии и были инициаторами социалистического движения в Италии. В сущности они отличаются от экономистов намного меньше, чем считают. Они прекрасно осознают значение капитала, но хотели бы, чтобы он стал коллективным, вместо того, чтобы принадлежать частным лицам. Это, на мой взгляд, ошибка, но она во много раз меньше, чем ошибка толпы радикал-социалистов, которые исходя из более или менее благих побуждений стремятся истребить частный капитал, не думая о создании коллективного капитала.

Наконец, появилось огромное число сект, которые мы за неимением более подходящего термина обозначим как вульгарный социализм. Это фабианисты, которые приобрели большое влияние в Англии; христианские - католические и протестантские социалисты, достаточно широко распространенные в Германии; катедер-социалисты, которые постепенно исчезают, этические социалисты, которые, вступив в лигу действий по улучшению нравов или в иные подобные ей ассоциации, приходят в возбужденное состояние, производя больше шума, чем реальных действий; социалисты гигиенисты, которые под предлогом заботы о нашем здоровье готовы исполнить роль врача Санчо Пансо; социалисты-моралисты, желающие сделать нас высоконравственными во исполнение статьи закона; в Германии они добиваются принятия закона Heinze - чудовищной фантазии больного ума; социалисты-гуманисты, которые заняты пустыми декламациями и разглагольствованиями вместо ведения рассуждений, в которых имелась бы логика: их бесконечная доброта обращена прежде всего к злодеям и проституткам и ее почти не остается для честного человека и для добродетельной матери семейства. Таких социалистов очень много, и поскольку они любят рассуждать о вещах, в которых ничего не понимают, они употребляют заранее приготовленные расхожие фразы. Наконец, есть радикал-социалисты - самые многочисленные, самые влиятельные и самые вредные среди всех социалистов. По правде говоря, они оказались социалистами также, как могли бы стать сторонниками любого режима, позаботившись о том, чтобы извлечь из этого пользу для себя. Сегодня они льстят Демосу, завтра будут льстить Государю. Они даже объединяют эти два рода лести в монархических странах. Чтобы хорошо об этом узнать, достаточно перечитать "Всадников" Аристофана: с тех времен ничего не изменилось. Они разоряют многих держателей капиталов, поскольку им нужно немало денег - ведь оплата расположения избирателей дорого стоит. Они изобрели хитрое средство экспроприации: за налог голосует большинство избирателей, а собирается он с меньшинства. Этим способом они воспользовались во многих муниципалитетах в Англии, во Франции и в других странах. Посредством минимальной заработной платы они создали себе прекрасную защиту. Взгляните на бравых молодцев, получающих за счет трудолюбивых рабочих по пять франков в день при незначительном трудовом вкладе. Но во время выборов они ведут себя как добряки, обеспечивая победу политиканам, раздающим им манну. В Соединенных Штатах Америки искусство приобретения власти было усовершенствовано, и жители Нью-Йорка кое-что об этом узнали.

Если бы Плиний Младший посмотрел вокруг себя, то он непременно увидел бы людей, которые, не отдавая себе в этом отчета, подготавливали своими действиями триумф христианства, и тогда этот триумф вовсе не показался бы ему невозможным, и он был бы почти уверен в нем. Худшими врагами Империи были не те, кто открыто исповедовал новую веру, но именно те, кто открывал им дорогу, распространяя доктрины стоицизма, приветствуя восточные культы, впадая в безграничный гуманизм, очень похожий на тот, который наносит обществу немалый вред в наши дни. Течение аскетизма и мистицизма охватило римское общество, и однажды пурпурную императорскую мантию одел аскет, Марк Аврелий, что стало одной из причин последующего падения Империи, перешедшей к его сыну. Римская аристократия, которая благодаря своей энергии а также практическому и здравому уму завоевала огромный мир, кончила печально, став анемичной, вялой, ослабленной, подобно тому, как завершила свой путь французская аристократия и как скоро окончит его наша буржуазия.

Сегодня тот индивид, который не верит в приближение триумфа социализма, просто не оглядывается вокруг. Ему достаточно посмотреть по сторонам, чтобы найти повсюду социалистов, и когда он всерьез и искренне задумается над этим, то он, может быть, откроет, что так и есть. Если бы социалисты-революционеры были одиноки, то почти не стоило бы их опасаться, но еще есть вульгарные социалисты, подрывающие устои нашего общества. Если буржуа прямо и откровенно будет заявлено о том, что в соответствии с их теорией ему придется отказываться от собственного дома и лишаться своих рент, то тогда ему, возможно, хватит здравого смысла и энергии для отвержения этой доктрины. Но к тому, что предложит христианский или этический социалист, моралист и побор­ник солидарности, он внимательно будет прислушиваться и охотно скажет: "Я договорюсь с Вами":

Je me mettrai d'accord

Avec cet animal qui m'a semble si doux:

II est veloute conane nous,

Marquete, loague queue, une humble conteaance,

Un modeste regard et pourtant 1'oe il luisant.

Je le crois fort sympathisant

Avec messiers les rats^*

To есть господам буржуа. Действительно, симпатия такова, что он готов вытрясти из буржуа значительную часть их капиталов, а затем передать их, связанных предварительно по рукам и ногам, социалистам-революционерам, которые завершат дело, начатое столь успешно.

Вульгарный социализм, с одной стороны, ослабляет, притупляет и сокрушает сопротивление своих жертв, а с другой - является неплохой стажировкой для всех новообращенных в революционный социализм. Он подстрекает к измене собственным интересам многих индивидов, принадлежащих к имущим классам, наводит мост, по которому смогут пройти те люди, которые робе­ют и не могут одним прыжком перебраться к революционному социализму. Такой социализм вызывает в Германии чувство отвращения во многих индивидах, среди которых одни остаются во власти предрассудков, привитых образованием; другие пребывают в плену патриотических чувств и не нарушают присягу на верность императору. Вульгарный социализм их совершенно не раздражает, он привлекает их и проникает в их души. Теперь, когда вирус передан, остается выждать время, пока он сработает и революционный социализм получит новых рекрутов.

Христианские социалисты жалуются в Германии на то, что их адепгы покидают их, чтобы перейти к крайним партиям. Та же неприятность постигла, если я не ошибаюсь, господина де Муна во Франции, и это вполне естественный процесс.

Наша буржуазия не любит разговоры о таких вещах. Она затыкает уши, чтобы не слышать, закрывает глаза, чтобы не видеть, и воображает, что одолеет страх, если продемонстрирует игнорирование опасности. Гастон Буасье отметил близкий феномен в римском обществе периода упадка: ни Аврелий Виктор⁴, ни Евтропий⁵ не упоминают про обращение императора Константина⁶ . При чтении их книг создается такое впечатление, что все правители Рима в 1У веке исповедовали старый культ. Разумеется, не случайность то, что они все были склонны не упоминать наименование той религии, к которой испытывали отвращение. В этом имелся определенный умысел... Такое умалчивание явилось с их стороны последним выражением протеста, шедшего от запрещенного культа... Наиболее образованная часть общества не всегда является наиболее прозорливой. Она испытывает очень большую антипатию по отношению к малосущественным вещам, она раб общеустановленных взглядов и не осмеливается открыто выступить против общего мнения.

В одной французской газете я прочитал следующее: "Кое-какие беспо­рядки произошли вблизи нефтяной скважины Сент-Эжен, принадлежащей ком­пании Бланци. Группа горнорабочих, спровоцированная одним из их прия­телей по имени Годрй, подвергала угрозам и преследованиям инженера и двух старших мастеров". И это все. Нет ни комментария, ни упоминаний о юридических действиях, которые должны были бы быть применены к "товари­щам" из той .смены. Создается впечатление, что инженеры и мастера сущес­твуют как раз для того, чтобы становиться жертвами нападений рабочих. Надо еще радоваться, что их не постигла участь Ватрена.

В Кармо стачечники избили рабочих, намеревавшихся приступить к рабо­те. - Это несущественный инцидент, не следует его преувеличивать. "В Круа де Л'0рм, в предместье Сент-Этьен, около Рикамери горнорабочий Де-рей, который всегда упорно отказывался бросать работу, однажды ночью бал атакован тридцатью бывшими забастовщиками. Они окружили его дом и стали кидать в него камни, зная, что у владельца есть огнестрельное ору жие". - Тем хуже для него. - Но ведь не одни только негодные паршивцы, подобные этим, являются защитниками свободного труда. В Лилле социали­стический муниципалитет, вспомнив о том, что его подопечные жаждут panem et circense^ распределять бесплатные места в театр, разу­меется, за счет налогоплатилыциков. Ну и пускай себе! Лилль - всего лишь один из городов Франции, а одна ласточка весны не делает. В Дижо - не другой, уже радикал -социалистический муниципалитет отбирает у домо­владельцев дома. - Ну и ладно! Просто не следует покупать недвижимость в этом городе. В Англии социалистические и этические муниципалитеты грабят способных и трудолюбивых людей ради проявления заботы о неспособ­ных и ленивых. Но ведь чего не сделаешь из любви к "солидарности"! Ве­дутся разговоры о конфискации наследств в связи с введением в действие прогрессивного налога на наследование. - Не будем утруждать себя этим: у наших детей еще будет время подумать; после нас хоть потоп. Эта милая философия очень подходит для тех людей ,которые хотели бы жить беззабо­тно; однако, если они пожелают узнать, к чему это ведет, то пусть прочи­тают Тэна.

Французские социалисты собрались на съезд в Париже для того, чтобы решить, можно ли одному из них вступать в состав "буржуазного" прави-тельства^ 6 декабря 1899 г., приняли следующую резолюцию: "... съезд социалистов объявляет о том, что при современном состоянии капиталисти­ческого общества и социализма как во Франции, так и в других странах все усилия партии надо сконцентрировать на овладении выборными местами в коммунах, в округах и на уровне центральной власти для того, чтобы сделать исполнение функций, соответствующих выборным должностям, зави­сящим от пролетариата как класса, организованного в партию, который, опираясь на собственные силы легальным и мирным путем приступает к эк­спроприации класса капиталистов, и этот процесс завершится революцией".

Такова по крайней мере экономическая программа: ясная, четкая, опре-делеленная. Я никоим образом не разделяю воззрений ее авторов, Ано у меня вызывает уважение и восхищение их смелость и искренность. Может быть вы полагаете, что люди, о которых здесь сказано открытым текстом и ко­торых начинают мирно экспроприировать, чтобы "завершить революцией" это дело, задумываются о том, что им пора себя защитить? Ошибаетесь. Они слишком поглощены.спорами, возникающими на конгрегациях и касающимися отчасти теорогических вопросов, увлекаются разгадыванием китайских го­ловоломок - ностойным бакалавров делом и не могут снизойти к рассмотре­нию "обывательских" экономических вопросов. Впрочем, им недолго остается ждать: социалисты всех убедят в этом, одновременно обобрав их. Еще при королевской власти в момент, когда уже бушевал революционный шквал, правительство мечтало удержать дворян от того, чтобы они собира­лись в группы насчитывающие более 20 человек.

Мало того, что они отказываются защищаться, они еще и помогают своим противникам. На собственные средства они учреждают "народные уни­верситеты", в которых социалисты учат тому, что нажитая буржуазией собственность имела неправедные источники и что все следует у нее изъять. Чтобы подойти к данному вопросу с другой стороны, обратимся к теме сво­боды. Ни один либерал не станет добиваться ограничения прав социалис­тов на свободное изложение их доктрины, на отстаивание ее и на критику доктрин противников; не станет он препятствовать им вести активную про­паганду собственных теорий. Всякий человек готов даровать свободу сво­им друзьям; либералы желают, чтобы она имелась также и у их противников. Я могу рассуждать об этом совершенно беспрепятственно и непредвзято, поскольку, не являясь ни социалистом, ни клерикалом, я всегда защищаю, свободу и тех и других. Являясь сторонником конкуренции, я никогда не выступал с требованиями о том, чтобы государство ввело монополию на публичное образование под тем предлогом, что мои противники извле­кают пользу из этой конкуренции. Однако из того, что нам следует признавать свободу и проявлять терпимость и корректность по отношению к противникам вовсе не следует, что надо также помогать им, чтобы они усиливались и вербовали себе прозелитов. Быть сторонником конкуренции и дарить деньги своему конкуренту - это две совершенно разные вещи. Пускай социалисты организуют столько Народных университетов, сколько им вздумается, но я считаю абсурдным, когда от меня добиваются денег на пропаганду того, что на мой взгляд неверно; я намерен оставить се­бе эти деньги для того, чтобы ошибочно или с полным основанием защи­щать все то, что я считаю правильным.

Наконец, корректность не следует путать с лестью и подхалимством. Когда известный ученый начинает рассказывать нам о "сотрудничестве и обмене идеями" ( cooperation, des idees ), имея в виду публичную лек­цию, прочитанную для необразованных людей, трудно поверить в то, что эти люди могут научить его чему-нибудь. Если бы Лаплас излагал астро­номию людям, не понимающим смысла ни единой его фразы, то они могли бы только выслушать, поблагодарить, постараться понять, но не «сотру­дничали»¹ бы с ним в развитии науки. Говорить обратное - значит просто вводить в заблуждение этих людей. Льстит социалистам и участвует в рас­пространении социалистических предрассудков тот, кто не ограничиваясь призывами к упразднению всяких различий между людьми в обладании мате­риальными ценностями, допускает, что люди когда-нибудь станут равными также и в интеллектуальном отношении».

Что же касается лести, то было бы непростительно забыть о прозвучав­шем из уст министра перле. Рассуждая о рабочих, посещающих народные университеты, для которых он собирается организовывать, разумеется, бесплатно ( что на официальном языке означает использование средств налогоплатилъщиков ) выступления артистов из крупнейших театров, министр сказал, что рабочие "согласны ежемесячно выделять на это по несколько вечерних часов". Это напоминает слова придворного подхалима: «их сиятельство изволили откушать собственным ртом».

Некоторым кажется, что трусливое потворство позволит обезоружить врагов. Они заблуждаются. Мир всегда принадлежал сильным и еще долго будет принадлежать им. Люди уважают только тех, кто умеет заставить себя уважать. Тот, кто превратился в кроткую овцу, всегда найдет вол­ка, готового его съесть.

Если в связи с какой-нибудь забастовкой вы перечитаете социалисти­ческие или радикал-социалистические газеты, то увидете, что в них правота всегда признается на стороне бастующих. Это позволяет дать две интерпретации. Первая состоит в том, что забастовщики лишены не­достатков, связанных с несовершенством человеческой натуры. Они непо­грешимые существа, они никогда не могут оказаться неправыми, даже ес­ли судят пристрастно. Другая интерпретация начинается с принятия утве­рждения о том, что все, что получает хозяин, украдено у рабочего. Ко­гда такой принцип выдвинут, следствие очевидно. Человек не будет оши­баться, постаравшись просто отобрать то, что у него похитили.

Заметьте, что запросы рабочих именуются требованиями. Когда лавоч­ник хочет, чтобы за его сахар или кофе заплатили дороже, никто не ска­жет, что он отстаивает требование о более высокой цене; скажут, что он ее запрашивает. Но если это рабочие, особенно забастовщики, желаю­щие продать свой труд подороже, то говорится об "отстаивании требова­ний", и по-моему даже считается более корректным говорить: "справедливых требований".

Забастовщики не только не имеют права так поступать в отношении хозяина, но они не имеют права и на действия направленные против рабо­чих, желающих работать. Они пользуются очень завидной привелегией, которая позволяет им самим вершить суд. Если один буржуа полагает, что ему следует обжаловать действия другого буржуа, то ему приходит­ся. обращаться в суд. Я отбрасываю гипотетический случай, когда он стал бы жаловаться на рабочего, т.к. эти безукоризненно честные люди в такой ситуациии всегда решают, что он не прав. Но когда забастов­щики полагают, что их обидели другие рабочие, они сами выносят при­говор и приводят его в исполнение. Так мы опускаемся до уровня тех варварских народов, у которых короли сами судят и сами исполняют при­говор.

Ни одно правительство не признаёт за забастовщиками такого права. В Германии и в Англии правительства пытаются защитить отделившихся от забастовщиков товарищей. Во Франции, по всему судя, обнаруживается тенденция бросать их на произвол судьбы. Приведу пример. Я просто вос­произведу информационные сообщения, которые можно прочитать в газетах:

"Альби. Патрули забастовщиков, вооружившись дубинами, сегодня в три часа утра прибыли на дороги, ведущие к нефтяным скважинам, и не по­зволили рабочим приступить к работам. Последние ввиду столь энергичной тактики представителей забастовочного комитета были вынуждены разой­тись по домам".

"В нескольких местах, особенно в коммуне Де Розьер имели место стычки между бастующими рабочими и теми, кто отказывался от забастов­ки. В конце концов поле боя осталось за забастовщиками, и работа не смогла возобновиться ни на одной нефтяной скважине" (вторник, 12 фе­враля 1900 г.). "Сегодня в два часа дня те, кто не примкнул к забастовке, решили приступить к работе... Однако забастовщики в количестве порядка семи­сот человек ворвались на место ( где находились не желавшие бастовать). Завязалась драка, но НИ ПОЛИЦИЯ, НИ ЖАНДАРМЕРИЯ НЕ ВМЕШИВАЛИСЬ. Нако­нец, ввиду агрессивной позиции, занятой забастовщиками и во избежание кровавых столкновений рабочие, отказывающиеся бастовать, на совещании своего комитета приняли решение уступить и разойтись по домам" (14 фе­враля). "Новый префект, прибыв в Крби, отправился в Кармо... Инженеру по эксплуатации он сказал, что рассчитывает на благоразумие со стороны компании, на ее готовность пойти на жертвы, чтобы согласовать ее инте­ресы с интересами рабочего класса, к которым всегда над о проявлять вни­мание. Он добавил, что надеется на то, что во время переговоров, кото­рые, если исходить из их нынешнего состояния, вполне могут привести к приемлемому результату, компания не станет предпринимать попыток возоб­новления работ, так как они приведут лишь к частичному результату и мо­гут стать источником конфликтов" ( 23 февраля).

Итак, тем, кто не пожелал бастовать, осталось одно - переносить го­лод, и не только им, но и их семьям. Раз забастовщики не дали им рабо­тать, то у них не осталось иного выхода, кроме как подчиниться. То же самое советуют им сделать и власти, чем ограничивается их роль. Впро­чем, по этому вопросу имеется и общетеоретическое разъяснение. Оно ис­ходит из весьма авторитетного источника: его дал сам господин Боме, се­кретарь объединения профсоюзов округа Сены. Господин Боме заклеймил "тот вводящий в заблуждение дух либерализма", который выражается в стре­млении не оставлять без защиты рабочих, "не вступивших в профсоюзы". "Если правительство признало право рабочих на формирование профсоюзов, защищающих их профессиональные интересы, то профсоюзы, занимаясь этим делом, не станут реагировать на печальную участь рабочих, которым нравится, что их эксплуатируют". Roma locuta est.^

Довольно занятно наблюдать отношение к этим симптомам либералов, точнее тех, кто причислили себя к либералам. Они стараются об этом говорить как можно меньше, обходя острые вопросы. По-видимому, они не хотят ссориться с временщиками.

Мы переходим к рассмотрению некоторых программ, которые, по край­ней мере отчасти, обладают такими достоинствами, как откровенность и ясность, итого не скажешь о программах вульгарных социалистов. Они чаще всего отличаются невнятностью и неопределенностью, но именно этим они нравятся невеждам, пленяют души сентиментальных людей, привлека­ют снобов, готовых рассуждать о политической экономии, не понимая при /этом смысл второго термина. Здесь нам даны выводы, но надо еще определить посылки и логические связи, которые следует соединить со следствиями, которые только и предстают нам.

Например, радикал-социалисты стараются изъять у капиталистов как можно больше денег. Это их выводы, и они достаточно ясные. О них мы знаем не только с их слов, но, к сожалению, также и из их действий. Каждый день они придумывают какой-нибудь очередной прием для того, чтобы обобрать ненавистного капиталиста. Это и проект, налога, который предлагается взимать только с богатых, и более или менее завуалирован­ные конфискации наследств, и обязательные страхования, и разного рода поборы, и т.д. Очень хорошо, это следствия из их теории. Но сама тео­рия, что она из себя представляет?

Они истребляют частные капиталы:и довершенно не помышляют о созда­нии коллективных капиталов. Может быть, они .полагают, что наше общест­во могло бы существовать безо всяких капиталов вообще? Неужели они действительно настолько необразованны, что не осознают того, что полное уничтожение частного и коллективного капитала означало бы регресс, ве­дущий к состоянию дикости?

Для того, чтобы развивалось промышленное и аграрное производство, необходимы движимые капиталы ( des capitaux mobilier ). Кроме рома­нов Золя интенсивное сельское хозяйство нигде не обходится без капита­лов, и глупости подобного рода не заслуживают того, чтобы мы заннялись их опровержением. Всякое уничтожение движимых капиталов неминуемо обо-; рачивается замедлением роста численности населения или распространени­ем нищеты. Обычно эти два результата сопутствуют друг другу.

Во Франции жалуются на депопуляцию. Эта депопуляция является резуль­татом истребления движимых капиталов, связанного с введением протекцио­низма и государственного социализма. Имеется только одно средство, дей­ствительно эффективное, позволяющее восстановить прирост населения и сделать его более счастливым: надо воздержаться от разрушения движимых капиталов, которые так необходимы для развития производства, поскольку они питают его. Все остальные способы - не более чем пустые декламации' людей, которые, не зная политической экономии, наивно полагают, что та­кая наука не существует.

Один ортодоксальный социалист из Берна недавно высказался относите­льно назначения налога, которым облагается наследуемый капитал. Он счи­тает, что поступления от этого налога государство должно не потреблять, а напротив - направлять на воспроизводство капитала в коллективной форме. Кроме вопроса о форме капитала это рассуждение превосходное^ и любой эко­номист с ним согласится. Но пожалуй излишне добавлять к этому, что ни в Европе, ни в Америке, ни в других частях нашей планеты не найти той стра­ны, в которой политики совершенно не думали бы о воспроизводстве капитала в той или иной форме. Только трутни прекрасно умеют проедать капитал, но совершенно не способны хоть как-то создавать его.

Более того",и именно здесь наиболее явно проглядывает вся непосле­довательность их теории ( если только у них имеется теория ),- они не существовали бы сами и не могли бы материально поддерживать своих сто­ронников, если бы постоянно не прибегали к помощи со стороны частно го капитала. Когда они, как это в широких масштабах делается ими в Анг лии, выкупают предприятия газоснабжения, трамвайный парк, предприятия, производящие электроэнергию; когда, как это было сделано в других стра нах, они выкупают железные дороги, то они привлекают для этого частный капитал в виде займов. Когда от их расточительства пустеет государствен­ная казна или коммунальная касса, они опять же постоянно прибегают к займам. Сегодня они выступают с резкой критикой, ругают частных капи талистов и клянут биржу, на которой "капитал устраивает свои оргии", завтра как скромные нищие протягивают руку, выпрашивая займы у тех же капиталистов и не брезгают тем, чтобы отправиться на биржу, увеличив число ее клиентов.

Хотя теоретическая программа этих славных людей выглядит на мой взгляд довольно нечетко, она предстает образцом ясности и определен­ности при соотнесении ее с программами этических социалистов и сторон­ников "Моральных акций". Собственно говоря, чаще всего остается неясно, что они желают в них выразить; применяемые ими термины из-за их некорректного примененйя они в конце концов утрачивают всякий смысл.

Это происходит, например, с модным в наше время термином "солидарность В конце ХУШ века надлежало быгь "добросердечным" ( sensible), в 1848 году еще существовал пиитет по отношению к "братству", но затем доверие к нему сильно пошатнулось, и вот теперь требуется стать "солидарным".

Это слово по причинам неадекватного и слишком: частого употребления в конце концов стали относить к чему угодно. Та же история произошла выражением "fin de siecle"^, ставшим модным с недавних пор.

Так, одна газета, сообщая о диспуте по поводу закона об обязатель­ном страховании отмечает, что организаторы этой конференции, давая во­зможность выступить ораторам, представлявшим противоположные позиции, показали отличный пример "солидарности". По-видимому, под ней понима­лось беспристрастие ( impartialite ).

Протекционисты также взывают к солидарности. Они утверждают, что покровительственные пошлины делают владельцев предприятий и рабочих солидарными. Какая святая невинность: только любовь к солидарности побудила их добиваться прав на взимание дани с их сограждан! Я слышал. о том, что один весьма образованный человек в ходе публичного выступ­ления заявил, что "наука, которая не развивает чувство солидарности, не заслуживает этого имени". В таком случае геометрия - это не наука, поскольку было бы крайне непросто выявить хотя бы незначительное влия­ние с ее стороны на "солидарность". Впрочем, мог ли он обойтись без термина "солидарность" в той публичной речи, если слово это теперь зву-чит при произнесении самых ничтожных тостав и даже в речах министра? Люди, которые пользуются им, похоже, утратили чувство юмора, и нет уже ни Вольтера, ни Мольера, чтобы они смогли его возродить.

Надо поправить Тартюфа. Если бы речь шла о наших днях, то будьте уверены: Тартюф только во имя солидарности постарался бы обольстить Эльмиру и разорить простака Оргона. Есть рабочие, получающие по десять франков в день и стремящиеся во имя солидарности экспроприировать буржу­азию. Почему же они во имя той же солидарности не отдадут часть своих заработков более бедным рабочим, которые с трудом зарабатывают по два -три франка в день, или бедным женщинам, которым на жизнь приходится ме­нее одного франка и пятидесяти сантимов в день? Почему рабочие, удостоенные повышенной зарплаты, которую под именем минимальной устанавлива­ют им социалистические муниципалитеты за счет налогоплатильщиков, не поделятся со своими товарищами, которым не посчастливилось занять мес­та на этом банкете? Но похоже, что солидарность хороша в тех случаях, когда она позволяет брать, и очень плоха, когда предстоит давать. Она выступает лишь поводом для тех, кто стремится распоряжаться плодами тру­да других людей и для политиканов, которым надо рекрутировать сторонни­ков на средства, полученные от налогоплатильщиков. Это просто-напросто новое имя, данное одному из наиболее нездоровых и опасных проявлений эгоизма.

Основная ошибка этических социалистов состоит в представлении о том, что крайне сложные вопросы можно решать с помощью более или менее понят­ных максим, вводимых априорно, не принимая в расчет результаты опыта и данные тех наук, которые согласуются с этими результатами.

Социалисты-гигиенисты, действительно, апелируют к опыту, но этот опыт, .ограниченный и односторонний, совершенно не приводит к тем выводам, ко­торые они стремятся притянуть к нему. К примеру, они сделали бедным мор­ским свинкам подкожнкю инъекцию вина Бордо. Эти маленькие животные умер­ли, и наши гигиенисты поторопились на основании такого опыта сделать вы­вод о том, что вино, принятое в умеренной дозе как напиток, оказывается вредным для человека, и что государство обязано запретить потребление алкогольных напитков. Между посылкой и выводом здесь имеется огромный hiatus^. Но,- возражают гигиенисты,- среди деградировавших личностей мы отыщем немало алкоголиков, а значит, потребление алкогольных напитков и есть причина вырождения человеческого рода. Здесь опять же нет никакой логики. Им следовало бы показать, что потребление алкогольных напитков является причиной, но не следствием: что эти люди деградировали из-за того, что пили, но не наоборот - пьют оттого, что деградировали. В Аме­рике и тех странах, где ограничивают потребление алкоголя, отмечено, что в некоторых случаях его заменяет морфий. Причина, заставляющая искать наркотик, устойчиво сохраняется, и происходит просто замещение од­ного наркотика другим. Допустим на минуту, что лабораторные опыты указа­ли на то, что умеренное потребление вина и пива обуславливает вырождение человеческого рода. Еще остается объяснить .факты, абсолютно противоре­чащие данной гипотезе. Во времена Гомера, древнего Рима и древней Гал­лии наши предки довольно часто пили и вино, и пиво; как же они смо­гли так размножиться? Тацит сообщает нам о древних германцах, неумерен­но употребляющих опьяняющие напитки; а то, что нам известно о них из средневековья, показывает, что это пристрастие в Германии не исчезло. И тем не менее германцы неплохо распространились и отнюдь не выродились. Настоящий ученый не должен отбирать факты, укладывающиеся в его теорию и отбрасывать все те, которые расходятся с ней. Одного факта, противо­речащего теории, достаточно для того, чтобы она была отвергнута.

Чтобы предохранить нас от попадания микробов, господа гигиенисты в конце концов запрячут каждого из нас в стеклянную камеру, охраняемую одним из гигиенистов, которому мы же за это будем обязаны платить. Этот вопрос об оплате не следует игнорировать, поскольку он более существенен, чем полагают. Заблуждения гигиенистов отчасти вызваны тем, что они забы­вают, что война с микробами и забота о нашем здоровье - это не единствен­ная цель в жизни. В связи с реконструкцией Театр Франсе один депутат -господин Лашо пожелал, чтобы в нем была удалена обивка, т.к. под ней гнездятся микробы, и потребовал сменить ковры на линолиум и кожу: "...да­же кресла должны иметь железную арматуру; бархат и шелк, необходимо заме­нить кожей... Нельзя ничем набивать кресла". Нам еще надо поблагодарить его за то, что он не предложил усаживать зрителей в кресла, набитые булавками.

Гигиенисты, как и большинство социалистов, совершенно не считаются с индивидуальными нравами, вкусами и привычками. По их мнению все хоро­шее должно вводиться при посредничестве жандарма. Муниципальный совет Парижа принял решение о размещении вдоль улиц табличек, призывающих пу­блику не плевать на мостовую. Но этого недостаточно нашим славным гиги­енистам. В решении говорится: "Для того, чтобы эти предупреждения при­нимались всерьез, их следует дополнить исправительным наказанием в слу­чае правонарушения" .Следовало бы по меньшей мере утроить количество по­лицейских, которые будут обязаны гоняться за всеми, кто плюется. Но мо­жет быть, стоит распространить этот указ и на сельскую местность? В та­ком случае необходима огромная армия жандармов на лошадях, чтобы заста­вить людей уважать закон. Так можно дойти до того, что за каждым из нас будут следить один или два надзирателя. Ну а если надзиратели сами нач­нут плеваться? Sed quie custodiet ipsos custodies?^

Из газет я узнал, что в Америке создается лига для того, чтобы запре­тить целоваться. Очевидно, что серьезные опыты свидетельствуют, что когда Ромео и Джульетта обнимались", они передавали друг другу несметное количе­ство микробов самых разных видов, в том числе и крайне опасных. Подозре­ваю, что лига эта формируется старыми девами непривлекательной внешности:в молодых и красивых мысль о поцелуе рождает иные чувства, нежели страх перед микробами.

В штате Северная Дакота предложен проект закона, запрещающего выходить замуж без разрешения врача. К сожалению, этот закон не утвержили. Но объ­явился некий доктор Хэйджер, который загорелся этой блестящей идеей и по­святил себя тому, чтобы публичные власти смогли ее принять. Он предлагает весьма лаконичную формулировку статьи закона: "Запрещается заключе­ние браков всем лицам, страдающим серьезными органическими дефектами те­лесного развития ( vice de conformation ), неизлечимыми болезнями и забо­леваниями крови во всех случаях, когда это может привести к врожденной хронической недостаточности у потомства названных лиц". После этого французский автор, Арвед Варен, восторгается великолепием этой идеи. Он пишет ("Фигаро" от 25 марта 1900 г.): "Мы подошли к рассмотрению са­мых насущных вопросов. Иностранцы начинают преодолевать алкоголизм, по­беждают туберкулез. Наконец, нашелся тот, кто подумал о защите тела и интеллекта будущих поколений".

Я со своей стороны, если, конечно, мои слова смогут оказать влияние, для начала предложил бы применить к этому замечательному доктору тот са­мый закон, который он предлагает ввести. Мне представляется, что он ст­радает "дефектом развития" головного мозга, что вызывает в нем стремле­ние притеснять себе подобных с помощью нелепых законов и мы были бы несчастны, если этот "дефект развития" станет передаваться его потомст­ву. Правда, доктор Хэйджер тоже самое может высказать и в мой адрес. Он скажет, что у нас и так немало идиотов, и в итоге запретит мне всту­пать в брак. Нет ничего приятнее, чем насолить своему ближнему, если не удается его обобрать.

Но в сущности достаточно заменить несколько слов в предложенном доктором Хэйджером тексте, чтобы можно было с ним согласиться. Как до­брый мальтузианец я зашел бы еще дальше, чем он, кое-что добавив. Вот что я добавлю: "Долг индивидуальной морали запрещает нам производить на свет детей, если мы страдаем дефектами телесного развития, зараже­нием крови, во всех тех случаях, когда это может привести к врожденной хронической недостаточности у нашего потомства. Этот же долг и уважение прав других людей запрещает нам производить детей, когда у нас нет средств на то, чтобы надлежащим образом кормить, растить и воспитывать их".

Посмотрите на этих доктринеров! » возможно воскликнет в этом месте кое-кто из читателей. Оказывается этот автор - один из тех, кто призна­ёт, что предложенная доктором Хэйджером цель превосходна, но из почте­ния и поклонения по отношению к своему либеральному фетишу он не желает обращаться за помощью к государству и к жандарму - единственному дейст­венному средству достижения такой цели.

Нет у меня никакого фетиша. Но его имеют именно те, кто, оказываясб неспособными к пониманию методов экспериментальных наук, пропагандиру­ют другим свои толкования и понимания. Я не принимаю установление, пре­дложенное доктором Хэйджером просто потому, что попытки проведения в жизнь такого рода предписаний предпринимались неоднократно и дали не­утешительные результаты.

Проанализируем приведенную таблицу, в которой для Втортенберга да­ется количество незаконнорожденных детей на каждые 100 рождений.

Количество незаконно- Количество незаконно-Годы рожденных на 100 рождений Годы рожденных на 100 рождений

1865 15.8 1873 9.4

1866 15.4 1874 8.6

1867 14.7 1875 8.5

1868 13,7 1876 8.2

1869 13.3 1877 8.1

1870 12.8 1878 8.2

1871 11.6 1879 8.5

1872 9.9 1880 8,5

Теперь постарайтесь решить задачу: почему количество таких рождений снижается в 1880 году почти в два раза по сравнению с тем, что было в 1865 году. Вы не нашли разгадку? Просто дело в том, что в Вюртемберге когда-то действовал за­кон, близкий к тому. который предлагает доктор Хэйджер. Запрещались бракосочетания тем инцивидам, которые не могли засвидетельствовать нали­чие у них определенной сумму средств к существованию. Самым очевидным результатом введения данного закона стало повышение внебрачной рожда­емости. Когда закон отменили, сразу уменьшилось количество рождений внебрачных детей. Такой же факт был отмечен и в Баварии. Сторонники доктора Хейджера были бы очень любезны, если бы сумели нам объяснить, почему данное обстоятельство не приведет в наши дни к результатам, сходным с теми, какие уде имели место раньше. Что касается меня, то я полагаю, что сейчас последствия были бы гораздо серьезнее, чем те, отмеченные статистикой Баварии и Вюртемберга. Тогда в немецких землях были довольно сильными чувства, противодействовавшие вступлению во внебрачные связи В наших обществах эти чувства проявляют тенденцию к исчезновению. Общеизвестно, что в крупных промышленных центрах многие рабочие не вступают в брак и имеют сожительниц. В связи с этим немало обществ взаимного страхования были вынуждены внести в свои уставы из­менения, обещающие выплату суммы, на которую мужчины страхуют свои жи­зни, "подругам" этих мужчин. Если доктор Хэйджер предлагает увеличивать численность неоформленных браков и внебрачных детей, то его законопро­ект очень хорош; но поскольку мне такая цель представляется нежелатель­ной, то я позволю себе не согласиться с его проектом.

Перевод с французского А.А.ЗОТОВА