Владимир владимирович маяковский

(1893—1930)

Я не могу описать словами, как я люблю этого поэта! Читая его стихи, плывешь по океану безбрежных чувств. Сколько щемящей нежности в его стихах.…Несмотря на его суровый вид и грозный взгляд. Добрее его я найти не могу. Сложно четко отнести Маяковского к какому-либо литературному направлению…Кто-то считает, что он поэт «серебряного века» русской поэзии, кто-то считает его футуристом. А я думаю, что ГЕНИЙ всегда выше всяких рамок и направлений. А Владимир Маяковский – гений!

Но нельзя воспринимать творчество поэта отдельно от событий в его жизни. За каждой строкой можно разглядеть лицо человека, событие или чувство. Поэтому обратимся к биографии.

Родился Владимир Маяковский в дворянской семье. Отец Маяковского служил лесничим на Кавказе; после его смерти (1906) семья жила в Москве. Маяковский учился в классической гимназии в Кутаиси (1901-1906), затем в 5-й московской гимназии (1906-1908), откуда был отчислен за неуплату. Дальнейшее образование - художественное: обучался в подготовительном классе Строгановского училища (1908), в студиях художников С. Ю. Жуковского и П. И. Келина, в фигурном классе Училища живописи, ваяния и зодчества (1911-1914, исключен за участие в скандальных выступлениях футуристов). Еще в 1905 в Кутаиси Маяковский принимал участие в гимназических и студенческих манифестациях, в 1908, вступив в РСДРП, вел пропаганду среди московских рабочих. Несколько раз подвергался арестам, в 1909 провел 11 месяцев в Бутырской тюрьме. Время заключения называл началом своей стихотворной деятельности; написанные стихи у него перед освобождением были отобраны.

С 1912 Маяковский постоянно принимает участие в диспутах о новом искусстве, выставках и вечерах, проводившихся радикальными объединениями художников-авангардистов <Бубновый валет> и <Союз молодежи>. Поэзия Маяковского всегда сохраняла связь с изобразительным искусством, прежде всего в самой форме записи стихов (столбиком, позднее <лесенкой>), которая предполагала дополнительное, чисто зрительное, впечатление, производимое стихотворной страницей. Стихи Маяковского были впервые опубликованы в 1912 в альманахе группы <Гилея> <Пощечина общественному вкусу>, где был помещен и манифест, подписанный Маяковским, В. В. Хлебниковым, А. Е. Крученых и Бурлюком, в нарочито эпатирующей форме заявлявший о разрыве с традициями русской классики, необходимости создания нового языка литературы, соответствующего эпохе. Воплощением идей Маяковского и его единомышленников-футуристов о назначении и формах нового искусства стала постановка в петербургском театре <Луна-парк> в 1913 его стихотворной трагедии <Владимир Маяковский> (опубликована в 1914). Декорации для нее писали художники из <Союза молодежи> П. Н. Филонов и И. С. Школьник, а сам автор выступил режиссером и исполнителем главной роли - поэта, страдающего в отвратительном современном городе, изуродовавшем, растлившем своих жителей, которые хоть и избирают поэта своим князем, но не умеют признать и оценить приносимую им жертву.

Маяковский наибо­лее резок в высмеивании и отрицании. А главное, он привёл в русскую поэзию нового лирического героя, который полностью отрицал сложивший­ся уклад российской жизни — и едва ли не всего мироздания. («Я над всем, что сделано, ставлю „nihil"».)

Такой герой оказался и в центре поэмы «Облако в штанах» (1914—1915 гг.), принёсшей автору подлинную известность. «Критики Маяковского... востор­гались молодостью, жизненностью, здоровьем книги, приветствовали сильную безболезненную молодость, идущую на смену неврастенической дряблости де­кадентства», — писал поэт-футурист К. А. Большаков.

Пастернак определил манеру молодого Маяковского как романтическую. «Это было пониманье жизни как жизни поэта. Оно перешло к нам от симво­листов...» Обаяние говорящего со Вселенной на «ты» героя-поэта соединялось с обаянием новизны и смелости нового поэтического языка — с образами космического масштаба.

Эй, вы!

Небо!

Снимите шляпу!

Я иду!

Глухо.

Вселенная спит,

положив на лапу

с клещами звёзд огромное ухо.

Воля соединялась с верой в воз­можность и необходимость воздейст­вия поэтическим словом на огром­ные массы людей и целые сословия. Плакатностъ его творчества бук­вальна: он постоянно делает подписи к рисункам и плакатам. Например, для альбома «Герои и жертвы революции» (1918г.), где среди героев — Рабочий, Красноармеец, Матрос... В звонких и весёлых стихах закрепляет он новую систему ценностей:

Силой своего таланта он делал чужую смерть, убийство другого, к то­му же ставшего в огне Гражданской войны врагом, нестрашными. Лич­ная же смерть (а также «Ильичёва смерть») будет не раз описана как вы­сокая трагедия.

В поэзии Маяковского — множество слов вполне русских, понятных, но нигде, кроме как в его стихах, больше не встречающихся. Это не даёт сколь­зить по слову автоматически, а за­ставляет ощутить, «пощупать» его: сло-нячей кости (вместо «слоновой»), зверячъего языка (вместо «зверино­го»), тигрячий (вместо «тигриный»), трамвайский (вместо «трамвайный»), легкомыслии (вместо «легкомыслен­ный»), вечер «хмурый, декабрыш.

В поэтическом даре Маяковского всегда была очень сильна лирическая струя. В самые ранние годы появляют­ся стихи, обращённые к той, что на всю жизнь станет Музой поэта, — Лиле Брик:

«Владимир Ильич Ленин», 1924 г.

Если строительство социализма нуждалось в рекламе — Маяковский писал рекламу. Многие рекламные тексты Маяковского с точки зрения стихотворной техники безукоризнен­ны, например, «Моссельпром» (1923— 1925 гг.):

Или:

Стихи, обращённые к другой жен­щине, появились только за два года до смерти. Маяковский встретил в Париже молодую, высокую («Ты од­на мне / ростом вровень», — напишет он в стихах), очень красивую женщи­ну, недавно покинувшую Россию, — Татьяну Яковлеву. Маяковский угова­ривал её уехать с ним. Они перепи­сывались. Р. Якобсон в статье «Из комментария к стихам Маяковского „Товарищу Нетте — пароходу и человеку"» писал: «В цикле 1926 г. массе злободневных сатир противостоят два лирических послания только что погибшим — Сергею Есенину и Теодору Нетте... Из двух насильственных смертей — од­на от собственной руки (имеется в виду самоубийство Есенина.), другая от руки пересилившего убийцы (гибель перевозившего ди­пломатическую почту Нетте..) — обе издавна знакомы стихам Маяковского... Покорное зрелище мирного ложа смерти ненавистно поэту. Он стоит пред выбором: либо... гибель от несчётного врага, или же -„стоит только руку протянуть" — лёг­кий путь самоубийцы... В эпилоге стихов „...пароходу и человеку" (пол­ное название стихотворения — «То­варищу Нетте — пароходу и челове­ку». — Прим, ред.) мученический конец неравной борьбы возведён в единственный вожделенный удел:

Ещё в поэме «Флейта-позвоноч­ник» (1915 г.) поэт с первых строф волнует читателя мыслью о само­убийстве:

К весне 1930 г. Маяковский увидел себя не нужным никому — ни власти, которой служил не за страх, а за со­весть, ни читателю (потеряв одних, он не приобрёл других), ни любимой женщине.

Марина Цветаева написала, что он «кончил сильнее, чем лирическим стихотворением, — лирическим вы­стрелом».

После смерти Маяковского в его записной книжке нашли стихи. Впос­ледствии Лиля и Осип Брик, которым Маяковский завещал заниматься его литературными делами, и другие ис­следователи пришли к выводу, что это было второе — лирическое — вступ­ление к ненаписанной поэме «Во весь голос». Сильное лирическое на­чало, постоянно подавляемое, вырва­лось наружу в последний год жизни Нежность, мягкость отношения к лю­бимой, беззаветность любви и её тра­гическая безысходность:

Самоубийство Маяковского произо­шло через пять лет после самоубийст­ва Есенина (с которым невольно сопо­ставлялось). В советской литературе уже много лет избегали затрагивать те­му смерти, если только речь не шла о подвиге — сознательной жертве собой во имя общего дела. Одним из немно­гих, кто настойчиво возвращался к этой теме, был сам Маяковский. Даже в поэме «Владимир Ильич Ленин» (1924 г.) центральное событие — смерть. Поэт подчёркивал агитаци­онное значение факта («Стала вели­чайшим коммунистом-организато­ром /Даже сама Ильичёва смерть»).

Ошеломлённые самоубийством «агитатора, горлана, главаря», со­ветские главари сразу припомнили Маяковскому его же стихи. Перед спектаклем «Баня» в Театре имени В.Э. Мейерхольда 14 апреля 1930 г. на авансцену вышел известный партий­ный чиновник, ведавший искусст­вом, — Феликс Кон. Он сказал: «Автор пьесы, которую вы собрались здесь смотреть, Владимир Маяковский, сего­дня утром застрелился. Когда я вам со­общаю это известие, мне невольно приходится вспомнить те строки, ко­торые были написаны Маяковским по поводу смерти Есенина». И приве­дя эти строки («...где, /когда, /какой ве­ликий выбирал / путь, / чтобы протоп-танней /и легше?»), Ф. Кон заключил — с прямолинейностью, скрывающей растерянность: «Маяковский выбрал путь легче». Но не так легко было да­же последнего простака-комсомольца убедить, что добровольная смерть — лёгкий путь, и остановить начавшееся подспудно брожение умов.Официальная публицистика при­няла на вооружение отношение к са­моубийству, подсказанное самим Мая­ковским. Широко известные строчки:
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ

В. В. ПОЛОНСКОЙ О МАЯКОВСКОМ

Вероника Полонская рассказывала: «Я вышла, прошла несколько шагов до парадной двери.

Раздался выстрел. У меня подкосились ноги, я закричала и ме­талась по коридору. Не могла заставить себя войти...

...Очевидно, я вошла через мгновенье: в комнате еще стояло облачко от выстрела.

Владимир Владимирович лежал на ковре, раскинув руки. На груди его было крошечное кровавое пятнышко...

Глаза у него были открыты, он смотрел прямо на меня и всё силился приподнять голову.

Казалось, он хотел что-то сказать, но глаза были уже неживые... Потом голова упала, и он стал постепенно бледнеть».
ЗАВЕЩАНИЕ МАЯКОВСКОГО

15 апреля 1930 г. в газетах вместе с сообщением о самоубийстве появи­лось и предсмертное письмо Мая­ковского. Поэт два дня носил его в кармане, прежде чем решиться на задуманное.

«Всем!

В том, что умираю, не вините ни­кого и, пожалуйста, не сплетничай­те. Покойник этого ужасно не любил.

Лиля — люби меня.

Товарищ правительство, моя се­мья — это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полон­ская.

Если ты устроишь им сносную жизнь — спасибо.