Разные другие проявления военного духа

В С. Авертине — (департамент Индры и Луары)

――――――――――

¹) Hamon. L. С., annee 1891. р. 15.

— 117 —
Фремандо — отец с сыном — работали на своем поле. Проезжал поручик Мекиле, верхом на лошади шлявшийся по деревне. Он въезжает на частную собственность — землю Фремондо. Крестьянин просит его удалиться. Но поручик и не думает. Тогда прибегают два земледельца и приказывают ему уехать с поля. Микиле отказывается и хлыстом бьет сына Фремондо, который отвечает ему ударом — рукояткой вил. Крестьяне выгоняют поручика с их поля, куда он забрался силою. Побитый, недовольный, Микеле подает жалобу. Дело поступает в суд, который оправдывает крестьян на том основании, что они должны были защищаться и имели право не позволить ездить по их земле. Поручик, задетый еще больше, всячески ищет средств для обвинения Фремондо. Наконец, он узнает, что сын Фремондо солдат в отпуску, что он служит в 3 драгунском полку. Микиле, поручик 32 пехотного полка, подает жалобу военным властям. Кавалериста Фремондо арестуют и отдают под военный суд под председательством полковника Моро. Суд этот, заседавший в Туре, приговаривает кавалериста Фромондо к трем годам тюрьмы¹).

В 1864 г., в Сайгоне, одни штатский, торговец опиумом Толеско, был привлечен к военному суду за мошенничество. Его обвинили, и приговор был подтвержден ревизионным судом. Тогда обвиненный аппелировал к высшему суду, но губернатор адмирал де-ля-Грандье, отказался передать аппеляцию ²).

10 Декабря 1892 г., около полуночи артиллерийский подпоручик Нолле (из школы стрельбы в Фонтенебло) ужасно пробирал солдата, который не отдал

――――――――――

¹) Hamon. L. C., annee 1891, р. 424.

²) Ch. Duval. Souveniv militaires et financiers, p. 150-151. — Paris 1891. Savine editeur.

— 118 —
ему чести, потому что не заметил его. Б.... член университета, бывший очевидцем такого обращения с солдатом, не мог сдержать своего негодования и сказал подпоручику: «Вы поступаете подло. Вы идиот. Было бы очень хорошо, если бы вас отправили в Дагомею». Рассвирепевший подпоручик арестовал Б..., которого после допроса отпустили ¹).

Де-ля-Пануз, командир 1-го полка спагов, продиктовал 2 января 1891 г. следующее распоряжение, занесенное в журнал: «Старший вахмистр X.... (туземец) останется весь день без отпуска за то, что позволил себе послать визитную карточку эскадронному командиру, временному командиру полка. Вахмистр должен понять, что вежливостями обмениваются только офицеры между собою и что офицеры ждут от солдат только молчаливой преданности и знаков почтения».

«Трудно определить смертность в войсках, расположенных в местности дельты, — пишет Мать-

――――――――――

¹) Journaux des 11 et 12 octobre 1892. Этот типический случай напомнил мне другой, виденный много назад тому восемь лет в Елисейских Полях. Артиллерийский подпоручик X.... гулял вместе с нами после обеда. Проходит унтер-офицер из нестроевых, человек на вид лет 30 — 40, с дамой под-руку. Он не отдал чести X..., который идя, все время говорил с нами. Видя такое непочитание начальства, X... останавливается, прекращает разговор, поворачивается назад и, сделав несколько шагов, зовет сержанта, который тоже остановился: «это что же, сержант, чести больше не отдают!» — «Я вас не заметил, господин офицер, прошу простить». Объяснение еще продолжалось. X... простил сержанта, который и ушел с своей дамой. А мы смотрели на эту сцену с изумлением, забыв сказать нашему другу X...., что не вежливо вдруг перестать разговаривать.

— 119 —
Жиуа ^l). — Письма отправляемые во Францию во время эпидемии вскрываются, и наиболее компроментирующие из них задерживаются .

В Букаресте, солдат Стефон Кокояр имел любовницу, — по румынским нравам почти все равно, что законную жену. Раз придя к ней вечером, он застал ее с голым мужчиной. Это был поручик Цодик. На замечание солдата офицер ответил пощечиной и ударами палки. Солдат не остается в долгу и отпускает поручику — совершенно голому — достаточное количество увесистых ударов. Цодик подает жалобу военным властям. Солдата отдают под суд и приговаривают к шести годам каторжных работ. Но государственному прокурору это показалось недостаточным, он обжаловал решение суда. Новый военный суд приговорил солдата к пожизненным каторжным работам²).

В «Eclair»’е было напечатано одним офицером письмо, из которого видно, что солдаты отправлявшиеся в Тонкин, или возвращавшиеся оттуда были обставлены в высшей степени дурно на транспортных судах морского министерства, которое с свойственным ему эгоизмом и высокомерием продолжает третировать сухопутные войска. Солдатам недоставало воды. Содержались они грязно, спали на палубе или в батарее без одеял, без коек. Пища давалась в малом количестве и была дурного качества. На кораблях жалобы запрещены, да впрочем кому и жаловаться? Командир корабля имеет свой обильный стол, и кто ест за этим столом, тот, как кажется, думает очень. мало о невзгодах переносимых солдат ³).

――――――――――

¹) Le Tonkin actuel. p. 140. — Paris 1891. Savine editer.

²) «Matin», «Justice», 20 octobre 1891.

³) Hamon. L. C., annee 1891, p. 651, 622.

— 120 —
Матрос Кенеа был судим Брестским военным судом за нанесение побоев вне службы своему ближайшему начальнику, квартирмейстеру Пушену. Председатель суда, флотский капитан, Константен, видя упорное отрицание обвиняемого, закричал: Вы дорого заплатите за это?" Возмущенный этими словами адвокат Дюбуа протестовал против них, как противоречащих закону и могущих повлиять на решение судей. „Я не знаю, что защитник мог посоветовать обвиняемому", возразил председатель суда. Адвокат протестовал против этой фразы, сказав, что ему остается только уйти. Председатель взял назад свои слова. Обвиняемый был приговорен на год в тюрьму ¹).

В 1891 г., Брестский военный суд приговорил к смерти солдата Борделэ, выстрелившего в своего капитана, но не попавшего в него. Следствие показало, что солдат не прицеливался. Благодаря любезности Корре, я мог иметь заключение, к которому пришел по этому делу этот криминалист и которое он высказал мне. Вот оно: Борделэ относится к дезиквилибрированным: своим quasi-покушением он искал косвенного самоубийства. Он не был в полном уме. Дюбуа, защитник Борделэ, требовал, чтобы были исследованы умственные способности обвиняемого. Прокурор, офицер Лонай, воспротивился этому, утверждал, что Борделэ нормален ²).

Резервист Уни, выведенный из себя всякими издевательствами, убил солдата. Военный суд приговорил его к 20 годам каторжных работ, не-

――――――――――

¹) «Petit Parisien», 17 juin 1892.

²) Hamon. L. С., annee 1891, p. 174-175. — E. Laurent, 1’Amiee criminelle, 1891. Storck editeur.

— 121 —
смотря на то, что старший врач Руже признал Уни неответственным ¹).

17 Ноября Брестский военный суд приговорил к году тюрьмы за непослушание матроса О..., отказавшегося по нездоровью проделывать известные движения. Матрос действительно был болен и врач освободил его от носки ранца в взводе штрафованных. По словам консервативной газеты Bretagne, публика была поражена строгостью приговора ²).

В Нанте, 6 Апреля, военный суд приговаривает на пять лет тюрьмы резервиста Шевалье. Преступление его состояло в том, что явившись в полк для отбывания своих 28 дней, он напился, нагрубил двум высшим и кричал: да здравствует анархия! долой Францию! да здравствует Германия!³)

В Пресбурге (Австрия), военный суд приговорил к смерти солдата, ударившего саблею офицера, который дурно обращался с ним. Тот же суд приговорил только к аресту двух поручиков, обвинявшихся в нанесении жестоких побоев низшим ⁴).

По делу Корниенко врач Скарятин требовал медицинского исследования (стр. 93). Комиссия не хотела признать очевидного факта изувечения. Скарятин, в официальном рапорте, одного врача квалифицировал недостойным своей профессии. Скарятин за это подвергся преследованиям. Было назначено следствие. Офицеры Савенков, Жихарев, Данилевский подтверждали, что допускались бесчестные поступки и злоупотребления властью. Тогда на-

――――――――――

¹) «Republique francaise», 24 avril 1890.

²) Hamon. L. С., annee 1891, p. 650.

³) «Matin», 7 avril 1892.

⁴) «Intransigeant», 18 mars 1892.

— 122 —
чальник дивизии явился в полк, собрал всех офицеров и сказал, что некоторые из них осмелились поддерживать Скарятина, старавшегося взбунтовать всех. „По моему мнению, сказал в заключение генерал, этих офицеров следует выгнать из полка, как паршивую овцу гонят из стада". Результатом всего этого было исключение из армии Савенкова, Жихарева, Данилевского и Сычевского ¹).

В 1884 году, итальянский солдат Мисдеа, в припадке безумия от отчаяния, убил нескольких человек. Хотя это преступление и выходило из ряда обыкновенных, тем не менее военный суд, разбиравший дело, приговорил солдата к смерти. Государственный прокурор, офицер, хвастался этим решением, „потому что, говорил он, нарушить закон в таком случае есть самое святое дело, чтобы другим не было повадно ²).
Этиологический анализ этих типических фактов, как и всех прочих цитированных в нашем очерке, открывает одни и те же факторы: преувеличенное понятие о власти, профессиональную солидарность, моральное бесчувствие. Здесь только насилие или исчезает, или принимает смягченную форму.

Очень легко детально анализировать каждый из данных типических фактов. В случаях относящихся к Толеско, Нолле, Ля-Пануз, X..., и др., читатель легко откроет составные элементы преуве-

――――――――――

¹) Tikhomirow, L. С., р. 395 — 396.

²) Merlino. L. С., р. 217.

— 123 —
личенного понятия о власти; в делах Фремондо, Кокояра, Скарятина и др., — составные элементы профессиональной солидарности; в делах Кромана, Борделэ, Шевалье и др. — составные элементы морального бесчувствия.

Поверхностные наблюдатели могут, пожалуй, возразить, что приведенные примеры — исключения и не типичны. Это возражение не имеет значения. В самом деля, душевное состояние, проявляющееся в названных фактах, сходно с тем, которое было указано в целой группе фактов, обозначенных раньше и взятых из массы аналогичных с ним.

Кроме того я взял из провинциальных газет, не делая предварительного просмотра¹), 112 отчетов по делам, рассмотренным в первые четы-

――――――――――

¹) «Le Courier de la Presse» (агентство газетных вырезок) прислал мне — здесь излишне говорить почему — вырезки, относящиеся к милитаризму, в их числе и отчеты об решениях военных судов, напечатанные в местных органах. С моей стороны тут не было никакого выбора, никакой предвзятой идеи, которая меня побуждала бы делать эти выписки. Впрочем у меня сохраняются названия и номера газет к услугам тех, кто пожелал бы проверить факты, к которым относятся приведенные мною цифры. Следовательно, очень вероятно, что эти военные суды являются средним показателем военной юрисдикции. Психика, сказывающаяся в решениях этих судов, свободна от влияния факторов климатерических и социальных; потому что города, где заседали суды, разнятся в отношении климатическом, представляют большое разнообразие этнографическое, а следовательно и социальное. Таким образом, судьи произносили свои решения, подчиняясь только профессиональному влиянию.

— 124 —
ре месяца 1892, военными судами в пятнадцати городах Франции (Алжир, Ош, Безансон, Блидаг, Бордо, Гренобль, Ле-Манс, Лиль, Лион, Нанси, Нант, Оран, Руэн, Тулуз, Тур). Из 112 этих дел 65, то есть 58,03 на сто, имели своим предметом военные преступления (инсубординации, оскорбления, побои, дезертирство, непокорность). Оправдательные приговоры произнесены только в семи случаях, то есть представляют 10,77%. Между тем на 47 преступлений, не имеющих профессионального характера, а только совершенных военными, (воровство), оправдательных приговоров приходится 25,53%. Из упомянутых выше 65 военных преступлений, четырнадцать имели своим предметом побои или оскорбления жестами ни угрозы высшим чинам. Ни один из этих четырнадцати обвинявшихся не был оправдан. Три человека обвинялись в нанесении побоев низшим. Двух оправдали, третьего приговорили к самому легкому наказанию.

Если же мы теперь пожелаем знать, каковы были эти оскорбления и побои, нанесенные низшими высшим, то увидим, что, например, два солдата были приговорены на год тюрьмы; один за то, что сказал капитану: „продажная душа", другой — „если бы ты был штатским, я намял бы тебе бока". Два других были приговорены к смерти: один за то, что бросал пуговицами в голову председателя суда, другой за то, что швырнул в спину офицера пряжку от панталон.

— 125 —
Нельзя не признать, что эти безжалостные обвинения, когда дело касается слабых низших, и непременные оправдания, когда дело касается высших, убедительно доказывают существование очень преувеличенного понятия о власти или по крайней мере странной профессиональной солидарности. Поразительное несоответствие между преступлением, мотивом обвинения, и назначаемым наказанием ясно говорит о нравственном бесчувствии профессиональных военных. Несоразмерность между актом — мотивирующим (оскорбления) и актом мотивированным (наказание) мы находим в массе преступлений, о которых говорит закон, особенно в преступлениях, совершенных такими лицами, которых криминалисты — сторонники неполной ответственности — склонны считать не подлежащими ответственности. Эта аналогия между профессиональными военными и преступниками тератологического типа близка к той, которая была констатирована у них относительно физической нечувствительности.

Невозможно дать основательные аргументы в пользу исключительности этих фактов. Мы собрали эти факты таким образом, что тут нельзя предположить какой-нибудь наперед намеченный результат; за это говорит обилие фактов и их интернациональный характер. Это просто факты чисто симптоматические, показывающие сущность профессии. Создается социальная психика под влиянием воспитания подготовляющего к профессии и под влиянием самой профессии, действующей на готовой почве.

— 126 —
Такая психика признает справедливыми те акты, которых философия не может не порицать, не критиковать.

Некоторые хватаются за последнее доказательство — за необходимость дисциплины, и принимая наше определение преступления, они говорят, что эти преступления необходимы, и что, следовательно, их нельзя порицать, а следует даже одобрять. Признав необходимость дисциплины, но рассматривая указанные факты без всякой предвзятой идеи, нельзя не согласиться, что они не способны поддерживать дисциплину, скорее наоборот — они разрушают ее. В самом деле, несоответствие между причиной и следствием — преступлением и наказанием поражает всех, даже самых неспособных к критике, и вызывает у них ту или другую форму протеста, смотря по их личному темпераменту. Реакция становится еще сильнее от невольно появляющегося в мысли каждого, сравнения наказания, которым подвергаются солдаты, с наказаниями высших чинов за совершение совершенно одинаковых преступлений. В наше время гласности, эти факты становятся общеизвестными, благодаря миллионам ежедневно распространяющихся газет. Всякий читатель непременно начинает размышлять, и таким образом сознательно или бессознательно зарождается дух неповиновения. Такие лица, вступая в военную службу, не приносят с собою военного духа. Они военные только по видимости и отбывают свою службу, действуя, смотря по темпераменту, пассивно или актив-

— 127 —
но против дисциплины, столь любезной профессиональным военным. Нелюбовь к дисциплине у таких солдат неизбежно ведет к ослаблению дисциплины, на что постоянно и жалуются ее поклонники. Они требуют большей строгости и особенно полного замалчивания фактов. Эти требования необдуманны: в наше свободное время — я понимаю свободу социальную — нельзя заставить молчать всех и все, а большая жестокость вызовет большую реакцию, проявления которой многочисленны, которую мы находим поднимающей нравственный уровень, благодетельной и справедливой.

В делах Борделэ, Уни, О..., преувеличенное понятие „о профессиональном превосходстве" привело профессиональных военных к любопытному выводу — что они все знают, или по крайней мере больше чем кто угодно из невоенных. Не нужно думать, что такой взгляд составляете специальную особенность профессиональных судей; нет, в той или другой степени он существует у всех, кто носит форму или просто кто обличен хоть какою-нибудь властью. Так, в указанных сейчас делах офицеры считали более сведущими в душевных болезнях не врачей, а себя. Точно также судьи оказались большими алиенистами, чем сами алиенисты в процессах Эйро, Анастай¹), и др. Проницательный на-

――――――――――

— 128 —
блюдатель может заметить, что профессиональные военные свое всезнание или большее знание показывают даже в светском обществе.

Можно подумать, что кто достоин носить форму, тот получает дар разнообразных и удивительных познаний. Военная профессия настолько превосходит все другие, что члены ее обладают самыми разнообразными познаниями. Военный человек произносит свои мнения догматическим тоном de omni re scibili et quibusdam aliis.

Такая черта военной психики сказалась в известном деле Тюрпена, где профессиональные военные насколько могли мешали принятию взрывчатого вещества, которое было изобретено не ими. Когда же наконец это взрывчатое вещество было признано, то они стали присвоивать его себе, объявили себя его изобретателями, лишь бы добиться славы, так они были уверены в том, что только военные способны изобретать. И это не голословное утверждение, сомневающийся в моих словах может обратиться к Ministere et Melinite, где он найдет все детальные данные с богатой официальной корреспонденцией. Другие процессы, изложенные в разных книгах, показывают ту же тенденцию военных показывать, утверждать, свое всезнание. В l’Agonie d’un Societe мы находим на этот счет два примера: один относительно лужения гранат, а другой относительно управляемых воздушных шаров.

Профессионалисты не только склонны утверждать свое всезнание сравнительно с штатскими, но они

— 129 —
также держат себя и в своей среде т. е. по отношению к военным, принадлежащим к другим родам оружия. В доказательство приведем несколько примеров.

В 1866 г. пехотный майор Шасспо представил своего изобретения ружье, но артиллерийская комиссия вовсе не исследовала его. Чтобы добиться исследования майор должен был во время смотра выйти из рядов и подать жалобу императору. Наполеон III назначил для исследования ружья специальную комиссию, составленную из генералов. Шасспо одобрили все за исключением одного голоса — представлявшего артиллерийскую комиссию. Генерал Бурбаки, бывший председателем, сказал: „Генерал, это позор, вы поступили против вашей совести" ¹).

В 1872 г. Одобец — мастеровой из Мореца — представил в комиссию изобретенное им ружье. Председатель комиссии генерал Дуэ, сказал Одобецу: „Наша комиссия назначена для исследования усовершенствования военного оружия. Мы не можем одобрить ружье, изобретенное штатским" ²).

В 1886 г. А. Пикар представил свое ружье. Артиллерийский генерал Низм сказал пехотному генералу Пикару, дяде изобретателя: „Всякое изобретение прежде всего должно носить имя Гра, а затем, пожалуй, и чье-нибудь другое". Пикар на это заметил: „А если бы мой племянник, в случае успеха, ничего не пожелал от государства кроме покрытия расходов, которых потребовало бы изобре-

――――――――――

— 130 —
тение, что тогда было бы? " — „О! отвечал генерал Низм, тогда могло бы быть и было бы дело совсем иное". В другом разговоре директор артиллерии Низм выражался следующим образом: „Пока вы будете сохранять права привилегии на изобретения, с которыми вы обращаетесь к правительству, я буду противиться всякому нововведению в производстве". Генерал Роллан говорил А. Пикару: „Вы никогда не будете иметь успеха, потому что вы не артиллерист". Подполковник Лебель был докладчиком в комиссии и высказался неблагоприятно о ружье Пикара. Лебель сам изобрел ружье, которое и было принято ¹).

Инженерный майор Ш. Ренар, изобретатель управляемого воздушного шара, который он построил на счет государства, всегда бывает докладчиком, представляемых в военное министерство, проэктов относительно воздушных шаров. Инженерный майор Пенель раз выразился по этому поводу: „Ренар самолично отвергает все проэкты, представляемые в техническое отделение" ²).
Эти факты хорошо освещают психику профессиональных военных, которые в собственной же среде создали своего рода кланы, враждующие друг с другом. Замечание генерала Бурбаки, слова генералов Низма и Роллана, замечание майора Пенеля указывают на антагонизм, существующий между войсками, кроме того у генерала Низма, майора Ренара и др., видна тенденция считать себя более

――――――――――

— 131 —
знающими сравнительно с профессиональными военными других родов оружия, или сравнительно с штатскими, как это видно из ответа генерала Дуэ. Майор Ренар и подполковник Лебель были и судьями и заинтересованной стороной, потому что они согласились быть докладчиками относительно таких военных изобретений, которыми они занимались и сами, как изобретатели. Этот факт показывает, что у них было мало развито чувство деликатности, что мораль их была груба, как и мораль тех офицеров, которые избрали их докладчиками по названным предметам.

Чем выше поднимаются в чинах профессиональные военные, тем больше они претендуют на всезнание, или хоть на превосходство своих знаний. Прибавка позумента на рукаве их мундира, приносить им более глубокое знание. Это им кажется до того естественным, что они не понимают, почему другие находят их претензию странной. На этом пути они доходят до пристрастия с одной стороны и до покорности с другой, которые положительно смешны. Так, когда они выражают какую-нибудь мысль, то уже по одному этому она — истина; они не могут ошибаться. Подчиненные же, хотя и убеждены в ложности этих идей, все-таки будут их одобрять; до такой степени показалось бы им чудовищным не соглашаться с утверждением человека высшего чем он по чину. По мнению профессиональных военных существует прямое соотношение между глубиною и разнообразием знаний и чином.

— 132 —
Эта душевная черта свойственна не отдельным лицам, а составляет общую принадлежность, как это видно из разнообразия приведенным примеров. Распространенность этой черты становится еще виднее, если вдуматься в следующую, уже цитированную, фразу одного военного врача: „Всякий носящий саблю или шпагу претендует или думает, что общество создано для военных". Кто читал Debacle, тот, конечно, помнит, что Золя указывает на это чувство в начале своего романа.

Такого рода притязания, порождающие преступления, возникают из того понятия, что профессиональных военных создает дисциплина и профессиональное превосходство. Психика профессионалистов становится, как говорит Тэн, гомогенной, то есть однородной, благодаря обучению профессионалистов в специальных школах, для поступления в которые требуется „механическая и чудовищная работа". У них, говорим мы ¹), „бывают подавлены оригинальность, понятие о дифференциации фактов, абстрактные идеи. Для этих умов обязательно — не иметь никаких новых идей, обязательно даже препятствовать распространению новых идей. Они рутинеры по принципу, и не могут быть другими; потому что всякое изобретение непременно находится в противоречии с тем, что уже допущено, то есть с тем, что они изучили". Кто прошел чрез эти школы, тот, по словам Тэна²), непременно уносит из них

――――――――――

— 133 —
глубокое переутомление, слабость, привычку шататься по кофейням или в гости, ослабленный мозг.

По вступлении их на службу, к совершившемуся обезличению, к мозговому ослаблению, присоединяется влияние дисциплины и профессионального пристрастия. Как и следовало ожидать, результатом этого является преувеличенное понятие о своем превосходстве, ведущее к отрицанию всякой чужой идеи, к абсолютной атрофии индивидуальности. Все эти элементы встречаются в их действиях, в тех типических фактах, которые мы указали раньше. У профессиональных военных развивается несомненная специальная мегаломания, своего рода мания цезаризма. Вытекающие отсюда поступки являются преступлениями, потому что они приносят вред очень многим личностям. Эта форма военных преступлений аналогична с преступлениями других людей, облеченных властью: с преступлениями судей, с преступлениями разных специальных чиновников, например, гражданских инженеров и др.

Глава X
Половое чувство.

— 134 —
фически профессиональными, встречаются здесь чаще, чем в какой бы то ни было другой профессии. Войны всегда сопровождаются изнасилованиями. Было бы банальностью говорить об этом. Впрочем в описаниях войн об этом говорят мало; потому что авторы описаний стесняются касаться этого предмета, подобно Готье Вилляру, опубликовавшему дневник поручика Эммара. Во всяком случае цитированные нами примеры дают некоторые указания по данному вопросу.

Изнасилованиям во время войны нечего удивляться; потому что война будит зверя в человеке. Многие типические примеры показали нам, что война притупляет чувство жалости и в то же время разнуздывает животные инстинкты — наследственный животный пережиток — коренящиеся в человеческом мозгу. Половая потребность одна из самых сильных, она требует удовлетворения, во что бы то ни стало, и потому изнасилования неизбежны; так как победа над женщиной посредством ухаживания требует много времени. Кроме того очень вероятно, что убийство раздражает половое чувство, толкает к разврату. В интернациональных и междуусобных войнах битвы и изнасилования идут рядом. А сколько убийств сопровождаются развратом! Одни дают волю своим страстным порывам, а другие подражают им из боязни показаться смешными. Кровь опьяняет людей, толкает их к удовлетворению половых потребностей, не разбирая средств, не обращая внимания на причиняемые другим оскорбления.

— 135 —
Это есть неизбежное следствие войны. В мирное же время нет такого опьянения крови, и поэтому удовлетворение полового чувства путем насилия бывает редко. Кроме смягчения насилия, свойственного специальной среде, тут действует страх наказания, страх общественная мнения. Рядом с этим еще влияет досуг гарнизонной жизни, дающий возможность побеждать женщин ухаживанием за ними или же посещать публичные дома, которых всегда бывает много в городах, где расположены войска.

Не нужно быть глубоким наблюдателем, чтобы заметить, что в разговорах — а они отражают мысль человека — военные ведущие праздную гарнизонную жизнь толкуют обыкновенно о женщинах. В подтверждение этого достаточно каждому собственных воспоминаний; достаточно побывать в кофейнях, где собираются офицеры, чтобы знать, что за игрой офицеров — женщины обычная тема разговоров. Кто не слыхал про грубость порнографических солдатских песен, распеваемых под звуки трубы и барабана? Как документ, картинное выражение профессиональной психики, я привожу следующий припев:
Ah! le bon cure que nous avons la!

Quel v... de chien qu’il a

Long comme le bras.
Половые аппетиты военных представляются очень возбужденными. Вероятно, это есть результат взаимного влияния. Если на пути солдаты встречают жен-

— 136 —
щину, глаза их загораются, слышатся грубые или скромные шуточки. Офицеры, обыкновенно, более воспитанные, чем солдаты из простонародья «горят» вместе с другими и иногда обмениваются с своими людьми грубыми замечаниями по адресу женщин. Безделье, отсутствие умственного интереса в занятиях военных тоже должны влиять возбуждающим образом на половую потребность, являющуюся причиной разных нарушений общей морали (воровство, и пр.), теми из военных, кто вовсе не имеет денег или имеет их мало.

«Опыт показал, говорить Ж. Шевалье ¹), что всегда как только собирается для совместного жительства большое количество людей исключительно одного пола, среди них фатально возникает и развивается как зараза испорченность, ведущая к противоестественным половым сношениям, к «эндемо-эпидемическому разврату. С этой точки зрения имеют развращающее действие все большие общежития: тюрьмы, казармы, монастыри и пр...»

«3аключить в более или менее ограниченном пространстве известное число лиц одного пола, одних аппетитов, значит обречь их на фатальную деморализацию. Скучивание людей также порождает противоестественные привычки как тифозную лихорадку.

Причин развивающих эти пороки много: прямые, постоянные и исключительные встречи или сношения;

――――――――――

— 137 —
общее помещение, где все смешиваются днем и ночью; общие места для умыванья; общие места для отправления естественных нужд поневоле на виду у всех; неравенство возрастов; страх казаться деликатным до смешного; иногда угрозы и насилия... Морские и сухопутные войска не свободны от действия этих факторов и в мирное время, особенно во время сборов...»

Корр с своей стороны говорит: «Слишком значительное скучивание вредно для людей в пору их половой зрелости, вследствие невозможности удовлетворения половой потребности... Наиболее порочные становятся педерастами. Боязливые не поддаются этим искушениям извращенного чувства и в уединении грязнут в порочных удовольствиях онанизма» ¹).

Педерастия есть порок мужских общежитий, следовательно, она есть существенный порок военных.

Она захватывает не только простых солдат, солдат по обязанности, не имеющих средств, чтобы ходить к проституткам, но также военных по добровольному избранию, то есть офицеров.

Случаи педерастии не так редки, как некоторые думают, но бывает трудно их констатировать.

Чаще всего констатируются случаи этого порока в колониальных армиях, в войсках несущих гарнизонную службу на востоке, где педерастия не составляет чего-нибудь, подлежащего общественному осуждению. Лякассан говорит о педерастии в Алжире, особенно среди солдат, не имеющих денег,

――――――――――

— 138 —
чтобы платить женщинам за любовь. В дисциплинарных батальонах, где абсолютно нет женского элемента, извращение полового чувства принимаете самые разнообразные формы: «педерастия, онанизм, скотоложство и пр.»; порождая столь странные сцены, что их невозможно передать на нашем языке ¹).

По данной статье выходит, что военная профессия есть инкубационная среда, из которой извращенное половое чувство распространяется в общество. Но нужно сказать, что большинство людей предававшихся педерастии во время нахождения на службе, оставляет этот порок по возвращении в свою прежнюю среду, тем легче, что там им вполне доступна женская любовь. Люди эти не так погрязли в пороке, чтобы не отказаться от него, когда возможно нормальное удовлетворение полового чувства.

Совсем другое явление представляют профессиональные военные, в большинстве случаев могущие платить женщинам за удовлетворение страсти. Многие из них, особенно в колониальных войсках, предаются педерастии, как это можно видеть из следующих нескольких примеров.

Генерал Ламорисьер писал относительно маршала Шангарнье: «В Африке все мы были педерастами, но он продолжает быть таким же и здесь» ²).

――――――――――

— 139 —
В Медеаге, в Апреле 1891 г., старший врач первого полка спагов, Бойер констатировал у многих солдат поражение заднего прохода (расслабление сжимательных мышц). По расспросам виновником этих органических расстройств был капитан Бунс, кавалер почетного легиона. При содействии поручика Рокà доктор произвел тайное дознание, следствием которого было отправленное полковнику Верженн, формальное обвинение Бунса в педерастии и в краже им суточных денег у своих же солдат. 21 апреля, накануне генерального смотра, у Бунса отняли эскадрон и пригласили подать в отставку. Поручик Рокà в знак немилости был переведен в Лагуа и вычеркнут из списка назначенных к ордену и к повышению в чине. Бойер говорит об этом генерал-инспектору; но генерал вместе с полковником и майором де-ля-Пануз приглашают Бойера замолчать. В мае Бунс неожиданно ударил Бойера, который по этому поводу подал жалобу мировому судье. Полковник не дал хода делу на том основании, что оно подлежит военной власти, и пригласил военного врача драться на дуэли с педерастом. Конечно, врач отказался от дуэли с вором!.. Собрался полковой суд и не выслушав свидетелей объявил Бунса не виновным в краже и педерастии, а Бойера обвинил в нарушении чести. Не принимая такого обвинения, Бойер написал старшему из офицеров, что он готов биться на дуэли с кем угодно, кто пожелает отстаивать честь капитана Бунса. Но таких не оказалось. В июле, майор де-ля-Папуз, в присутствии всех офицеров, оскорбил своего подчиненного Бойера, прогнав его вон. Несколько дней спустя, при встрече проходившего полка, Бойер публично упрекнул своего начальника за его обращение с ним. Майор наказывает Бойера простым арестом. Пол-

— 140 —
ковник заменяет простой арест — строгим, а генерал вместо строгого ареста назначает заключение в крепость. Ночью с 1 на 2 августа, Бунс был пойман в темном месте с переодетым молодым арабом, спагом, бывшим под его командою. Это было развращением несовершеннолетнего; так как арабу не было пятнадцати лет. Бунс был отведен на гауптвахту, где оставался одиннадцать часов. Было начато преследование, но майор в отсутствии полковника объявил дело неподсудным. 4 сентября, Бойер был удален с действительной службы с отставлением от должности и отправлен во Францию. Бунс вышел в отставку по прошению. Ясно, что полковник и майор имели интерес защищать Бунса. — Не принадлежали ли они сами к числу занимавшихся сократической любовью? — Блидахский прокурор уговаривал медсахского мэра лишить службы четырех агентов, арестовавших Бунса. Мэр отказал, представив это дело суду, сам же он считал агентов поступившими сообразно с их долгом. Все жители кроме военных держали сторону Бойера, потому что знали Бунса и его подвиги. Тогда началось преследование четверых агентов за противозаконное врывательство в дом и за произвольное лишение свободы, 10 октября дело разбиралось в Блидахе в суде исправительной полиции. Бунс предъявил гражданский иск в 100000 франков в возмещение убытков. Суд признал себя не компетентным в данном деле и передал его в уголовный суд. Государственный прокурор подал апелляцию и дело поступило в Алжирский Суд, который произнес приговор 23 Января 1862 г. Он отменил прежнее решение и постановил: Бунс был известен своими неоднократными и бесчестными предложениями юношам. Полицейский унтер-офицер не мог ошибаться относительно причины, по которой

— 141 —
Бунс и молодой араб попали в гостиницу Orient, пользующуюся дурною славой. Агенты стучали в дверь, и капитан сам открыл ее, следовательно, они не врывались силою в дом. Они действовали по инструкции полицейского пристава. Они были уверены, что в этом темном месте совершалось преступление, и что они выполняют свой долг. В виду этого, суд освобождает подсудимых от взводимых на них жалобою обвинений, отказывает Бунсу в его иске и приговаривает его к уплате судебных издержек ¹).

В Шо-Бо, милицию из монголов (кадры, офицеры европейцы) обучали палками. Самые страшные телесные наказания назначались за маловажные ошибки, часто даже неизвестно за что. Жалованье удерживалось самым произвольным образом, никогда не могли или не хотели сказать, куда шли эти деньги. Солдаты — мюонги — служили носильщиками, посыльными и волей или неволей женщинами тем бездельникам и негодяям, которых им дали в начальники²).

11 ноября 1891 г., в Шалоне было открыто скандальное дело. Капитан стрелков, Лефевр, человек очень богатый; поручик Пют, сын генерала, старший вахмистр Малле — носивший обыкновенно розовую рубашку с кружевами — солдат Барр были уличены в педерастии. Вахмистр был разжалован, равно как и солдат, и были отправлены в дисциплинарную роту. Офицеры просто оставили армию ³).

――――――――――

¹) A. Hamon. L. С., annee 1891, р. 654 — 655. — Сенатор Дид докладывал об этом в Сенате («Journal officiel» 15 juin 1892). — См. также «Le scantlale de Medeah». Brochure in-8 de 47 pages. — Paris 1891.

²) Mat-Gioi. «Deux annees de lutte», p. 75 — 76. — Paris 1892. Sanine editeur.

³) A. Hamon. L. C., annee 1891, p. 653.

— 142 —
В Тлемсеме, в январе 1893 года, мальчика шести лет пытались изнасиловать двое военных (офицер и унтер-офицер егерского полка). Тело мальчика было избито шпорами. Монеты прилипли к коже, так сильно ими нажимали на бока жертвы. Мальчик выжил, пролежав больше двух месяцев в госпитале. Гражданские судебные власти открыли следствие и передали дело военной юстиции, которая ничего не сделала ¹).

В Медеахском процессе солидарность доходит до поразительного факта: Бунса объявляют невиновным, а Бойера виноватым в нарушении чести; потому что он разоблачил позорные поступки педераста и вора. Рока наказали за те же разоблачения! Факты опубликованы, известны, доказаны, и все-таки, несмотря на блестящий доклад сенатора Дида, доктор Бойер по-прежнему остается без должности. Офицеры всех степеней, к которым обращался доктор, оказывались солидарными с педерастом благо-

――――――――――

¹) «Echo d’Oran, Radical Algerien», 18 mars 1893.

— 143 —
даря корпоративному духу, который в свою очередь был причиной преступных действий по отношению к Бойеру и Рока.

Тоже самое находим мы в Шалонском деле. Беспристрастный человек понимает, что солдаты занимаются педерастией с своими начальниками часто из боязни. Они не смеют сопротивляться, они знают как много средств находится в руках высших, чтобы „насолить" низшим, не желающим повиноваться. Несомненно одно: никогда солдат не посмеет сделать подобное предложение офицеру. Итак, если признавать идею вины и наказания, то более виноваты высшие, потому что инициаторы они, а не низшие. Отсюда логически следует, что бόльшему наказанию должны подвергаться высшие, а не низшие. На самом деле бывает совсем обратное явление, благодаря духу корпоративности. Так в Шалонском деле солдат и унтер-офицер подвергнуты дисциплинарному наказанию, а офицеры остаются не наказанными, они только уходят из армии, что не может быть рассматриваемо как наказание. Сущность профессии, основанной на иерархии, психология людей военного ремесла, прекрасно обрисовываются поведением военных властей в процессах в Шо-Бо, Тлемсеме, в Медеахе и в Шалоне. Тут еще раз подтверждается то, что уже было доказано раньше цитированными типическими примерами.

— 144 —