Война она у каждого своя…

У каждого она своя. На передовой под вражеским огнём и в госпитале в предсмертном бреду. В спасении товарища на поле боя и в улыбке красавицы- подруги, которая рыдала на перроне и не дождалась. В плену и концлагере, на заводе и в поле. Под деревенскую гармонику и ребячий смех. Под стоны раненых от пули противника солдат. Везде и всюду была война….

… Таксист лихо крутил баранку и ухмылялся: «Дом-то, на какой стороне? Не местный, что ли?» « Не знаю. К дедушке- ветерану еду в гости»,- и почему- то нахлынули слёзы. Хотелось рассказать. Что у меня сегодня особый день. Хотелось крикнуть и парнишке за рулём: «Запомни и ты его!» Как мало осталось их - свидетелей тех страшных военных лет. И какое счастье, что мы - молодёжь - имеем возможность соприкоснуться с прошлым!

У ворот уютного, ухоженного дома на Девятом посёлке меня встречает хозяин- Николай Дмитриевич Дерновых - фронтовик, инвалид Великой Отечественной войны. Провожает в дом. А сам спешит: надо управляться по хозяйству, скоро корову встречать. Я искренне удивляюсь: в 85 лет, после двух тяжёлых ранений, спустя 35 лет работы в шахте ветеран не сидит, сложа руки. Во дворе и доме - чистота, огород готов к посадке. Какой живой пример для нас, современных, вечно жалующих на неблагосклонную судьбу.

Николай Дерновых родился и вырос в деревне Большая Иня Минусинского района. Окончил три класс и пошёл работать конюхом, почту возил, матери помогал. Ей было трудно справляться с хозяйством - четверых детей растила одна. На фронт Николая призвали в 1942 году, ему только исполнилось восемнадцать. Отправили в Красноярск. Два месяца учёбы и - действующая армия: 3-й Украинский фронт, 4 Гвардейская дивизия, автоматная рота.

Жена Николая Дмитриевича Мария Александровна под стать мужу: несмотря на болезни, духом не падает. И гостям в этом доме рады - это видно сразу. Ещё не успела раздеться, а со мной уже говорят по душам, делятся воспоминаниями. Их без преувеличения хватит на целый роман. В котором обязательно будут две части. Николай Дмитриевич на фронте, на передовой. Мария Александровна в оккупации, под автоматами гестаповцев. У них тоже была своя война.

«Нас спрашивают,- рассказывает Николай,- кто в атаку пойдёт? А мы сибиряки- молодые, смелые - все соглашались. Целый полк сибирский набрали. И стали нас гонять, всегда на прорыве стояли, разведку нашу прикрывали. А с оружием первое время плохо было. Один с винтовкой бегает, а я ему патроны таскаю. Потом отвоюю оружие - мне ребята заряжать помогают. Да ещё молодые, неопытные. Тяжело было. Ночью идёшь в бой. А в шесть утра артподготовка, и опять надо наступать. Устанем - старшина нальёт стакан водки. Выпьешь, кажется, усталость прошла. И дальше идёшь. Вот такая война была.»

После Воронежа Николай Дерновых вместе с боевыми товарищами прошёл Умань, Белую Церковь, Могилёв. В Ясах получил тяжёлое ранение в голову. После лечения в Могилёвском госпитале Николая Дмитриевича снова отправили в действующую армию. И он опять чудом остался жив. Был тяжело ранен, неравный бой на Дунае. Немец тесно прижал автоматчиков - хваткий, жестокий и, главное, вооружённый до зубов.

«Деваться было некуда. Пришлось броситься в воду. А она холодная-то в сентябре. Кто мог плавать, поснимали с себя все, только автоматы на шее висят. Кто не мог - погиб сразу!! Помню: плыву, а вслед из орудий бьют, из сил выбился. К счастью, на берегу наши были, помогли выбраться, переодели нас, ночлег предоставили. Из тысячи отступавших офицеров и солдат в живых осталось только семьдесят человек. Среди них и я»- вспоминает фронтовик. А Мария Александровна вторит таким явным, но неозвученным мыслям: « Это судьба - из такого ада вернуться человеку живым!»

А потом опять наступления - Сикишвар, Болотон. Три километра до Вены не дошёл: получил ранение в плечо. О победе младший лейтенант Дерновых узнал в госпитале. Не верилось, что остался в живых! Не успели солдаты ощутить всю полноту нахлынувшей радости, как началось формирование войск в Японию. Но, видимо, в рубашке родился. Довезли их до Харькова, и узнали, что воевать на чужой земле уже незачем. Войне конец. Теперь солдатам оставалась кадровая служба. Николая Дмитриевича отправили в украинский город Коваль, где они с фронтовыми товарищами вылавливали бендеровцев. «А где их поймаешь?»- смеётся Николай Дмитриевич. Маскировались банды так, что комар носа не подточит. Однажды прошла часть с советскими знамёнами и документами. А потом информация пришла: это ж бендеровцы! Одним словом, предатели!

Были неверные и на поле боя. Николай Дерновых рассказывает: « На войне не должно быть разговоров: пойду - не пойду в атаку. Хочешь - не хочешь, надо идти. Ведь это наша Родина, мы ее должны защищать и хранить. Если погибнем - дети будут наши жить, внуки. Воевали искренне, с сердцем. Кто не подчинялся приказу, не шёл в бой, тех расстреливали. Лучше сразу такого бойца с дороги убрать. Бывало и такое, что прямо из части домой уходили. А сибиряками даже Сталин гордился, защитниками их называл, говорил, что страну они отстояли!

Хоть и наказывали предателей, а тех, кто приказ выполняет, обижать не позволяли. Это сейчас в армии делают, что хотят. А раньше попробуй, ударь солдата - боже избавь! Никто пальцем не трогали…

После службы Николай Дерновых приехал в Черногорск. Сюда к этому времени переехала его мать. Не успел ещё от войны опомниться, сразу же на шахту №7 устроился. Так и работал, пока не закрыли. Трудился честно, ведь человек он ответственный, закалённый. Передовик, Почётный шахтёр, награждён Орденом Трудового Красного Знамени…

Как рассказывает Мария Александровна, Николай Дмитриевич ещё лет пять после войны вскакивал по ночам, падал с кровати и кричал: «За Родину! За Сталина! Вперёд!» Много нервов оставил он на этой войне… Спрашиваю ветерана: «Страшно было? Ведь ещё мальчишкой на фронт попал?» «Первое время, конечно, дико было. По людям мёртвым ходили. Пить хочется, вода кровавая, а деваться – то некуда. А как много солдат на Десне полегло. И немцы, и наши - вперемешку, кто где - не разберёшь.»

Николай Дерновых два раза видел вождя. Он запомнил Сталина строгим и справедливым, слова его о том, что солдат- оборона фронта, врезались в память. Все бойцы были ему беззаветно преданы. К середине войны пришло хорошее вооружение, у каждого автоматчика - по четыре диска, три- четыре гранаты. Потом прибыли «Катюши», дальнобойное оружие. Жаловаться на судьбу солдатам было грех…

С боевыми наградами Николая Дмитриевича вышла целая история. Много медалей потерялось ещё на фронте. Часть перекидывали с места на место - документы пропали.

Орден Красной Звезды дошёл до него только в 1961 году. А Орден боевого Красного Знамени вручили в 2006 году. Медали « За отвагу» фронтовик тоже получил в Черногорске. Но, как считает сам Николай, гораздо важнее то, за что были даны эти награды.

Главной же наградой и опорой стала семья. С Марией они познакомились на шахте. Девушке было 17 лет, она жила в старом общежитии на Девятом посёлке. Родом из Брянской области, шумящих сурово лесов, исхоженных партизанами. Мария безумно хотела вернуться домой. Только там её ждали сплошные пепелища и развалины, оставшиеся после карателей…

Маше Мацуевой было четырнадцать лет, когда в их Белевку вошли немцы. Об этой деревне и ужасах, которые творили там фашисты, даже книгу написали. Мария Александровна рассказывает, держась за сердце, задыхаясь, а у меня по спине бежит холодный пот. От невозможности даже мысленно представить то, что люди пережили наяву.

Возле Белевки на ближайшей станции в течение трёх лет располагался штаб гестапо. Окружение, обыски, истязания - каждый день. Небо с землёй смешалось. Так полыхали деревенские дома. За связь с партизанами (а в брянском лесу были одни из самых сильнейших партизанских отрядов)- расстрел. За принадлежность к еврейской нации - расстрел. За малейшее неподчинение- расстрел. Такая вот высшая мера наказания - безвинным женщинам, детям. Старикам. Мария Александровна диву даётся, как ей удалось выжить?!

Возле станции фашисты вырыли большую яму. Процесс был умело и хладнокровно отработан. Каратели периодически сгоняли людей к яме, ставили по краям и стреляли в упор. Как только канава заполнялась, её тут же заравнивали трактором. « Такой снег пошёл на Покров,- делится тяжёлыми воспоминаниями Мария Александровна.- Гитлеровцы заходят и кричат: «Выходи!» А в деревне объявление висело: « За одного убитого немца - сто человек» Вывели нас, а я босыми ногами на снегу стою. Стреляют в толпу, от страха аж сердце останавливается. Упадёшь и шаришь по телу - есть кровь или нет. Чувствую - живая. Значит, можно вставать.» Двери и печи, расположенные в штабе, редко закрывались. Людей туда увозили на «чёрном вороне». Никто не возвращался. Чудес в то жестокое время было мало. Каратели зверствовали. Сжигали урожай и скот, обрезали людям волосы, выбивали зубы, девушек насиловали. Деревня Белевка была выжжена дотла. В колодцах капли воды не найдёшь. Туда фашисты скидывали мёртвых людей. Доходило дело до того, что люди искренне радовались, если их родственники умерли своей смертью, а не от рук гитлеровцев. Как рассказывает Мария Александровна, что за три года они даже бояться разучились. Все были уверены, что рано или поздно их всё равно убьют.

Несмотря на окружение, каждую ночь в деревню прибегали партизаны. Жители им давали хлеб, зерно, портянки. Долгое время Мария вместе с соседями тайно носила им еду в лес. Кто-то выдал её товарища- парня расстреляли. Помогали деревенские и нашим солдатам. Приходили они худые и голодные, ноги в кровавых мозолях, приходили почти всегда пешком.

При отступлении немцы умело маскировались под жителей. Ехали на лошадях, мотоциклах, а рядом, чтобы советские самолёты их не бомбили, стариков и детей гнали. Среди них была и Маша Мацуева. Только на этот раз план сорвался. Подоспели наши войска, и фашистом пришлось бросить людей.

Мария Дерновых вспоминает, как в деревне появился человек. Долго отказывались верить напуганные жители, что он русский. Пришлось мужчине показать документы. Когда солдат сказал, что через два часа их освободят, его всей гурьбой стащили с коня, целовали и подкидывали в воздух.

Когда война закончилась, Мария с девчонками лес валила, была на лесозаготовках. Засобиралась в школу, а надеть было нечего. Да и в школе ни карандашей, ни тетрадей. Какая тут учёба? Потом приехал вербовщик: набрал 50 человек в сибирские шахты, на добычу угля. Так и оказалась Маша Мацуева в Черногорске. На шахте, где встретила свою судьбу, вручную катала вагоны с углём. Порой бывало невмоготу - не для девушки такая работа. Ноги мёрзли в чунях, портянки отрывались в мороз вместе с кожей. Мария хотела домой…

Потом обзавелась своим домом, когда уже стала Дерновых. Родила Николая Дмитриевичу троих сыновей - Владимира, Геннадия, Сергея. Воспитывали ребят строго, по-солдатски,с малых лет приучали к труду, внушали, что нужно уважать старших, заботиться о своей семье. Владимир и Геннадий обосновались в городе, а Сергей уехал в Красноярск.