Воронцов В. Б. В75 Судьба китайского Бонапарта

ленность располагала квалифицированными для того вре­мени техническими кадрами.

Вместе с Чан Кайши на Тайвань хлынул в 1948— 1949 гг. с материка поток людей — до 2 млн. Страх, не имеющий нередко оснований, заставлял пускаться в бегство представителей китайской интеллигенции. Они привозили с собой на остров ценнейшие собрания книг, специальных исследований, художественные коллекции. Хорошо известные научные центры, уцелевшие в военные годы, оседали на Тайване. Основанный японцами еще в 1927 г., университет в Тайбэе был реорганизован в 1946 г. и начал расширять свою деятельность. Синологическая (китаеведческая) академия возобновила занятия. На Тайване сконцентрировался значительный производственный и интеллектуальный потенциал, способ­ный стимулировать развитие острова в новых усло­виях. Но «феномен Тайваня» объяснялся прежде всего американской помощью, а она в 50—60-х годах исчисля­лась несколькими миллиардами долларов. Режим на Тай­ване стал объектом послевоенной социальной стратегии США, явившейся в значительной мере реакцией на ре­волюционные изменения в мире.

Цзян Цзинго, поощряемый отцом, постепенно прибирал к своим рукам основные рычаги власти. В 1966— 1969 гг.—«министр» обороны, в 1969—1972 гг.— за­меститель «премьера», а с 1972 г.— «премьер-министр». Цзян занял пост «премьера» в довольно смутное время. Президент США Р. Никсон — а в 50-х его называли в США сенатором от Формозы — совершил визит в КНР, чем открыл новую страницу в американо-китайских отношениях. Разве могли Чан Кайши и его сын спокойно воспринимать ослабление дипломатических позиций сво­его режима? В Тайбэе с упорством отвергали напоми­нания Вашингтона о том, что проблему Тайваня должны решать сами китайцы. «Единственные контакты между нами и «врагом»,— клялся Чан,— это контакты крови и меча!»

В октябре 1984 г. на Тайване широко отмечали юбилей китайской революции 1911 г. и 35-ю годовщину со дня создания «националистического правительства» на Тайване. Более 20 тыс. иностранных гостей получили приглашение присутствовать на торжествах. Среди ино­странцев, прибывших на празднество, особое внимание привлекли американские гражданские пилоты в от­ставке — примерно 160 человек, входившие в годы

антияпонской войны в подразделение «летающие тигры» под командованием генерала К. Ченнолта. Присутствие на празднике «летающих тигров» символизировало тра­диционные связи США с семейством Чан Кайши.

Цзян Цзинго обратился к собравшимся с речью. Оратору шел 74-й год, он не мог похвастаться здоровьем, но считал своим долгом поднять дух окружавших его соратников. «Мы твердо верим,— заявил Цзян,— в то, что невзгоды Китая уйдут в прошлое». Накануне Тай­вань отверг предложения Пекина о воссоединении. А они показались некоторым тайваньским политикам весьма заманчивыми, так как предусматривали сохранение за Тайбэем автономии военных, финансовых и торговых отношений. Тайваню предлагалось поступиться лишь своим флагом и претензиями на продолжение дела Сунь Ятсена и революции 1911 г. Цзян дал понять, что, как и прежде, рассматривает лидеров тайваньского режима законным правительством всего Китая. И, как бы под­черкивая невозможность принятия предложений ки­тайских руководителей, заявил: различия между Пеки­ном и Тайбэем «стали еще более очевидными». Парад, митинги, празднества — а в них приняли участие 250 тыс. солдат и студентов — призваны были подчеркнуть уверенность тайваньских политических лидеров в буду­щем созданного ими режима.

США пытались нейтрализовать негативное влияние тайваньской проблемы на отношения с КНР. В амери­кано-китайском коммюнике от 17 августа 1982 г. амери­канцы зафиксировали обязательство значительно умень­шить военную помощь Тайваню. Вскоре у Вашингтона появился повод продемонстрировать верность взятым на себя обязательствам. Цзян проявил интерес к закуп­кам в США усовершенствованных истребителей F-16, F-20. США отказали, сославшись на коммюнике 1982 г. Но по американским лицензиям и с помощью специа­листов США тайваньцЫ наладили производство боевых самолетов F5E, вертолетов «Белл» и управляемых сна­рядов «Сайдуиндер». Продолжалась и продажа амери­канского оружия Тайваню. Президент Цзян имел все основания с уверенностью заявить: «США и впредь оста­нутся нашим главным поставщиком оружия».

Безопасность* острова не ставилась лидерами режима лишь в зависимость от состояния военной машины. В 70-е годы внимание Цзян Цзинго все больше привле­кает проблема обеспечения социальной стабильности.

Американская помощь, рост зарубежных инвестиций сопровождались применением высокоэффективного обо­рудования, внедрением новой техники, повышением уровня управления. Но индустриализация характери­зовалась и интенсивным применением рабочей силы, что приводило в условиях жесточайшей диктатуры, отсут­ствия профсоюзного движения к ухудшению положения народа. С конца 60-х годов сведения о тяжелых усло­виях труда и жизни тайваньцев постепенно проникают в мировую печать.

Цзян Цзинго взялся за осуществление политических и социальных реформ. Закон о развитии сельского хозяй­ства, принятый в августе 1973 г., предусматривал осу­ществление программы модернизации сельскохозяйст­венного производства, повышение заинтересованности крестьянства в своем труде. Кое-что было сделано и в сфере улучшения положения рабочих. Даже немногими реформами Цзян сумел консолидировать режим, нейт­рализовать попытки оппозиции бросить вызов его лич­ному авторитету. К концу второй мировой войны годовой доход на душу населения на Тайване был менее 70 дол­ларов, к 1980 г. он достиг 2280 долларов, объем ВНП вырос в 11 раз. В мире стали говорить об «экономиче­ском чуде» на Тайване. Все чудеса на земле относитель­ны. Немало иллюзорного и в тайваньском «феномене».

80-е годы на Тайване встретили с новыми пробле­мами: была исчерпана, по существу, возможность рас­ширения занятости за счет квалифицированной рабочей силы, появились сложности с устройством выпускни­ков высших и средних учебных заведений. В условиях роста протекционизма на мировых рынках Тайвань стол­кнулся с трудностями своего экспорта. Тайвань не до­бился особого успеха в переводе своего экспорта на более современные товары, производство которых основано больше на технологии, нежели на дешевом труде.

Оборотная сторона «тайваньского чуда»— негатив­ное воздействие на безопасность режима скопления ог­ромного резерва иностранной валюты — около 60 млрд долларов в 1986 г. Одна из причин — психология бежен­цев, которой придерживалась «старая гвардия» Гоминь­дана: «Копи деньги — будь готов к отъезду». Активное сальдо в торговле превращало Тайвань в мишень для критики со стороны США. Американцы ужесточили тон по отношению к Тайваню на торговых переговорах, заставили его открыть свой рынок их пиву, табаку и вину.

Представители старой гоминьдановской гвардии, идя на оборонительные меры в сфере экономики, не раз вспо­минали «шанхайский урок»— безудержный рост инфля­ции в конце 40-х годов, когда Чан Кайши цеплялся за власть в Китае. С той поры гоминьдановские лидеры не расставались с чувством неуверенности, когда раз­мышляли о безопасности своего режима.

Наследная эстафета

В июле 1987 г. на Тайване царило политическое ожив­ление. Семидесятисемилетний Цзян Цзинго официально отменил на острове военное положение. Сорок лет тому назад здесь вспыхнуло восстание против Чан Кайши, подавленное в крови ставленниками диктатора. 19 мая 1949 г. гоминьдановцы ввели здесь военное положение, используя в качестве предлога тезис о необходимости защиты от проникновения на Тайвань коммунистов. Генералиссимус, объявив военное положение, запретил одним росчерком пера создание новых партий, проведение демонстраций, забастовок, ограничил свободу печати. Командование гарнизонными силами получило полно­мочия осуществлять цензуру средств информации, кон­тролировать связь, таможенную и эмиграционную служ­бы; оно должно было нести охрану побережья и горных районов. Нарушители закона о военном положении пре­давались военному суду.

Генералиссимус все меньше доверял своим соратни­кам, его подозрительность к окружающим росла не по дням, а по часам. Чан Кайши, будучи на материке, пред­почитал беседовать с министрами, высокопоставлен­ными генералами. Теперь вызывал к себе нижестоящих чиновников, что подчеркивало его недоверие к информа­ции, исходящей от ближайших соратников, хотя отнюдь не указывало на деловое значение подобных визитов. Тайваньский представитель в ООН вспоминал одну из таких встреч. Когда он подошел к столу «высочайшего», тот медленно поднял глаза и в своей обычной манере, широким жестом, предложил: «Садитесь, садитесь!» Последовали некоторые комментарии, вопросы: «Вы только что из ООН? Мы благодарим вас за все, что вы сделали. Как ваша семья? Как ваши дети? Есть ли у вас какие-либо трудности? Если у вас будут какие-либо проблемы, пожалуйста, приходите ко мне».

Посетитель в таких случаях обычно отвечал: «Хао! Хао!— Хорошо! Хорошо!» Менее чем через 10 минут хо­зяин давал понять: аудиенция закончена. Роль «отца нации» регламентировала и время, и чувства.

На Тайване воцарилась власть гоминьдановцев, пре­следовавших цель создания сильного, националистиче­ского, тоталитарного государства. КНР была объявлена гоминьдановцами «зоной, охваченной коммунистическим восстанием». Тайбэй стал претендовать на роль «прави­тельства» всего Китая, сохранил название «Китайская республика», принятое после Синьхайской революции 1911 г. «Тайвань является,— заявили лидеры гоминьда^ новского режима,— местом временного пребывания центрального правительства Китая».

Около 35 % из 1300 членов «парламента» было из­брано в 1948 г. на пожизненный срок, поскольку якобы представляли провинции материкового Китая. «Нацио­нальное собрание» служило скорее ширмой военно-поли­тического режима, нежели органом власти на острове. Не могло быть и речи о какой-либо публичной критике лиц, входящих в высший эшелон власти, была затрудне­на и критика основных принципов тайваньской полити­ки: борьба против коммунизма и его организаций, сохра­нение притязаний на единоличное представительство всего Китая, борьба против сепаратистского движения, стремление к восстановлению власти на материке.

Чан Кайши нередко использовал жупел антикомму­низма в противоборстве с любыми оппозиционными си­лами, особенно с движением тайваньских сепаратистов. Сын проводил линию отца в партии. Одного за другим Цзян Цзинго устранял известных политических деятелей, которые могли бы потенциально стать лидерами оппо­зиционной коалиции. Генерал Сунь Личжэн, попытав­шийся проявить самостоятельность в военных делах, по­стоянно находился под полицейским колпаком. Лэй Чжань, редактор, представлявший независимых либера­лов, оказался за решеткой. Это были уроженцы Тай­ваня, получившие достаточную известность за рубежом, прежде всего в США.

В немалой степени семейство Чан Кайши волновала деятельность тайваньских сепаратистов. После 1948 г. небольшая группа сепаратистов бежала в Гонконг и орга­низовала Лигу за освобождение Формозы. Лига обра­тилась с петицией в ООН, настаивая на учреждении международной опеки над островом с конечной целью

21 Владилен Воронцов

321

достижения независимости. Образование КНР привело к серьезному кризису Лиги, но в конце 50-х годов не­сколько сот тайваньских студентов создали в США ор­ганизацию «Объединенные формозцы за независимость» (ФИМ). Многие деятели сепаратистского движения открыто говорили, что диктатура Чана — Цзяна — шаг в направлении «освобождения Тайваня коммунистиче­ским Китаем». Цзян Цзинго предупреждал сепарати­стов о недопустимости такого рода оппозиции правящей партии. В 60-х годах он стал присматриваться к либе­ралам проамериканской ориентации, которые вдохнов­ляли влиятельных представителей островного населения на создание коалиции в защиту идеи независимого Тайваня, в пользу утверждения, в качестве первого ша­га, опеки ООН на острове. Его политическая агентура стимулировала критику США и «американского импе­риализма» в школах. Главари режима финансировали и вдохновляли в печати кампанию травли известных ученых, имеющих по академической линии связи и друзей в США. Оказался под огнем резкой критики неза­долго до своей смерти бывший китайский посол в США, ученый, известный своими либеральными взглядами, Ху Ши. Противники режима Чана «огрызались». Цзян Цзинго, побывавшему в 1970 г. в США, удалось спа­стись, когда мстители из ФИМ совершили покушение на наследника диктатора.

Тайбэйский правитель, как и раньше, «взывал к справедливости»: «Боритесь с сатаной! Во имя Христа и счастья». Широко обсуждалось важное событие в семье Чан Кайши: Цзян Цзинго вместе с женой и детьми последовал за отцом и Сун Мэйлин и принял христиан­скую веру.

Христианские постулаты предназначались, как и раньше, в большей мере для внешнего потребления. Основой же идеологии гоминьдановской партии объя­влялись идеи Сунь Ятсена и Чан Кайши. Придворные теоретики в Тайбэе, претендуя на роль неоспоримых толкователей наследия Сунь Ятсена, выбирали из арсе­нала идей революционного демократа лишь то, что могло в их трактовке оправдать создание тоталитарного режи­ма. При этом, естественно, забывалась линия Сунь Ятсе­на на союз с компартией и сотрудничество с Советским Союзом. «Конфуцианство является источником «трех на­родных принципов»,— утверждали они,— а значит, и нашей идеологии». Идейные установки Чан Кайши, по­ложенные им в основу «движения за новую жизнь» еще в 30-х годах, продолжали действовать и на Тайване. В принятом на 4 пленуме ЦИК Гоминьдана 28 декабря 1966 г. постановлении отмечалось, что «движение за новую жизнь» должно энергично развиваться и рационализиро­вать жизнь нации под воздействием традиционной культу­ры, выраженной в четырех общественных принципах и основных добродетелях (благопристойность, справедли­вость, принципиальность, чистота, а также преданность, сыновья почтительность, человеколюбие, вера, гармония и мир). Гоминьдан, активно используя социальную де­магогию, вовлек в свои ряды значительное число пред­ставителей различных слоев общества, в партию всту­пали предприниматели, чиновники, представители интел­лигенции. Осуществление ряда социальных программ привело к повышению в партии процента рабочих и крестьян. К началу 80-х годов они составляли около одной пятой членов Гоминьдана.

Важным средством манипулирования общественным мнением как в стране, так и за рубежом стало после­довательное распространение иллюзии, будто на Тайване действует многопартийная система, в условиях которой мирно соседствуют с Гоминьданом Младокитайская и Социал-демократическая партии. Но ни та, ни другая не имели какого-либо веса на Тайване. В 1957 г. либе­ралы бросили вызов Чан Кайши: провести на острове «открытую и честную кампанию» по выборам в «парла­мент». 21 апреля состоялись выборы. Но они, как и сле­довало ожидать, не привели к каким-либо изменениям. Гоминьдановцы прочно оберегали свои позиции. Кан­дидаты от гоминьдановской партии узурпировали право на выдвижение 20 из 21-го кандидата на посты в мест­

21*

ные магистраты и городских мэров. Вскоре реформа­торы выдвинули предложение о создании «Общества по изучению местной автономии». Власти вынудили сто­ронников этой идеи дать новое название: «Общество по изучению местной автономии в Китайской республи­ке». В 1958 г. 78 влиятельных деятелей обратились к «высочайшему» с просьбой разрешить создать новую пар­тию. Пять месяцев понадобилось для ожидания отри­цательного ответа. Администрация проводила соответ­ствующую психологическую обработку населения,— в печати инспирировались сообщения о существующих якобы связях между реформаторами и агентами с ма­терика.

Наступило 5 апреля 1975 г. Тайбэй погружался в траур и беспокойное ожидание. На 88-м году ушел из жизни глава Гоминьдана, многие годы пытавшийся за­ставить Китай признать за собой роль законного на­следника Сунь Ятсена. Он и после смерти как бы отстаи­вал свое право на наследство китайской революции. Тело Чан Кайши водрузили в зал «памяти Сунь Ятсе­на». Сын, стоя у гроба отца, дрожащим голосом обра­щался к присутствующим со словами глубокой скорби. Но вот он собрался с силами и воскликнул: «Почему я, будучи благословленным таким великим отцом, стал столь несчастным, потеряв его во время величайших осложнений!»

Тайбэй утрачивал дипломатические связи, его пре­стижу на международной арене был нанесен, казалось,

непоправимый урон. Но смерть отца дала толчок для активизации политической деятельности Цзян Цзинго. К 1979 г., ко времени установления дипломатических отношений между КНР и США, Цзян Цзинго имел уже богатый внешнеполитический опыт, совершал визиты в США, Японию, Таиланд, Южную Корею, встречался с пре­зидентами, конгрессменами. В качестве главы Гоминьда­на, «премьера», а затем и «президента» он цепко следо­вал линии отца на сотрудничество с Вашингтоном.

Цзян Цзинго, провожая отца в последний путь, под­черкнул значение для него родительского примера, оте­ческих наставлений. «Отец, будучи всем сердцем предан народу, нации,— говорил он,— действительно являл собой пример человеческого совершенства. Насколько я счастлив тем, что мне достался такой великий отец. Но с этого момента больше не буду получать его лич­ных наставлений. Как же я опечален потерей отца!.. Как верноподданное официальное лицо и как любящий сын, я должен быть современным в своем поведении и озабоченным выполнением своих обязанностей. Я никог­да не забуду отцовский завет — быть благоразумным и не втягиваться в соперничество с другими»

Цзян усвоил от отца один из важнейших, как он считал, принципов: все, кто не являются врагами, могут рассматриваться в качестве друзей. Свою «гибкость» Цзян не распространял на отношения с коммунистами. Термин «мирное сосуществование» не входил в его лек­сикон.

Цзян унаследовал от отца бонапартистские методы правления, балансировал между различными группиров­ками, оставляя в руках ключевые рычаги власти, при­меняя, когда считал необходимым, силу против слишком настойчивой оппозиции. После установления дипломати­ческих отношений между США и КНР в 1978 г. гоминь­дановцы начали активное наступление на оппозиционе­ров. Когда в декабре 1979 г. недовольные вышли на улицы города Гаосюн, выдвинув требования в духе меж­дународного дня защиты прав человека, в дело вмеша­лась полиция. После суда видные оппозиционеры по­пали за решетку. В 1980 г. новый закон ограничил пред­выборную деятельность «независимых».

Среди критериев отбора руководящих кадров на Тай­ване большое, как и раньше, значение приобретали род-

1 President С. К. Chiang. Taibei, 1978. P. 45.

ственные связи с бывшими или стоящими у руля управ­ления партийными работниками, работа в организациях, с которыми особенно тесно был связан Цзян Цзинго, политическая лояльность в отношении режима. Но, в отличие от времен кризиса гоминьдановского режима на материке, выдвигались на первый план и такие кри­терии, как служебный успех в своей сфере деятельности, успешное окончание учебы за границей. Диктатура отнюдь не спасала общество от разложения и даже, напротив, благоприятствуя развитию клановых, родст­венных связей в верхах, удобряла почву для роста кор­рупции. Другой, нежели во времена Чан Кайши на ма­терике, размах экономической и финансовой деятельно­сти на острове определял зачастую и более высокий уровень незаконных операций, предпринимаемых дель­цами ради личного обогащения. В 1985 г. разразился самый крупный в истории тайваньского режима финан­совый скандал, связанный с деятельностью одного из частных банков, являвшихся частью коммерческой импе­рии «Кэтхэй». В махинациях оказались замешаны высшие правительственные чины, ведающие финансами. Скандал принял широкую огласку, и скорее всего не случайно.

Для Цзян Цзинго, как и для его ближайших сорат­ников, все сильнее давал себя знать инстинкт самосо­хранения. Цзян помнил, что одной из важнейших причин падения гоминьдановского режима в 1949 г. стало раз­ложение партии, моральная деградация правительствен­ных чиновников. Об этом, кстати сказать, напоминало и самобичевание Чан Кайши, который признал в конце 1949 г., что правительство и армия в равной степени несут ответственность за поражение, что партия ока­залась практически парализованной и превратилась в безжизненный остов с хаотичной структурой и порочны­ми методами руководства. Вряд ли Цзян забыл свою неудачную борьбу с коррупцией в Шанхае в канун по­ражения Гоминьдана. И теперь он решил придать делу «Кэтхэй» политическое звучание. Миллионер Цай Чэньч-жоу, связанный с делом, не только лишился места в парламенте, но и был арестован. Вместе со своими 86 бывшими сотрудниками он предстал перед судом и был приговорен к шести 15-летним срокам тюремного за­ключения. Лишились своих постов министр финансов и его заместитель.

Внутриполитическая стратегия Цзян Цзинго предпо­лагала — в качестве одного из основных своих элемен­

тов — расширение социальной базы режима. Наследник Чан Кайши ввел в правительство немало представите­лей коренного населения острова. В марте 1978 г. «вице-президентом» впервые назначили уроженца Тайваня, в Постоянном комитете ЦИК присутствовали к этому времени пять выходцев из тайваньского населения, в то время как при Чан Кайши в 1979 г.— один. К 1987 г. несколько министерских постов, в том числе заместите­ля «премьера», министра внутренних дел, министра ком­муникаций, занимали уроженцы Тайваня, но наиболее важные посты, как и ранее, находились в руках выход­цев с материка.

Настало наконец время, когда Цзян Цзинго заговорил о более глубоких политических переменах на Тайване. Династия Чан Кайши, как объявил он в 1985 г., должна закончиться на нем, поскольку никто из детей Цзяна не будет добиваться поста «президента». Одного из довольно активных в сфере политики сыновей — Цзян Сяову — направляют торговым представителем в Син­гапур. В связи с отменой военного положения сын Чан Кайши выступил перед членами Гоминьдана. Об­становка меняется, сказал он, меняются и тенденции. В гоминьдановских верхах стали всерьез рассуждать о начале «новой эры», о «новой странице истории».

Цзян Цзинго не мог не учитывать рост оппозицион­ных гоминьдановской диктатуре настроений не только на Тайване, но и в США. Длительное господство тоталитар­ных режимов на Филиппинах, в Южной Корее ослабляло основные форпосты американской военно-политической стратегии. Когда-то Чан Кайши делал ставку на сотруд­ничество с диктаторами в Маниле и Сеуле в попытках по созданию единого «антикоммунистического фронта». Те­перь его сын на примере событий на Филиппинах, в Юж­ной Корее мог убедиться, насколько опасной для самих диктаторов стала политика полного подавления граждан­ских свобод, даже если ради этого используется такое испытанное, казалось бы, средство, как антикоммунизм.

Но теперь пришли другие времена: на политической арене Тайваня заявили о себе новые, хотя и довольно аморфные — по своей социальной сути — силы. В сен­тябре 1986 г. создается Демократическая прогрессивная партия (ДПП).

Сын вынужден был пересмотреть некоторые приори­теты в использовании арсенала бонапартистских мето­дов правления. ДПП позволили принять участие в пар-